Будни потомственной ведьмы
Написано в ответ на оскорбительный для меня рассказ о дуре, понятия не имеющей о магии и необычных способностях, но объявившей себя экстрасенсом и нехило на этом зарабатывающей. Гробится напрочь репутация всех истинных магов. Я просто не могла молчать.
- Вот такая я дурёха уродилась. Меня не просят, а я помогаю, - баба Урса гремит горшками, привычно орудует в печи ухватом.
Я, обжигаясь, по капельке тяну душистый свежезаваренный чай. Ноздри щекочут запахи мяты, чабреца, земляники - дальше я определить затрудняюсь, но пью с удовольствием. Хорошо бы подождать, пока чай чуть подстынет и посильнее заварится, но я так продрогла, что выждать хотя бы пару минут у меня уже нет сил. Баба Урса достаёт из буфета небольшой горшочек с затейливой крышкой, ставит передо мной:
- На-кось отведай. Этого года медок.
Я снимаю крышку с горшочка - и просторная горница тут же наполняется ароматами лета. Запах такой сильный, что даже дыхание забивает. Я захожусь в кашле, прикрывая рот ещё ледяной ладонью. Баба Урса несильно, но уверенно стучит кулачком по моему загривку и наклоняет меня над кружкой с чаем:
- Сделай вот ингаляцию. Тут и от кашля травка есть. На вкус довольно противная, но помогает на все сто.
Я послушно дышу открытым ртом. Когда кашель утихает, спрашиваю хозяйку:
- Баб Урс, а что ты в мёд добавляешь, что он у тебя такой ядрёный?
Она с сожалением смотрит на меня:
- Как раз наоборот - ничего не добавляю. Просто беру из улья в том виде, в каком его пчёлы произвели. И пчёл в плохие годы ничем, кроме их же мёда, не подкармливаю. Да ещё вода для них прямо на пасеке, специально подведена, чтобы труженицы на её поиск и добычу меньше сил и времени тратили. Пускай лучше производством кормов занимаются. Да ты ешь медок-то, сразу и сил прибавится, и кровь по жилам шустрей побежит, и петь захочется, - она снова начинает греметь посудой. - Сейчас щи да каша упреют, будем обедать.
Я зачёрпываю из горшочка мёд - он загустел, даже самая твёрдая металлическая ложка лишь скребёт по янтарной поверхности, оставляя полукруглые волнистые следы. Мёд обжигает нёбо, сладость проникает во все уголки рта, и я с опозданием вспоминаю о своём кариесе. Баба Урса улыбается:
- Ты ешь пока. А лучше даже не ешь, а просто положи ложку мёда на корень языка, и пускай он сам по горлышку стекает. А кариесом твоим позже займёмся.
С ложкой во рту разговаривать проблематично, и я молчу до самого появления на столе горшочка со щами. Хозяйка разливает щи по тарелкам - их аромат плывёт по комнате, смешиваясь с медовым, но - удивительное дело! - запахи не искажают, а взаимно дополняют друг друга, и мне уже хочется отведать чего-нибудь на основе капусты с мёдом. Рядом ложится большой ломоть домашнего хлеба. Баба Урса разводит в стороны поднятые ладони, устремляет взгляд перед собой:
- Боги, Роды, - я поспешно подскакиваю из-за стола, - Ангелы, Архангелы, домовые, огородные, лешие, болотные, луговые, горные, мальчики, девочки, все, кто меня любит, помогает и охраняет, благодарю вас за пищу на моём столе и у моих детей и приглашаю вас отобедать вместе с нами. Да будет так. - Она садится и принимается за еду. Я следую её примеру. Какое-то время мы едим молча, но у меня столько вопросов, что они всё же срываются с языка:
- Бабуль, а ты кто по национальности?
- Цыганка, - в жёлтых кошачьих глазах загораются насмешливые огоньки. Я невольно бросаю взгляд на копну пышных рыжих волос. - Не смотри так, они крашеные. Как говорит моя дочь, рыжий - это не цвет волос, а состояние души. Однажды я почувствовала потребность выплеснуть наружу чувства, бурлящие в душе. Потом эта потребность трансформировалась в навязчивое желание покрасить волосы в рыжий цвет. Вынашивала это желание целых полгода, пока осуществила. Так что это не с бухты-барахты. Как видишь, желание до сих пор в наличии. Душа по-прежнему горит.
