Дальнобойщик из Союза

- Нет! Ты посмотри, что он, стервец, вытворяет!

Сергеевич крутанул рулем вправо, одновременно нажимая на педаль тормоза. Хорошо отлаженный механизм «КАМАза» послушно вильнул как надо. Между ним, и медленно вползающей на подъем большегрузной фурой, резво вписался черный джип. Внедорожник пропустил встречную машину и снова, набирая скорость, вышел на разделительную полосу.

- Ну, куда? Куда ты прёшь? Не видишь, полоса занята! – водитель сердито выругался, в сердцАх сплюнул под ноги. Опомнившись, виновато посмотрел на своего напарника, молодого парня лет под тридцать: - Откуда они берутся? Ответь мне, Сашок! Тут движение как в Одессе, да еще подъем! Куда он торопится? Если на джипе, то все дозволено, так что-ли? Или на внедорожнике прямиком в рай можно въехать, быстрее чем на «копейке?»… Гляди… Гляди, что гад творит…

Джип, выйдя на встречку, резко притормозил и снова вильнул вправо, возвращаясь на место. Мимо, воя сигналом, пролетел двадцатитонный «китаец». Но водитель внедорожника не унимался, снова и снова, высовывался из ряда: пропустив несколько машин, все-же, нащупал лазейку в потоке транспорта и исчез из поля зрения Сергеича, скрывшись за медлительной фурой.

- Когда нибудь добегается! – спокойно сказал напарник: - Кто ищет тот всегда найдет.

- Вот, вот! И я о том же! Сэкономит минуту, а потеряет или жизнь или машину. Совсем обезбашеные, дорога, она дураков и торопыг не любит. Да еще фура эта, будь неладна! Тьфу! Еле тащится, не обогнать… Перегружена, видишь, аж на зад присела…

- Узбеки! Арбузы везут!

- А ты откуда знаешь?- покосился Сергеевич.

- На номера глянь: ферганские. А что оттуда сейчас везут? Правильно: арбузы да дыни…

- Дыни… мать твою! Тащись теперь за этими дынями, как пешком по базару идем…

- Ничего, Сергеич! – успокоил напарник: - Скоро райцентр. Нам направо, на объездную. Движение ослабеет, там и обгоним… Сам говоришь, не торопись...

- Не учи, молод еще! – проворчал Сергеевич: - Я эти места хорошо знаю. За тридцать лет где только меня не носило. Наверное, всю Россию и СНГ исколесил. Пора бы и на покой, да куда там, еще прибавка к пенсии вышла. Раньше чем в полные шестьдесят три не уйду… Демократы – либералы… мать им в дышло…

- Так оставь машину, иди в слесаря. Тебя механиком звали, чего не пошел?

- Какой из меня механик! Я шофер, Саня! Шофер! Мне без дороги не жить. Она моя жизнь… Механик! Скажешь тоже!

- Что-то ты не в духАх, Сергеевич? – участливо спросил напарник: - Случилось что?

Мужик не отвечал, сердито сопел, не отводил глаз от дороги. Понемногу успокоившись, примирительно улыбнулся.

- Случилось… только не у меня, у братана моего.

- У Лехи, что-ли? Не понял, вроде как ничего не слышно. С внучкой что случилось, которая родилась недавно?

- Вот именно! Родилась! – странно хмыкнул Сергеевич, осторожно притормаживая на ухабе: - Вроде как радоваться надо, да только чему?

- Как чему? Иные детей завести не могут, а тут – на, и родила! Внуки, у братана твоего! Радоваться нужно…

- Эх, Саня, Саня! Молод ты еще! Тебе еще жениться надо, а ты о внуках рассуждаешь! – снова засопел Сергеевич: - Оно конечно так, да не совсем! Рожает то она без отцов! Вот в чем дело… Сейчас дети - это роскошь! Пока их поднимешь, сам, трижды упадешь!

- Как без отцов? – удивился напарник: - Ветром надувает? Или духом свЯтым?

