Керженец - река времени. гл 1 - 8.

Гл.1. Журналист. Предложение Антиквара.

....Ночью совсем не спалось, поэтому Андрей поднялся рано. До отправления поезда на Екатеринбург оставалось почти семь часов, и это время нужно было куда - то израсходовать, прожить, пусть даже бездумно и бесцельно.
Андрей усмехнулся своим мыслям. Еще пару месяцев назад, вопрос о растрате времени перед ним не стоял. Он его - просто сжигал! Жил в его стремительном беге, с трудом поспевая за нескончаемыми делами, едва успевая отмечать значимость и последовательность происходящих событий.

Теперь все стало по другому. Время изменило свой ход, и Андрей остро замечал его застывшую пустоту. Жил словно по инерции, только из того – что так надо, и по иному - нельзя, не получается. Он ощущал себя крохотной пылинкой, которая очень значима, из которой всё состоит в этом мире, и одновременно – никому не нужной, выброшенной из жизненной суеты и равнодушно втоптанной в придорожную канаву.

«Странная фраза! – подумал он: - Жить во времени, и одновременно вне его! Так возможно только тогда, когда время для тебя в великую тягость, и ты бесцельно доживаешь отпущенные тебе дни! Сашка прав, нужно просыпаться, по крайней мере – хотя бы попытаться сделать это!»

Есть не хотелось, но разум настойчиво убеждал Андрея в необходимости подпитки своего изрядно отощавшего тела. Он не был гурманом, относил себя к разряду «всеядных», относясь к приему пищи больше как - к жизненно важной необходимости, и поэтому, немного поколебавшись, подошел к холодильнику.

Колбаса, порезанная на крупные ломти, как всегда прилипала к сковороде, вызывая недоумение и сомнение в технологии их изготовления. И колбасы, и тефлоновой посудины. Но когда то, с этим успешно справлялась его жена, и это было его обычным завтраком, с прибавлением трех – четырех яиц.

Механически пережевывая пищу, Андрей продолжал размышлять о предстоящих делах, стараясь не думать об обстоятельствах, приведших его к нынешней действительности.

…В прихожей громко трещал телефон, заставив его вздрогнуть, поморщиться от недовольства и беспокойства. Подходить к аппарату не хотелось, но требовательные вызовы не прекращались.

- Слушаю! – выдохнул Андрей, сжимая трубку.

- Андрей Викторович – доброе утро! – нисколько не сомневаясь в его личности, неторопливо проговорил глуховатый голос: - Прошу прощения за столь ранний звонок, но я предположил,что вы бодрствуете, и как видите - не ошибся!

- Да, это я! А вы, простите…

- Мое имя Аркадий Павлович! У меня к вам есть деловое предложение! Думаю, вас оно заинтересует!

- Но я, простите, сегодня…

- Я знаю, после полудня у вас намечена поездка в Екатеринбург! И уверяю, мое предложение может оказаться для вас весьма кстати, в том числе и по меркантильным вопросам!

- Вот как! Вы хорошо осведомлены о моих делах!

- Мне нравится, что вы не задаете излишних вопросов! – ровно и бесстрастно продолжал голос незнакомого собеседника: - Я думаю что не ошибся, решившись доверить вам весьма деликатное, но в тоже время, крайне серьезное для меня дело! Выбор времени для встречи я предоставляю вам! Скажите, в котором часу, и где? Решайтесь, молодой человек…. Ведь вы все равно уже не сможете отказать мне, пока что, хотя бы во встрече!

- Однако! – изумленно протянул Андрей: - Вы очень напористы и даже…

- Бестактен, вы хотите сказать! Это не совсем так! Я хорошо знаю людей, а также, учитывая род вашего занятия, не без основания предполагаю, что в вас наверняка уже проснулось чувство здорового любопытства!

- Хорошо! – немного подумав, ответил Андрей…

…Перемывая посуду, он подловил себя на том, что автоматически, по профессионально въевшейся в него привычке журналиста, уже обрабатывает скудную, но все же позволяющую делать предварительные выводы, поступившую информацию, и усмехнулся:

«Действительно, Санек прав! Появилась цель, и потянулась новая жизненная цепь! Что - же, жизнь возвращается! Пусть будет так! - резонно рассудил он: - Судя по голосу, звонивший – человек в возрасте! Кроме того, он умен, образован, и наверняка - весьма состоятелен! Об этом говорит его спокойствие и уверенность! Кто это может быть?»

…Через полтора часа, дверь Андреевой квартиры захлопнулась за ним. Надолго? Он и сам не знал, да и не думал об этом! Андрей понимал только одно, для него эта поездка - шанс! Небольшой, но все - таки шанс! Иначе он погибнет, медленно опускаясь на самое дно безысходного бытия, потеряв при этом самое главное – желание к сопротивлению, выпавшей на его долю, судьбе!

…Сидя на лавочке в сквере, Андрей с изумлением подумал о том, как много он, оказывается, пропустил за последнее время! Он не замечал того, что уже заканчивается весна, и деревья оделись в молодую, пахучую зелень! Того, что мимо него проходят стройные девушки, в легких, почти летних одеждах! Счастливые мамаши, заботливо выгуливают своих розовощеких детишек!
Того, что сегодня - просто хороший теплый день, а он, по прежнему чувствует себя чужим и потерянным в этом движении жизни…

***************************

- Я не сомневался в том, что вы согласитесь на встречу!

Перед Андреем стоял высокий, худощавый мужчина, несмотря на тепло, одетый в легкое пальто. Под ним дорогой, но старомодный пиджак, и спадающие широкими складками брюки. На голове старика широкополая фетровая шляпа.

«Архаичный дедок! - подумал Андрей: - Ходячий экспонат семидесятых годов!» - и невольно улыбнулся.

