Размышление о втором съезде РСДРП

Предстояло серьёзное –

кто кого съест:
котёл противоречий
раскалённый пар таил.
В Брюсселе начинался
второй съезд
социал-демократической партии.

Бельгийский бы рабочий
тотчас обрусел,
нос
утерев рукавом свой,
если б знал,
какое в Брюссель
прибыло руководство.

Идейных лагеря, в сущности, –
два,
хотя состав делегатов –
солянка будто:
искровцы большинства,
искровцы меньшинства,
противники "Искры",
и члены Бунда.

Всюду – слежка.
Не поможет никакой Ван Дамм;
в кино лишь
по роже
Жан дал бы.
Рыщут полицейские
по следам,
за ними – жандармы.

Ленин выступил:
"Многие товарищи грешат,
не гнушаются
политических игрищ и зрелищ.
Надо срочно
эти вопросы решать.
Важные вопросы назрели!

Одни науку грызут,
себя готовя за партою,
другие мечутся, скачут,
а вроде не зайцы.
На повестке –
создание революционной партии
из разрозненных организаций.

При слове "революция"
начали морщиться
рабочисты, мартовцы
и Плеханов-мамонт:
– Может, раньше неё
свои сложит мощи царь?
Может, будущее страны –
демократический парламент?

Или зря демонстрируем
дни и ночи мы,
что у нас от вольнодумства
голова-де мокра?
Друг и советчик
всякого рабочего –
свободолюбивый
интеллигент-демократ!

– Вот в том-то и дело, –
объясняет им Ленин, –
что всякого –
какого попало, а не борца.
От нравственной
и, особенно, умственной лени
сидеть нам
в политическом болоте без конца!

Мало быть с народом:
народ – стихия.
Вслепую и на ощупь
выбирает пути.
Сказать мало,
что старые дороги плохие,
надо показать –
которой идти.

Далее, –
Ленин продолжал невозмутимо, –
ошибки в руководстве
больших стоят цен.
В избежание их в партии
ввести необходимо
научный
и организационный ценз.

– Бонапарт! Узурпатор! –
возмутился Мартов.
– Радикал и сектант!
Инквизитор в рясе!
(Впоследствии
немало весьма и весьма ртов
из компании Мартова
прибегут к этой фразе)

За ним, Ильича
обвиняя чуть не в чародействе,
особо не открывавшие
доселе рот,
заохали Засулич, Потресов,
рабочедельцы
и
престарелый Аксельрод.

Почти в детской истерике
Мартов трёсся,
чуя, что на полемику
не хватит ему душка.
– Мартов верно говорит! –
вдруг ему вторит Троцкий,
вовремя подоспевший иудушка.

И продолжает,
на истлевшую идею ставя заплату:
– Да разве же марксизм
сейчас рабочего проймёт?
Пускай
сперва поторгуется за зарплату:
пару раз поторгуется,
на третий – поймёт!

А Мартов упёрся,
не отстаёт от пленума:
– Предлагаю,–
вот кивает и Либер нам,–
в пику
вождистским замашкам Ленина
партийный порядок
сделать выборным.

Ленин воюет.
Обстановка на съезде всё гаже:
– Поправка товарища Мартова
плоха, но
давайте послушаем,
что на это скажет
товарищ Плеханов.

Съезд
затих.
Плеханов,
отец российского марксизма, встал.
Встал и думает,
с какого боку зайти,
тот, кого Ленин
почитал чуть не сызмальства.

– Я б желал, чтоб ожесточение
пошло на спад.
Потому дам совет,
чего не делать.*
Мартову хочется
политически спать,
а Ленин –
жёстко стелет.

Мы – партия,
срез наилучших умов.
А каждый ум по отдельности –
неминуемо узок.
Помиримся –
и согласие придёт само.
Давайте же блюсти
товарищества узы!

Ленин в недоумении –
как мог опуститься так
Плеханов
и сморозить соглашательскую чушь?
(Уже навсегда
после этой позиции
Плеханов становится
Ленину чужд)

– Сколько ещё
азбучной истине жеваться, –
«строить партию
от научного центра - вниз»?
Коли так,
то мы вынуждены размежеваться
с теми, кому
мил и дорог свой каприз!

(Следя за принципиальным
расколом фракционным,
читатель уж понял
из строчек сутулых,
что в борьбе
революционного крыла с реакционным
Плеханов пытался
усидеть на двух стульях)

Смелеют мартовцы: «Ну что,
пьём мировую, или чё вы?
Подумаешь, –
немного подралИсь мы!»
Но большинству
крепко врезались слова Ильичёвы
о науке
и о централизме.

Спустя дни жарких споров,
дав горлам просых,
кое-кто был в предчувствии
назревшего бунта:
не получив удовлетворения
в национальном вопросе,
съезд покинула
делегация Бунда.

Рабочедельцев
в качестве подельников прикинув,
Мартов склонял их
ко взаимному доверию.
Но тщетно –
рабочисты Мартынов и Акимов,
удирая от дисциплины,
хлопнули дверью.

(Просто-напросто
капризность Мартова
капризникам другим
была как шаблон дана)
Сторонясь преследований,
из точки стартовой
съезд переместился
на территорию Лондона.

Обозначились силы
с политической обочины,
революции
крайне враждебные с тех пор:
меньшевики,
ненавидящие сознательного рабочего,
и троцкисты,
рабочего не видавшие в упор.

А субъект,
плетущийся с истиной врозь,
шатающийся
без научных опор то вниз, то
от коммунизма вкривь,
то вкось,
справедливо стал зваться
оппортунистом.

Прошёл целый век,
историей взлелеянный,
много истин и опыта
смышлёным давший.
В комнате двое:
книга Ленина
и я,
эту книгу читавший.

«Шаг вперёд,
два шага назад»
книжка эта
названа,
повествует хорошо,
каким ладом голосят,
какими в нашем движении
болеют язвами.

Я сам рабочий,
вроде не дурак.
И вывод пишу
как положено:
по верной дороге
бесценен шаг,
чем миллион шагов
по ложной.