История одного повышения

В аду редко встретишь снежки. (С. Вайнберг)

– Не то, чтобы мне нравилась эта работа, но выбор у нас в аду небогатый, – молодой, еще зеленый, демон Аштей споро разбил киркой корку пемзы, позволяя лаве свободно обтекать огромный каменный котел, и пошел наверх следить за грешником. Оттолкнув "новенького" шестом от края (что у них за привычка – пытаться вылезти!) он по-дружески с ним балакал, время от времени пробуя температуру воды пальцем. – Университет только один, и факультетов в нем всего два: бесологии и чертовщины, – продолжал рассказывать Аштей. – Бесологии, конечно, считают статусным, все в бесы рвутся. А мне и здесь хорошо! Вот ей-ей, не жалею, что пошел на черта. Нормированный рабочий день, доплата за вредность, а в конце года премию дают! О! – поднял он палец вверх.– А наверху, чего там делать? Бестелесным летай круглые сутки от человека к человеку, подталкивай на подвиги... – пожал плечами, презрительно дернув приплюснутым свинячьим рыльцем.

"Новенький" с интересом прислушивался к разглагольствованиям черта. Нет, в котле не сильно уютно – температура некомфортная, да еще руками постоянно двигай, чтоб не утонуть (помереть – второй раз не помрешь, а топиться все равно не хотелось), но скука смертная! А выбор при заезде не предлагали – выдали котел одноместный. Назло, не иначе. "Подфартило еще, что черт болтливый попался, хоть какое-то развлечение," – думал Василий.

Молодой демон, опершись на шест, продолжал распинаться:

– Бесы эти – вообще зазнавалы! Международные отношения они, видите ли, развивают. А мы, черти, что? Не с теми же людскими душами разве работаем? Ха! Вот только все верховные демоны почему-то бывшие бесы, а бедному черту даже красотку-бесовку не охмурить, куда там электорат... – Аштей обиженно засопел. Копыта застучали по лесенке, когда он пошел добавить жару.

Василий потихоньку опять подплыл к краю чана. Чутье прижизненного мошенника безошибочно угадывало завистливое брюзжание неудовлетворенного социально-бюрократической системой ада. Перегнувшись через борт, Василий крикнул:

– А чего-таки на беса не пошел?

– А? – удивленно вылупился демон. – Это вы мне?

– Кому ж еще?

Не случалось такого, чтоб грешники с ним заговаривали. В служебной инструкции на эдакий случай наверняка что-то было. Но кто читает инструкции? Незаметно стрельнув взглядом по сторонам – никто не смотрит? – Аштей бросил кирку и, от возбуждения подрагивая кисточкой хвоста, заспешил наверх.

– Чертовки красиво так за столом в миниюбках сидели, – с энтузиазмом рассказывал демон, присев на краешке котла, – документы принимали, ножку на ножку закинули, хвостики со спинок кресел свесили. А по бокам стола символы факультета – церберы – сидят. Вау-эффект! Вот и пошел к чертям с собачьими...

Аштей скромно умолчал, что пробовал сначала на бесологию поступать, да по баллам не прошел.

– Все из-за баб, – сочувственно покивал Василий.

– Ага, – вздохнул Аштей.

Слово за слово и Аштей с Василием уже болтали как давние знакомые, сто лет не видавшие друг друга. Демон все реже бегал вниз разгребать пемзу. Адские муки грешника медленно переходили в недовольство перегретой сауной.

– Эх, водочки бы еще! – выдала наконец русская душа.

Черт засмущался. Он же должен искоренять грехи, очищать души, предстающие перед Богом.

– Но разве ж это грех? – резонно возразил Василий. – Вот не выпить за знакомство, это как-то не по-божески...

Аштей, боясь показаться новоиспеченному товарищу закостенелым, пошел на компромисс и, щелкнув пальцами, материализовал бочонок красного церковного и два стакана. Василий по такому случаю влез на бортик и уселся рядом с Аштеем. Знакомство продолжалось. Бочонок начал показывать дно, когда Василий, приобняв демона за плечи, пьяно произнес:

– А знаешь что!? Знай-ешь что?

– Что? – только и смог выговорить тот, с непривычки уплывший после первого круга.

– Я-то ладно, грехи свои отбываю. А ты ведь – хороший парень. Хо-ро-ший парень... Вот за что тебя в ад? За что, а?

"И правда, – подумал Аштей. – Меня-то за что?"