- Духов этих, у нее брат, хватает! Гулящая девка выросла… А все проклятые девяностые, вывернули мозги людям. Братан в ту пору с работы не вылазил, жена его тоже, чтобы детей прокормить, вот и прозявкали девку. Была хороша дева, а стала – добра б****ь! Сладу с ней нету… Беременность скрыла, аборт – поздно, проехали… Это она уже третьего в подоле принесла. И все на папину шею…

- Да-а! – протянул Сашок: - Тогда конечно! И что брат твой, как?

- Не поверишь! Плакал как дитя: позор, говорит. Я, толкует, или застрелюсь или еще как! Стыдно перед людьми…

- Да какой там стыд, Сергеич? – изумился Сашок: - Ты глянь, что в жизни творится? Сейчас каждый сам по себе! Кого этим удивишь?

- Ты, братана моего под всех не подгоняй! – насупился Сергеевич: - Он мужик правильный…

- Ладно, я просто так! – повинился напарник, приоткрывая окно: - Душно как... парит! Должно быть к дождю.

Небо, действительно, хмурилось. Увалы и перелески постепенно затягивались серой мутью: в открытое стекло ворвался горячий ветер, взметнул стопку накладных, примагниченных к панели черным осколком от радиодинамика. Старый водитель вздохнул, мельком глянул на зажмурившегося от ветра парня.

- Дорогу эту, я хорошо знаю! – вернулся он к прерванному разговору, оставив больную тему о брате. Осторожно пропуская очередного торопыгу, в этот раз «хонду», слегка свернул к обочине, и неторопливо продолжил свой рассказ: - В 93-м, или четвертом, не помню точно, под Новый Год, мы с напарником гнали новую машину, без прицепа. Скоро, слева, остановка будет, там мы и встали. Новая – а заглохла! Что-то с электроникой случилось: фары, свет – все есть, а не заводится! Мороз не сильный был, но ты знаешь: зимой любая машина если заглохла – груда мерзлого железа! Пропадешь! Так вот: ночь, трасса пустая. До поселка километра два, только проехали его… Но как машину оставишь: времена лихие были. Эта трасса, в то время дурную славу имела… Братва магнитогорская на ней выпасалась. Днем – менты, гаишники, а как ночь – все, никого: только водители и братки. Ничего бандюки не боялись. Я на асфальте ключи перебираю, только вижу, навстречу нам огни движутся… Да не движутся, а летят! Еще и зигзагами, прямо по всей трассе. Дружок кричит, уходи, задавит… Отскочил я! Мимо – ЗИЛ, тентованный, как бешенный пролетел… А почему зигзагом шел, так его две девятки гнали: вот он и не давал им обойти себя. Пролетели мимо нас, и на объездную пошли. Друг говорит: «Труба казахам, щас перехватят!». А оно как, дня два назад дорогу на мост, куда мы сейчас поедем, на ремонт перекрыли. Не знали этого бедолаги. Им бы в поселок: хотя, и там – не лучше. Беспредел полный был. Как то раз, по проселочной ехали: навстречу – фура, спереди – сзади две легковухи… А из окошек – стволы калашников торчат! Представляешь? – оживился Сергеич: - Средь бела дня! Кавказцы что-то везли, в аккурат, перед первой чеченской… Вот как было!

- Ты не отвлекайся, что с ЗИЛОм вашим стало?

- А то и стало! Минут через пять, слышим: бах, бах… та-та-та-та-та… Из автомата бьют! Я этот звук, после Афгана ни с чем не спутаю. Все, думаем, тормознули ребяток…

- А почему казахи?

- Может и не казахи! – легко согласился Сергеич: - Только номера у них кустанайские были. Граница то почти рядом, верст сто пятьдесят. Тогда из Казахстана что только не везли: мясо, скот, муку, зерно. Вот и эти, видать распродались и домой ехали. А тут – братва. Убить конечно не должны были, но деньги наверняка отняли… А мы стоим, слушаем. А что тут сделаешь?

- И как вы? Завелись?

- Сидели! Холодно, но утра ждать надо! Через время, девятки «мокрый асфальт», мимо нас пролетели назад… Полные, в каждой по пятеро сидело.

- Не тронули?

