Сказка о Солнечном Коте

Мальчик лежал на камнях и думал о Дороге. Вот он погружает усталые ноги в тёплую пыль, вот присел отдохнуть на обочине, вот шлёпает по луже, нагретой июльским солнцем. И только ветер шелестит листьями, да птицы болтают о своих птичьих делах.

Валда подошла к нему и подумала о Пустыне. Холод. Ночь. Никого рядом. На несколько секунд Валда почувствовала страх и насладилась непривычным ощущением. Потом она перестала бояться и ещё раз посмотрела на Чиззи. Тот не реагировал. А должен был. СолнечныеКоты живут для того, чтоб чувствовать чужую боль.

Валда пнула Чиззи ногой. Тот вскочил и растерянно уставился на женщину.

- О чём ты думал, Чиззи? - спросила Валда, заранее зная ответ.

- О Дороге,- ответил мальчик, рисуя пальцем ноги на песке линии и стирая их.

Валда вздохнула. Теперь она должна будет вечером доложить Совету, что Солнечный Котёнок снова думал о Дороге. И это вместо того, чтоб улавливать боль, которая, не приведи Саранча, может возникнуть в Посёлке. Тогда - всё. Придёт Огненная Саранча и потребует жертву. На памяти Валды такое случалось уже четыре раза. Каждый раз в жертву приносили Котов. По их недосмотру чья-то боль притягивала Саранчу. В клановых костюмах с бубенцами, кривляясь и гримасничая, Солнечные Коты всходили на ритуальный помост, чтобы быть мгновенно сожжёнными огненным дыханием Саранчи.

Взрослые мужчины и женщины редко позволяли себе чувствовать боль или печаль. Мир Пустыни не располагал к подобной чувствительности. Детей учили не бояться, не грустить, не плакать. Ведь после того как приходила Саранча, люди Посёлка собирали пожитки и уходили в Пустыню. На следующий день на месте, опалённом страшным дыханием Саранчи, песок расступался и поглощал всё вокруг. Там, где раньше бегали дети и работали взрослые, возникали зыбучие пески. Когда-то давно люди Пустыни часто боялись, не думая о последствиях. Оттого большая часть Пустыни стала ловушкой. Тогда и появились кланы Солнечных Котов и Полночных Псов. Если Посёлку нужно было перебираться на новое становище, Псы выбирали место и искали безопасный путь. Они несколько ночей вели Племя туда, где вода залегала неглубоко под песком, а в окрестностях водилось достаточно пригодных в пищу животных.А Коты делали так, чтобы людям не было больно и страшно. С детства шутов учили кривляться, строить гримасы, стоять на голове, жонглировать горшками с зажжённым маслом – всего и не перечислишь. Хорошие шуты жили долго, Валда сама видела одного, которому было тридцать четыре года.А если шут смешил плохо, что ж, умирать Котов тоже учили с рождения…

Одиннадцатилетний Чиззи умел смешить и утешать, кривляться и подставляться под удары. Ведь у многих чувство юмора проявляется в тычке под ребра. Не умел он только улавливать боль и страх. Это очень огорчало всех, особенно Смайлу, мать Чиззи. Сейчас Солнечные Коты уехали на ярмарку за ходулями, красками, дудками и прочими атрибутами скоморохов. Всю неделю в Посёлке дежурили только Чиззи и Смайла: Чиззи днем, когда люди кликнут шута-недоделка, если что случится, а Смайла ночью, когда любой страшный сон может навлечь беду на целый Посёлок.

- Совет будет недоволен тобой, Солнечный Кот,- с этими словами Валда развернулась и пошла прочь от мальчика, не дожидаясь, пока он буркнет «на всё воля Совета».

Совет собрался вечером, когда на небе появились первые звёзды. Вёл его молодой Олли, сын правителя Сета. Вокруг огня, зажжённого на площади, собралось много народу. Ни в чьих глазах Чиззи не читал сочувствия. Чиззи и не ожидал, что за него кто-то вступится. Правда, он не думал, что люди так сильно разозлятся. В самом деле, ведь не злятся же они на охотника Сатра за то, что он потерял ногу и не может теперь охотиться? Совет позволил ему заниматься ткачеством, хотя ткачами традиционно становились члены клана Жёлтой Мыши. Так что прецеденты перехода из клана в клан случались. Но Олли плохо относился к Чиззи. Не любил он и Смайлу.

Муж Смайлы, Смехач, погиб года за полтора до появления Чиззи. Наверное, поэтому мальчик был совсем на него не похож. Смайла, вместо того, чтоб потихоньку унести младенца в Пустыню и оставить там, объявила, что его отец – Сет, правитель Посёлка. Никто не поверил, что Бесстрастный Гриф польстился на Кошку, но те, кто советовал избавиться от малыша, как-то примолкли. В силу своего полнейшего презрения к миру Грифы ничего не отрицали, постепенно люди успокоились. Все, кроме Олли.

- Что делать с Котом, который не чувствует чужую боль? - голос Олли был раздражённым, и Чиззи снова пожалел, что Советом управляет именно он, а не Сет.

- На этот вопрос отвечу я,- из тени выступила фигура Серой Ящерицы Джеввы.

Присутствующие, как по команде, повернулись к пророчице. Чиззи поёжился. Предсказатели будущего редко выходили к людям, предпочитая давать туманные ответы в Доме Пророков. Но если уж они высказывались, это были очень страшные пророчества. И вот Ящерица решила высказаться именно сейчас, будто у Чиззи без неё мало проблем.

