Неудобно вышло. Глава 5.

Следующие несколько недель Мунк был чрезвычайно занят, учась скрывать от всех, и в первую очередь от своих детей и жены, то, что он уже мёртв. И сложности тут крылись повсюду.

Одних только тональных кремов было перепробовано штук двадцать. К тому же было куплено достаточно антисептических средств, довершением к которым стала кварцевая лампа для кабинета. Впрочем, всё это было лишь самой основой шпионской игры в жизнь.

Гораздо сложнее было поддерживать нормальную температуру кожи при касании своих домочадцев. Да и полное отсутствие аппетита тоже иногда ставило Ивана Петровича в неловкое положение.

Бывало, он засиживался перед полной тарелкой, поглощённый телевизором или просто собственными мыслями, после чего приходилось оправдываться перед женой и убеждать её, что всё хорошо, а её кулинарные способности не вызывают никаких сомнений.

Самое главное, несмотря на то, что все эти мелочи можно было легко прятать за разными житейскими делами, Мунк был теперь всегда немного в нервозном состоянии, что и вызывало большинство подозрительных взглядов его жены.

Ох уж эти взгляды! Ох уж эти вздохи, которые каждый раз были ответом на его: «Да всё в порядке». Звук этих вздохов стал для Мунка подобен скрипу металла по стеклу. И дрожь пробегала по его телу.

При этом Мунк не мог понять, что именно толкает его на столь скрытную жизнь. Ладно от детей, но от жены, казалось бы, у него никогда не было секретов. Разве что он иногда пользовался её дезодорантом. Иногда не рассказывал ей о неприятностях на работе. Ну и подобные мелочи. Пожалуй, самый большой его секрет заключался в том, что он иногда покупал журнал PlayBoy. Но ведь должны же у него быть хоть какие-то слабости.

В конце концов, в один из вечеров, когда дети уже отправились спать, жена Ивана Петровича, оставшись с ним на кухне одна, тихо закрыла дверь.

- Ваня, я так больше не могу, рассказывай. Что не так? Что-то произошло, я же вижу!

Насупив брови, Мунк встал и налил себе чаю. И затем снова молча сел за стол. Жена продолжила свой монолог, в то время как мозг Ивана Петровича медленно отключался. Даже тот слабый голосок, который постоянно шептал ему «расскажи», почему-то замолк. Глухой железный занавес опустился перед мысленным взором Мунка. И все те доводы, что приводила его жена, были бессильны. Сам по себе тот факт, что она пыталась его убедить рассказать ей, почему-то наоборот отталкивал его от признания.

Но вот доводы иссякли, и жена от досады ладонью толкнула голову Мунка в висок. И все психологические заслоны сразу пали. Как много значит в нашем мире грубое физическое воздействие. Мунк был до того сильно раздражён этим толчком, что в первую секунду даже встал и был готов заорать на жену, но затем снова упал на стул и, обхватив голову руками, тихо прошептал:

- Я мёртв...

Его жена села рядом и некоторое время смотрела на него, настолько сочувственно и с таким состраданием, что Мунк снова ощутил себя как в первый день свой смерти, в том самом морге.

Вот почему он всё это время приходил домой с улыбкой на лице. Вот почему он ничего не хотел ей говорить. Удушливое молчание всё заполняло кухню. Мунк уже хотел встать, чтобы куда-нибудь выйти, но вдруг жена заулыбалась:

- Я так и знала. Слава богу, это ничего серьёзного.

- Как это ничего серьёзного? - спросил в ответ опешивший Мунк.

- А вот так вот, - пожала плечами его жена. - Ты если бы поменьше времени тратил на внутренние самокопания, то заметил бы уже давно, что мир не только вокруг тебя вертится.

Иван Петрович было хотел обидеться, но всё же решил дослушать.

- А ты думал, что мир такой простой да складный. Да ладно умер. Сосед-то наш, Петрович, помнишь его?

- Петрович, что-то его давно не видно.

- А знаешь почему?

- Почему?

- Да потому, что он в крокодила превратился! И не выходит теперь, стесняется. Всё-то вы мужики с комплексами. Всё-то вам кажется, что все только и делают, что думают о вас и сплетничают.

- Но Маша... - начал было Мунк.

- Да не Машкай мне тут, - вдруг сурово оборвала его супруга, - если бы ты побольше времени на семью уделял, то знал бы, что дочь твоя уже неделю как тоже мертва.

- А что же ты мне не сказала?

- Да думала, мало ли у тебя на работе завал, не хотела отвлекать.

Мунк молчал. Жена махнула на него рукой и вышла из кухни. Теплота разлилась на телу Ивана Петровича, и лёгкая блаженная улыбка расползлась по его лицу.

- Может быть, теперь отношения с дочерью налажу, - проговорил он и отпил горячего чаю.