– Ты посмотри, посмотри на этот мрак! И жара! Лава, обжигающая твои ноги,.. тьфу,..копыта. А постоянная серная вонь!

– Вонь! – то ли кивнул, то ли мотнул головой не соображающий демон.

– А бесы там! Наверху! – указательный палец грешника выразительно взметнулся.

Аштей всхлипнул.

– Знаешь, как там... хорошо-о-о-о. – Нагнувшись к черту, Василий покачнулся, схватил того правой рукой за рог и, уткнувшись лоб в лоб, с невыразимой ностальгией описывал родные места. – Какой там лес! Ты когда-нибудь видел лес? Знаешь как пахнет хвоей и грибами... У-у-у-у... И такая прохлада. А зима! Снега нава-а-а-ливает. Бело-бело. Бежишь на лыжах. Назад оглядываешься, на злую толпу, проваливающуюся по колена. И легко так, лети-и-ишь...

Аштей был благодарным слушателем. Он завывал вместе с Василием, изображая ветер, и, откидывая голову назад, так смотрел в потолок подземного царства, что, казалось, разверзнется купол и откроет перед ним лазурное небо. Вдыхающему полной грудью демону в парах серы уже чудился лесной морозный воздух.

Пробуждение было резким и крайне неприятным. Старший черт, стуча копытами, ругался так, что между рогами проблескивали искры.

– Ты что устроил! – кричал он. – Только из-за твоего дядюшки ты еще здесь.

– Я вел душеспасительную беседу... – попробовал отвертеться Аштей.

– Щас, я тебе покажу беседу, – взвыл старший черт, замахиваясь шестом.

От греха подальше, Аштей дунул со всех копыт домой. "И чего я запанибратничал с этим человеком, – удивлялся он сам себе, прижимая между рогами холодный (ну как холодный, тепловатый) компресс. – И ад мне дом родной." Отдохнув, демон написал уничижительное письмо начальнику, подумав, отправил еще более жалостливое сообщение дядюшке, и уже на следующий день вернулся к исполнению чертовских обязанностей.

День проходил за днем. Расстаравшись, заглаживая вину, Аштей топил так, что собственный хвост чуть не начинал дымиться, а вода в котле бурлила, окатывая Василия дождем брызг. Но сколько демон ни старался, в подсознании настойчиво свербели мысли о прекрасном мире наверху. Аштей глядел в огненные блики лавы и видел сказочные пейзажи заснеженного леса. Он смотрел на корчившихся от жара вопящих грешников, а в ушах звенели ночные трели птиц и махали ветвями деревья. Куда бы Аштей ни шел, что бы ни ел, каким бы газом ни дышал, ему мерещился голос Василия, рассказывающий о чудесах подлунного мира.

Ни разу не сомкнувший глаз за всю свою короткую двухсотлетнюю жизнь, демон стал мучиться от постоянной хандры с острыми приступами сна. Но и во сне, и наяву воображаемые бесы смеялись над ним, глупым чертом, тыкали пальцами, а затем материализовались, перемещались в человеческий мир и, насвистывая, наслаждались всеми радостями жизни. Аштей тряс рогами, отгоняя назойливые мысли, делал зарядку, изнуряя тело, даже пытался читать должностную инструкцию, изматывая мозг, но ничего не помогало. Перед глазами все также шумел лес, заметенный от края до края бескрайними снегами.

Так не могло длиться вечно, в самый мрачный из всех мрачных дней в аду демон поддался искушению.

– Вася! Ва-а-а-а-ся! – негромко позвал Аштей.

Василий, следящий за действиями черта из-под полуприкрытых век, нехотя, будто мученически, повернул голову.

– Вась... – замялся Аштей, опасаясь, что тот обиделся на его излишнюю активность в последнюю неделю.

Но Василий проявил великодушие и всепрощение, согласившись сопровождать демона в небольшой экскурсии на поверхность. Оставалось покинуть пределы ада.

– Нам только через линию церберов перемахнуть, а там в лодку вскочим – и уже на другом берегу! Потом могу перенести нас куда угодно! – в предвкушении вилял хвостом демон. За спиной Аштей тащил мешок с Василием и беленькими вываренными косточками раскаявшихся грешников – любимым лакомством церберов. Последнее и обеспечило успех предприятия. Едва ощутимое скольжение по воде. Наконец-то! "Леса и просторы! Прохлада и свежесть! Я иду к вам!" – мысленно возопил Аштей, щелкая пальцами... и грохнулся во что-то белоснежное, мягкое и ужасно, омерзительно, до одури холодное!