- Нет! Что им с нас взять? Они ведь не дураки, свое дело знают! А утром, завелась машина… сама! Что с ней было так и не поняли! Только что-то барахлить стала, но потихоньку поползли. Ага! – Сергеич заерзал на сидении, предавшись воспоминаниям: - Ползем, значит. И что ты думаешь? Видим: поодаль от трассы, в лесочке - три фуры стоят, и братки эти. И толпа понурых узбеков в тюбетеях. Прижали магнитогорские, братьев наших по Союзу! Но стояли мирно, видать договаривались…

- Ни хрена себе! – присвистнул напарник: - Ты как про боевик голливудский
рассказываешь!

- А так и было, зачем врать? Так вот: они грабят тюбетеев, а мы ползем! А они, снова, шух-х...мимо нас! Передняя шустро летела, а вторая притормозила и едет наравне с нами. Заднее стекло опустилось, здоровенная морда на нас, внимательно так – смотрит! Смотрел, смотрел… потом пальцем погрозил, и по газам…

- Страшно было?

- Нет! – равнодушно пожал плечами Сергеич; - КАМАЗ им не к чему, хлопотно с ним…груза нет… Чего бояться? Вот смотри, как раз здесь все было.

С левой стороны остался серый бетон унылой остановки. Недалеко виднелся большой поселок.

- Сворачиваем! – сказал Сергеич: - Задолбали эти узбеки. Они на мост на первой передаче подниматься будут. Это ж надо такой перегруз! И тормознуть их, спекулянтов, некому.

- Тормознут - откупятся! – небрежно сказал Сашок: - Только сейчас, Сергеич, спекулянтов нет! Есть бизнес! Отсталый ты человек…

- Знаю! – проворчал Сергеевич: - За сто купил, за триста продал! На две сотни разбогател. Только, тот кто купит, на две сотни беднее станет! Это не бизнес, это – грабеж… Братва, та в открытую грабила, а нынешние законами прикрылись…

- Не бухти, Сергеич! Не тебе и не мне мир менять. Наше дело баранку крутить…

- Эт точно! – вздохнул шофер, прижал руль локтями,прикурил: - Устал я от всего этого, Сашок! Душа болит, а что делать не знаю! Я ведь как: одной ногой в Союзе остался, а другой – здесь! Сделал шаг, а перешагнуть не могу: так и стою нараскоряку. Живу и думаю: для чего все, зачем? Сыны выросли, работают. Только достатку у них мало: помогаю! А я – кому нужен? Рос как все… Школа, армия. Пацаном почти, в девятнадцать лет, в Афган отправили: меня убивали и я наверное, кого-то убил. А для чего? Выжил, женился, начал работать, семья! Стало налаживаться, отошел я душой… а тут, такое гахнуло, что досе не пойму! Для кого я работаю теперь, для хозяина этой фуры? – Сергеич с тоской в глазах прихлопнул по рулю: - А я ведь знаю, как этот сопляк стал моим, представь - моим, хозяином! Отец его покойный был начальником этой базы! Он ее обанкротил, и за копейки сам же и скупил! Почти сотню рабочих машин, вместе с промзоной, по цене гнилого "москвича!" И все путем, законно! Нет! Была у меня Родина, было все! А теперь кто я - господин, товарищ, барин? Или я - просто так, и имя мое – простой человек! Лишний то есть! Нужен пока ноги ходят… Скорее бы на пенсию…

- А затоскуешь, на пенсии то? – ухмыльнулся Сашок.

- Ты думаешь я им завидую? - не слышал его подколки Сергеевич: - Нет! Подлости и обману завидовать нельзя!

- Забудь ты все! Страна все это уже давно проехала! Ты про пенсию ответь!

- Ничего! Машина есть, буду ездить рыбку ловить! Вон, как тот мужик, видишь?

Неподалеку от моста через заросшую камышом реку, на резиновой лодке сгорбился рыбак.

- Живи проще, Сергеич! – весело сказал Сашок: - Жить конечно не просто, зато свобода! Сам себе хозяин!

