Дневник Русала

«Черт! Никогда не вел дневников и не думал. Но, похоже придется. Хотя бы для того чтобы систематизировать свою память, пока она еще служит мне. Я не знаю что может случиться со мной, будет ли у меня память, буду ли я вообще, осознавать самого себя, после того как все закончится! Но кто мне ответит, что, должно закончиться, и когда?

 Этот вопрос мучает меня как нарыв, который выскочил подмышкой десять лет назад. Но разница в сравнении огромная: тогда я знал чем болен, а сегодня – нет! И думаю, не знает никто! В этом весь ужас, трагизм и комичность ситуации…

Отвлекся. Начну по порядку: строго, сухо, без лишних слов и эмоций. Некоторые даты будут приблизительными, но, думаю, это уже не имеет принципиального значения.

Итак: первая запись.

2 августа.

«В Феодосию приехал вечером. Знакомые друга встретили хорошо. Даже слишком хорошо. Особенно понравилось местное вино.

С утра на море. Времени немного, пять дней. Но успею, отдохну. Выбрал самое дикое место. Никого нет: песок, каменные островки, солнце и море. Чайки и синее небо. Свобода! Еда с собой. Отдыхаю»

3 – 4 августа.

«Объединяю записи по дням. Ничего примечательного.»

5 августа.

«Вот он, роковой для меня день. Начался как обычно: завтрак, сборы, и снова мой безлюдный уголок. Выкупался, загорал. Ближе к обеду решился на дальний заплыв: страшновато, на море небольшая волна. Но я не отступил. Проплыл недалеко, наверное, метров пятьсот. За волнами стал скрываться берег. Решил не рисковать, вернуться. Но попасть на старое место не удалось: течение. Оно снесло меня как пустую бутылку далеко вправо от моего стойбища, прямо на камни.

Начались проблемы: никогда не думал что валуны такие скользкие. Словно их облили жидким мылом и забыли ополоснуть. Хотя о чем я? Прибой полоскал булыги – мама не горюй, и меня вместе с ними. И что хуже всего, больше – об них! Больно, глупо, тупо!

Наконец, поймал гребешок волны и выкинулся на здоровенный булыжник. Больно ударился грудью, аж зашипело. Только шипел не я, а ОНА! Или – ОНО! Кто его знает, как они различаются между собой и нами.

Прямо в мое лицо шипела зеленая тварь, похожая одновременно на тюленя и медузу Горгону. Извивается на мокром камне, наполовину голая. Грудь почти женская, не рассмотрел. Самое страшное – всклокоченные, вставшие дыбом волосы. Словно бурая копна взбесившихся водорослей. Круглый рот и зубы: острые, треугольные как у акул. Похоже, их в пасти очень, очень много, наверное, до самой глотки. Губы черные, будто накрашенные фиолетовой помадой, волосы бурые. Глаза как у жабы, с толстыми веками. И зрачки: вертикальные, колючие полоски на арбузном фоне.

Страх? Не помню. Вообще ничего не помню. Только одно, тварь прошлепала пузом мимо меня, оттолкнула в сторону и бултыхнулась в воду. И хвост мелькнул, широкий, мягкий. А на камне – полоса слизи с мелкой чешуей…

Кто сказал, что русалки прекрасны? Врут: они отвратительны и воняют рыбой. Кто придумал, что они грустят на камнях и поют песни? Я бы тому сразу, в самое ****. Они спят, и шипят как змеи когда их разбудят. Так, что шкура немеет от этой песни. А душа сама через горло выбрасывается в море, от ужаса. Теперь я понял, почему привязывали к мачте Орфея. Я – случайно, застал спящую русалку.

И это не бред, не паранойя, это правда! Болит бок. Осмотрел, почти ровная, круглая рана. Проскакал по остаткам памяти: очень похоже на ротик прелестной девы. Сука! Эта злобная тварь меня укусила! Никаких сомнений, я не мог так пораниться о камни. Это укус: насчитал с десяток мелкого рванья на своей шкуре, видать мазнула мимоходом от испуга. Интересно, могла бы она меня загрызть до смерти? Думаю что да: весу в ней наверняка больше центнера, как ламантин. Руки длинные, бледные, как вымоченные дождевые червяки, но сильные. Перепонки, когти. Бр-р! И пасть: не зря я сравнил эту тварь с Горгоной.

Красоты в ней – ноль! Одна рыбья вонь и ужас…»

6 августа.