- Имя тоже цыганское? А как оно звучит полностью? - Я украдкой нащупываю кнопку диктофона.
- Урсула. По-русски - Медведица. Не цыганское, ведьминское. Ладно притворяться-то. А то я не вижу, зачем ты столько по дождю да по ветру тащилась. Хоть и продрогла до мозга костей, а глазами так и шныряешь.
- Куда шныряю? - пытаюсь изобразить невинность. Баба Урса машет рукой:
- Не ты первая, не ты последняя. Не все, кто сюда забредает, появляются с чистыми помыслами. Скорее даже наоборот. Идут с намерением уличить меня в мошенничестве. Но я никогда никого не обманывала. Кто за чем приходит, с тем и уходит.
- А за чем приходят?
- Всяко бывает. Кто просто погадать, кто душу смятенну успокоить. Кто совета спросить, кто помощь получить. Но больше праздных любопытных, зачастую ничего о ведьмах не знающих, но с такими предубеждениями, что аж тошно.
Я вспоминаю виденную мной на опушке большую, выполненную в стиле русских сказок вывеску: "Владения Бабы Яги", и следующий вопрос срывается сам собой:
- А ведьма и баба Яга - это одно и то же?
- Не совсем, - чуть улыбается собеседница. - Само слово "Яга" происходит от древнерусского "ягать", то бишь ругать. Так что Баба Яга по большому счёту просто сердитая ворчливая старуха. А ведьма - ведающая, то бишь знающая мать. Это скорее обо мне, чем баба Яга. Хотя случается и мне ругаться.
- Потому на опушке такая вывеска?
- Да это не моя инициатива, - баба Урса берёт мою тарелку, накладывает в неё дымящуюся кашу, придвигает молоко, масло. - Тут пару лет назад туристы были. Из реконструкторов. Влезли куда не след, один серьёзно пострадал. Собрались уже его в больницу везти, но на меня наткнулись. В общем-то неплохой народ, но чтобы к больному подойти, пришлось им маленько всыпать. Зато потом всей ватагой пришли спрашивать, чем могут меня отблагодарить, - она улыбается, и в глазах загораются бесенятистые огоньки. - Вон сарай козам поставили, изгородь подремонтировали, Дружку конуру отгрохали, что твой дворец. До сих пор наезжают.
- Бабуль, ты так интересно говоришь. То как настоящая Баба Яга, а то как профессор в университете.
Бабуля довольно кивает головой:
- Так я филолог. Двадцать лет школе отдано. Потом коренные перемены на одной шестой части суши, сокращение школ, необходимость кормить собственных детей. Переехали в деревню, завели скотину. Потом я снова оказалась в городе, на заработках. Как водится, сменила порядком контор и профессий, пока себя нашла. На своё счастье и беду встретила человека, перевернувшего всю мою жизнь. Собственно, о том, что я ведьма, я знала с самого раннего детства. Причём наверняка не первая в роду. Но тогда было такое время, что назвать себя ведьмой во всеуслышание означало как минимум загреметь в психушку и принести кучу проблем своим близким. Так что если и были рядом ведьмы, то я этого не знала. И очень долго думала, что таких, как я, в мире единицы. И вдруг встретила его.
Она замолкает. Убирает со стола обеденную посуду, накрывает к чаю. Я подхватываюсь помочь, но хозяйка властным жестом усаживает меня обратно. Рядом со строем баночек с различными травами ставит несколько пачек покупного чая - чёрный, зелёный, красный... Себе в кружку насыпает красный и несколько щепоток из разных баночек, жестом приглашая меня к выбору.
Я беру жасмин, землянику, лист смородины. Баба Урса добавляет в обе кружки по щепотке из баночки с надписью "денис" (именно так - с маленькой буквы!), в ответ на мой взгляд коротко объясняет:
- От кашля.