- Я консервативен в своих привычках! Поверьте, в таком возрасте как я, люди иногда перестают следить за течением моды. Меня больше прельщает удобство! – заметил «ископаемый дед», правильно оценив легкую улыбку журналиста: - Не извиняйтесь, молодой человек! Для меня это не имеет - ровным счетом, никакого значения!

- Вы очень наблюдательны! – буркнул недовольный собою Андрей: - Но все же, прошу прощения, за свою бестактность!

- Редкое у вас качество! - произнес старик, усаживаясь рядом с ним: - Воспитанность в наше время, к сожалению, переходит в разряд не всегда обязательных свойств человека!

Андрей промолчал, давая тем самым понять собеседнику что обмен, стандартными в таких случаях, любезностями, завершен.

- Вы правы! – снова уловил его мысль старик: - С вашего позволения, перейдем к делу! Вот моя визитная карточка! Я полагаю, вы слышали обо мне?

- Да! - рассеянно подтвердил Андрей, вглядевшись в квадратик плотного картона: - Хотя я и не занимался подобными вопросами, но на уровне любительской информации имею представление о вас! Вы известный коллекционер, и полагаю, ваш интерес распространяется на антиквариат! Пожалуй, это - все, что я знаю!

- Так, так! – подтвердил антиквар: - Я, действительно, весьма известная в кругу коллекционеров, фигура! Эта страсть поглотила почти всю мою жизнь! Похоже, я с ней и уйду, из этого не совсем гостеприимного мира!

- Ну что вы! - начал было Андрей, но старик перебил его.

- Вам верно любопытно, отчего я обращаюсь к вам? Так вот, все объяснимо и просто! Ваша поездка и моя цель, возможно в чем то совпадают. Я собрал о вас определенную информацию, при моих возможностях это не так уж и трудно. И составил о вас определенное мнение, которое сложилось в вашу пользу! Почему так произошло? Давайте будем все это воспринимать как случайное стечение обстоятельств. Вы должны понимать, что у меня свои источники информации, и я не хотел бы их раскрывать.

Андрей молчал, слушал собеседника.

- Сразу скажу о том, что я выражаю вам свои глубокие соболезнования, по причине безвременно ушедших из жизни, вашей жены и дочери! Но с этим нужно смириться! Жизнь, молодой человек - полна непредсказуемости, и каждый в ней несет свой крест! Печаль и радость, к сожалению, взаимно дополняемы: они дают возможность более глубокого понимания происходящего, и человек прошедший через невозвратное, обязан еще более осознанно ценить окружающий мир и связанные с ним судьбы людей. На тех, кто остается жить, накладываются дополнительные обязательства, исходя из памяти об утерянном.

Старик деликатно кашлянул, давая время журналисту обдумать высказанные ему слова сочувствия.

- Я продолжу, с вашего позволения! – Антиквар, снова замолчал. Андрей поднял на него, затуманившийся непрошедшей болью утраты, взор: - Излишне также говорить и о том, что мне известна ваша биография, конечно, в пределах разумного! – продолжил вежливый старик: - Немаловажен и тот факт, что вас мне рекомендовали солидные, деловые люди… Но я обязан просить вас о сохранении тайны беседы, в случае вашего несогласия. Не сомневаюсь в вашей порядочности, и вы не должны воспринимать это как выражение недоверия к вашей личности. Наоборот…

Андрей кивнул, определяя тем самым то, что он следит за разговором. Старомодный антиквар умел разговаривать с людьми.

- Цель вашей поездки в Уральский регион - меня не интересует. Это ваше личное дело. Но мой интерес в том, что в этом районе может находиться весьма любопытная вещь, поискам которой я посвятил немало лет.

- Так чем я смогу вам помочь? – недоуменно спросил Андрей: - Я никогда не занимался антиквариатом!

- Не торопитесь с выводами, Андрей Викторович! Хороший журналист, сродни сыщику! – улыбнулся антиквар: - А вы, как раз и есть, хороший журналист! Теперь, подробнее!

- Вы по образованию – историк, и без труда поймете суть дела. Началась эта запутанная ситуация - лет триста, тому назад! Вам, как специалисту, знакомы реформы в православной церкви, которые в конце 17 века начал проводить патриарх Никон, и к чему все это привело. Случилось так, что в то время, в преддверии резни, которую устроили правительство и церковь на реке Керженец, оттуда вышла небольшая семья староверов. Я выяснил, что ушли они в Великую Пермь, в вотчины Строгановых. Но староверы не задержались и там. По каким то причинам, в самом начале 18 века, они двинулись на тогда еще мало обжитой Урал, и там организовали свою общину! Вы следите за моей мыслью?

- Мне довольно не плохо, известны эти трагические для России события! – сухо отозвался внимательно слушавший старика Андрей.

- Трагедия – не оспариваю! Но она принесла и определенную пользу, так как уходя от преследований, староверы тем самым положили начало освоению ряда огромных территорий! Вы согласны со мною?

- Я думал об этом факте! – кивнул Андрей: - Но, пока не улавливаю, сути вашего предложения!

- Уже подхожу к главному! - одобрительно кивнул антиквар: - Продолжу! Следы, якобы этого поселения, обнаружились в нынешней Свердловской области, в шестистах – семистах километрах от Екатеринбурга, в северном направлении! Информация вызывает определенное доверие, и я дам вам имеющиеся у меня координаты.

- Я потратил немало времени и средств, чтобы отследить путь этой семьи! – задумчиво продолжал антиквар: - По моим сведениям, их скит существовал вплоть до середины прошлого века. Они жили крайне скрытно, укрываясь от Советской власти. И им это успешно удавалось. Но что - то у них пошло не так, и в 1950-60 годах, скит прекратил свое существование, по причине гибели староверов. Их было немного. Возможно, их сгубила болезнь, возможны и другие причины.