«На море не пошел: залихорадило. Рана вспухла, дергает, сочится какой-то дрянью. Вчера обработал ее сам, опыт есть. К врачам не пошел. Что я им скажу? В психушку не хочу. Говорят, оттуда мало кто выходит сам по себе. Ответить на вопросы честно? А нет ее, честности! Она и без слов выносит мне мозг, честность эта! А что подумает врач?

Можно сослаться на собак, но тогда нарвусь на уколы от бешенства: а через день уезжать. Посмотрел в планшете, успокоился: морские твари бешенством не болеют. И правда, природа умная, как в воде жить с водобоязнью?

Буду надеяться что бурая тварь перед сном чистит зубы. Чем? А мне по барабану. Хоть водорослями: слышал, водоросли содержат много золы и мела. Кто их знает, что у них за привычки?»

11 августа.

«Придется отбиваться самому. Запасся медикаментами. Билет на руках. Вокзал, мост, просторы родины и я дома. Живу один, родители далеко, в другом городе. В Москве жарко. В офисе одни разговоры: завидуют тем кто уехал на море, тем, кто вернулся с него. Даже мне. Проклятая ковидная пандемия заставила уважать родные моря и озера. А мне хочется крикнуть, громко, во все горло: я ненавижу море! Слышите, не-на-ви-жу! За то, что там скользкие камни и течения. За то, что там живут бурые, кусачие и злые твари, которых воспели идиоты сказочники! Если бы Андерсен пережил то что я, он самолично, воскреснул бы только для того, чтобы смотаться в Копенгаген и отколотить бронзовой красавице голову. И все остальное. И намертво высечь на постаменте: люди, опасайтесь русалок! Они – злые!»

12-15 августа.

«Самочувствие улучшилось. Рана заросла как на собаке. Все нормально, но все время хочу пить. Постоянная жажда. Скоро не выдержу, взбунтуются мои почки, откажутся перерабатывать минералку, соки и воду, и я вздуюсь. Потеку зловонной мочой, разжиженной, бесцветной кровью. Страшно! Похоже, что-то начинается…»

20 августа.

«Вопрос насыщения водой решился неожиданно просто. Оказалось, достаточно держать её во рту и она сама, медленно впитывается в полость и горло. Более того, я полюбил душ: вместо одного раза принимаю три, а то и четыре процедуры. И хочется еще больше. Кроме того, можно просто держать руки под струей из крана. Ощущение непередаваемое: легкость, прохлада. Но, выявилось другое: хлорка! Она плохо влияет на мой организм, пропитывает каждую клетку, гадко стоит во рту…»

25 августа.

«Брился! Заметил в зеркале изменение в глазах: стало страшно. Хочется завыть, броситься с балкона или утопиться. Если я смогу утонуть. Наверное, я никогда не утону: мои зрачки вытянулись в вертикальную полоску. А глаза – стали мельхиоровыми, или цвета маренго. Красиво, если бы не так страшно!

В голове сумбур. Спасает кран на кухне, отмокают руки. Хрен с ней, с хлоркой, уже не до нее. Мысли дурные, боюсь признаться сам себе. Не верю-ю! Так не бывает! Люди, оглянитесь, какой век на дворе?»

1 – 20 сентября.

«Свел дни в одну запись. О чем писать? Привык к темным очкам. На работе отшутился, меняю имидж. Пока верят. На руках появились махонькие трещины. Но они не кровят. Постоянно чешутся и похоже, на них нарастают чешуйки цыпок. Мажу кремом, не помогает. То же по всему телу. Чтобы скрыть лицо и шею стал отпускать щетину. Ношу плотные рубашки, перчатки и маски. Хоть в этом, спасибо ковиду: никто не удивляется…»

1 октября.

«Похоже, превращаюсь в рептилоида. Как в индийской камасутре. Только без хвоста. Интересно, будет у меня хвост? Или все же ласты? Как у моей прародительницы: русалки. У нее и хвост и ласты: два в одном. Ужасная фигура. Нисколько не возбуждает. Мне понятно, зачем Русалочка просила Сказочника раздвоить хвостик: для того, чтобы было что раздви… Хотя, о чем это я!  Принцу были нужны не ножки а глазки. Я просто – злой и лютый!