Я смотрю на её стройную фигуру - именно стройную, а не сухопарую, - и который раз напоминаю себе, что баба Урса давно разменяла седьмой десяток, и она действительно бабка, у неё уже два взрослых внука, не считая кучи младших и совсем крохотных. Со спины выглядит совсем юной, и я, впервые увидев её в лесу, занятую осмотром раненого зайчонка, так и назвала её - девочка.
- Здравствуй, девочка! Далеко ли до деревни?
Она скосила на меня глаза, и мне стало не по себе от скакнувших в них бесенят.
- Здравствуй, тётенька. Километра три будет. Тебе там кто нужен?
- Да старушка у вас тут есть, чудненькая. Знахарством занимается, - я уже понимаю, что собеседница по крайней мере моя ровесница, но язык сам выговаривает заготовленные фразы. Она улыбается:
- Баба Урса,что ли? - Я киваю. - Так она не в деревне живёт. А тебе что за нужда?
- Да вот приворожить бы ко мне одного интересного, - выдаю загодя придуманную легенду.
Она внимательно смотрит на меня, странная улыбка трогает её губы.
- Ну пойдём. - Аккуратно и бережно, как самое нежное и хрупкое на свете создание, она берёт на руки зайчонка и шагает по едва заметной тропинке. У меня в моей городской куртёнке давно уже зуб на зуб не попадает. Поглощённая заботой о том, как бы не отстать от своей спутницы, я не сразу замечаю, что в лесу потемнело - деревья стали гуще, выше, лиственных пород стало меньше, хвойных, напротив, прибавилось. Зайчонок безпокойно прядёт ушами, но никаких попыток вырваться не предпринимает.
Лес расступается неожиданно, открывая просторную поляну. В глубине маячит... избушка на курьих ножках. Натуральная - бревенчатая стена, два небольших оконца в резных наличниках, сбоку входная дверь. На двери вместо ручки массивное железное кольцо в петле. Замка не видно. Резное крыльцо, восемь широких ступенек. За ними в темноте маячат две толстенные птичьи лапы. Солнечные лучи к ним не залетают, натыкаясь на сплошные заросли вокруг избушки в два человеческих роста. Заросли непонятные - там ветка берёзы, там листья дуба, от земли сплошь кусты малины, смородины, чего-то хвойного, а вокруг них сплошная полутораметровая дорожка из опавшей хвои.
Перед ней в строгом соответствии со сказкой - высокий плетень с остатками летней растительности, на кольях повыше - глиняные горшки, кувшины, на самом высоком - отбелённый дождём и ветром череп. Проводница прослеживает мой взгляд, улыбается:
- Подарок заезжего охотника. Олений. Ещё бы медвежий повесить, но медведи у нас не водятся.
Смутная догадка в моей голове наконец оформляется в слова:
- Простите, вы - баба Урса?
- Ну да,- она улыбается широко и задорно: - Непохоже?
- Извините, - лепечу я. - Я вас представляла немного иначе...
- Седой, косматой каргой с клюкой и чёрным котом на горбу? Так же, как и все. - И звонко кричит: - Тёма!
В окошке появляется круглая усатая рыжая морда.
- Открывай! - Морда в окне исчезает, и вскоре входная дверь мягко открывается.
- Ну заходи, - приглашает хозяйка и первой легко поднимается на высокое крыльцо. Я как под гипнозом иду следом. Баба Урса быстро проходит сени, а меня останавливает неожиданно появившийся страж - огромный рыжий кот. Садится передо мной, внимательно смотрит в глаза. Словно получив ответы на какие-то свои вопросы, встаёт и медленно обходит вокруг меня. Потом удовлетворённо мурлычет, словно приглашает следовать за ним, и идёт в дом. Я осторожно перешагиваю порог и останавливаюсь, не в силах перевести дух.
В комнате стоит густой запах трав, терпкий, даже горьковатый, бьющий в нос так, что дыхание останавливается.
Баба Урса, неслышно появившаяся сбоку, насмешливо наблюдает за мной.
- Ну как тебе жилище бабы Яги? Непохоже на твои представления?