- Вот и о главном! Уходя из Руси, эта семья вынесла с собою христианскую Святыню, образ Богоматери, написанный еще до вашего именитого тезки – Андрея Рублева! Возможно, одним из его учителей! Вы представляете, о чем я говорю?

- Смутно! - сознался Андрей: - Полагаю, что эта икона имеет немалую стоимость!

- О чем вы говорите! – возмутился старик. Голос его окреп, взор прояснился: - При чем тут стоимость! Она - УНИКАЛЬНА, и этим все сказано!

- Я вас предупреждал! Перед вами - дилетант в подобных вопросах! - поднял руку Андрей.

- Простите меня, Андрей! – взволнованно отозвался антиквар: - Я понимаю, что о нас антикварах ходят разные слухи, и отчасти, мы в действительности в этом виновны сами! Но для меня, деньги никогда не были самоцелью! Они пришли, как сопутствующий моему увлечению итог. Не более того! По основному принципу люди все одинаковы. Тот кто пишет – мечтает о бессмертном творении своего пера, композитор – желает превзойти своих гениальных предшественников… Так и мы, истинные собиратели и хранители истории, мечтаем отыскать нечто, способное изменить мир! Отыскать подобный шедевр, прикоснуться к нему, увидеть его – это, пожалуй и есть, самый главный смысл моей жизни! – продолжал старый коллекционер: - Это моя мечта! Вы ведь понимаете, что значат в жизни – цель и мечта!

Андрей утвердительно кивнул. После всего того что произошло с ним, с его семьей, он хорошо понимал, что означают слова этого одержимого человека.

- Вы едете именно в ту местность! Вероятно, желаете побыть вдали от людей, уйти от своего горя, попытаться излечить свою исстрадавшуюся душу! – тихо и проникновенно продолжил старик: - Но в случае согласия, у вас появится обозначенная цель! Дело, которое захватит вас, заставит по иному пересмотреть свою прошедшую жизнь! Я стар, и поверьте мне - я прав в своих заключениях!

- Но почему я? – настаивал Андрей: - Найдите другого, более понимающего в антиквариате, чем я!

- Да ведь в том и состоит, вся суть нашего с вами разговора! Я - верю и вам и в вас! Поверьте, для знающего человека подобное дело будет являться слишком большим соблазном, и ничего кроме беды такое мероприятие людям не принесет! Слишком велика цена моего знания! Вы же – совсем другое! Кроме того, я оплачу ваши расходы! Вас устроит подобная сумма? – старик вынул из кармана блокнот, авторучку и написал на листке цифру.

- Однако! – изумился Андрей: - На такие деньги можно неплохо прожить целый год!

- Знайте, это только малая часть вашего гонорара в случае успеха предприятия! Скажем, десятая его часть! Деньги – имеют немалую значимость в нашем мире!

- Но если я ничего не найду? Или, просто - обману вас?

- Если результата не будет, то я буду считать только то, что эта версия отработана и закрыта! Не более того! Обман же, я вам сказал, исключаю! Я вам верю! Кроме того, если вы утаите находку, то вам с нею самостоятельно не справиться. В лучшем случае – вас ограбят, в худшем – убьют! Но о том и другом происшествии, я непременно узнаю! Вы должны это понимать!

- Мне нужно подумать! - неторопливо произнес Андрей.

- Подумайте! У нас еще есть время до вашего отъезда. Моя визитка в ваших руках! И вы вправе решать, вернуть ее мне, или оставить у себя!

Глава 2. Поезд идет на восток

     Андрей дремал под мерный перестук колес поезда, откинувшись на мягкую спинку дивана. В голове вертелась навязчивая фраза, вспомнившаяся так некстати, и он никак не мог сообразить, откуда она и почему всплыла в его памяти.

«Поезд идет на восток… Поезд идет на восток…» отстукивали ритм стыки рельсов, и словно молоточками вколачивали эту фразу в уставший мозг журналиста.

«Так не пойдет… Я, наверное, схожу с ума! Сколько ночей не спал нормально… Я устал и хочу заснуть… Заснуть, крепко накрепко!»

… Сон давно не приходил к нему. Зато приходили они! Они приходили к нему всегда, когда он был в памяти, и только тяжкое алкогольное отравление избавляло Андрея от их присутствия. Но он их и не прогонял, своих любимых девочек - жену Леночку и дочурку!

Они ничего не требовали, ни в чем его не упрекали и не обвиняли! Стояли напротив и тихо, мягко улыбались. И это было еще тяжелее, чем невысказанные укоры. Андрею, охваченному тяжким ужасом, в такие моменты хотелось дико выть, грызть себе руки…

И он, разрывая на задыхающейся груди рубаху - просыпался, в холодном, липком поту! Спасение было только одно! Дрожащей рукой тянулся к бутылке и жадно хлебал противную, степлившуюся водку.

Сознание понемногу успокаивалось, и он снова видел их, стоящих рядом, но только на этот раз – в глазах жены Андрей улавливал осуждение.

«Простите меня, мои маленькие! – пьяно бормотал он, тянулся руками к родным, призрачным силуэтам! Но они отдалялись от него, и он, задыхаясь от глухих рыданий, снова пил… И падал, что-то невнятно шепча! Поглаживал пропотевшую подушку, засыпал тяжелым сном, чтобы очнуться и начать все сначала…

… Андрей отрешенно держал в руках визитную карточку коллекционера. Перед его мысленным взором, в очередной, кажется - тысячный раз, прошла вся его жизнь за последние пятнадцать лет.