Боже, как я ее ненавижу! Сотни раз, во сне, я мстительно счищал огромным ножом липкую чешую с жирного тела, вонзал лезвие в бледное рыбье мясо. Кромсал на куски и выбрасывал в помойное ведро. А она шипела, тянулась ко мне зубами и сдыхала. Но теперь, я смиряюсь. Не ее вина, что я влез к ней в каменную постельку. Она просто защищалась и испугалась. Конечно, испугалась. Она ведь почти человек, такой как я. Только в чешуе и с хвостом.

Кем я буду? Русалом? Может у водяных мужиков хвостов нет, и я буду жить в воде таким, как есть сейчас? С накладными ластами…

А жить в воде наверняка придется: днями заметил опухоль на горле и ниже. В области ключиц проросли трещины: это жабры. Я уже пробовал в ванной. Нормально дышится, если это можно назвать дыханием. Плохо одно, вода в нос вливается, замкнул ноздри прищепкой…

О больничке нет и речи: поздно, я перешел рубеж и превратился в нечто. Замучает наука ихтиандра, то есть – меня.»

1 ноября.

«Никак не останавливаюсь в процессе изменения. К жабрам и новой коже уже привык. Хуже всего, что начали меняться зубы: больно, режутся как у младенца. Вот почему дети плачут, им тоже больно. Старые, человеческие, выпадают сами, без боли.

Купил мороженой рыбы. Долго принюхивался. Пока не ем, но очень хочется.

В целом я нормальный. Агрессии нет, не злюсь, на людей не бросаюсь. Смотрю телевизор, много читаю. Только собаки от меня убегают. А коты принюхиваются. Неужели они такие чувствительные? Я что, уже пахну рыбой? Я запакован – мама не горюй: борода, очки, маска. Хорошо что зима идет. Совсем спрячу свои чешуйки.

Что будет дальше – не знаю!»

25 ноября.

«Пишу в поезде. Еду на юг, к ненавистному морю. Причина проста: я хочу воды. Много, целый океан. Но до него мне не доехать, мечтаю о своем диком пляжике. Боже, как я хочу вернуться на тот камень! Может быть, она снова спит на нем? Я увижу ее, она меня поцелует и я расколдуюсь. Я пообещаю ей свою вечную любовь, но только в человеческом облике. Привыкну к ней, стисну зубы и буду трахать эту рыбу столько, сколько ей надо! Пусть, все русалки нимфоманки… Выдержу!

Сильно изменились кисти рук и стопы: пальцы удлинились, выросли перепонки. Прячу под рукавицами и огромными ботами. Смешно и страшно. Но как хочется жить! Я ведь человек, всунутый в чужую оболочку. Я мыслю, мечтаю. У меня сохранились желания и память. Давно смирился со всем, иного выхода нет.

Но я больше не смогу скрывать свое новое естество, а это будет полный пипец. Смерть в пробирке. Нет, лучше умереть на воле. Среди голубых волн, бирюзовых пляжей и солнца. Но смогу ли я добраться до Феодосии?

Похоже, я совершил большую ошибку, мне нужно было уехать хотя бы на неделю раньше. Но как я мог знать об обострении процессов мутации? Методичек на эту тему нет даже в сказках: за месяц я перечитал все, что мир написал о русалках. Но нигде не говорится правды. Ее никто не знает…

Нервы ни к черту негодные. Днями встретил на улице священника. Ноги сами понесли к нему. Остановил, поздоровался. А он посмотрел, благословил и ушел. Ничего не понял. А я то думал! Хотя о чем я: если бы в меня вселился бес, то поп, наверняка бы его почуял. А во мне не сатана, во мне русалка сидит. И если верить Библии, то она, как и все, его творение: просто о них забыли. За что и как ее изгонять?

Совсем сдаю. Кончается мое величавое – Я. Если меня раскроют, посадят в банку и будут показывать за деньги: смеяться, пальцами тыкать, мойву кидать – жри! Сколько их сидит в плену: гориллы, шимпанзе, оранги. И никому нет дела до того, что у них есть душа и ум. Кажется, я начинаю ненавидеть людей. За что? За то, что они хуже зверей. Те, едят и убивают когда голодны. А человек – ненасытен даже сытый. И пресыщен, своим великодушием и миролюбием…

…Еду в общем вагоне, проводник и пассажиры косятся на меня из-за постоянных походов в туалет. Но мне нужна вода, пусть тонкая, вонючая от хлорки струйка – но вода. Это стало моим смыслом и маниакальным желанием: вода, вода… Она манит меня, притягивает.

