Муза

- муза, Муза или МУЗА? Как ты к ней относишься? Трепещешь перед ней на коленях или наливаешь ей всепоглощающего огня в хрустальный кубок? Может быть множество разных вариантов.
-Да… Признаться, я особо не знаком с ней.
- Почему это?
- Мои неспелые грубые строчки больше двух пар глаз не интересны никому.
- Ой-ей-ей! Какое смелое предположение. Неужели ты думаешь, что от количества глаз зависит качество?
- Ну да. Если ты интересен большинству, значит у тебя талант. Есть поклонники, зрители, обожатели, которые цепляются за тебя и уносятся вместе с тобой по страницам захватывающих историй. Ты, как будто, абстрагируешься от реального мира и вживаешься в шкуры не убиваемых временем героев.
- А-а-а-а-а! – и из кустов с диким ревом двинулся кто-то.
- Кто это?
- Герои оживают, тяжело сконцентрироваться на понятии «муза», - пытаясь сохранить спокойствие, ответил писатель, - Это одинокий сумасшедший индеец из семнадцатого века из рассказа «Одинокое сердце» материализовался.
Индеец бросил копье в неизвестного автора. Но писатель успел уклониться, и острие копья пробило защитную чешую высокого дерева.
- А ты говоришь не знаком с музой. Вон как разошелся. У меня сердце съежилось от страха. – Собеседник автора спрятался за деревом, под которым они сидели и вели светскую беседу уже целый час.
Тем временем одичалый индеец неопределенного возраста невысокого роста в каком-то отрепье бросился на автора. Нож скользнул перед носом неизвестного писателя и обрезал провода светской беседы. Автор схватил запястья индейца своими руками, вдруг напряжение возникло между героем «Одинокого сердца» и его автором. Неверное движение, и писатель может оказаться на земле с разрезанным горлом. И тогда его короткие рассказы не увидит даже та пара глаз, для которой он пишет все это.
- По-мо-ги-те, – пытался выдавить из себя автор, - помогите же! Кто-нибудь. Ради всего святого… Убивают!
- Ну что ты разорался? – послышался равнодушный голос с ветвей огромного дуба-яблони.
Дуб-яблоня – новый вид фруктовых деревьев, полученный соответственно скрещиванием дуба и яблони в начале XX века известным селекционером Решетовым С.Ю. Вместо желудей были яблоки.
Собеседник покрылся потом, его тело окаменело. Он не мог ни помочь, ни убежать. Тяжелое дыхание пленило грудь. Его ногти срослись с корой дуба-яблони. Картина мира перед глазами задергалась от едкого запаха своей никчемности. «Провалиться бы!»- думал собеседник.
Вернемся к голосу:
-Что за дикие вопли в обеденный час?
На размашистой ветви сидел, нога на ногу, и грыз зеленое спелое яблоко серый двухпудовый кот.
- Это еще кто? – дрожащим голосом спросила окаменелая статуя собеседника.
Нож был удачно отброшен писателем, но в ту же секунду руки индейца нашли на жертве писателя шею.
- Ко-о-от из рассказа «Паровоз»! – задыхаясь, промолвил автор, - ко-о-о-от, скотина, по-мо-ги!
- Война войной, а обед по расписанию. – Произнес довольный от обеда кот.
- Первый раз вижу кота уплетающего яблоко! – удивился собеседник автора.
Индеец не мог понять, как его добыча не умирает. Что он скажет детям, когда вернется с охоты? Не получилось, не хватило сил? Авторитет его сразу бы упал и вождь «Белое Облако» разжаловал неумелого воина из охотников во вкусный, хоть и не первой свежести, шашлык.
- Что же вы за люди такие? Никому нет дела до меня. На Вашей совести будет смерть молодого перспективного писателя! – автор не сдавался до последнего.
- Ты как это представляешь? – начал кот, - я тебе не собака, не человек, я маленькое беззащитное животное. Могу помочь только словом.
- Ты жирный двухпудовый кот, прыгни с ветки на него. Пожалуйста! – голос писателя захрипел.
- Кот, кот и снова кот. У тебя знакомый стоит за деревом. Проси его.
- Я тебя в первую очередь попросил, потому что знаю тебя. А его вижу в первый раз.
- Ты говорил и индейца знаешь из своего рассказа.
- «Одинокое сердце» - это следующий мой рассказ, пока этот индеец об этом ничего не знает. - Прыгай!
- Не прыгну! Ты сам умираешь и хочешь, чтобы я вместе с тобой отправился в царство Аида? Нет уж. – Кот скрестил лапы на волосатой груди и отвернул голову. – Это не допустимо, я, между прочим, царских кровей. А не как некоторые неизвестные писатели.

- Ах ты, ушастая дрянь! Сдам тебя в самое серое издательство. Только бы… фу! – из оскала индейца вырвалась слюна и запачкала белоснежный лоб автора.
- Давайте не переходить на личности. Попрошу Вас вести себя достойно, высказываться ясно, без обвинений. – Дожевало яблоко умное животное.
Кот бросил огрызок яблока в индейца. Но по какому-то странному обстоятельству угодил в лицо писателя.
-Ну, это уж слишком! Знакомый, ты умер там, что молчишь, помоги мне?
-Я… я ббб…боюсь его, - дрожа как листочек клена на ветру, промолвил новоиспеченный знакомый.
- Ты мужик или не мужик!
- Я же попросил Вас, сударь, выражаться вежливо, культурно перед нами…
- Отстань полосатая шуба! – оборвал вежливого кота автор, - Мужик, спрашиваю, или не мужик?
- Я муза твоя, я лишь могу присутствовать либо не присутствовать при создании строк. Больше, к сожалению, я ничего делать не могу. – Наконец-то признался собеседник.
- Зачем же ты спрашивал о самом себе? – пузыри показались изо рта бедного несчастного писателя.
- Я хотела узнать твое отношение ко мне.
- А почему мужик? Я хотел сказать… - снова захрипел автор, - ведь музы предстают перед своими писателями красивыми девушками, а ты? Точно муза? – лицо автора стало бордовее краснолицего обезумевшего брата.
И немного подумав, добавил:
- Может Муз?
Кот расхохотался на дереве и схватился за толстый живот обеими лапами. И выкрикнул:
-Жги автор, жги! Дотла жги!
Индеец тем временем обессилил совсем. В его голове сверкнула острая мысль – схватить копье, которое торчит в дереве и закончить этот бессмысленный рассказ.
Прыжок, и руки вцепились в родное оружие. Но обессиленные пальцы никак не могли вырвать из древесного плена оружие. Писатель тут же забыл об опасности, ему слишком уж не нравился чересчур вежливый кот. Он снял сапог и запустил в кота. А кот как раз в это время отвлекся висевшим яблоком перед носом.
- Прямо в цель! – злорадно улыбнулся писатель, - смеется тот, кто смеется последним!
-Мяу!
И двухпудовая тушка, под шум подбитого вражеского самолета, свалилась с дерева.
-Вот это шапка, смотри, муза. – Писатель показал указательным пальцем на индейца.
Индеец обернулся и рухнул под тяжестью серой полосатой шапки в открытую книгу автора. Автор захлопнул сборник рассказов, закурил трубку, прокашлялся с первой затяжкой, улыбнулся и о чем-то задумался.