… Отца своего Андрей не знал, рос «сыном героя моряка!» В четырнадцать лет в его жизни наступил первый перелом. Мать, осознавая уходящие годы, вышла замуж. С отчимом отношения так и не наладились, и Андрюша, из заботливого сыночка, превратился в «трудного подростка!»

«Переломный возраст!» - озабоченно сокрушался отчим, и все понимающая мать, молча соглашалась с ним. Этого ей, Андрей, охваченный чувством юношеского максимализма и ревности – простить не смог, и оттого, достигнув призывного возраста, сразу ушел в армию.

После учебки напросился в горячую точку. Вспоминать об этом времени Андрей не любил, хорошо помня как правительство пыталось загасить горный пожар, швыряя в него тонны денег и молодые жизни вчерашних пацанов.

…На «гражданке», Андрей с головой окунулся в ставшую за время его службы непонятною жизнь. Много работал, иногда кидался в крайности и авантюры, но все-таки сумел выжить и сохранить в себе, как он тогда считал, самое главное - человека!

Случай свел его с однокашником, начинавшим делать первые шаги на издательском поприще. Санек устроил Андрея в редакцию на вспомогательные работы, и тут - с ним произошли перемены, которых он не ожидал и сам!

Андрей начал писать! Не без помощи Санька, были обнародованы первые рассказы и очерки, имевшие пусть небольшой, но все - таки, успех! Осмелевший Андрей, поступил на заочное отделение исторического факультета, написал первую повесть, которая разошлась на - ура!

Из подсобников, начинающий парень был переведен в штатные журналисты, и скоро стал известен и узнаваем в своих кругах.

Время шло! Андрей работал словно одержимый! Появились деньги, пошли более серьезные дела. Встретив свою единственную, Андрей долго раздумывать не стал и сделал ей предложение. Леночка ответила согласием. Жизнь проносилась легкими мгновениями, заполненного угаром любви и работой. Андрей просыпался в объятиях любимой, и тут-же, изменял ей с другой: журналистика стала его второй жизнью.

Родилась дочь, и все это только подстегивало молодого журналиста в его стремлении к достижению достатка и положения в обществе.

К тридцати пяти годам у него все получилось! Семья, квартира, новая машина, хорошая работа, известность, деньги и немалые перспективы…

… До сих пор, Андрей не мог понять, как и откуда, появился на встречной полосе тяжело загруженный лесом КАМАЗ. Он помнил только вскрик Лены, метнувшейся к заднему сидению, протянувшую свои руки к дочке… И все…

…Очнулся в больнице! Почему-то, Андрей понял, где он находится. И почти сразу, сработала проклятая память: вскрик Лены и темнота, поглотившая его самого!

Придя в сознание, Андрей лежал не подавая признаков жизни, холодея от захватывающего его ужаса, явственно отдавая себе отчет в том, что он может сейчас узнать.

«Нет! Не хочу! Я – не хочу этого знать!» - громко кричал он, но на самом деле его никто не слышал! Только вздрагивали веки, не желающих открываться глаз…

…Затем - наступила отупляющая апатия! Надолго, на несколько недель! Ослабевшему, почти не принимающему пищу, Андрею даже понравилось подобное состояние: тихое, умиротворенное угасание. Не было мыслей, не было желаний и боли. Были только покой, и радостное ощущение звенящей легкости и невесомости, теряющего жизнь, тела!

Из оцепенения его вывел отчаянный девичий выкрик. «Да что – же ты, проклятый делаешь? За что ты меня мучаешь? Я знаю, что ты все слышишь и понимаешь! Но я - здесь при чем?» - услышал он, и его сознание стало медленно возвращаться в реальность.

Андрей увидел склоненное над ним заплаканное лицо, с маленьким носиком, усеянным крупными конопушками.

Позже он узнал, что эта девушка, работавшая медсестрой, практически не отходила от него, и даже брала сверхурочные дежурства чтобы быть рядом.

В ее глазах Андрей увидел столько сострадания и боли к чужой, совсем не нужной ей судьбе, что впервые за все последнее время, что-то жарко и приятно вспыхнуло в его забинтованной груди, и по небритой щеке скатилась одинокая, но такая нужная, слеза! Он вернулся к жизни, но безразличие и оцепенение души прочно поселились внутри, не позволяя стать прежним человеком.

…Через месяц, он также безразлично попрощался с пришедшей проводить его «сестрицей», пробормотал слова благодарности и вяло попытался всунуть ей в руку денежные купюры. Уходя, он видел ее, растерянно смотревшей ему в след, у ее ног валялись смятые деньги. Но ему - было все равно!

…Вернувшись к работе, Андрей хмуро, но как должное, воспринимал сочувствующие взгляды сослуживцев, привычно кивал в ответ на соболезнования знакомых. Но скоро понял, что люди тяготятся его присутствием, не желают воспринимать его затянувшийся траур, избегают встреч с ним, и это стало его озлоблять.

Иногда Андрея вдруг «пробивало», и он становился неестественно оживленным. Громко смеялся, рассказывал веселые анекдоты, со злостью глядел в глаза испуганно умолкавших коллег. После подобных взрывов веселья, в офисе долго стояла напряженная тишина, изредка прерываемая приглушенными голосами людей. Постепенно вокруг него стала образовываться пустота, и он запил…

Так продолжалось почти месяц, и закончилось несколько дней назад, когда Санек, ставший уже главным редактором, завел его в свой кабинет и молча налил в стаканы хороший коньяк.

Андрей нагло, с наигранной бравадой, высосал свою порцию и уставился в лицо друга хмельными глазами.

- Лечить будешь? Давай, начинай! Сейчас, со мной по всякому, можно!