Начинаю задыхаться, это пересыхают жабры, плоские пластины из кожи чуть выше ключиц. Очень хочется сойти с поезда, окунуться в любую реку или озеро. Но вокруг зима, лед. Мне холодно. Очень холодно. Наверное, я не смогу жить среди льда. Почему она мне ничего не сказала, не пожалела, не предупредила?

И я – ни о чем ее не спросил…»

…Утром, начальника Моховского районного отдела полиции Кашина, срочно вызвали на работу. Недовольный майор вошел в кабинет, хмуро уставился на дежурного следователя.

- Что у тебя? Докладывай!

- Пока непонятно, Степан Петрович: - следователь подошел к столу, положил перед начальником тонкую папку: - Здесь все, что удалось собрать. И еще сумочка. Документов нет, мятая тетрадь и все. Никаких данных и адресов. И вообще – муть, какая то…

- Зачем ты мне это суешь? – недовольный майор отпихнул папку и вещицу: - Говори на словах!

- Слушаюсь: вчера вечером поступил сигнал от местного рыбака. Старик вышел на щук, в Михеевском озере. Пробурил лунки, и в одной, увидел на дне странный предмет, похожий на тело. Мы выехали на место, водолазы подняли тело. Только, товарищ майор, сомневаюсь я, что это тело…

- А что тогда? - рыкнул майор и потянулся к графину с водой. Следователь проследил за ним, сглотнул сухую слюну.

- А черт его знает! Вроде как руки, ноги, голова, но не понятно. Не похоже на человека. Думали что тюлень, но откуда они у нас? Отпадает.

- Тогда что вы вытащили?

- Наверное, мутант. Не иначе. Сейчас их развелось море, из унитазов крокодилы лезут, анаконды. Народ в озера пираний выпускает. В общем, хрен его знает, Степан Петрович.

- Что говорит эксперт?

- Пока ничего. Предмет в морге, в ячейке. Вскрытие, не раньше чем завтра. Сами знаете, праздник.

- Знаю! Знаю! – проворчал майор, и перелистал настольный календарь с восьмого на девятое марта. Выпил еще воды, хорошо крякнул, порозовел.

Открыл папку, долго всматривался в фотографии странного тела.

- Да-а! Давненько эта штучка в озеро попала, вон как, объели его раки. Действительно, и не понять. Видать, оно в сетях китайских запуталось. Видишь, нитки зелененькие? Развели браконьеров, мутанты и те попадаются!

- Так точно! – вытянулся следователь.

- Что, так точно?

- Браконьеры… Есть такое дело. Боремся.

- М-да Ты про эту тетрадку, говорил? Ты хоть читал, что в ней?

- Так, праздник же! Туда - сюда...Не успел! – следователь развел руками, жадно глянул на графин: - И потом, сумку нашли случайно. На берегу, далеко от проруби. Мало ли кто ее там потерял. Вряд ли она имеет отношение к мутанту.

Майор заметил его взгляд, но только ехидно усмехнулся. Вчитался в размытые слова на желтых листах. Читал, мрачнел. Снова вчитывался и мрачнел еще больше.

- Точно, не читал? Не врешь? – резко спросил он следователя.

- Мельком просмотрел! – покаялся тот: - Думал имена, адреса, телефоны. Но там одна писанина, про море. Наверное, школьное сочинение…

Майор встал. Походил. Думал. Открыл шкафчик, достал водку. Налил полстакана и выпил.

- Слушай меня, Саша! Сейчас ты дуешь в морг и опечатываешь ячейку с мутантом. Вскрытие не производить. Дело остается у меня…

- А прокуратура? Все же зафиксировано…

- Это уже не твоя забота! Исполнять приказ. И еще – никому! Слышишь, никому! Незачем народ будоражить…

- Слушаюсь, товарищ майор!

Недовольный следователь ушел. Майор выпил еще водки, поднял трубку прямого телефона с областным ГУВД.

- Соедините меня с генералом Луценко. …Да, я знаю какой сегодня день. Значит соедините с его квартирой. …Да, да! Я отвечу за последствия…Жду…

Сердито бросил трубку. Снова открыл отсыревшую тетрадку.

«Черт! Никогда не вел дневников и не думал. Но, похоже, придется. Хотя бы для того чтобы систематизировать свою память, пока..»

Чтение прервал резкий звонок…