Джевва говорила, закатив глаза к небу. Её тихий голос слышал каждый, кто был на площади.

- Охотники смотрят сквозь глаза и видят вещи как они есть. Пророки смотрят сквозь время, им открыто будущее. Влюблённые смотрят сквозь любовь и видят то, что хотят видеть. Молящиеся смотрят сквозь веру, они видят богов на небесах. Как должен смотреть тот, кто обязан видеть чужую боль? Он должен научиться смотреть сквозь свою боль.

Пророчество завершилось обмороком предсказательницы. Чиззи получил передышку, пока её уносили с площади. Однако о нём скоро вспомнили, хотя он надеялся, что предсказание Ящерицы прервёт на время Совет. Хоть Сет и утверждал всегда, что пророчицы говорят ерунду (Чиззи слышал это своими ушами), любое пророчество требовало детального обдумывания. Но Олли решил иначе.

- Все слышали, что сказала пророчица. Мальчик должен забыть о том, что умеет видеть глазами. Думаю, клан Пустынной Змеи сможет нам помочь.

Чиззи вздрогнул. Клан Пустынной Змеи, клан знахарей, не столько лечил болезни, сколько практиковался в составлении зелий и ядов. Проверить действие снадобий на человеке Змеям удавалось редко. Не удивительно, что Сонна с охотой бросилась исполнять поручение, которое Олли прошептал ей на ухо. Вскоре знахарка вернулась с флаконом из тёмного стекла.

- Теоретически это зелье должно лишить человека зрения до тех пор, пока он не выполнит свое предназначение. Увы, опробовать его на практике нам пока не удавалось.

- Я не хочу быть слепым! Даже и на время, я не хочу лишаться зрения! Позовите правителя! Вы не можете судить меня и выносить приговор без его ведома! – закричал Чиззи, но Олли злорадно улыбнулся

- Он знает. Отец сам отказался возглавлять сегодняшний Совет и заранее согласился с любым моим решением.

- Почему? - Чиззи был растерян. Он надеялся найти в Сете поддержку, но старый правитель предал его.

Олли пожал плечами.

- Говорит, что не хочет быть пристрастным. Так что давай, Чиззи, пей зелье.

Чиззи не стал сопротивляться, понимая, что это бесполезно. У него оставалась надежда, что эликсир не подействует. Но красная пелёна заволокла глаза, и больше мальчик ничего не видел.

Прошло несколько недель. Чиззипыталсянаучиться видеть что-нибудь сквозь красноту перед глазами. Временами казалось, что у него это получается. Порой он словно вспоминал что-то, чего с ним никогда не было. На кровавом фоне возникали силуэты: пляшущий человек в развевающихся одеждах… мёртвая кошка… обугленный человеческий скелет… Странные видениярассыпались при малейшем мысленном прикосновении, словно люди Пустыни, сожжённые, превращённые в пепел дыханием Саранчи. Но ничего похожего на чужой страх Чиззи не мог уловить. Всё, что мальчик чувствовал – злость и враждебность по отношению к нему. А для того, чтоб почувствовать это, не обязательно быть СолнечнымКотом…

Шуты, уехавшие на ярмарку, со дня на день должны были вернуться. Смайла и Чиззи по-прежнему дежурили вдвоем, только теперь Чиззи приходилось передвигаться на ощупь. То, что он часто падал, несколько развлекало жителей Посёлка. Но они отлично знали, что Чиззи так и не научился чувствовать чужую боль. Хотя теперь был слеп и обычное зрение не могло отвлекать его от чтения мыслей и эмоций. Пока жители Посёлка успевали вовремя послать за шутом, если печаль заключала в свои объятия одного из них, но все понимали, что беда неизбежна.

Саранча пришла за жертвой в середине дня. Жители Посёлка молча смотрели, оставив свои дела, на огромную тушу, возвышающуюся над ними и застилавшую полнеба. Ритуальный помост для последнего шутовского представления был пуст. Калека-шут, конечно, услышал крики дозорных о приближении Саранчи, но ещё не успел доковылять до площади. Люди ждали, и Саранча ждала вместе с ними, застыв, словно изваяние. Наконец появился Чиззи в традиционных одеждах клана Солнечных Котов. Отчаянно кривляясь и гримасничая, он шёл к помосту. Мальчик часто спотыкался и падал, однако не переставал выкрикивать остроты, веками передававшиеся в клане от поколения к поколению, корчил рожи и пытался кувыркаться. Лицо его с глазами, залитыми алой кровью, искажаясь в гримасе, становилось жутковатым. Кое-кто из детей попытался заплакать, но их сразу же увели. Шут дошёл до помоста, на ощупь забрался на него по ступенькам и выпрямился. Ритуальные слова звучали обречённо:

- Я, дитя клана Солнечных Котов, добровольно и не по принуждению, а только согласно традициям, согласен принять смерть вместо… вместо…

Он запнулся. В суматохе никто не потрудился сообщить ему, что случилось, чья боль призвала Саранчу. Отчего-то все жители дружно забыли о том, что он не умеет находить источник чужой боли. По толпе пробежал шум, и кто-то из первого ряда подсказал ему ответ. Чиззи вздохнул и продолжил:

- Вместо Квигги из Полночных Псов, которого разлюбила Лани из Ласковых Хомяков, и оттого он впал в печаль. Я, шут, который не услышал его печали, беру вину на себя.

