Она была так прекрасна
Мне было около сорока, когда я ее встретил. Сколько было ей, я никогда не спрашивал. Ведь манкости в ее глазах было куда больше, чем прожитых лет.
Она сама подсела ко мне в кафе, сама заговорила. Заговорила. Да. Заморочила. Я вряд ли вспомню любой из наших разговоров, даже самый последний.
Она взяла меня за руку и повела за собой. Я смотрел на ее темные длинные волосы, на узкие плечи и молча шел, лишенный воли.
Она привела меня в маленькую квартирку, наполненную сумраком и запахом ладана, заставленную холстами. Картины — единственное, что я помню хорошо. Темные обветшалые здания, бледные засыхающие цветы, мертвые птицы, усталые бабочки с потрепанными крыльями. Ее влекло увядание. Меня влекла она.
Она остановилась у незастеленного диванчика, со всех сторон окруженного вышедшим из-под ее руки умиранием, и стянула через голову короткое платье. Просто. Будто меня и не было в комнате.
Она была так прекрасна. Бледна, худа, остра — и прекрасна.
Я шагнул ближе и ощутил ее запах.
Я вряд ли вспомню, что происходило потом. Никогда не помнил. Ни одного раза — даже самый последний.
Жизнь проваливалась в зазор между прикосновением ее прохладного рта и финальным всхлипом-выдохом — прямо мне в губы.
Она будто выдыхала себя в меня — по чуть-чуть, по капле.
А после одевалась так быстро, что я даже не успевал разглядеть набитую на ее правой лопатке татушку, и просила уйти.
Наша связь мало влияла на мою повседневность. Успехи и неудачи, радости и огорчения. Работа, семья, друзья — все как у всех. Никто не догадывался об этой женщине с прохладными губами. Я и сам порою переставал верить в ее существование. Тогда она появлялась вновь и вела за собой.
Как и сегодня.
Сегодня на ее мольберте появилась новая работа. Крупная черная птица, лежащая в сухой траве. Неживая — перья еще блестят, но скрюченные лапы уже задраны вверх.
- Не смотри, картина еще не готова, - велела она и сняла платье.
Я снова упал в прореху времени между первым прикосновением и последним звуком. На этот раз я из нее не вернулся.
Она выдохнула себя всю в мое тело. И я исчез. Потом она шумно вдохнула. И я навсегда остался рядом.
Она поднялась с дивана, подошла к мольберту, взяла в руки тонкую кисть и написала в углу картины мое имя. Потом собрала длинные волосы в узел, заколов их той же кистью.
На правой лопатке блеснула лезвием остро наточенная коса.
Такая уж у птичек судьба )
Это просто ассоциация.
Нет, я не проговариваю. Если только в спорных случаях. Я как раз больше визуально воспринимаю слова.
Умеешь развеселить ))
Смерть. Сладкая смерть у героя.
Только с чего бы запах ладана? Для меня эта деталь не выстрелила. Ладан только со смертью связан?
Дышать на ладан.
Спасибо, что разъяснили
Не за что.
Сладкая смерть )) вот у ладана, кстати, аромат сладкий тоже )
:)
Про утехи…
С ГГ сразу понятно было, что не жилец…
:))
Черт, у меня шесть утра, короткий рассказ и столько вопросов. Это хорошо. Значит, рассказ продолжает жить во мне :))))
сменю на саван сарафан
как хорошо что есть у смерти
диван
Писят минут и опять пелёнки-памперсы…
Это не отдых.
Отдых — это когда тебя в коляске возят. В одной руке — леденец, а в другой погремушка… И сопли вытирают.
А что «тама» — непонятки, глубина понимания или вообще ничего — этого «здеся» не узнаешь ))
В любом случае, если кто-то вдруг проверит, искать меня и благодарить потом не надо. :)
Концентрация образов, запахов, чувств. Всплеск художественности. Короткий и мощный, и от того мощный, что короткий.
Ёмкие и сочные слова складываются в завораживающие фразы, они засасывают водоворотом, примагничивают намертво к тексту, и вдруг… уже всё?.. Но я ещё хочу!
Уметь так писать — настоящий Дар.
Но кто же рассказал эту историю, если главный герой — того?..
Приятно, конечно, что вы так увидели, я так не вижу )
А что до рассказчика: то, что мы не слышим умерших, еще ведь не значит, что они не могут говорить? )
Встреча, да. Встречи, даже )