- Свобода это хорошо! Только ее, брат ты мой – кормить нужно! Свободой распорядиться нужно, иначе она боком вылезет! Хлебнул я уже, свободы этой, через край! Как бы не захлебнуться!

- Скучный ты человек, Сергеич! Сам виноват: адаптироваться надо к реалиям современной жизни. Учись у других!

- Не могу! Тогда, часто через совесть, через людей, переступать надо! Не принимаю я нынешних перемен, не могу! Как нибудь доживу…

- Нараскоряку?

- Зато честно! – отрезал мужик и замолчал.

Ехавшие перед ними узбеки сбавили скорость: вероятно, тяжело загруженной фуре было нелегко взбираться на начинавшийся задолго до моста подъем.

- Ну что ты сделаешь? – с досадой воскликнул Сергеич: - Придется ждать. Когда он влезет на мост? Вдруг не осилит, назад покатит его?

- Дыни выпадут! – завеселился Сашок: - На халяву подберем!

- Вот вот! Халява! Знак нынешнего времени! А совесть? С дороги ничего нельзя брать, всяко случается. Как то, видим, газелька везет с птицефабрики товар. А дверки раскрылись: ящики с деликатесами по дороге рассыпались. Мы остановились и давай помогать людям, а мимо, иномарочка нехилая: выскочили двое – мужик и женщина, кинули в багажник штук три – четыре коробки, и поминай как звали! Фабрика не обеднеет, а вот водила – точно заплатит за воров! Как это назвать? В духе времени?

- Молодец кто сумел, дурак кто попался! – смеялся над рассказом Сашок: - Каждый сам по себе, не зевай!

- Эх вы! Даже звери и те в стае живут! А тут…,– вздохнул Сергеич, с тоской глядя на натужно дымящую густыми выхлопами газов узбекскую фуру: - Слушай, давай свернем к реке! Что то невмоготу мне! Тут брат, там другое вспомнилось: душно мне. Отдохнем, чайку заварим… Рядом у реки хорошее местечко есть, я там бывало останавливался.

- Давай! - охотно согласился напарник: - И впрямь, духота! Окунемся, расслабимся! Успеем: не в Германии живем, в Расее. У нас не то что график, у нас само время относительное! Наше!

…Тяжело переваливаясь на раскатах, тягач вывернул к реке. Сергеич разминал затекшие ноги, прошелся по полянке среди густых зарослей ольхи и тальника. От реки тянуло прохладой, пахло прелой сыростью и нагретой солнцем зеленью кустов. Метрах в сорока от берега покачивалась лодка с задремавшим рыбаком.

- Красота! – зажмурился Сашок. Хрустко потянулся, прошел к реке, зачерпнул ладонью теплую воду. Сергеич подошел к нему: - Век бы не уезжать отсюда! Эй, батя! Как рыбка, клюет?

Человек в лодке шевельнулся. Посмотрел на шоферов, лениво повел веслами, отплывая подальше.

- Бирюк! – ругнулся парень: - Что, тяжело ответить?

Сергеич, глядя на встревоженного рыбака, усмехнулся. Загреб полные горсти воды и с наслаждением умыл вспотевшее лицо.

- Что это там, Сергеич? – услышал он взволнованный голос напарника: - Что то неладно!

- Что? – не понял мужик.

- Рыбак! Был и нету его! Выпал что-ли?

На мелкой волне покачивалась темно зеленая лодка. Человека в ней не было.

- Выплывет! Тут, вон – дно светится… и недалеко! – заулыбался Сашок.

Но на реке происходило что-то и впрямь, неладное. Сергеич увидел, как лодка резко, словно от сильного толчка, поплыла в сторону. Из реки выметнулась рука в клетчатой рубахе, хватанула тугой резиновый бок но сорвалась. Лодка была перевернута верх дном. Через несколько секунд, из реки в половину груди вынырнул рыбак, и снова, цапнул лодку, но только оттолкнул ее от себя. Человек исчез в замутившейся воде и опять вырвался из нее, но ненадолго.

- Чего он, чего? – зачастил Сашок, не отрывая взгляда от реки.

