Ватник в дублёнке

Ох, помнится, в довоенные времена на новогодний стол чего только не выставлялось! И ведь тоже, задолго до праздника, сначала "не трогай, это на Новый Год", а потом "Ешьте быстрее, а то испортится!"

Ну, понятно, сейчас, во время войны никакой красной икры, потому как дороговизна, а "подразнить глаза, захлебнуться слюнкой аппетита" -- это как-то не по-донецки, не по-военному, а по-снобски. Максимум, горбушу сырую купить, самостоятельно засолить, а то и замариновать по прабабкиному рецепту.

К чему это я про Новый Год вспомнил? Ведь и снег, тот, который выпал неделю назад, уже прошёл, уже погода его коровьим языком, холодным да шершаво-колючим от дождей и туманов да пронизывающего ветра, слизала. Выйдешь из дому -- висит над головой смурное сырое серое одеяло облаков, ветром в землю свищет, и кажется, что ветер дует всегда снизу, от стылой и мокрой земли. Бр-р-р-р, самая новогодняя донецкая погодка!

Приехал с работы домой - сразу на кухню, чайник на плиту, а сам руки о батарею грею. Только по коридору в комнаты переодеться -- слышу, как за дверью в прихожей мелодия телефона, которую жена на звонок тёщи поставила. Ну и картинка перед глазами: она только из такой-то гадости с сумками до двери добралась, только ключ искать дверь открывать -- мама звонит. Конечно, сперва маме ответит, но лишние минуты перед дверью...

Открываю дверь - так и есть, телефон ухом к плечу прижала, два пакета в одной руке, сумка с ключами от квартиры в другой руке, с сапог уже пятно лужицы на коврике, спиной к двери прислонилась, по телефону разговаривает. А тут и я дверь открываю -- как она отпрыгнула, когда опора за спиной провалилась, как на меня зыркнула! Я, от греха подальше, пакеты с сумкой у неё забрал, а её за талию -- и в дом затащил, и на табуретку в прихожей усадил. А сам опять на кухню, пакеты разбираю. Ага, что у нас тут?

А "тут у нас" оказался полный комплект на "шубу", и сельдь как раз такая, как мы семьёй любим, не анорексически-истощённая мелочно-норвежская иваси, но и не разжиревшая, как бандерлог-либераст на грантах с донатами, тихоокеанская, а внятная такая, немаленькая, но и не жирная, атлантическая, в двух пакетах и в рассоле! И сразу представилось, как мы эту селёдочку нижним слоем, а сверху и яйцо, и горошек, и картофель, и огурчики, и свеклу -- м-м-м-м-м! Ну и начал я сразу выставлять для готовки-разделки.

А жена как раз с мамой договорила, видно, чуток отдохнула да отогрелась, но пассажа с конфузом в дверях ещё не забыла. Заглянула в кухню, все мои приготовления вмиг срисовала и сердито так:

-- Не трогай! Это на Новый Год!

-- Ты что, родная, смеёшься? До Нового Года ещё месяц! Оно ж пропадёт!

-- Ага, знаю я тебя, "пропадёт, но не испортится"! Не трогай! В морозилку засуну -- и не пропадёт, и не испортится! А хочешь себе сейчас -- сам сходи, сам купи и сам готовь!

Ах, так? Ладно!... Не хорошо, но ладно -- всё равно у меня сигареты закончились, в ларёк идти надо. Сделал обиженную морду (не то, чтобы в действительности обиделся, но ведь "как одногак, так и вдругак", то есть "обидеться на обиду" самая женская реакция, так?), надеваю дублёнку и чапаю.

Вернулся недовольным. Надо было налево пойти, в супермаркет, но там сигареты дорогие. Попёрся направо, к трамвайному кольцу, рыночку и ресторану: хоть и поздновато, но ларьки работают. Но не один я такой умный, практически всё разобрали...

Ладно, не хорошо, но ладно, пляшем от печки, готовим из того, что есть! Что мы имеем? Маленькие такие свеклушки, приплюснутые бурячки по форме как шляпки грибов, только побольше -- они краснее и слаще, чем традиционные. Две штуки сразу на огонь, варить до готовности. И тёрку крупноячеистую достать, чтоб натирать. И несколько тарелок, чтоб натёртое собирать, пока свекла варится. И чайник на плиту -- я-то ведь так чай и не попил!