Я наконец выдыхаю. Просторная светлая комната, огромное - не по-северному - окно, массивные скамьи, забитый доверху книжный шкаф. На стенах несколько шкафчиков, старинные часы с гирями в виде еловых шишек на длинных - почти до пола - цепях. На полу пёстрые половички ручной работы. Хотела сказать домотканые, но что-то остановило. Уже потом, присмотревшись, поняла - не тканые, а вязаные крючком из полосок ткани.
- Нет, бабуль, - неуверенно выговариваю я. - Внутри, если бы не воздух, ни за что не скажешь. - Я оглядываюсь на окно. - А с улицы окошки маленькие...
- Это же другая стена,- хозяйка скрывается за перегородкой. - Ты раздевайся, сейчас согреешься. Вешалка в углу, - выглядывает, смотрит на мои ноги. - Тёма! Принеси тапки гостье!
Из боковой двери появляется кот. В зубах он держит пушистый розовый тапок. Аккуратно опускает его у моих ног, тут же скрывается. Вид у него при этом крайне недовольный, но, принеся второй тапок, он гордо вскидывает голову, распушает хвост и уходит с независимым видом. Я, потеряв дар речи, молча переобуваюсь и снимаю куртку. Располагаю всё на вешалке и под ней и лишь потом спрашиваю:
- Он у вас тоже из сказки, заколдованный?
- Учёный, - откликается баба Урса. - Научить кого угодно можно, если есть желание к обучению. А ты что на вы? Коли сказки знаешь, так должна помнить - там к одному человеку на ты обращаются. Проходи к столу, сейчас тебя греть буду.
- Хорошо, баб Урс, - я осторожно присаживаюсь у края стола. Стол массивный, делался основательно, на нём хоть медведя уложи - выдержит. Но от обилия сказочной информации у меня начинает кружиться голова, и я с удивлением обнаруживаю, что стол потихоньку отодвигается от меня. Я кладу на него руку, стол останавливается, но продолжает шевелиться. Мне даже чудится, что он бухтит тихонько и недовольно.
- Эээ, да ты совсем расклеилась, - баба Урса ставит на стол закипевший чайник, вновь скрывается за перегородкой. Выносит оттуда несколько баночек, берёт из каждой по щепотке, бросает в кружку, заливает кипятком:
- На, полечись. - Протягивает ко мне руку ("левую", - машинально отмечаю я), с минуту держит её у моего лица, как будто хочет ухватить его, потом подходит, начинает делать пассы вокруг головы. В глазах проясняется, стол перестаёт бухтеть. Кружка стоит смирно, за окном всё та же поздняя осень. Я смотрю на ноги - они обуты в пушистые розовые тапки, тёплые и уютные.
- Бабуль... а сколько ты за лечение берёшь?
- Пей чай, - она опускает руки. - Я не городские дипломированные. Помогаю по велению сердца, а не кармана ради. Было бы лучше, если бы ты тут с лихорадкой свалилась?
Она вновь уходит за перегородку, и я вдогонку задаю самый главный вопрос:
- А правду говорят, что ты чаще помогаешь тем, кто помощи не просит? И денег за это не берёшь? И что не все рады твоему вмешательству?
В дверной проём видно, как баба Урса шурует в печи кочергой, что-то передвигает и лишь потом отвечает:
- Вот такая я дурёха уродилась.
Мы пьём чай из летнего разнотравья, вприкуску с душистым свежим хлебом и ароматным вареньем - малиновым, земляничным, тыквенным, абрикосовым. Тут же стоит желе ярко-алого цвета, полупрозрачное, искристое, с мелкими зёрнышками внутри. Его аромат смешивается с другими, и я затрудняюсь определить, из чего оно.
- Красная смородина с мёдом, - отвечает бабуля на мой взгляд. - Сырая, просто перетереть и смешать с мёдом. Уникальный продукт.
Я зачёрпываю ложку желе - честно сказать, никогда раньше не пробовала не то что чего-то подобного, но вообще чего-либо с красной смородиной. Да и о самой смородине слышала настолько смутно и абстрактно, что сейчас она воспринимается как нечто неземное.