- Нет, не буду! – Санек твердо смотрел на Андрея: - Я только скажу тебе, что ты - начинаешь проживать чужие жизни!

- Не понял! – ошарашенно проговорил Андрей, потянувшись за бутылкой.

- Судьба сохранила тебя не для того, чтобы ты сам себя убил! Подумай над этим! Она сохранила тебя, забрав взамен другие жизни!

- Философ! Ты бы лучше деньжат подкинул!

- Ты стал упиваться своим горем! – спокойно продолжал друг: - И тебе это нравится! Тебе, но не людям! А деньги, я тебе пока еще, дам! Но запомни – пока!

- И это, вся цена твоей дружбе? - стал откровенно ерничать Андрей. Он осознал, что друг сумел понять всю глубину его состояния, увидел то, о чем не догадывались другие.

- Да что ты знаешь? – неожиданно рявкнул он: - Где ты был, когда я подыхал в кювете, в больнице?

- Я всегда был рядом, но ты не хотел меня видеть! И я хоронил твоих родных…

Андрей вдруг неожиданно сник, держа в руке пустой стакан.

- Санек! Я не знаю как мне жить! Помоги!

- Запомни, я первый приду к тебе на помощь! Но только к тому Андрею, которого я знал много лет, не к нынешнему! – главред подумал и добавил: - Я твой друг! Должен же кто-то спасать нас от самих себя! В этом и есть смысл дружбы!

Он поднялся, подошел к окну. Молчали долго.

- Тебе надо уехать, Андрюшка! – прервал тягостное молчание Санек: - Проснуться и уехать!

- Куда? От себя то, куда уедешь?

- Попробуй! Поезжай хоть куда! Хоть в монастырь, или, забейся куда - ни будь в Мухосранск, постарайся забыть обо всем! Лови рыбу, жри сырых рябчиков, мокрые грибы, только, прошу тебя, делай хоть что то! Иначе, тебя – никто и ничто не спасет!

Друг подошел к столу, разлил коньяк по стаканам.

- Давай, Андрей, по последней! Иди, оформляй бессрочную командировку, я уже кого надо предупредил! И возвращайся, мы с тобой еще не раз выпьем! По маленькой!

…После этого разговора Андрей вспомнил, как много лет назад, будучи студентом заочником, гостил у своего сокурсника, жившего неподалеку от Челябинска, и они трое суток провели в горах, на берегу быстрой реки. Ловили на бурных перекатах рыбу, загорали, любовались дикими пейзажами Седого Урала.

И сейчас, он тоже решил поехать на Урал, только не к тем кто его знает, а куда - нибудь подальше! Где горы повыше, и места поглуше! Подальше от людей, а там видно будет! Самым идеальным местом ему представлялась вековая тайга, которая как он слышал, тянулась на многие сотни верст от Екатеринбурга до Ледовитого Океана.

Вмешательство старого антиквара и его неожиданное предложение, внесли существенные корректировки в планы журналиста, но по сути - это ничего не меняло. Разве что, Андрей почувствовал, как в нем просыпаются былое любопытство и азарт, которые частенько охватывали его в «прошлой» жизни, в предвкушении интересного и сложного дела.

- Но, самое важное в том, что старик прав! – тихо сказал сам себе Андрей: - У меня обозначились конкретная цель и дело, которое поможет мне переосмыслить свою жизнь! Да вы мудрец, уважаемый Аркадий Павлович! Вас ко мне – сам Бог послал! А теперь, спать… Спать…

И уже засыпая, Андрей вдруг проговорил:

- Вспомнил! Это название старого фильма – «Поезд идет на Восток!»

Глава 3. Седой Урал. Двоеданы.

...Задерживаться в областном городе Андрей не стал, так как по опыту знал, что все современные города похожи друг на друга, почти один в один. Различие вносила пожалуй, только старая, историческая их часть. Да и то, в основном она была однообразна, строенная из красного кирпича в стиле «купеческого ампира».

В сумерках он уже дремал в уютном кресле пятидесяти местного автобуса, уносившего его в глубину Уральских гор.

Чем дальше на север, тем круче и выше становились горы, но скоро синяя дымка туманов окончательно затянула их вершины. Утесы, укрывшись темнотой, погружались в ночную тишину.

Утром, после почти пятисоткилометрового пути, автобус остановился возле небольшого здания автовокзала, в городке, уютно разместившегося в узкой горной долине. Дальше, согласно имеющихся инструкций, которыми снабдил Андрея старик антиквар, следовало продвигаться на «перекладных».

Занимающиеся извозом частники с сомнением покачивали головами, выслушивая от Андрея координаты его конечной цели. Дорога, по их словам, была слишком трудна и далека, желающих проделать этот путь не находилось.

Через час к отчаявшемуся Андрею подошел невысокий, черноусый татарин, и предложил свои услуги, правда, в немалую цену, за путь длиною в двести пятьдесят километров.

Средствами журналист обладал, торговаться не стал, и через время, проведя необходимые закупки продуктов и мелкого снаряжения для дальнего похода, старенькая «Нива», натужно гудя на подъемах, двинулась на северо- восток.

Водитель попался веселый и словоохотливый. Оживающий Андрей, даже с некоторым удовольствием, слушал его болтовню.

Километров через сто, дорога свернула с асфальта. Дальше следовала раскатанная колесами большегрузов грунтовка, покрытая крупным щебнем. Узкая, изрытая ухабами дорога петляла среди гор и увалов, спуски и подъемы становились все круче и затяжнее.

Андрей с возрастающим любопытством оглядывал окрестности. Величие гор подавляло, видавшего всякое журналиста. Скалы и утесы, поросшие соснами и кустарниками, сливались в сплошную линию, уходящую в кажущийся бесконечным, синий горизонт.

