Это было прошлым летом

— Не шевелись! Оно на тебя смотрит!

Котька сглотнула и закрыла глаза. Ой, мамочки! Только бы не упасть!

Стоять на одной ноге, держась руками лишь за воздух, когда на тебя смотрит жуткое «оно», было выше её сил. Но она потащилась в Чёртово депо следом за мальчишками, что ж теперь? Если сейчас опустит ногу и с визгом кинется прочь, они её до конца дней дразнить будут!

За спиной скрипнула половица, шеи коснулось что-то холодное... и она не выдержала.

Голуби, ворковавшие под самой крышей, с шумом порхнули в стороны, когда в бетонную стену ударил дикий визг и заметался звонким эхом. А следом за ними, взлетев по шаткой приставной лестнице, на солнечный свет выскочила Котька.

В спину ей летел хохот.

— Струсила! Струсила! — Данька аж подпрыгивал от восторга, размахивая ивовым прутиком, которым только что щекотал девчонку. — Больше не сунется!

Смуглый Хорь только презрительно пожал плечами. Он даже не сомневался, что так и будет. Эта белобрысая каждый раз просилась с ними, провожала брата до самого оврага, но до сих пор дальше не совалась. Глеб только вздохнул и с тоской глянул вслед сбежавшей сестре.

— Настучит? — перестал смеяться Данька.

— Не настучит, — буркнул Глеб.

Почему-то теперь, когда сестра сбежала, ему стало стыдно за то, что позволил друзьям смеяться над ней.

Котька была хорошей сестрой, хоть и младше его на целых четыре года. Но у них была своя банда, свой тайный орден. Пацанский орден. И девчонкам в нём не место.

***

Котька шла вдоль заброшенных путей, рассеянно сшибая носком босоножки одуванчики. Белые пушинки разлетались в стороны, и она представляла себе, будто это растёт снег. Рождается прямо под ногами, а она, Котька, — снежная королева.

— Вот сейчас ка-ак дуну! — сердито сказала она, набирая полную охапку пушистых белых головок на тонких ножках.

И дунула.

***

— Эй, пацаны. Айда по старым вагонам лазить! — позвал Хорь.

И мальчишки, подхваченные предложением своего главаря, рванули на выход. Вот только стоило прошмыгнуть в окошко, как от удивления они едва не скатились обратно — куда-то подевался знойный душный июль. За стеной заброшенного депо царила самая настоящая зима. Кончики зелёной травы уже еле-еле пробивались из-под толстого слоя снега, а разбушевавшаяся метель швыряла новые и новые горсти колючих хлопьев.

Данька испуганно попятился, стоявший за ним Хорь лишь нахмурился и покрутил головой. А Глеб неожиданно для себя предложил:

— А давайте в снежки! А? Когда ещё так свезёт — летом в снежки?

***

Котька прыгала и плясала, кружилась и ловила руками снежинки, а они всё летели и летели, как пушинки одуванчиков. Всё выше и выше. Дальше и дальше.

***

Когда мальчишки, раскрасневшиеся и изрядно продрогшие, спустились обратно в депо, чтобы погреться, Данька вдруг обернулся к Глебу.

— Слушай, а где твоя сестра?

***

Она шла по поросшей травой и одуванчиками старой заброшенной насыпи, июль сушил мокрые волосы, и они постепенно превращались из тонких сосулек в пушистые выгоревшие добела кудряшки.

— Ко-отька-а! Эй, Ко-отька!

Оглянулась. Следом за ней неслись мальчишки. Остановилась удивлённо. А они подлетели и ну рассказывать! И руками махали, и сколько намело снега, показывали. Правда, по словам Хоря, снег только чуть землю прикрыл, а Данька утверждал, что сугробы были «аж по самое не балуйся». Глеб с тревогой тормошил сестру, но та только отмахнулась. Она стояла, слушала мальчишек и смеялась. А самой рассказывать... Да что там! Всё равно не поверят.