Ритуальные слова отзвучали, однако Саранча не спешила принять жертву. По толпе пробежал ропот, а тело Саранчи начало покачиваться на огромных тонких лапах. Должно быть, Чиззи, который не мог уловить чужую боль, не смог и прочувствовать её, что было необходимым условием ритуала. Похоже, Посёлку было суждено вместе с жителями сгореть дотла, как было до образования шутовского клана. Уже не таясь, плакали дети, да и некоторые взрослые не могли сдерживать многолетний ужас, таившийся в душах. Но тут толпа расступилась. К помосту вышла Смайла, красивая даже в шутовском гриме. Она проходила мимо каждого посельчанина, передразнивала их повадки, манеру говорить и жесты, делая это зло и очень похоже. Никто не смел над ней смеяться – а она смеялась надо всеми. Она взошла на помост, взяла Чиззи за плечи и легонько подтолкнула его к лестнице. Мальчик замер, присев на каменную ступеньку, а Смайла, гордо выпятив подбородок, крикнула:

- Я, Солнечная Кошка, беру на себя вину этого ребенка, раз не могу взять себе его боль!

И Саранча приняла жертву.

Когда Саранча ушла в Пустыню, оставив на память о себе горстку пепла на месте той, что звалась Смайлой, все жители стали собираться в путь. Деловито выбирая самое нужное из домашнего скарба, они увязывали тюки и поспешно укладывали их на волокушу. О Чиззи все словно забыли. Никто не отталкивал слепца, вставшего на пути зрячего, все обходили его стороной, словно он был болен заразной болезнью. Или уже умер от неё – такая невесёлая мысль мелькнула у Котёнка. Онрешит тоже собраться в путь. Шаря по глиняным полкам, мальчик наткнулся на аккуратно сложенный тючок. Одеяло, плащ, миска… Это ведь его вещи! Смайла собрала, сообразил мальчик. Тут рука его нащупала привязанный к тюку кошель, в котором лежал круглый маленький медальон. Но СолнечныеКоты не носят медальонов, да и остальные кланы тоже, исключая, пожалуй, Серых Ящериц. Неужели это медальон Ящерицы? Ведь такие вещи передаются только внутри клана от матери к ребёнку…

Чиззи знал, кто сможет ответить на его вопросы. Помня расположение домов, он добрался до Дома Правителей. Разумеется, внутрь его не пустили, но, к удивлению Чиззи, к нему вышел Сет, правитель Посёлкаи глава клана Бесстрастных Грифов. Именно с ним в своё время связывали имя Смайлы. Последние недели он избегал встреч с мальчиком, хотя раньше было иначе. Правитель всегда выделял минутку для беседы с маленьким шутом. Возможно, он и вправду был отцом мальчика. Но Чиззи понимал, что клан Правителей никогда не принял бы его.

- Если тысобираешься претендовать на место в моем клане, мальчик, оставь надежду. Не хотелось бы лишать тебя иллюзий, но, боюсь, ты не мой сын. Я благоволил к твоей матери и позволял прикрывать твоё существование моим именем, но теперь это не поможет. Я говорил Смайле, напрасно она не рассказала обо всём Посёлку с самого начала. Может быть, тогда всё сложилось бы по-другому.

Чиззи переступил с ноги на ногу, опустил лицо, чтобы не оскорбить правителя обидой, отразившейся на нём, и тихо сказал:

- Я не хочу в твой клан, Сет. И мне всё равно, кто мой отец. Я хочу знать, кто я. Смайла воспитала меня, но родила другая женщина, так? Я нашёл это в своих вещах. Смайла собрала их для меня, прежде чем… пошла меня спасать, - сбивчиво закончил он фразу, и горько вздохнул. Сет посмотрел на медальон. Руки Чиззи дрожали, но мальчик крепко сжимал крошечное украшение. - На ощупь холодное, но обжигает пальцы… Что это?

- Я не знаю.- Сет отвёл глаза, забыв, что Чиззи не может его видеть. - Мы нашли тебя в Пустыне. Почему ты не погиб там – непонятно. Мы со Смайлой пошли… погулять… - при этих словах Гриф слегка закашлялся, - и нашли тебя. Посреди песчаныхбарханов лежал голый новорождённый ребенок с медальоном на шее. Как ты туда попал, не знаю. Идея Смайлы принести ребёнка в Племя сразу показалась мне не слишком удачной. Честно говоря, - Сет слегка смутился, - я думал, жители Посёлка заставят её избавиться от тебя. Я не знаю, кто твоя мать, мальчик. Лучше бы тебе было умереть тогда в Пустыне. Мы не возьмём тебя с собой, когда уйдём искать новое место для Посёлка.

Чиззи стоял, потупившись. Потом он поднял голову.

- Ответь мне ещё на один вопрос, Сет. Что изображено на медальоне?Это знак клана? Медальоны носят только Ящерицы…

- На медальоне дракон,- Сету хотелось поскорее закончить разговор.

- Разве есть клан Драконов?- растерянно спросил Чиззи.

- Нет. Клан Драконов это глупая сказка.

Сет ушёл, оставив Чиззи, оглушённого полученным знанием. Больше никто не заговаривал с ним. Поздним вечером все ушли, оставив мальчика одного в опустевшем Посёлке. Позже Чиззи смутно припоминал, как просил людей взять его с собой, когда Посёлок уходил. Он дергал жителей Посёлка за одежду и хватал за руки. Но все шарахались от мальчика и уходили, бормоча слова проклятий. Лишь один человек пнул его под ребра и обозвал никчемным калекой. Но и такому вниманию Чиззи был рад сейчас. Под звёздным небом караван из запряжённой верблюдом волокуши и пеших путников двинулся на запад. Солнечный Котёнок остался совсем один.