После длительного подъема, на который взбирались особенно долго, «Нива» остановилась на вершине увала.

- Мотор перегрелся! – блеснул белыми зубами татарин: - Приехали мы уже! Вон там - деревня!

Далеко внизу угадывались извилины реки, протекающей по длинной, петляющей среди лесистых гор долине. По ее берегам расположились маленькие издалека, коробочки строений.

- Да, глухомань! - протянул Андрей.

- Это еще нищё! Дальше на север, воще, на сотни верст ни одного поселка! Горы, горы, а за ними болота нащинаются!

Татарин говорил весело улыбаясь. Букву «ч», он выговаривал как «щ», и от того его речь приобретала какой-то легкомысленный оттенок. Андрей, глядя на необозримую широту мира, тоже улыбался, слушая его рассказ.

…Машина остановилась на площади возле сельского магазинчика. Выгрузив багаж, рассчитавшись, и сердечно распрощавшись с веселым татарином, Андрей вошел в магазин.

К его удивлению, на полках находился немалый ассортимент продуктов и различных напитков. Даже, кой какая, необходимая в домашнем обиходе промтоварная мелочь.

- Работаем! – заметив его удивление, самодовольно произнесла женщина продавец, невысокая, полная женщина: - Бизнес убытков не терпит! А вы к кому?

- Сбежал из города! – выдал Андрей придуманную в пути версию, впрочем, не слишком отходящую от правды: - В отпуске, дикарем в горах решил пожить! Отдохнуть, половить рыбу! Одним словом, побыть с природой!

- Чего - чего, а рыбы у нас в реке хватает! - ответила женщина, отметив про себя усталость и печаль в глазах крепкого, симпатичного мужчины: - Приезжают к нам, не вы первый! Видать, достается вам, в городах- то!

- По всякому! – вздохнул Андрей: - Мне бы остановиться у кого, на недельку другую!

- Решим! – бодро отозвалась продавец: - Вот, как раз девочка здесь, она вас и проводит! Вика! – окликнула она стоящую возле дальнего прилавка девушку подростка, лет шестнадцати: - А что, бабушка твоя постояльцев принимает?

Девушка с любопытством глянула на Андрея и утвердительно кивнула. Вскоре, нагруженный вещами журналист шагал вместе с молчаливой девчонкой по прямой улице поселка.

Андрей с интересом разглядывал деревню, так глубоко спрятавшуюся в кажущихся непроходимыми, горах. Срубов, было не много. В основном, деревня состояла из добротных, оштукатуренных и выбеленных домов с большими усадьбами, скрывавшимися за высокими дощатыми заборами. Вдоль улицы тянулись столбы электролинии, и это уже было не плохо.

На каждой улице он заметил по нескольку колодцев, под островерхими, двухскатными крышами деревянных навесов. Шли довольно долго, Андрей даже вспотел с непривычки, да и солнышко, не по весеннему - ярко и щедро, поливало Уральскую землю.

Хозяйкою дома, в который завела Андрея молчаливая девчонка, оказалась крупная, дородная старуха, в обычной для деревни одежде, с полотняным фартуком поверх халата.

Старушка с любопытством оглядела журналиста. Они сидели у стола покрытого клеенкой, на табуретах кустарной, домашней работы. Андрей огляделся.

Большая, крашеная синей краской дощатая веранда, простенькие занавески на окне, газовая плита с большим красным баллоном, старенький холодильник. Холодильник, несмотря на почти летнее тепло – был отключен.

- А неча в нем хранить! – добродушно усмехнулась бабка: - Как моложе была, да и мужик живой был, так в нем все было! И мясо, и сметанка! А ноне – все! Силы не те, чтобы скотину дёржить! Так, курочек с десяток, да огород! Тем и живем!

- Пенсия, у нас известная! - продолжала она: - От пенсии до пенсии, живут старушки весело! - хрипловато засмеялась бабка: - Зови меня бабой Ниной! Так все зовут! Чеботаревы мы!

…Через полчаса, Андрей, прихлебывая ароматный чай заправленный какими-то травками, познавал нехитрые деревенские новости, жизнь, радость и беды бабы Нины.

Столовой в деревне не было, пришлось Андрею распаковать часть съестных припасов, закупленных для предполагаемого похода. По прежнему молчаливая, Вика, занялась приготовлением ужина.

В сумерках сидели за столом. Девчонка, с видимым удовольствием поглощала запеченные окорочка с отварной, густо посыпанной молодым укропом картошечкой. За чаем, разворачивала шоколадные конфеты, деликатно брала маленькой ложечкой сгущенное молоко.

Прибрав со стола и перемыв посуду, девчушка попрощалась с Андреем и бабушкой. За весь вечер,она сказала не более десятка слов, больше слушала.

Уходя, виновато глянула на Андрея, и робко взяла со стола две-три конфеты.

- Бери, бери! – поощрила внучку баба Нина: - Это она сестричке малой, за нее переживат! Молчунья, в деда видать пошла!

Андрей подошел к рюкзаку, и вынув пакетик с оставшимися сладостями, едва не насильно всунул его в руки вспыхнувшей от смущения девочки. Та благодарно взглянула на него большими, темно вишневыми глазами и ушла.

- Вот как! Накормил ты нас! - улыбнулась баба Нина: - И то! Не кажин день тако быват! …Два сына у меня! Николай, отец ее, фермерствует! Да какое фермерство, слезы горькие! Едва на хлеб зарабатыват! Вот скоро Вику учить надо бы, а на что?

Старушка разглаживала невидимые морщинки на клеенке стола, скорбно поджала губы.

- Одно хорошо! Старший пьет мало! А Лешка, младший - совсем спился! Измаялась я с ним! Ничё не понимат! То работат, то нет! А за столом все проворны! И все на мою пенсию! Ох Господи, прости грехи нам!