Я решительно встряхиваю головой. Хватит с меня неземных сказок! Я приехала с абсолютно конкретной целью, и мне ни в коем случае нельзя поддаться гипнозу странной старухи, совсем не выглядящей старухой, и её дрессированного кота. Где он, кстати? За всё время обеда ни разу не появился в комнате.
- Тёма зайчонка лечит, - говорит хозяйка. - Кошки это лучше умеют.
- Вы телепатка? - поражённая, я пропускаю совсем уже сказочную суть сообщения.
- Твои мысли угадать нетрудно. Всё на лице написано. Да и навык уже порядочный. Сколько тут всяких перебывало. Ты пей чай-то. У меня всяк напиток - зелье. Собственно, зелье в переводе всего лишь отвар из трав и овощей. Из зелени то бишь. - Она снимает крышку очередной вазочки и на мой удивлённый взгляд кивает головой: - Магазинные, куда ж от этого. Самой такую мелюзгу печь некогда.
Она умолкает, погрузившись в процедуру чаепития. Я всё же решаюсь задать ещё один вопрос:
- Баб Урс, а почему у кота такая кличка?
- Тёма? Должно же быть у бабы Яги хоть что-то тёмное, - и она взглядывает на меня так, что спрашивать про кота мне больше не хочется. Голова тяжелеет, глаза сами собой закрываются, и хозяйка встаёт из-за стола:
- Иди отдыхай. Там за печкой кровать постелена, а хошь и на печку лезь. Авось сегодня ты всё равно уже никуда не уйдёшь.
- Почему? - сонно вскидываюсь я.
Бабка тычет пальцем в часы:
- Сюда смотри. До деревни тебе час ходу. Пока доберёшься, стемнеет. А последний автобус ушёл, когда ты ещё сюда шла.
Я поднимаюсь и молча иду за печь. Там и вправду стоит кровать - широкая, деревянная, с десятком всевозможных подушек и чистой, приятной на ощупь постелью. Я опускаю голову на подушку и тут же проваливаюсь в сон.
Просыпаюсь от звонкого детского возгласа:
- Здр-р-равствуй, бабушка Ур-р-рса!
- Здравствуй, моё солнышко! - радостно откликается та. - Научился букву "р" выговаривать?
- Да! - звенит солнышко.
Мужской голос спрашивает:
- Кто у тебя?
- Заблудшая душа,- отвечает хозяйка. - Сильно не шумите, не разбудить бы.
Она суётся в кухню, но мужчина её останавливает:
- Не суетись, мы ненадолго. Присядь лучше, поговорим.
Урса всё же ставит на стол молоко, печенье. Малыш с восторгом принимается за угощение.
Я раздумываю, оскорбиться мне или нет на прозвучавшую характеристику, но внимание привлекает разговор в комнате.
- Посмотри. Есть у тебя такая штука?
- Это с "Харлея"?
- Нет, с "Ижака".
- Вроде была. Сейчас пойдём глянем. Заодно моего Громушку посмотришь. Зажигание барахлить стало.
- Лады. Что у тебя новенького?
- Сейчас.
Хозяйка выходит в сени, скоро возвращается. Шуршит снимаемая упаковка, малыш восторженно восклицает:
- Ух ты, зайчик! Какой красивый!
Мужчина медленно выговаривает:
- Глаза совсем человеческие... Опять он?
- Он, - неожиданно тихо соглашается баба Урса. - А тут стихи и пара рассказов.
- Я дома почитаю, - говорит гость.
Снова шуршит упаковка. Все выходят на улицу.
Вернувшись, хозяйка вновь начинает греметь на кухне. И чудится мне в звоне посуды что-то грустно-задумчивое, словно вспомнили ложки-кастрюли своё неведомое прошлое, когда были они ещё не ложками и кастрюлями, а чем-то большим и значимым.
Я удивлённо открываю глаза. Снилось мне или впрямь такое придумала? Или, что ещё невероятней, услышала? В звоне кастрюль тоску по прошлой жизни? Неодушевлённой вещи?
Сна как не бывало. Я решительно поднимаюсь, нащупываю тапки и иду в кухню.
В доме темно, я иду по лучу света, падающему из-за занавески, закрывающей дверной проём.