У Чиззи было мало времени на обдумывание дальнейшей судьбы. Он мог попытаться дождаться СолнечныхКотов (до их возвращения оставалось три дня) и вместе с ними нагнать посельчан. Для шутов оставили на скале подробную карту. Вот только Чиззи знал, что Коты не станут спорить с решением Посёлка. Был ещё один вариант (если, конечно, не пытаться выжить в одиночку в Пустыне, что было верным самоубийством).Чиззи выбрал именно его. Как только стихли голоса, мальчик встал на четвереньки, рукой нащупал след волокуши и пополз по нему. Он не может жить в Посёлке, но никто не запрещал ему жить около Посёлка. Наивная хитрость мальчика скрывала под собой ужас одиночества, Этот ужас пересиливал даже обиду на жителей Посёлка, предавших его.

Четыре ночи шёл караван, и четыре ночи Чиззи шёл по его следам. Он страдал от жажды, есть совсем не хотелось, хотя в вещах, собранных для него Смайлой, были припасы на неделю путешествия. Наверное, Смайла не думала, что Посёлок бросит его. Болело уставшее тело и содранные в кровь колени и ладони. Но мальчик боялся поднятьсяна ноги и потерять след волокуши. Он жевал мякоть кактусов, в изобилии росших вокруг, их вкус притуплял и жажду, и голод. Когда ветер доносил до Чиззи голоса, он ложился на песок и погружался в чуткий сон. Просыпаясь, лишь только голоса начинали удаляться, он продолжал свой путь вслед за теми, кто ненавидел его.

На пятую ночь его предала Пустыня. Подул ледяной ветер, и следы волокуши занесло песком. Замерзший Чиззи метался, пытаясь услышать голоса людей, но тщетно. Он слышал лишь потрескивание песчинок, которые гнал ветер. Утром ветер утих. Чиззи наконец согрелся и заснул, подложив под голову узелок с пожитками. В кулаке он крепко сжимал медальон.

Проснулся Чиззи со странным ощущением. На душе было спокойно. Всё, что случилось с ним за последние дни, казалось страшным сном. С сожалением вернувшись к реальности, мальчик прижал к щеке прохладный медальон. Теперь Чиззи твердо знал, куда должен идти. Дорога позвала его, и ослушаться зова он не мог. Маленький шут поднялся с песка и пошёл вперед. Так он шёл три ночи, останавливаясь днем, чтобы поесть и передохнуть, высасывая влагу из кактусов и изредка забываясь сном. С четвертым рассветом он почувствовал запах пищи и прибавил шагу.

Внезапно Чиззи сообразил, что его появление может не обрадовать, кто сидит у костра. Он замер, не зная, как поступать дальше. Через некоторое время с той стороны, откуда доносился запах пищи, раздался старческий голос:

- Пришедший из Пустыни! Ты можешь подойти и присоединиться к моему обеду. Как видишь, здесь нет никого, чья еда была бы вкуснее моей.

- Никак не вижу,- ответил Чиззи, приближаясь к костру.

Старик поднял голову и смущённо закашлялся. Однако, совладав с собой, он протянул мальчику миску мясной похлебки. Сообразив, что очень голоден, Чиззи с удовольствием отхлёбывал варево через край и ждал расспросов старика. Но тот молчал. Только когда Чиззи насытился, старик осторожно спросил его:

- За какое преступление твой Посёлок наказал тебя?

Чиззи рассказал свою историю. Он не ждал беды от старика, приветившего его. Закончив, он произнёс:

- А ты? Ведь ты, как я понял, здесь тоже один. Значит, твой Посёлок тебя изгнал? Если не хочешь, не отвечай, но мне было бы интересно знать – я никогда не видел изгнанников, выживших в Пустыне…

- А меня никто не выгонял,- рассмеялся старик.- Видишь ли, я – единственный, кто остался здесь. Все остальные ушли или умерли.

- А почему ты выжил? Почему тебя не уничтожила Саранча?- растерянно спросил мальчик.

- Видишь ли, - смутился старик, - Саранча, кажется, тоже умерла.

Поражённый словами старца, Чиззи помолчал немного, а потом спросил:

- Разве Саранча может умереть?

Старик смутился ещё сильнее:

- Понимаешь, в чём дело… Я убил её. Эй, что с тобой, малыш? Тебе плохо? - переполошился отшельник и захлопотал вокруг мальчика, потерявшего сознание от чрезмерных переживаний.

Вечером, когда старик напоил мальчика укрепляющим настоем трав, Чиззи услышал историю старика. Она была удивительной. Дольо, а именно так звали старика, рассказал, что иногда в Пустыне находят маленьких детей. На шеях у них висят медальоны с изображением драконов. Если такой ребёнок вырастет и возмужает, он сможет убить Саранчу – ту самую, которая приходит в его Посёлок. Не все в Пустыне слышали эту легенду. Дольо повезло – Посёлок, который его подобрал, знал предание и верил в него. Когда Саранча умирает, её тело взрывается огненным шаром. Открываются Врата в Зелёный Мир. Все, кто хочет, могут уйти в этот мир, пока Врата открыты. Из Посёлка, в котором жил Дольо, ушли почти все. Но сам Дольо остался. Он не хотел быть живой легендой в собственном племени. Случилось это одиннадцать лет назад. С тех пор Дольо жил совсем один. Впрочем, это его, кажется, не очень волновало.

