Присутствовать в себе

Присутствовать в себе самой в любой момент времени дело непростое. Бывают такие места и такие моменты, где и когда, из за исключительности атмосферы, хотя бы раз в минуту необходимо уточнить - Это я или не я? Там совсем чужое, неизведанное забирает, обнимает, размешивает небесной ложечкой в огромном котле вместе со многими кто был до меня и будет после. И вот, в тот самый момент растворения включается табло сознания со странноватым вопросом - Это я или не я?

А дальше происходит не менее интересная штука, когда все нравится, невольно ощущаются внутренние параметры, сознание помахивает пушистым веером - здесь именно так как и должно быть. Почему и зачем, не знаю...

Сижу и дивлюсь, сколько же надо было протопать дорог, чтобы оказаться в нужное время в нужном месте? Вот и выходит, ходишь по жизни, в кармане три, в другом четыре, в сумочке - пятерочка, но чего-то не хватает. А гармония самая что нинаесть математика, все должно сойтись точь-в-точь. И тогда ее случившуюся не пропустишь, она переливается и белозубой улыбкой крепкой челюсти, и приглушенно красным цветом галстука-бабочки, и рыбьими глазами конферансье, и манящими бликами инструментов на не освященной сцене. Есть еще одно исключительное слагаемое гармонии - за спиной черно-белые портреты былых героев, уже не досягаемых в этой жизни, ставших небесными звездами...

Всё естественно, все чуть волнуются, скрывая напряжение за улыбками и кивками головы на разные стороны. Осветитель и звукорежиссер подстраивают свои ракурсы, публика рассаживается за миниатюрные столики, почтительная официантка в третий раз спрашивает - Что желаете? И конечно, приходится согласиться на бокал белого вина. После затяжной прелюдии почтенной суеты вступает мелодия знакомым с детства сюжетом, но не в телевизоре, а здесь, так близко, что видно как начинает блестеть, а потом покрывается влажным туманом лицо пианиста. Конферансье с рыбьими глазами и в рыжих ботинках шутит, и поет, поет, и шутит. Контрабасист кажется давним знакомым и я все смотрю, и смотрю на него, а он поглядывает на меня. Барабанщик, как шаловливый мышь ловит шевеление бровей пианиста и поглаживает металлическими кисточками барабаны. В этом маленьком оркестре пианист - мой главный герой. Так щедро восприятие и так скуден мой слог, чтобы описать тихую радость от бархатного потока мелодии.

Дебют

В тот вечер, наверное, потом мы с Юлей всегда будем приставлять слово "памятный", а пока это лишь вечер понедельника, в легендарном "Birdland jazz club" и бывают такие концерты, когда любой человек может заявить себя на участие. В девять уже позади была дневная беготня с телефонными перезвонами по Манхеттэну в поисках студии для разыгрывания, обсуждение надеть ли платье, ту юбку или эту. Мы даже получили замечательное место за столиком без предварительного заказа, будто нас тут уже давно ждали.

Улыбки, кивки, приветливость - все это так обволакивает, что я совсем не ощущала внутреннего нерва по поводу дебюта Юли, пока на сцене не появились артисты во главе с пианистом, с его твердой посадкой головы, шикарной черной оправой очков как черные клавиши рояля, с крепкими челюстями и большими зубами как белые клавиши, с его разворотом вправо, с ногой на педали, с первыми касаниями, я была совершенно расслаблена и даже чуть убаюкана. Но все упомянутое выше составило вмиг такое впечатление, что я переполошилась - моя дочь сядет на место этого человека!...

Она же в свою очередь беспокоилась какое выбрать произведение для исполнения, спрашивала у меня, уходила потеребить конферансье и возвращалась, стояла и сидела, и после каждого артиста говорила - Сейчас я! Ее нерв закручивал внутри маленькое торнадо.

Мой герой аккомпанировал всем исполнителям и первое впечатление о нем разрасталось в ширь, как он это делает!, а в голове тикала мысль - Она сядет на его место... Такой пьянящий коктейль паники и покоя. От воспоминаний даже сейчас легкая дрожь в руках...

После большой и мощной певицы я почувствовала - теперь! Конферансье с трудом произнес имя и фамилию, Юля влетела на сцену. Да, она артистка, преображается в мгновение и ее величество атмосфера над каждым держит свою корону счастья. Короткое представление, пару шуток и она на сцене одна. Оператор перифразировал свет, как оказалось, она совсем не видела клавиш. А я получила исключительное удовольствие и слышала как изменился зал под ее "Saturn in Sagittarius" Hommage a Skriabin. Она была совсем-совсем другая чем все, боязно и радостно.

Публика приняла ее сочинение и исполнение очень тепло, моя соседка вскочила с места и кричала, а мой герой, возвращаясь к роялю, пожал Юле руку. Как дорог и важен молодому созданию, только что бывшему в наготе души перед публикой этот замок рук!

Настало время принимать комплименты и поздравления, знакомиться и обмениваться карточками, это моя барышня умеет делать с хорошим аппетитом. Тем временем концерт продолжался, выйдя на второй круг. Мы с Юлей изумлялись более всего виртуозности пианиста, я даже забыла упомянуть о его прекрасном вокале, нас покорило его мастерство, он всем аккомпанировал с только что поданных нот, вел маленький оркестр изящно и непринужденно. И лишь мокрые завитки волос над белоснежным воротничком сорочки выдавали, что этот человек трудится. Маэстро даже не смутили две бумажечки, вырванные из маленькой записной книжицы , зато зал валился со смеху. Ну как же там замечательно!

Конферансье был изящен и игрив, смешлив и ироничен. Тоже, знаете ли, подбадривать всех артистов, занятие знатное. При этом он великолепно, как бы между делом пел, непринужденность - родственница высокого профессионализма. Моя соседка после каждого выступления просила чтобы он пригласил на сцену Юлию, однако, у него был свой сюжет. Она вышла предпоследней со своей "Румбой", не забыв уведомить оператора освещения все оставить как есть.

"Румбу" я знаю наизусть, а того пианиста я видела впервые. Он стоял в темноте, неподалеку от барной стойки. Он слушал. Я смотрела на него не отрываясь, самое важное для меня тогда было - как он слушал. Даже в темноте, было видно что он сопереживает и чуть удивляется, эти минуты наблюдения для меня бесконечно дороги и бесценно важны за многие-многие годы.

После концерта он выразил Юле исключительное одобрение ее сочинениям, немало удивившись что композиции она никогда не училась, подал визитку со словами - Будете в Нью Йорке, обращайтесь ко мне.
Мы вышли из клуба, чирикали, я нечаянно обернулась, за нами шел пианист - крепкий, видный, он обогнал нас и вмиг его силуэт,стал силуэтом случайного прохожего.

Наедине с блинами и потом.