Андрей отметил, что бабка, помянув Господа – не перекрестилась, это его основательно озадачило и удивило. Да и в общем, оглядев веранду, мимоходом заглянув в проем открытой двери ведущей в жилые комнаты, он не заметил ничего такого, что бы указывало на присутствие православной Веры.

«Странные двоеданы! Может уже перекрестились, или Веру потеряли!» - подумал он, а вслух спросил, чтобы поддержать беседу:

- А где он сейчас, сын ваш?

- В горы отправила! На заработки! Хозяин какой-то объявился, лес в тайге валят! Летом рубят, а в зиму вывозят! Как река застынет, так зимник накатывают, по нему и возят! Страх, как много рубят! Да только нам от того, все одно! Мужикам на просеках копейки платит! В Совецко время лесу рубили поменее, а жили - лучше! Вот как, повернуло! А куды людям деваца, идут … Вот и мой там, уж втору неделю…

Баба Нина неторопливо рассказывала. Андрей слушал ее, и несмотря на невеселый тон старушкиного повествования, чувствовал, как в душе его оживает нечто забытое, то - что он давно уже растерял в своей суматошной жизни. Тихий, монотонный голос женщины будил далекие воспоминания о детстве, о потерянной, по вине Андрея - материнской любви.

«За что я ее так! - с тоской подумал о матери Андрей: - В чем она передо мною виновата! Почему я не захотел, не сумел ее понять? Ведь - на этом свете, у меня больше никого нет!»

Он откинулся затылком на стену, сидел тихо, закрыв глаза. Пожалуй, впервые за много дней, поглощенный своим горем Андрей - вспомнил о матери, которую не допускал к себе, несмотря на ее отчаянные попытки достучаться до охваченного болью сердца своего единственного сына…

- Видать, отдохнуть пора! – истолковала по своему молчание Андрея хозяйка, тяжело поднимая свое грузное тело: - Ночь ужо! Идем в избу! Заболтала я тебя!

…В доме было три комнаты. Проходя через зал, Андрей увидел простую обстановку: заставленный посудой сервант, стол, на котором стоял маленький черно белый телевизор.

Войдя в комнату, баба Нина глядя в верхний ее угол, перекрестилась. По особому, как успел заметить Андрей, двумя пальцами.

«Слава Богу! – подумал он: - А то уже всякое стало мерещиться! Двоеданка, бабуля! Тут они, родимые!».

В отведенной ему комнате, на кровати, свернувшись в клубочек - сладко спал большой рыжий кот. Бабулька хлопнула по спящему животному висевшим у нее на плече полотенцем, прогоняя его с нагретого места.

- Кысь–ь! Лихоманка, рыжая! Анчутка блохастая!

- Оставь его бабушка! - попросил Андрей: - Пусть будет!

- Ну гляди, коль блох нахваташся, не жалься! Сам виноват!

Андрей прилег на жалобно скрипнувшую под ним кровать, прижимая к себе горячее тело недовольного внезапным пробуждением кота. Пушистый звереныш, вопреки ожиданиям, не стал бояться незнакомого человека и «запел» свою громкую песенку.

Андрей положил мягкий, теплый комок жизни на свою грудь, тихонько поглаживал пушистую шерстку. Кот замурчал еще громче, потерся широкой, лобастой головой о его щеку, выказывая тем самым полное свое доверие, уткнулся носом в шею человека и тихонько засопел, погрузившись в прерванный было сон. Покой и давно забытое чувство умиротворения опустились на уставшего от дальней дороги Андрея, и он незаметно задремал.

… Проснулся Андрей внезапно, от звука голосов, доносившихся до него из веранды. Была глубокая ночь. Потянувшись, резко поднялся, крепко растер ладонями небритое лицо. Пушистый его товарищ, подняв вверх белый кончик хвоста, заторопился из комнаты. Андрей пошел за ним.

…Баба Нина сидела за столом, сердито и горестно отчитывала стоявшего посреди веранды молодого мужика. На вид, тому было лет тридцать, одет он был неряшливо: помятый, заляпанный чем-то пиджак, серые, вспузырившиеся на коленях штаны, на ногах обуты потрескавшиеся, доживающие последние дни кроссовки.

Длинные, цвета соломы нечесаные волосы, шмыгающий нос, опущенные к полу глаза, большие растянутые губы, всё и вся поза парня, выражали виноватую покорность и смирение. От него исходил густой запах вонького водочного перегара.

Иногда, в свое оправдание, он начинал говорить, быстро и сбивчиво, невнятно выражая свои мысли. Увидев вошедшего постояльца, бабушка и парень замолчали…

- Вот оно, горе мое луковое … Только, давеча поминали… Наробился ужо! Прибыл! – баба Нина горестно поджимала губы, смотрела на своего непутевого сына.

- Так я… Глянь на руки мои! – парень протянул вперед корявые, мозолистые ладони. Андрей вгляделся в них, и внутренне ахнул. Пальцы на руках парня были словно расплющены, на концах их, под ногтями желтели нездоровой кожей большие пятна нарывов.

Мать, увидев это, заохала, застонала. Доказав справедливость своего возвращения из леса, Леха победоносно и горделиво поглядывал на свою расчувствовавшуюся мать и постояльца…

Глава 4. Двоеданы: предание.

Утром пили чай. Опухший Леха горестно вздыхал, хлебал кипяток. «Похмелье гложет!- подумал Андрей: - Поглядим, может он мне и сгодится! Такой, за бутылку из шкуры извернется, а угодит!».