- А к какому клану ты принадлежал, пока жил в Посёлке?- спросил у своего нового знакомца Чиззи, устраиваясь у костра так, чтобы лицо его оставалось в тени.

Старик странно посмотрел на него:

- У меня же был медальон. О чем ты? Все знали, что мне суждено однажды сразиться с Саранчой – и победить её или погибнуть. Когда мне приснилась Дорога, по которой я должен был пойти в поисках своей участи, я пошёл, встретил Саранчу и убил. Не спрашивай меня, как я это сделал. Скажу только, что это было не очень легко. Почему-то я знаю, что не должен обсуждать такие вещи с тем, кто носит медальон с драконом. Кстати, его положено носить на шее, а не в руке.

Чиззи послушался совета и надел медальон. Некоторое время у костра царило молчание, а потом мальчик задал давно мучавший его вопрос:

- Дольо, как ты думаешь, почему Смайла сняла с меня медальон?

- Наверное, она боялась, что ты погибнешь в схватке с Саранчой. А, может быть, в твоем Посёлке не верят преданию о Зелёном Мире. Думаю, Смайла хотела вырастить из тебя хорошего шута. Она ведь не знала, что ты не пожелаешь находить источник боли, читая чувства. Этому легко научиться. У тебя не получилось лишь потому, что ты не хотел…

Слова отшельника неожиданно больно задели Чиззи.

- Значит, по-твоему, они правильно поступили, ослепив меня?- сердито спросил он у Дольо.

- Ну, думаю, тут онипогорячились. Достаточно было непрозрачной повязки на глазах. Но, судя по твоим словам, Олли недолюбливал ту женщину, что воспитала тебя? Вот поэтому он тебя и ослепил – чтобы ей было больно.

- А почему Саранча не приходит за мной? Я ведь, пока шёл по Пустыне, просто полыхал болью и страхом, так почему же она не пришла и не убила меня?

- Дракона Дальних Дорог Саранча может убить только в поединке,- строго сказал старик. - Жди, парень, своего часа.

Мальчик невесело рассмеялся:

- Слепой, сражающийся с Огненной Саранчой!

- Чиззи… Ты помнишь, что сказала о тебе пророчица? Ты должен научиться смотреть сквозь свою боль. Подумай об этом на досуге. А сейчас ступай спать. И не думай ни о Саранче, ни о Пустыне. Просто спи.

Чиззи послушался и лёг в ямку в песке, которую старик предусмотрительно выкопал для него в полу своей маленькой глиняной хижины. Он натянул на себя одеяло из шкурок тушканчиков и уснул. Утром под руководством старика он готовил еду, потом они гуляли по Пустыне, спали в тени скал, охотились на тушканчиков. Так прошёл день, за ним ещё один, и ещё, и ещё… Старик учил мальчика всему, что знал и умел. Только когда речь заходила о том, как сражаться с Саранчой, отшельник становился молчалив. Он отказывался учить Чиззи драться, хотя об этом, по мнению мальчика, стоило подумать в первую очередь. Несколько раз днём или вечером старик уходил в пещеру, в которой была одинокая могила. Мальчику казалось, что Дольо немного сумасшедший. Но он был лучшим из всех живущих в Пустыне, и Чиззи его полюбил.

Через два года Чиззи снова увидел сон о Дороге. Он теперь знал, что такие сны – предвестники битвы с Саранчой.Но Чиззи не считал, что готов с ней сразиться. Да, несколько месяцев назадстарик с ворчанием нашёл в своих запасах небольшой кинжал и научил Чиззи бросать его в цель на звук. Мальчик тренировался и достиг определённых успехов. Но ведь этого мало!

- Думаю, Дорога не спросит тебя, готов ли ты к ней,- Дольо был задумчив. - Она просто позовет тебя. Ты не сможешь отказаться… Слушай, сынок, ты, наверное, хочешь поскорее убить Огненную Саранчу и отправиться в Зелёный Мир? А твоё Племя? Ты хочешь лишить их возможности уйти туда?

Чиззи ответил не сразу. Он долго подбирал такие слова, чтобы Дольо правильно понял его.

- Ты прав, отец. Я и впрямь не хочу, чтобы мое Племя ушло жить в Зелёный Мир. Они скверные люди, и им там нет места. Но и сам я не пойду в портал. Я хочу убить Саранчу за то, что она убила Смайлу… Мою маму, - добавил Чиззи тихо и отвернулся от старика.

- Малыш,- старик был несколько растерян.- Разве ты ещё не понял, что Драконы Дальних Дорог для того и живут, чтобы уводить своё Племя в другой мир! Ты должен пройти свой путь до конца. Жители твоего Посёлка скверно поступили с тобой. Но ты лишаешь права жить в Зелёном Мире не только их, но и их детей! Да и сами жители Посёлка жестоки только потому, что живут в Пустыне. Они с детства приучены сдерживать страх, боль, огорчение. Уверен, в другом мире они вели бы себя совсем иначе, были бы добрее, жалели бы тебя…

- Мне не нужна их жалость, Дольо. Я хочу только уничтожить Саранчу, которая убила единственного человека, любившего меня.

- Тогда ты не сможешь убить свою Саранчу, малыш…

- А нельзя мне увести в Зелёный Мир какой-нибудь другой Посёлок? Тот, чьи жители не изгоняли меня, не отнимали у меня зрения, не оскорбляли мою мать?

