4. День рождения

За окном низкое тихое серое, местами даже совершенно чёрное, вечернее небо, оно, бесконечное во всех направлениях, выглядит скучно и обречённо, от него всем воистину не по себе. Закат же ничуть не делает эту картину краше, скорее всё наоборот. Он, обычно розовый, сегодня превращается в жалкий багряный отголосок солнца, похожий на окровавленное лезвие, полоснувшее надменную тушу неба.

Город же погружается в сон, присущий ему по таким вечерам. Люди рано ложатся, желая убежать от своих назойливых мыслей, которые им так надоели за этот нескончаемый день. Потихоньку в домах, во всех квартирах по очереди, отключается свет, затихают звуки, разве что редкий храп иногда нарушает тишину. Даже уличные собаки и кошки попрятались и сидят по холодным подвалам, животным тоже знакомо чувство обречённости. Машин на дорогах нет, только в лужах, образовавшихся во многочисленных ямах и колдобинах, отражается гнусный свет уличных фонарей и редкие чёрные птицы. Осень.
- Невесёлый сегодня вечер, - сказал сам себе Пётр Семёныч, - грустный. Улицы пустые, серые, и дома скучно... А ведь завтра у меня день рождения! Надеюсь, все гости придут, и никто не захворает и не захандрит от такой напасти. Эх, да... Ну, пойду-ка я спать...
Пётр Семёныч Хмуров был скорее хорошим человеком, нежели плохим, но, видимо, ему часто не везло в жизни. Выглядел он лет на сорок, а то и на сорок пять, но на самом деле исполнялось ему лишь тридцать два. Жены и детей у Петра Семёныча не было, как и остальной семьи - сирота. Работал он на большом заводе, не то грузчиком, не то наладчиком, усердно трудился там достаточно много лет, пару раз даже получал премию. Увлечений у Хмурова не имелось, разве что иногда он любил послушать музыку, разных бардов, которые нередко передавали его настроение. Сам он был добрый, честный и спокойный. Роста невысокого, слегка полноватый, лысенький, но усатый. Часто Хмуров ходил в очках, в клетчатых штанах с подтяжками, в бледно-бледно-голубой, будто выцветшей, рубашке, в слегка грязных коричнивых ботинках. Кому-то покажется странным, но так он одевался и дома, разве что, обувь менялась на тапочки.
Наступила ночь с 23-го на 24-е октября. Сначала подул сильный северный ветер, он пробежался по улицам, заглянул во все дворы и на все парковки. Затем небо стало совсем низкое и чёрное, начался шторм, вода лилась с неба в колличествах невероятных, ранее невиданных. Где-то вдалеке отчётливо послышался гром, потом громыхнуло ближе, и ещё ближе... И вот молния с огромной силой ударила где-то совсем рядом, у всех машин в округе повключались сигнализации, слушать их было невыносимо! Мужчины повскакивали с кроватей, повыглядывали с балконов, а женщины лишь сильнее свернулись калачиком и залезли с головой под одеяла. Грозу в своей жизни видели все, но эта была какой-то особенной. Она нагоняла настоящий, первородный страх, тот самый, который всё это время хранился где-то глубоко-глубоко в наших душах и в самых тёмных и дальних уголках разума.
Ночь была тревожной, гроза стихла лишь к восходу солнца.

Пётр Семёныч проснулся рано, нужно было готовиться к приходу гостей. Он встал с кровати, потянулся, сходил умыться, позавтракал.
- День сегодня праздничный. Музыку что ли включить? - Пётр Семёныч нашёл нужный диск, сунул его в пыльный магнитофон, стоявший на подоконнике уже несколько лет. И заиграл "Вальс-Бостон":
На ковре из жёлтых листьев
В платьице простом...
- Красивая песня. Добрая.
Утро проходило в суматохе. Нужно было и порезать салат, и наварить риса, и успеть купить торт, и многое, многое другое.
В 11:00 Пётр Семёныч вышел из дома и отправился в магазин докупать всё необходимое. Он быстро шагал по дороге, и везде, где только можно, старался срезать путь, обходя и перепрыгивая лужи, в которых отражалось голубое чистое небо. В магазине Пётр Семёныч нагрузил целую корзину вещей:
- Ну, раз в жизни можно и набрать столько, - довольно щурясь, как кот, приговаривал он.
На кассе была длинная и долгая очередь, состоящая из серых угрюмых жителей микрорайона, во всём магазине лишь один Пётр Семёныч улыбался, из-за чего на него все недоумевая посматривали.
- Пакет нужен? - спросила опять чем-то недовольная кассирша.
- Нет, спасибо, у меня свой, - приветливо ответил ей именинник.