- Мать твою! Тонет! – неожиданно взвизгнул Сергеич. Голос его дрогнул, сорвался на тонкий фальцет.

- Я щас, щас! – Сашок запрыгал на одной ноге, пытаясь снять кроссовку.

Сергеич взглянул на растерянного парня и в чем был, кинулся в воду. Река широкой волной приняла его грузное тело. Шофер плыл, уверенно рассекал воду резкими, сильными взмахами. Подплыв к лодке огляделся. Крикнул, но никто не отозвался. Набрав полную грудь воздуха, нырнул в глубину.

Впрочем, Сашок был прав, глубины особой и не было. Метрах в трех от поверхности, Сергеич увидел рыбака: тот сидел на корточках среди мелких водорослей. Прижал руки к груди, смотрел на плывущего к нему человека. Глаза Сергеича немного щипало, вероятно, вода в реке солонковатая. Желанная до этого влага, почему-то отвратительно и неприятно запахла вонючей тиной. Среди бурлящих пузырьков воздуха, из темной прозелени, на него смотрели широко открытые глаза. В них не было страха или тревоги: рыбак просто смотрел, спокойно и открыто… Шоферу на миг показалось, что он заглянул не в глаза утопающего человека, а в нечто гораздо большее, в то, что разделяет жизнь и небытие. Сергеич ухватил рыбака за ворот рубахи, рванул к верху.

- Живой? – прохрипел он, крепко сжимая воротник. Рыбак сделал несколько судорожных вздохов и кивнул.

- Живой! Задушишь!

Сергеич расслабил хватку. Мужик задышал чаще.

- Что же ты, батя! – суетился Сашок. Руки его мелко подрагивали, тело колотил нервный озноб: - Тут же курица через реку пройдет. Ты что, плавать не умеешь?

- Не умею! – виновато улыбнулся несостоявшийся утопленник. Он был в возрасте, седые виски и широкие, опущенные к низу, тоже белые, усы: - В детстве два раза тонул, и так не научился. Воды не боюсь, а плавать не плаваю. Не держит меня вода…

- Повезло! – радовался Сашок, заглядывая рыбаку в глаза: - Говорят, бог троицу любит. Видать ты у него на особом счету, раз нас послал!

Человек только слабо улыбнулся, ничего не ответил.

- Испугался наверное, нахлебался?

- Нет! – отрицательно помахал головой рыбак: - Страха не было, обида была!

- На что? – оторопел Сашок.

- Глупо вышло. Повернулся в лодке не так и выпал! А потом понял, что – все! Я утонул, нет меня! И все это так легко и просто? Стоит только вздохнуть под водой и конец!

- Ну ты даешь! – недоверчиво закрутил головой парень: - Тонуть и думать… Что-то не верится мне! Ладно! Ты, батя, погоди, я сейчас полотенце принесу! – быстро побежал к машине.

- Ты что, правду говоришь? – серьезно спросил Сергеич. Он не вмешивался в разговор, внимательно слушал рыбака.

- Да! – ровным голосом ответил тот. Старого шофера поразило то, что этот человек, только что избежавший случайной, но всеже, настоящей – смерти, так спокоен.

- И ты все понимал?

- Конечно! Вышло так, надо тонуть и все тут! Кричать – воздуха не было, и смысла нет! Про вас, я как то сразу забыл, тут, в этом месте людей никогда нет! Я один рыбачу, вот и забыл про вас… Лодку не ухватить, перевернулась. Три раза рванулся к верху и понял, я на дне! Обидно стало: а потом думаю, а что – раз так, то … Только потом, снова стыдно стало: засмеют люди, на мелкоте утонул. Но это ладно: про жену подумал! Придет она на реку, а там лодка и тапки плавают! Не имею я права ее так пугать и оставлять… и потом, я же подумал: а что? если так вышло, я ведь не виноват…

- И что?

- Выходит тогда, как сам я утонул, специально... раз так подумал! Себя то не обманешь: вот и рванул напоследок к верху…. Да без толку, одежда не дала! Видишь, какие у меня штаны - непромокашки, с резиночками. И каждая штанина набрала, не знаю сколько, наверно по ведру. А резинки ее не выпускают… Вот тут я и сел: стал ждать!