- Боль по-прежнему застилает тебе глаза, Чиззи,- покачал головой Дольо. - Ты не можешь смотреть сквозь неё. Надеюсь, у тебя ещё есть время этому научиться.

С этими словами старик завернулся в одеяло и лёг у костра. Но Чиззи потревожил его новым вопросом.

- А если я не пойду туда, куда Дорога зовет меня?

- Тебе придется, сынок. Ложись спать, Чиззи. Пусть хотя бы во сне твоя боль перестанет терзать тебя.

Это были последние слова отшельника. Проснувшись утром, Чиззи напрасно его окликал. Прождав до полудня, он отправился в пещеру. Дольо был там; двигаясь на ощупь, мальчик нашёл его сидящим у могилы. Когда он потряс старика за плечо, тело Дольо упало на бок. Наверное, старик умер на могиле женщины, которую любил, или старого друга. Чиззи похоронил и его рядом, установив вместо надгробья один из камней, что в изобилии валялись вокруг. Затем мальчик завалил вход в пещеру и отправился в хижину старика, которую привык называть своим домом.

Ещё два дня Чиззи сопротивлялся зову Дороги, хотя понимал, что это бессмысленно. На третий, собрав вещи и захватив немного еды и воды для путешествия, он отправился в путь. Шёл он уверенно, зная, что Дорога ведет его. Он не спешил, но и не задерживался дольше, чем нужно было для отдыха. Через четыре дня он понял, что пришёл туда, где должен быть. Людские голоса показались ему знакомыми. Он смело шёл по Посёлку, и люди уступали ему путь.

- Чиззи! Ты пришёл! – голос Олли не стал приятнее за два года. - А мне как только сказали, что ты вернулся, я сразу побежал тебя встречать.

Чего угодно ожидал Чиззи, но не этого. Заискивающий тон Олли нравится ему ничуть не больше раздражённого. И что это случилось с жителями Посёлка? Почему все так радуются, видя его?

Из сбивчивых объяснений Чиззи наконец всё понял. Едва Посёлок обосновался на новом месте, пришла Саранча. И на следующий день тоже. Огненная Саранча приходила каждый день, поднимала передние лапы и вглядывалась в лица издали, будто искала кого-то. Среди людей началась паника. Они едва дождались возвращения с ярмарки СолнечныхКотов, а, дождавшись, дали волю эмоциям. Коты сбились с ног, бегая по Посёлку. У них было столько работы, что дежурить приходилось всему клану целый день, на ночь же все жители пили сонное зелье, от которого спишь без сновидений. Развлекая народ, двое Котов сломали себе руки и один – хребет. Когда Чиззи ледяным тоном поинтересовался, что же за развлечения были у посельчан, никто не ответил ему. Так прошла неделя. Потом жители Посёлка ворвались в Дом Пророков, вытащили оттуда Джевву и потребовали объяснить странное поведение Огненной Саранчи. Джевва попыталась ограничиться туманными рассуждениями, но взглянув на разъярённую толпу неожиданно оставила высокий слог и посоветовала обратиться за разъяснениями к Сету. Люди отправились в Дом Правителей. Тут-то и выяснилось, что они ослепили владельца медальона с изображением дракона. Многие слышали легенды о Драконах Дальних Дорог, но никто не верил в них, а вот поди ж ты,сказка оказалась былью. Горю жителей Посёлка не было предела. Бесстрастные Грифы всегда боялись смуты. Спешно собранный Совет решил, что в гибели Дракона Дальних Дорог виноваты Олли, Сет, Джевва и… Сонна, которая принесла зелье для Чиззи. Умная Джевва немедленно выдала пророчество о том, какие несчастья постигнут Посёлок в случае её гибели. А потом напомнила жителям, что не предлагала калечить мальчика, а от своего пророчества о том, что Чиззи должен научиться видеть сквозь боль, чтобы выполнить свое предназначение, она вовсе не отказывается. Возразить на это посельчанам было нечего.

Собственно, все в Посёлке понимали, что и сами были хороши, бросив в Пустыне слепого мальчишку. Покуда они спорили, кто больше всех виноват, прибежал посланник из ДомаПравителей и сообщил, что Сет найден мёртвым в своей комнате. Олли, как прямой наследник, становился теперь главой Дома Правителей. Согласно традициям, он был неприкосновенен. Однако никогда ещё в Посёлке не обращались со своим правителем так неуважительно.

- Почти два года каждый день был для меня настоящей пыткой. Я чувствовал их ненависть спиной, и ничего не мог поделать,- закончил свое невесёлое повествование молодой правитель.

- А Сонна? Ты не сказал мне, что случилось с ней,- тихо спросил Чиззи. По стыдливому молчанию он понял, что Сонне не удалось избежать наказания. Это переполнило чашу горечи в душе Чиззи.

- Как же я вас ненавижу! Что ж вы такие злые-то,люди? Что ж вы так любите убивать, калечить, унижать друг друга? Пустыня в этом виновата? Да вас к Зелёному Миру и близко подпускать нельзя, вы же там всё испортите, вам бы только жертву найти, уж вы её не упустите! Да вы же хуже Саранчи!

Чиззи ещё долго выкрикивал слова, скопившиеся у него в душе. Их слушали, покаянно кивая, все жители Посёлка, собравшиеся у открытых дверей Дома Правителей. Их покорность и раскаяние распалили его гнев ещё сильнее, мальчик стукнул кулаком по столу и заплакал. Он плакал долго, и никто не утешал его. Уже смеркалось, когда маленький Дракон Дальних Дорог поднял заплаканное лицо и задрал его к небу.