Баба Яга орудует в печи длинной кочергой, на лице её играют отблески огня, но меня останавливает не это. Днём на столе я видела массивный трёхрожковый подсвечник и как-то не задумалась над тем, есть ли в доме другое освещение. Сейчас же в глаза бросилось именно это: блики на лице от печки, но кухня освещена полностью! Совсем не светом очага... Я поднимаю голову - с потолка свисает обычная электрическая лампочка, причём довольно яркая.
- Что уставилась? - хмыкает Урса. - Лампочки не видела?
Я не сразу, медленно вспоминая слова, выговариваю:
- Видела... не в лесу...
Хозяйка вздыхает:
- Прогресс, туды его... С другой стороны, всё же удобно. Мне света много надо. Все дела при свете.
В доме вкусно пахнет свежеиспечённым хлебом, мятой и чем-то ещё. (Позже, обнаружив этот запах на столе, я узнала, что это, оказывается, сушёные грибы. В городе у грибов запах и вкус совсем не такие...)
Я нерешительно спрашиваю:
- А где тут туалет? - заранее замирая в ужасе от необходимости идти ночью в чужой холодный лес. Баба Урса вновь окликает кота:
- Тёма! Проводи гостью в туалет.
Кот выводит меня из дома в крытую галерею, проходит в дальний конец и останавливается у двери с изображением розовощёкого малыша на горшке. За дверью - обычный унитаз, бачок, ведро для мусора. И ещё столько свободного места, что запросто разместится второй набор названного интерьера. А на двери - гобелен. Валькирия, оплакивающая убитого воина. Где-то я эту картину видела... На стенах висят вышивки, рисунки, панно, фотографии... Сюжеты разные, но у большинства персонажей - очень похожие глаза.
Вернувшись в дом, сразу спрашиваю:
- Баб Урс, а почему у тебя выставка не в доме, а в туалете? Или унитаз тоже экспонат?
- Почему нет? - она пожимает плечами, пропуская сарказм мимо ушей. - Сколько мы там времени проводим, почему бы не полюбоваться на красоту? Давай за стол, поужинаем, потом к делам приступим.
На столе вновь появляются дымящиеся горшки, посуда. Тарелки широкие, с перегородками. Я не успеваю ничего спросить - в комнату вплывает противень с горячим. Рядом выстраиваются вперемежку покупные и домашние приправы и соусы: сметана, майонез, уксус, растительное масло, кетчуп, аджика, тартар, болоньезе, хреновина, горчица, жареный лук, какой-то невиданный соус из варёных яиц и солёных огурцов... Я невольно хмыкаю:
- Ещё красной икры не хватает.
- Жирновато на ночь будет,- ответствует хозяйка, продолжая выставлять плошки с яствами.
Я не знаю, на что реагировать - на реплику или на количество всё прибывающей еды. Вдруг мозг озаряет догадка, от которой мне становится не по себе.
- Баб Урс... Или ждёшь кого?
- Ага. Демона с четырьмя крыльями и двумя рогами, - ровно отвечает она. От её невозмутимости мне становится ещё страшнее. А она встаёт, поднимает руки с открытыми ладонями:
- Боги, Роды, Ангелы, Архангелы...
Я стою молча, но в конце машинально повторяю:
- Да будет так.
Ужин проходит в полной тишине. Баба Урса выглядит спокойной, но в воздухе чувствуется напряжение. Мне отчего-то неловко, как будто я вторглась незваной-нежданной в чужой мир и копаюсь в чужом белье.
Стоп! Какое бельё? Ну приехала я к бабке, слух о которой уже несколько раз обошёл Землю. К ней много кто едет, и никого она не гонит. Платы не требует, но благодарных клиентов хватает. Иначе откуда бы такие городские изыски в глухом лесу, куда не всяк и зайти решится?
Но чувство неловкости не проходит. Мне кажется, что я уже слышу хлопанье крыльев долгожданного демона, зловещий хохот. Хозяйка же никак на это не реагирует, и я наконец решаюсь нарушить тишину.
- Баб Урс... а ты всех вот так кормишь? Тут же еды на шестерых.