– А-а-а-а-а-а! – завопил демон, когда тающая от соприкосновения с его кожей вода насквозь вымочила покрывавший тело пушок, не предназначенный для использования в условиях низких температур.

За спиной мерзко захихикало привидение Василий:

– Ты не ори так, – нагловато посоветовал он. – Тут за пригорком деревня. Они тебя мигом на вилы, да на куски порубят и собакам скормят! – и полетел, кружась от радости вокруг редких деревцев.

Аштей, которого буквальное макание в реальность мигом избавило от мечтательной дури, резко умолк. От страха вспомнились университетские спецкурсы и изображения того, что делали живые люди с попадающими к ним в руки материализовавшимися демонами. Признаться, ничего хорошего... Дрожа уже не только от холода, но и от пробирающего ужаса, Аштей попробовал вернуться к воротам родного безопасного ада. Но пальцы, скрючившись в судороге, отказывались служить. Безуспешно повторив попытку несколько раз, демон понял, что рискует просто замерзнуть до смерти, если не найдет хоть каплю тепла. Может повезет и его попробуют сжечь? Не напрасно же рисковали своими жизнями бесы десять веков назад, подкидывая дезинформацию. Трясясь всем телом и поджав хвост, Аштей затрусил в направлении деревни.

Метров через пятьдесят он выскочил на неширокую протоптанную тропинку и рылом в нос столкнулся – опять неудача! – с целующейся парочкой. Девица оглушительно завопила, парень заорал, Аштей завизжал в ответ. Вокруг закружился, нагоняя пургу, развлекающийся на свободе Василий. Дезориентированный снежной завесой демон рванул прочь и врезался прямиком в девушку, схватился за распахнутый пуховик... А он же такой теплый! Аштей попробовал укутаться в него всем телом. Но дура вцепилась в куртку и брыкалась, что было сил, стараясь убежать. Тут и кавалер ее очнулся, ухватил за рога и давай тянуть. "К черту рога, жизнь дороже!" – думал Аштей и пальцев не разжимал. Потеряв равновесие вся троица полетела в сугроб, но за миг до того, как голова демона коснулась снега, он щелкнул отогретыми пальцами.

Перенесенное потрясение, вероятно, сказалось на магических способностях: Аштей рухнул не у ворот ада, как обычно, а прямо в кабинете перед дядюшкой и приехавшим жаловаться старшим чертом. Тот резко обернулся и замер, ошарашено глядя, как на распластавшегося по полу подчиненного, медленно кружась, оседает пух из разорванной в борьбе куртки.

– Ах, ты... ты...ты! – задыхался от возмущения дядюшка не в силах найти в лексиконе подходящих ругательств. – Безмозглое отродье! Мало того, что бросил работу, так еще поперся в мир людей, а хуже всего... Ты выпустил неприкаянную душу! Знаешь, сколько сейчас бесов направлены на поиски?! В кого ты такой уродился?

"Пронесло,"– с облегчением подумал Аштей, услышав знакомую с детства речь.

– В семье все школу с отличием закончили. Бесами стали. А ты даже уважаемым чертом не смог! Ну, зачем ты туда попер?

– На мир посмотреть хотел... На лес...– проскулил тот в ответ.

Старший черт потихоньку щелкнул, покидая кабинет – не стоит присутствовать на семейных разборках. На столе верховного беса материализовался лист с одной фразой: "Не возьму."

– Ну вот! – воскликнул дядюшка, всплеснув руками. – В чистилище тебе путь закрыт. Куда мне тебя пристроить, бездельник? Бестолочь неграмотная! Романтик бездарный! Чудо ты... в перьях. В перьях, – задумчиво повторил он.

Аштей заволновался, не нравился ему этот тон, и оторвав тяжелую голову от пола, поймал столь же подозрительно довольный взгляд дяди.

– Не надо, – запричитал он. – Я буду работать где угодно, только не там! Дя-дю-шка!

– Нет, любимый племянничек. Раньше надо было думать. Хватит с меня! Пойдешь к таким же бездарям и неучам как ты! Зато летать будешь, вон и перья у тебя уже есть. И с людьми общайся сколько захочешь...

Щелчок – и столб света оторвал от пола упирающегося Аштея, вознося вверх.