- Завтра я пойду и сражусь с вашей Саранчой,- тихо сказал мальчик. - Теперь я смотрю сквозь свою боль и вижу вас – несчастных, напуганных детей Пустыни. Вы так надеетесь, что случится чудо, вы попадете в другой мир – и ваша жизнь изменится... Жаль, что вы так и не поняли – даже в Пустыне надо быть добрее друг другу. Я открою путь в Зелёный Мир, но вы и там не сможете быть добрыми, а, значит, не будете счастливы. Впрочем, это не мое дело.

С этими словами Чиззи отправился устраиваться на ночлег. Он не пошёл ни к Котам, хотя его радушно приглашали, ни в другие дома. Привычно наломав охапку сухих сучьев кустарника, он развёл костёр за окраиной Посёлка, завернулся в одеяло и сидел у огня, пока сон не сморил его. Во сне Дорога лежала перед ним, как на ладони. Она пела, словно натянутая басовая струна арфы, и мальчик слышал её зов.

Утром Чиззи отправился в путь. Он чувствовал, что должен сам выбрать место битвы и бросить вызов. Огненная Саранча непременно услышит его. Одна из пещер, на ощупь найденная им в скалах, показалась подходящей. Чиззи вошёл в неё и сел на пол. Теперь он должен был призвать своего противника. Вместо этого мальчик вдруг задумался – почему жителям Пустыни не приходит в голову селиться в пещерах?

- Вероятно, это потому, что в пещерах живем мы,- голос был молодой и чуть насмешливый. Чиззи вздрогнул и стал вертеть головой, словно мог что-то увидеть.

- Что ж, раз ты полагаешь, что пришло время меня убить, я готов к битве.

- Готов? Я всегда думал, что Саранча – женщина…

Поняв нелепость своей фразы, Чиззи смутился, Саранчу же, похоже, происходящее сильно забавляло. Чиззи стало немного обидно.

- А если я не захочу тебя убивать?- запальчиво произнёс он.

- Тогда я убью тебя,- спокойно ответил голос того, кто называл себя Саранчой и стоял в глубине пещеры.

- А… портал?- растерялся Чиззи.

Будущий противник мальчика засмеялся. Смех был не обидный, но немного горький.

- Что ты вообще знаешь о Саранче и порталах, Дракончик?- ласково и слегка снисходительно спросил он.

Чиззи замялся.

- Ну, Саранча – это что-то вроде божества племени, если её убить – откроется портал в Зелёный Мир…

- Какое примитивное восприятие реальности! Всё было бы слишком просто, будь так на самом деле…

- А что же на самом деле?- недоумённо спросил Чиззи.

- Послушай мою историю, мальчик. И, может быть, ты что-нибудь поймёшь…

Давным-давно, в незапамятные времена, Пустыня проснулась от боли. Веками она спала, но пришли люди и разбудили её. Это были изгнанники из других миров. Наверное, раньше их ссылали куда-нибудь ещё, а теперь пришла пора Пустыни. Люди всё время причиняли друг другу боль. Пустыня чувствовала эту боль. Медлительная Пустыня поворочалась несколько веков, морщась от человеческих страданий. Людей становилось всё больше и больше.

Однажды Пустыне это надоело. Она попыталась разгадать причину боли. Разгадав, Пустыня устранила её. Неважно, что это было – уколовшаяся о колючку женщина или заплакавший от страха ребенок, но они немедленно были уничтожены Пустыней. Однако устранение отдельных очагов боли ни к чему не привело. Люди плодились, боль распространялась вместе с ними. Тогда Пустыня из подручного материала – песка создала Огненную Саранчу. Саранча, которая, кстати, беспола, находила и уничтожала источники боли. И люди возненавидели её и стали почитать её как злое божество.

Но в одном из Посёлков, которых уже было много, люди додумались сдерживаться и терпеть боль. Чтобы им было легче, они велели части соплеменников развлекать их. Так появились Солнечные Коты. Шли годы. Мастерство СолнечныхКотов росло. Они умели улавливать чужую боль, гасить страх и отчаяние. Однако по-прежнему Пустыня не могла заснуть. Стоило ей погрузиться в дрёму, какой-нибудь нерадивый шут забывал о своих обязанностях. Пустыня вновь просыпалась от боли. Тогда она привела Охотников на Саранчу.

Иногда в другом измерении, в том самом, которое здесь называют Зелёным Миром, стали бесследно пропадать дети. Совсем крошечные, едва родившиеся. Люди думали, будто за детьми не углядели мамаши, но нет – Пустыня похищала их. С медальонами на шее она выталкивала их из песка у Посёлков, и Саранча, прячась, охраняла их, покакто-то из жителей не подбирал младенцев. Не все, далеко не все выживали – но что Пустыне до их смертей? Рано или поздно находился тот, кто вырастал и отправлялся сразиться с предназначенной ему Саранчой. Тогда открывался портал в Зелёный Мир. Потомки изгнанников уходили туда, откуда были сосланы в Пустыню их предки. А если погибал Охотник – не беда, портал-то всё равно открывался на несколько часов. Многие из надоедливых людей покидали сквозь него Пустыню. А Пустыня похищала младенца замладенцем из Зелёного Мира и ждала – у неё ведь в запасе вечность…

- Значит, мои родители, может быть, живы там, в Зелёном Мире? - Чиззи сидел и пересыпал песок из ладони в ладонь, слушая рассказ Огненной Саранчи.