- На десятерых, - поправляет отрешённо. - Это на ночь, мало ли кто забрести может. Да тут на самом деле одни приправы, их без ничего особо не поешь. - Она подвигает мне кувшин с морсом, сама начинает убирать со стола.
Какое-то время возится в кухне, потом ныряет в угол у печи, выносит оттуда небольшой прибор, охапку шерсти, завязанную в ткань. Собирает конструкцию и начинает вытягивать шерсть в длинную нить, наматывая её на небольшой стержень. (Веретено - вспоминаю я). Мельком взглянув на меня, спрашивает:
- Ты что, никогда раньше прялки не видела?
Какая прялка, я о процессе получения нитей понятия не имела! Но вслух говорю совсем другое:
- А не страшно тут одной жить? - Тут же вспоминаю огромные комнаты в сенях, просторную комнату в доме - и два окошка с улицы в избушке на курьих ножках. - А как так может быть - снаружи избушка малюсенькая, а внутри так просторно?
Вместо ответа ведьма задумчиво запевает:
Есть на Волге утёс,
Диким мохом оброс...
Резко обрывает песню и бросает взгляд на меня. Ну да, конечно. Дома просто не видно в зарослях. Множество разноцветных кусочков полученной информации вдруг складываются в голове в законченную картину. Я нерешительно задаю следующий вопрос:
- Баб Урс... его звали Тёма? Того человека?
Хозяйка снова коротко взглядывает на меня. Через какое-то время опускает веретено:
- Ну что, девонька, привораживать будем? Или скелеты в шкафу искать?
Я не нахожусь с ответом. Выждав минуту, она снова начинает прясть. Негромко, размеренно, словно читая заклинание, говорит:
- Не надо тебе ворожить. Не за этим пришла. Да если бы и за этим, я бы не стала делать. Нельзя лезть магией в любовь. Любовь сама есть сильнейшая магия. Сильнее любви ничего ещё не придумали и вряд ли когда придумают. Любовь от смерти спасает. Пулю отводит, под водой дышать помогает, в холод согревает, в пропасти крыльями закрывает. Нельзя лезть магией в любовь.
Она замолкает. Из закутка появляется кот, за ним, настороженно водя ушами, тихо-тихо, как мышка, крадётся зайчонок. Подойдя к хозяйке, кот ложится, прижимаясь к ногам. Зайчонок устраивается с другой стороны.
Какое-то время тишину нарушает лишь ровный шум работающей прялки. Веретено в ловких руках кружится в замысловатом танце, то поднимаясь почти до самой охапки шерсти (кудели - объяснила пряха), то вновь стремительно падает вниз, неуловимо и неуклонно увеличиваясь в размерах. Неожиданно нить обрывается. Пряха спокойно закручивает конец руками, какое-то время любуется растолстевшим, как бочка, веретеном и обращается ко мне:
- Ну что, интересно? Хочешь поучаствовать?
- А что надо делать? - я вдруг робею.
- Подержать веретено. Поставь руки вот так, - показывает хозяйка и кладёт на подставленную опору концы веретена. Я заворожённо смотрю, как пряха из ничего сворачивает клубочек и начинает мотать. Веретено норовит выпрыгнуть из моих рук, я закрываю ладони, и оно тычется в пальцы, как слепой котёнок. Мелькает нить, клубочек быстро увеличивается в ловких руках. И вдруг веретено замедляет вращение и останавливается. Нить закончилась. В руках у ведьмы аккуратный - виток к витку - клубочек подозрительно правильной формы. "Как в магазине", - подумалось мне.
Баба Урса кладёт клубочек на стол рядом со мной:
- Это тебе. Если в дело не приспособишь, пускай просто где-нибудь на глазах будет. Это твоя оставшаяся судьба. Как жить будешь - такова и нить будет. Будешь жить по совести - будет нить ровная да красивая. Душой покривишь - и нить залохматится, запутается, даже если никто клубок трогать не будет.
- Сказка, - почти шепчу я.
- Сказка, - соглашается пряха. - Но ты ведь знаешь - в ней намёк.