- Просто ждать? – не поверил своим ушам Сергеич.

- Да! Другого выхода не было…

- И ты все это думал под водой! Так много, и так быстро?

Рыбак только виновато развел руками.

Сергеич ошеломленно молчал: он понял, что увидел в тех глазах через толщу воды.

- Что брат, все так плохо? – с натугой спросил он.

- Нет! Все как у многих. Только, наверное, я рано – устал. Потерялось что-то, надломилось…

- Устал? - голос Сергеича угас, стих.

Рыбак не ответил, только кивнул.

Разговор прервал прибежавший напарник.

- Ну вы чего, отцы? Все в порядке? Щас я, быстро чаек сгоношу… Бать, а ты куда?

- Пойду я! Раз выжил, то надо кого-то найти, лодку пригнать… снасти…

- Так ты того… Я сам, бать… Я мигом! – Сашок быстро побежал по берегу.

…От чая рыбак отказался. Свернул лодку в тугую скатку, слегка поклонился шоферам.

- Спасибо вам! – и неторопливо пошел по берегу в сторону райцентра.

- Сергеич! Он чё, ненормальный? – спросил Сашок, и перехватив взгляд старшего товарища, пояснил: - От смерти ушел, и спокоен как танк! Наверное – псих… или – тугой на мозги!Я бы на его месте или напился, или пудовую свечу в церкви поставил!

- Нет, братишка! Этот в церковь не пойдет...И пить не станет!

- Пожрать не успели! - пробурчал Сашок: - На, бутерброд, перекуси.

- С колбасой? - покосился Сергеевич, и недовольно скривился: Не-е! Я это есть не буду. За свои кровные, и себя же травить!

- А колбаса при чем? Все вам не так! - изумился Сашок, смачно жевал бутерброд: - Вкусно! Ты хоть попробуй...

- Не так, говоришь? Нет браток, это у вас не так! Не пробовал ты настоящей колбасы, вот и хвалишь...прости..тьфу...дерьмо всякое! Многого вы не видели, и наверное, не увидите...

- Чего, например? Колбасы?

- Колбаса дело наживное!  Людей ты не видел, Саня! Хотя бы того, как они работают! Десять, сто человек, как один, выходят! Вместе! Потому что понимают, для себя, для внуков, для людей, для всех все это нужно...Хотя, что тебе говорить? - шофер безразлично махнул рукой: - Вы уже другие, каждый сам за себя. Как волки: сожрал - молодец! Тебя сожрали - сам дурак...

- Не дурак! Лох и неудачник! Сейчас так говорят! - смеялся Сашок: - Ну и не ешь, мне больше достанется...

…За руль Сергеевич садиться отказался: в груди его не совсем приятно саднило и ныло. Сашок пытался разговорить его, но беседа не клеилась. Сергеич молчал, о чем-то думал.

- Даже как звать не спросили! – вдруг вспомнил Сашок и заулыбался.

- А зачем?

- Ну, мне не все равно! Хоть бы знали, кого со дна ты вытащил.

- Зачем? – снова спросил Сергеевич: - Он, просто – человек! Такой как ты, как я…как все… И я, вытащил да и вытащил! Все нормально, напарник!

- Нет! У него точно, не все дома!

- Наоборот, Саня! Он – умный, даже слишком умный!

- Да-а! Замутили вы, Сергеич! Фиг вас поймешь. Как ты давеча сказал – раскоряченные? …Не обижайся, я понять хочу. Другие вы какие-то! …Замороченные как бы, идейные вроде…

- Эт точно!- согласился Сергеич: - Другие, это – точно! И нас не изменить…Сломать, убить – можно! Но не изменить!

На душе у него вдруг стало спокойнее, отлегло от сердца. Ушло неприятное, сосущее сознание томление.

«Не один я такой! Не один!» - подумал он и прикрыл глаза.

Ровно гудел двигатель. Под колесами привычно шуршал асфальт. Сергеич, убаюканный родными звуками, незаметно придремал.