Ох, какой чай! Душистый, ароматный, крепкий, сладкий, а самое главное, что горячий -- самое то, если два раза с холода прийти! На кусочек ржано-пшеничного хлеба свежайшего майонеза МакМай макеевского чуть-чуть, и размазать ложкой. А сверху тонко отрезанный ломтик колбасы докторской, триста граммов от шара в кишке, тоже свежайшего! И с чаем!

О! Жена на кухню зашла! Сперва под крышку глянула, что же я там варю. А потом -- в холодильник, проверить, все ли её свеклушки на месте. Как будто не видно, что у моих-то форма другая, у неё ведь обычные, по форме как хурма... Даже так? Обидно ведь! Ладно!...

А потом присела напротив и к моему бутерброду руку тянет -- да пожалуйста, мне не жалко! Я тем временем картофельное пюре из белорусского бомжпакета со вкусом грибов завариваю: так, по рецепту залить всё двумястами миллилитрами кипятка, а мы туда маслица сливочного и, чтоб погуще, покруче, нальём чуть больше трёх четвертей стакана, ну, где-то сто семьдесят...

А жена:

-- А ты что, с нами ужинать не будешь? -- и рукой к ножу тянется, и на колбасу смотрит!

-- Не дождётесь! Ещё как буду! -- а сам колбасу у жены из-под руки хвать, и на тёрке её в тарелку крошить. -- Не трогай! Это на Новый... эээ... Новую субботу! Последнюю субботу ноября! Шаббат завтра праздновать будем! Блюдо такое новое, по случаю войны, только не "селёдка под шубой", а "ватник" (это я про себя), ватник эээ... (быстрый взгляд по сторонам, на вешалку в прихожей, воспоминание о том, как нынче по городу ходил), "ватник в дублёнке"!

А она мой бутер доела и смотрит обиженными глазами, мол, "за что, Герасим?" А я нагнетаю:

-- Ты в холодильнике место под блюдо освободи! Мне ведь всё это застывать куда-то ставить до завтра надо! -- а сам пытаюсь одновременно пюрейку замешивать и колбасу на крупной тёрке тереть.

Фыркнула, полезла в холодильник порядок наводить. Как я и знал, если всё поставить "как надо", а не "как хочется", то целая полка освободилась. И гордо удалилась, демонстративно хлопнув кухонной дверью.

А мне того и надо. Пюрейку замешал, колбаску покрошил, на такой же крупной тёрке пару яблочек-ананасок, жёлтых таких, кисло-сладких, тоже натёр, сейчас корейскую капусту разбираю. Она, когда в ресторане трётся, почему-то слишком длинная получается, большая часть морковных полосок длиной около десяти сантиметров. Мне же нужно тут не меньше трёх, не больше пяти, то есть что? То есть режем, разбираем и режем, готовим ещё один слой.

А тут и свеклушка сварилась! В холодную воду её, и сразу шкурку снять, и на тёрку, на крупную тёрку. И всю миску с натёртой свеклушкой в холодную воду, чтоб охлаждалась. А сам тем временем беру большое круглое стеклянное блюдо, промываю, протираю насухо, и выкладываю слоями колбасятину. Так, чтобы оно чешуйками друг дружку закрывало. И неслабым таким слоем, даже два раза друг на друга получилось.

И -- пряности сверху, перцы и приправы, ссыпать как сдуть. И -- майонез свежий, жирный, МакМай-ский! И -- пюре густым толстым слоем, и в пюре тоже пряности замешать. И опять майонез! И -- яблочки, а тот сок, который натёк, сверху залить. О -- опять майонез! А тем временем свеклушка уже остыла, потому... Потому сверху, с горкой, свеклушка тёртая. А поверх свеклушки -- нет, не майонез! А корейская морковка! Укутать морковкой свеклушку так, чтобы сверху ничего и видно не было, и соком морковным сверху полить, чтоб пропитывалось!

И в холодильник, чтоб настаивалось застывало!

И, как Вы думаете, когда я в субботу в семь утра встану, проспав лишний час, найду я выложенное блюдо целым, или уже "отъетым"?

Вот такой он, салат "ватник в дублёнке", даже до утра достоять не успевает...