Часы бьют полночь. Я вздрагиваю, а баба Урса уносит прялку на место.
- Всё, девонька. Спать надо.
Я ворочаюсь в ещё недавно уютной постели. Спать совсем не хочется, глаза ни в какую не хотят закрываться. Таращусь в кромешную тьму, но, конечно, ничего не вижу. Опускаю руку и нащупываю в сумке клубочек. Ниточки тонкие, ровные, слегка колючие на ощупь.
Невольно вспоминаются давным-давно - в необозримом прошлом - слышанные от своих бабушек сказки про Бабу Ягу. Невообразимо страшная снаружи, в конечном итоге она оказывается милой и доброжелательной старухой, неизменно помогающей и словом, и делом каждому, кто забредёт в её владения.
Руке с клубочком становится жарко. Ведь это не просто моток ниток... Баба Урса, она же местная Баба Яга, дала мне путеводный клубочек...
Мне становится стыдно. Редакционное задание кажется злым и жестоким, а сама я - безсовестной невеждой.
Я вспоминаю её рассказы о пчёлах и козах, вкус и аромат молока и мёда. Уж в них точно не было никакого колдовства. А вот труда - никакому горожанину и не снилось...
Будущая статья выстраивается в голове чётко и стройно. На душе становится необычайно легко, и я тут же засыпаю спокойным счастливым сном младенца.
12.10-14.11.13.
Благодарю Андрея ЛЕДАЩЕВА за иллюстрацию к рассказу!
Мне понравился)
Сказка и интересная.
В этой сказке хоть что-то новенькое появилось. Обычно Баб Ёжек старенькими и скрюченными делают. А тут оригинальность уже в том, что старушка совсем не как старушка, а со стороны, так вообще молоденькая.
Шоб не били тапками: рассказ мне понравился ))
____
Приготовьтесь прочитать рассказ о том, как бабушка с невнучкой пьют чай на кухне и разговаривают. А потом — пьют чай и разговаривают. А потом, после флешбека (в котором нам расскажут о том, что бабушку невнучка встретила в лесу) они снова будут пить чай и разговаривать!
Это прямо как Безумное Чаепитие, только вместо Сони, Зайца, Шляпника и безумия у вас будет крашеная хной бабушка, которая кормит мёдом, поит отварами и обладает внушительным словарным запасом.
Разговор будет столь интересен, что героиня уйдёт спать в процессе. Дважды.
В ходе рассказа вас ждут: небывалые
повороты сюжетаописания еды, напитков, а также еды, напитков, еды, напитков… о! это же рыжий кот Тёма принёс розовые тапочки для героини, мимими ^^ И снова — еда, обстановка избушки и разговоры за кружкой чая, перемежающиеся нежданным походом в туалет.Строжайшим образом рекомендуется всем, кто затосковал без деревенской жизни и натюр продуктов, и строжайшим образом не рекомендуется тем, кто хочет есть (вы умрёте от передозировки слюны в процессе чтения). Также не рекомендуется тем, кто хочет мордобоя, экшена, битв с нечистью или хотя бы кульминации (спойлер: её не будет).
В финале, когда вы, оценив объём оставшегося текста, решите, что ждать уже нечего, на вас свалится неожиданный твист и философская идея.
Про хну в рассказе ни слова ))
Флешбек по-русски можно?
Тёму не забижать! Ибо один из моих знакомых претендует быть его прототипом! кроме подачи тапочек, Тёма умеет ещё дверь открывать, пропустили ))
Перемежающиеся скорее прерывающиеся ))
Вот за спойлер совсем не спасибо )) столько читателей отвадите ))
Благодарю за отзыв ))
Возврат назад во времени, обычно — в воспоминания героя, но необязательно
Флешбек хорош, но излишне затянут — сократить бы вдвое, и будет замечательно. Понравился эпизод с посудой, очень удачная находка.
Вы придерживаетесь какой-то определённой традиции?
Я патриотка своей страны и родных традиций. Кроме того, отношусь к магии гораздо серьёзнее многих, называющих себя магами. Не те случаи, с которыми можно шутить.
Только не безсовестной, а бессовестной.