Здравствуй, дед
Здорово живём, дед!
Давно не виделись, очень давно.
Вот, я и пришёл к тебе… пришёл.
Ты не поверишь, но самое смешное или может быть страшное — все слова, которые я готовил заранее, куда-то подевались, словно их не было, а я всегда хотел к тебе прийти и поговорить, но как-то всё не складывалось, а теперь…
Теперь же, хочется просто взять твою тёплую человеческую ладонь и ощутить тебя, и посидеть, помолчать, подумать. Ощутить твою внутреннюю силу и вспомнить что-то своё или может быть твоё? Или рассказать?
У тебя же тоже наверняка есть чем поделиться, так? Или нет?
Как я?
Хорошо, я бы сказал даже — отлично.
Да, уже сорок восемь…
Вторым браком…
Пара сорванцов от первого, и старший, ты не поверишь, старший как две капли воды похож на тебя.
Да, не смог — не уберёг. Ушла, просто взяла и ушла…
А кто ж их разберёт-то этих женщин, что у них на уме?
Нет, не осуждаю, а зачем? Что прошло, давно быльём поросло…
Да, я со своей второй и с дочкой.
Как?
Татьяна, Татьянка, Татьяшка, Тая…
Да, первую не приводил — думал, успею, а оно вон как вышло, четырнадцать лет и как корова языком слизнула.
Знаешь, мама много рассказывала о тебе, о том, как вы выживали после войны. Как ты возвращался с покоса. Как дежурили на разъезде. Как жили и радовались жизни. И просто жили.
Она же поздний цветочек — сорок восьмого года. Последняя — заскрёбыш. Она рассказывала о своей дружной семье, о тебе, о бабушке и всегда в её речах скользила какая-то непередаваемая горечь и грусть — как-никак любимая дочь, ведь самых младших всегда любят больше всех из детей.
Да, тоже помотало по жизни, всякое было и хорошее и плохое, что пенять? Толку то? Уже не изменить и ничего не поменять.
Да, работаю как прежде, а что остаётся делать? Сейчас по-другому никак. Уже двадцать лет в одном направлении. На хлеб с маслом хватает.
Сначала конечно помотал соплей, когда первая ушла. А теперь, когда появилась та, ради которой стоит, тем более она не одна. Она и дочка.
Да, нормально. Я справлюсь, ты же справился, с бабушкой семерых подняли, а у меня их всего трое — сорванцы Илюха и Тимка, плюс дочка…
Дед, я знаю, о многом не прошу…
Дед… ты возьми их под свой покров…
Я знаю… Я так виноват перед тобой…
Дед, я о многом не прошу и не за себя, просто прими и…
Илья и Тимофей…
Татьяна и Лэйла…
Я знаю, я тебя никогда не видел вживую. Так сложилась судьба, судьбина — злодейка, но знаешь твоя фотография, старая пожелтевшая от времени фотография всегда находилась перед нами, когда мы дружной семьёй усаживались за стол, ты незримо всегда присутствовал рядом.
Дед, если бы ты знал…
А впрочем ладно, я и правда, тебя никогда не видел.
Знаешь, а я начал писать, под старость неизвестно откуда пришло и появилось вдохновение…
Прости, что пришёл слишком поздно… как-то не сложилось раньше и почему-то не получалось.
Знаешь, я люблю тебя…
Дед, я люблю тебя…
Я люблю тебя.
***
Он прошептал ещё несколько неразборчивых слов.
С трудом, словно на его плечах лежала непомерная ноша, поднялся и пошёл прочь, оставляя позади старый потемневший от времени деревянный крест.
А где-то там, его ожидала новая счастливая жизнь, его ожидали — Татьяна и дочка Лэйла, впереди…
