Три конверта. Эпилог.
Скамейка была грубой, сделанная явно не профессионалом. Но выглядела крепкой, и Гюттер развалился на ней, выкинув вперед ноги и облокотившись на стенку 201 дома, бывшем стандартным одноэтажным жилым зданием Олегарского района. Местом, которое многие жители Арсина и за часть города то не считали. Здесь он должен был встретиться с ʺмассадовцемʺ.
Нервно стуча ладонью по скамейке, он беспрерывно осматривал улицу, прерываясь лишь на часы, показывавших пять утра.
За прошедшие несколько часов давка со стороны города усилилась. Настолько, что стала осязаемой, и в пору было бы проверять, а остались ли на месте стены. «Массадовец» все не появлялся, и ждать его становилось все труднее…
«Вижу, что городок хочет тебя вышвырнуть за свои пределы».
… и как всегда, когда становилось трудно, на сцену запрыгнуло его подсознание. Попутно разрушив все разделяющие их барьеры.
«А у тебя есть предположения, почему это происходит?»
«Возможно. Но знаешь, мне интересно другое. Почему подобного не было в городах Германии?»
Гюттер хмыкнул. А ведь и в правду. Почему подобного чувства не было дома? Ведь если тут убивать своих, хочешь не хочешь, а все же, земляков было трудно, то на родине ведь это должно было быть и вовсе не возможно. Все равно, что отрубать голову преступнику на глазах стоящего под плахой отца. Каким бы поддонком не был сын, родитель все равно будет жаждать разорвать палача.
«Довольно хорошая аналогия, от нее и оттолкнусь. Если отец не дурак, то, ненавидя палача душой, головой он будет понимать необходимость этого действия. Вот только это Уругвай. Тут нет ни убийц, ни палачей. Лишь четыре приезжих и город, их приютивший. И чем же ответил ему последний, а?»
«…»
«Ну?»
«жег его и залил кровью».
«Именно. Кто после такого не захочет избавиться от такого гостя? И что-то мне подсказывает, что подобное будет происходить во всех городах».
«Перетерплю, или привыкну».
«А есть ради чего терпеть?»
«В смысле?»
«Скажи, а ты все еще веришь, что то, что ты делаешь - правильно?»
«Идиотский вопрос. С чего вдруг мне считать это не правильным? Я мщу за убитых и вершу справедливость».
Зажав сигарету в зубах, Гюттер начал подносить к ней зажигалку, словно собираясь поставить точку.
«Да? А скажи мне, избиение до полусмерти тоже входит в программу мести? Или от него справедливость становится справедливее?»
Зажигалка застыла на месте, а подувший ветер затушил яркий язычок алого пламени.
«Давай будем реалистами: тебе плевать на месть, и уж тем более на справедливость. Ты делал это, потому что прошлое тебя не отпустило, и ты не смог найти покой. Убийства лишь стали ему альтернативой. А избиения? Ну, приятным допол…»
«И ЧТО?! Хорошо, я делаю это ради себя. Мне доставляет это удовольствие, ДА! Мне нужна эта альтернатива! Нужна!»
«Да неужели?! А что же мы тогда не переломали все кости нашим жертвам, А?!»
«…»
«Вспомни прошедшие недели. Сильно ли ты хотел приниматься за работу? Черт возьми, да ты впервые за пятнадцать лет увидел разницу между дневным и вечерним городом не с расчетливой точки зрения! Ты увидел ее глазами 14-летнего себя!»
«…он вечером и в правду красив…».
«Ты уверен, что тебе все еще нужна альтернатива? Скажи, даже если раньше ты был уверен, что поступаешь правильно, уверен ли ты в этом сейчас?»
***
- Хорошо, очень даже хорошо! – Яков с возбуждением рассматривал фотографии мертвых нацистов. -Чистая работа, молодец!
- Спасибо.
- Ну что, готов к новым свершениям?
- А?
- Распоряжение начальства: по случаю удачного устранения целей предложить тебе новую работу. У нас сейчас завал в Аргентине, наши парни не вывозят, так что найдется работенка и для тебя. Ну что, готов продлить контракт?
- Да, конечно.
- Вот и отлично! – «массадовец» похлопал Гюттера по плечу. – Вот, держи.
Яков протянул принесенную с собой спортивную сумку.
- Тут вещи, деньги и документы. В семь с вокзала отходит 410-ый автобус, на нем доедешь до аэропорта. По билетам поймешь, какой рейс. Подробности в инструкциях, лежат вместе с билетами. Ну, давай, бывай!
Пожав Якову руку, Гюттер направился к вокзалу. Все было почти как тогда, в Германии. Только одно различалось: лететь в Аргентину он не хотел. Те прошедшие две недели были и в правду хороши и похожими на ту самую жизнь, чтобы оставить все в прошлом, и вернуть все в привычное русло.
«Уверен ли я, что продолжать – правильно?»
«Нет».
Гюттер не сел на 410-ый. Вместо этого он уехал из города на 653-ем, в Монтевидео. Столица была портом, туда часто прибывали эмигранты. Там не трудно было затеряться, прежде чем двинуться куда-нибудь еще.