К 14:00 был нарезан мясной салат, приготовлена большущая сковородка риса, наварена кастрюля киселя, даже нарезка из колбасного сыра уже ждала гостей, которые обещали прийти к 5 часам.
Пётр Семёныч достал из серванта самую красивую посуду, протёр её, помыл, на всякий случай, и протёр ещё раз. Начал расставлять на стол:
- Так, считая меня, нас пятеро будет, ага... А зачем я тогда 6 тарелок взял? Ну, ладно, положу на неё что-нибудь...
А, тем временем, в магнитофоне уже играл другой диск:
Как ветра осенние подметали плаху,
Солнце шло сторонкою, да время — стороной...
Пётр Семёныч знал и любил эту песню, но, правда, никогда над ней не задумывался. Он, слегка подвывая, возился вокруг стола, что-то доделывал, что-то приносил, что-то перекладывал. Вот он уже расставил стаканы, они блестели под лучами большого и яркого, будто летнего солнца.

На часах 16:55. В домофон позвонили, именинник тут же побежал открывать дверь, пришли его друзья - семья Ульяновых, Дуся и Егорыч. Уже через минуту все обнимались:
- Здорово, Пётр!
- Здорово!
- Привет!
- Привет-привет!
- Помойте руки и проходите в большую комнату. Там уже накрыто, садитесь на понравившиеся места, - трепетал Пётр Семёныч.
- Хорошо.
Ещё 5 минут, и в домофон позвонили Алексеевы, Лёхыч и Люда. И вот опять все обнимаются:
- Пётр, здравствуй!
- Здравствуй!
- Привет!
- Привет!
- Помойте руки и идите в большую комнату, там уже Евдокия с Егорычем сидят, всё накрыто, - снова трепетал Хмуров.
- Хорошо.

- Ну, Семёныч, принимай подарки! - Начал Егор Егорыч Ульянов, - Вот прихватки тебе привезли из самого Рыбинска, это подстаканник, а это стакан! - Гость достал из красивого сиреневого пакета подарки, - Ну, и, конечно, конвертик с небольшим презентом, держи.
- Спасибо большое вам, очень приятно!
- А пожелать тебе хотим, - продолжила Дуся, - конечно же, здоровья, счастья, любви и богатства побольше!
- Спасибо, спасибо большое, мои дорогие! - искренне благодарил именинник.
- Ура! - крикнули все дружно и, чокаясь, осушили стаканы.
- Ну, а теперь наша очередь! - Сказала Люда Алексеева, и взяла свой фиолетовый подарочный пакет, - Здесь, значит, у нас календарь отрывной на будущий год, рамка для фотографии, правда, формат странноватый, 15 на 8, ну да ладно, дальше у нас идёт термометр красивый красный и, конечно же, тоже конвертик!
- Спасибо огромное, очень рад!
- А пожелать тебе хотим, - продолжил Алексей Алексеев, - здоровья, добра, везения, долголетия, много денег и, чтоб все любили!
- Правда, очень важные для меня слова, спасибо вам большое!
- Ура? - спросил Егор Егорыч.
- Ура! - ответили ему хором и вновь, чокаясь, выпили содержимое стаканов.
- Вот, угощайтесь: рис, кисель, нарезочка! - приговаривал Пётр Семёныч, - если закончится, я ещё принесу, вы кушайте, кушайте.
И все кушали, кушали. Праздник, может показаться, был невзрачным, но на деле всё всем очень нравилось: и компания, и еда, и питьё...
Вообще, для Петра Семёныча было очень важно каждый год устраивать свой день рождения, это было его некоторой отдушиной, которой так не хватало в жизни. Он улыбался в этот день, даже смеялся и, конечно, ел свой любимый колбасный сыр. Он был счастлив, но всё же был несчастен. К сожалению, Хмуров за все эти тридцать лет с небольшим не узнал практически ничего высокого, разве что, он читал "Мастера и Маргариту" ещё  школе и иногда, вот, слушал Башлачёва. В целом, рутина поглотила его жизнь. Всю, кроме 24-го октября.

Время позднее, гости разошлись, Пётр Семёныч готовился ко сну:
- Замечательный сегодня день был! - приговаривал он, убирая со стола.
- Лучший день рождения! - приговаривал он, пока мыл посуду.
- Люблю 24-е октября! - приговаривал он, когда чистил зубы.
Хмуров лёг в кровать, но ему не спалось. Он глупо улыбался, прокручивая весь день в голове и всё приговаривал-приговаривал, пока не начался дождь. Вода опять капала с неба и монотонно барабанила по крышам, и наконец Пётр Семёныч уснул. Именинник, посапывая, открыл рот, и улыбка исчезла, вскоре лицо приняло обычную - уставшую форму.
И снова гроза, снова темно и страшно. Всё снова. Снова.

Утром Хмуров надел бледную рубашку и пошёл на работу.

Песни:
1) А. Розенбаум - "Вальс-бостон"
2) А. Башлачёв - "Как ветра осенние"