Во имя

- Промыкавшись половину жизни я понял, что все что я могу, это писать.

- И читать.

- Что?- Я в недоумении смотрю на свою собеседницу.

- Еще ты умеешь читать. - Улыбается мне Дита.

- Я не говорю, что это единственное что я умею. Я многое умею, и тем не менее, единственное что я могу...

- Да в чем разница, - восклицает Дита. Ее глаза искрятся весельем. Мне кажется, что она ведет со мной некую игру, не умело имитируя раздражение. А может быть это мое воображение играет со мной в какую то игру, и раздражение испытываю я, а Дита тут совсем не причем.

- Умение подразумевает некий уровень мастерства, даже если и вовсе незначительный. Когда я говорю "я могу," я скорее подразумеваю вынужденную меру.

- То есть, другими словами, писатель из тебя так себе. - Дита смотрит на меня выжидающе, потом отводит свой взгляд к окну. Мы сидим напротив окна, и даже сидя за столом, можем наблюдать как ветер колышет верхушки деревьев на фоне серого неба.

Не дождавшись ответа, она потягивается, тонкая ткань блузки скользит по ее коже. Потянувшись, Дита поднимается и идет в сторону окна. Несколько мгновений мы проводим в молчании. Дита, наверное, ожидает от меня действий. Встать, отодвинуть стул, подойти к ней... Обнять?

Но я остаюсь сидеть и не делаю ни малейшей попытки приблизится к ней. Дита, которая стоит ко мне спиной оперевшись о подоконник и смотрит в окно, поворачивается и смотрит мне в глаза. Милая, милая Дита. Я, наверное, предпочел бы видеть игривый, или даже лукавый взгляд, но ее взгляд обезоруживающе серьезен.

- Это не имеет значения. - Я отвожу взгляд с ее серьезных, серых глаз и смотрю на холодное стекло.