- Может быть. Но что тебе с того?

- Просто теперь я знаю, почему должен выжить.

- Ах, да. Людям ведь обязательно нужны идеи, за которые они будут жить и умирать…

- А Саранче обязательно нужно убивать СолнечныхКотов,- всё-таки Чиззи не сдержал своего гнева. - Ты ведь убил Смайлу, помнишь?

- Увы,- Саранча невесело рассмеялся. – Ничего личного. Это просто мой долг. Мне жаль, что так вышло. Мы таким образом накапливаем энергию для открытия портала. Давай не будем об этом говорить, ладно?

- Хорошо. Тогда давай поговорим о том, как убивают Саранчу,- дерзость Чиззи оправдывалась его яростью. Он злился на то, что Саранча говорит о Смайле так спокойно и бесстрастно - Дольо мне ничего не рассказал о поединке – не захотел почему-то… Мне просто хотелось бы знать – как вообще человек, даже зрячий, может сражаться с чудовищем из песка?

Саранча долго молчала. Мальчик уже пожалел, что задал такой вопрос будущему противнику. Но ответ всё же прозвучал:

- Понимаешь… На время поединка Саранча принимает обличье Охотника. Думаю, это необходимо для того, чтоб открылся портал.

- Значит, ты тоже слеп?- растерялся Чиззи. - А как же мы будем драться?

- Будем ориентироваться на звук шагов,- Чиззи показалось, будто невидимый собеседник пожал плечами. - А оружие каждый может использовать то, которое захочет. У меня, например, хлыст – и, кстати, знай, что если я тебя им достану хотя бы один раз, ты лишишься той части тела, по которой придётся удар.

- Извини, - Чиззи метнул нож туда, откуда раздавался голос, не дожидаясь, когда его противник решится напасть первым. - Ничего не имею против тебя лично. Я просто обещал отомстить за Смайлу.

Оттуда, где только что стоял враг, не доносилось ни звука. Может быть, это и было уловкой, но Чиззи всё равно должен был поднять свой нож – ведь никакого другого оружия у него не было. Осторожно добравшись до противоположной стены, он рукой обшаривал всё вокруг, готовый в любую минуту продолжить битву. Но у стены он наткнулся на тело человека, ростом не выше его самого. Человек был мертв, а в груди его Чиззи нащупал свой нож.

Мальчик не стал вынимать из раны на теле врага своё оружие. Он надеялся, что больше ему ни с кем не придется сражаться. Завалив тело камнями, он провёл рукой над импровизированной могилой и обнаружил в воздухе на уровне колен большое окно, сквозь которое дул теплый ветер и пахло чем-то незнакомым, сладким, свежим и зелёным.

- Значит, я всё же убил тебя,- тихо сказал Чиззи, стоя у портала. - Только извини, Огненная Саранча, я не стану ходить на твою могилу и говорить с тобой, как это делал Дольо. Он-то видел, с кем сражается, оттого, наверное, и не смог уйти из Пустыни. Не мог оставить могилу своего двойника. Для меня же ты – просто чудовище, которое мне удалось убить. Но зато теперь мне понятно, почему Дольо ничего не рассказывал о поединке. Как-то это всё… - он поискал подходящее слово, не нашёл и только сказал грустно, - неправильно.

Жители Посёлка ждали Чиззи на окраине. Чувствуя на себе людские взгляды, он тихо сказал:

- Портал открыт. Поторапливайтесь.

И, не заботясь о том, следуют ли за ним люди, пошёл обратно к пещере. За спиной он слышал людской гомон – значит, его услышали, и весь Посёлок шёл за ним. Чиззи искренне надеялся, что никого не забыли. Впрочем, ему не было до этого дела. Кто-то поддержал его за локоть, когда мальчик шагнул в портал.

- Спасибо тебе, Дракон,- это, конечно, был Олли. Впрочем, ненависти к нему Чиззи уже не испытывал. Да и на других людей он уже не злился.

- Веди своеПлемя в Зелёный Мир, вождь,- Чиззи кивнул в сторону толпы людей. - Скажи им, что если они будут убивать и калечить подобных себе, я найду их и отправлю обратно в Пустыню.

- Я скажу… А разве ты не пойдешь с нами?- испуганно спросил правитель. - Думаю, люди хотели бы видеть тебя своим вождём!

Чиззи задумчиво отряхнул от песка одежду и руки. Покончив с этим, он твердо сказал:

- Нет. Когда-то Посёлок решил, что слепец вам не нужен, и я ушёл. Теперь я и сам не хочу жить рядом с вами. Я пойду искать своих родителей. Мой путь лежит на восток, а ваш на запад, и вряд ли мы когда-нибудь увидимся ещё. Прощайте.

Мальчик повернулся на пятках и уверенно пошёл по Дороге. Он шёл, не спотыкаясь, и всё чаще ему казалось, что кровавая пелёна перед глазами отступает, и зрение возвращается к нему. Мальчик знал, пройдет немного времени – и он снова будет видеть. Пророчество Джеввы сбылось. Чиззи выполнил свое предназначение, и теперь был свободен. Он погружал усталые ноги в тёплую пыль, садился иногда отдохнуть на обочине, шлёпал по луже, нагретой июльским солнцем… И только ветер шелестел листьями, да птицы болтали о своих птичьих делах…