Пингвин и полярник

- Пятое поколение уже! Пятое! Ты понимаешь? - острое черное крыло при каждом слове тыкало бородатого мужчину в плечо.

- Еще бы! - поддакивал Фёдор, бессменный, уже двадцатый год, смотритель полярной станции.

Они сидели на тесной кухне. Ветхий деревянный стол, с шатающейся ножкой. Пара табуреток, да нехитрая утварь. Мирно гудела буржуйка, пол рядом с которой был покрыт тонким слоем черной пудры. Посередине красовался отпечаток птичьей лапы. Сам обладатель лапы торжественно восседал на стуле, болтая ногами в воздухе. Он погружал клюв в жестяную мятую кружку, а после резко запрокидывал голову назад, проглатывая горячий глинтвейн, и топорщил перья.

- Забористый он у тебя вышел сегодня, ух!

- Открыл последнюю упаковку корицы.

- Уж с ней не помогу. Рыбы хочешь?

- Да черт с ней, с рыбой, рассказывай дальше.

Птица внимательно посмотрела на полярника черными глазами и продолжила.

-А она мне: “давай новое гнездо”. Чем вот ей старое не по нраву?

- Женщины! — многозначительно произнес Федор.

И они замолчали, прислушиваясь к свисту ветра за стенами дома. Зима выдалась в этом году суровая, даже атаки касаток и тюленей были не такими зверскими, как обычно. Раздался робкий стук и тоненький голос

- Пап! Мама тебя зовет. - Федор поднялся со стула и открыл дверь, на пороге припорошенный снегом стоял младшенький, названный в честь бабушки Лялем.

- Вот, видишь, опять? Полчаса не прошло, опять зовет!

- Ну папа!

- Еще и мелкого послала, вертит мной как хочет. Я второй год не могу в кругосветку уйти!

- Семья! - Федор снова метко бросил одно слово.

- Не разговорчивый ты сегодня что-то.

- Думаю.

- Приятной рефлексии, я вечером зайду?

- Заходи.

- Пойдем Ляль, поглядим что там у нашей мамы приключилось.

Семейство, переваливаясь, удалилось в пургу. Полярник закрыл дверь, долго стоял у печки протянув к теплу заскорузлые руки. Потом сполоснул чашки, накрыл крышкой недопитый глинтвейн, выбрал с полки книгу и завалился на топчан читать. На страницах томная пуэрториканка с красным цветком в черных волосах нежилась на пляже, погружая длинные, красивые ноги в мелкий и сыпучий песок. Кто, интересно, выбирает к отправке литературу? Издевательство какое-то, ей-богу! Он с раздражением попытался захлопнуть книгу в мягкой обложке и шваркнул ее в коробку с растопкой. На улицу идти отчаянно не хотелось, но надо было проверить датчики.

Сборы вышли долгими, и к их концу наш герой увеличился за счет многослойной теплой одежды раза в два. Сдернув с вешалки подбитую мехом шапку и нахлобучив ее на голову, глубоко вздохнул и вышел в белый космический пейзаж. И тут же споткнулся об огромную белую тушу, развалившуюся практически на пороге. Белый медведь сосредоточенно выгрызал между лап наросшие ледяные комки.

- Цезарь! Ты меня до сердечного приступа доведешь! Зашел в тепло, все бы оттаяло.

- Да у тебя этот - сморщился мишка - пасется безвылазно, зануда, не люблю его.

- Пончик нормальный мужик, зря ты так про него.

- Ноет много. А ты куда собрался?

- Датчики проверить.

- Да был я там по утру, все нормально с твоими датчиками.

- Сигнал не идет.

- Ну пойдем, прогуляемся. Что на ужин?

- Грибной суп.

- Фу! Почему не рыбный, нормальная же еда.

- Надоело.

- Понимаю, но вкусно же, а? - медведь с надеждой посмотрел на человека.

- Хорошо, будет рыбный.

- Вот! Это дело. Пойдем ка, у меня там припасена рыбка свежая.

Датчики, как и предполагал Федор занесло снегом. Освобождение их от ледяного плена заняло совсем немного времени. И вот он уже идет обратно к дому таща на плече невероятных размеров семгу. Цезарь, вручив ему добычу, на время удалился по своим медвежьим делам. Каков хитрец. Ясно же, что одним супом дело не ограничится. Шутка ли аж сорок килограмм. Часть засолить, часть запечь. “С грибами сделаю!” - мстительно подумал полярник.

Конец дня прошел в кулинарных хлопотах. В результате которых на столе красовалось завернутое в белую ткань свежепосоленное филе. В кастрюле мирно булькала требуха, а из печи неслись дивные ароматы запеченной рыбы. Он даже расщедрился и достал из погреба немного ценной картошки, сдобрить уху. Думал хлеба еще напечь, но откровенно заленился. Да и не едят его толком, приходится на сухари распускать.

Семейство Пончика прибыло первыми. Жена Матрена, дети Ляль, Пяль и Таль. Родители торжественно засели за столом, пока мелкие, путаясь под ногами, играли в догонялки. Родители их одергивали, ссылаясь на хозяина дома. А тот и не против был, пусть веселятся. Цезарь вальяжно прибыл, когда еда уже была разложена и все приступили к трапезе. С дарами, на сей раз камбала. Загадка, конечно, откуда он берет рыбу.

Когда все было съедено полярник вынес на десерт банку малинового варенья. Уничтожили в один момент. Пончик спровадил жену с детьми домой, и они втроем уселись курить трубку. Вернее, курил человек, животные вдыхали ароматный дым. Текла неспешная беседа. Медведь возмущался, пытался что-то доказывать пингвину. Тот был не прошибаем. Федор покачивался в кресле, разомлев от еды и тепла, с наслаждением прислушиваясь к спору и вставляя свои короткие междометия. Идиллия была нарушена нарастающим стрекотом вертолета. Доставка припасов, в этот раз удивительно вовремя.

Пилот кружил над посадочной примеряясь, разгонял винтами снег и, наконец, аккуратно поставил полозья на бетонную площадку. Из домика, занесенного снегом, показалась фигура человека. Классический красный свитер с оленями и большим воротом, окладистая борода, всклокоченная прическа и трубка. Он приветственно махал рукой. Чуть подальше у него за спиной на задних лапах возвышался огромный полярный медведь с трудом удерживая в когтистой лапе дымящуюся кружку и королевский пингвин, гордо замотанный в черный шарф крупной вязки, отчего выглядел так, будто болел ангиной. “Двадцать лет все-таки срок” - подумал пилот и озадаченно покачал головой. Пингвины на станции уже привычное дело, но вот медведь. Это могло стать проблемой.

- Чего это он застыл там? - пингвин прихлебнул из кружки медведя.

- Меня боится, как пить дать!

- Ой, не льсти ты себе! Что ты за зверь такой, чуть что, сразу про себя?

- Сам то! Дети то, жена это. Вечно недоволен.

- Федя! Скажи ему!

- Неугомонные - усмехнулся полярник, явно наслаждаясь этой шутливой перепалкой. - пойдем забирать посылки.

И они пошли. Человек с большой земли принял единственное, как ему казалось, верное решение. Выбросил на снег ящики, прыгнул за штурвал и был таков. А после, уже в журнале полета, он напишет коротко: груз доставлен. И подделает подпись того, кто уже двадцатый год бессменно следит за полярной станцией. Не в первый раз и не в последний.