Андрей с осторожностью завел разговор с хозяевами, пытаясь получить хоть какую интересующую его информацию. Разговор повел издалека, о старине, об исходе староверов раскольников на Уральские земли из разоренных властью и церковью кержацких скитов.

Баба Нина разговор поддержала охотно. Стала рассказывать о том что знала, о чем слышала в детстве и молодости.

- Так, так, сынок! - говорила старушка: - Деревня наша годами старая! Сказывают, лет триста как стоит! От староверов она пошла! Только, перевелись, нынче верующие! В старо время, люди на гибель за веру шли, а сейчас, вон, сидит перед тобой – двоедан бывший! – она досадливо махнула рукою, указывая на своего сына.

Лешка виновато поглядывал на мать, на Андрея. Ему было стыдно слушать материнские упреки.

- А чё сразу я! Половина деревни так живет и ничего! А ты только меня одного видишь!

Андрей усмехался, слушая их словесную перепалку.

- Ну а молитесь вы где, баба Нина? – спросил он, подливая себе чайку: - Шел, не видел - ни церкви, ни чего похожего!

- А так и молимся! Беспоповцы мы! Была до войны молельная изба, да разобрали ее! Совецка власть не шибко нас жаловала! – охотно объяснила старушка: - Да каки, сейчас молитвы! Отошли от веры, когда помолимся а когда и нет! Так, по привычке!

- Ну а община ваша? Может старец какой, у вас есть, или скиты, где то рядом в тайге? – продолжал аккуратно расспрашивать Андрей. Он заметил, как после его последних слов старуха немного напряглась.

- А каки старцы? Перевелись они, давно повымерли! – баба Нина подозрительно поглядела на своего постояльца: - Что-то ты, мил человек, больно выпытываш про все! Не за иконами ли охотишься? Так их повытаскали давно! Вот таке как ты, пронырливы!

- Нет, бабушка! - изумленный ее напором, вскинул ладони Андрей, - Я совсем с другой стороны! Во первых – я историк! Во вторых – журналист! У меня ремесло честное! А к вам я приехал, чтобы одному побыть!

…Андрей, вдруг сам того не ожидая, начал рассказывать! Он рассказал им все, за исключением договора с антикваром. Андрей говорил, и чувствовал, как легчает тяжкий груз на его душе, как уходящая из его сердца безысходная тоска переходит в грусть воспоминаний. Он даже не заметил, как вошла бабкина внучка Вика. Говорил так, как еще не говорил ни разу, никогда, в своей жизни.

…После его рассказа настала тягостная тишина, прерываемая вздохами бабы Нины. Вика стояла у стены и жалобно смотрела на Андрея своими большими, темными глазами. Даже мающийся похмельем Лешка, попытался изобразить на помятом лице подобающее случаю сочувствие.

- Вот, как-то так все и вышло у меня! - закончил свое нежданное откровение Андрей. Он не жалел о том что открылся совсем незнакомым ему людям, чувствуя что они сердечно восприняли рассказ, и с неподдельным участием отнеслись к его горю.

Баба Нина смахнула фартуком слезинку, шумно высморкалась.

- Натерпелся ты сынок! Беда да горе - завсегда рядом ходют! Только зря ты в лес собрался! Горе на людях изживать надо! Люди, они хоть и разны, а всегда помогут! – старушка вздохнула, разглаживая на коленях фартук: - Не серчай на меня! Мы живем в лесу, молимся колесу! Что с меня старой взять? Ты спрашивай, что знаю - скажу! Хороша, у тебя работа! Может про нас, напишешь чё нибудь.

- Да, отчего-то, перехотелось спрашивать! – Андрей был смущен своим неожиданным порывом, и ему было неловко, продолжать начатый было разговор.

- Ну, вольному - воля! Не хош, не надо! Только, в тайге нынче пусто! Скитники, сказывали, давно в деревни вышли! А которые старые да вере приверженные – те еще до войны поумирали! Нет старцев праведных, давно как нет! И не помним уже, когда все было!

- Как так? – вскинул нечесаную голову Лешка: - А к Мальцевым на заимку? Сами говорили, что последний старец тогда из тайги вышел!

- Цыть, заполошный! – рассердилась вдруг баба Нина! – Какой тебе старец! Откель тебе знать? Тебя и на свете тогда не было! Совсем ум пропил! И сёдни, опять, поди нажрешься!

Андрей задумчиво смотрел на разбушевавшуюся старушку, но ничего не сказал. Обостренное чувство бывалого охотника за сенсациями, безошибочно указывало ему на то, что все происходящее сейчас за столом - неспроста! Волнение, и подзабытый азарт начали овладевать им. «Это след! – подумал Андрей: - Только не вспугнуть!», а вслух сказал, поднимаясь из - за стола:

- Спасибо за хлеб - соль, хозяева! Пойду я, пройдусь! Мне бы встретиться с кем, кто тайгу знает! Может, проведешь меня, Алексей?

Лешка оживленно взглянул на журналиста. Нюхом своим почувствовал, что с постояльца можно выжать на похмелье, и сразу радостно заулыбался.

Баба Нина строго и осуждающе посмотрела на своего сына, тоже поднимаясь, отряхивала подол старенького платья.

- Ты, мил человек, шибко его не балуй! – обратилась она к Андрею: - Ему лишь бы одно! Хлебнуть поболе! Ох горе мое, когда оно кончится!

…Андрей в сопровождении Лешки неторопливо шел по пустынной улице деревни. Утро уже миновало. Солнце начинало пригревать все жарче и жарче. Вокруг деревни громоздились, кажущиеся синими из-за расстояния, горы. Воздух был чист, напоен запахами лета и хвои.

Лешка семенил рядом, забегал вперед, угодливо заглядывал Андрею в глаза. Парень всю дорогу сбивчиво и торопливо рассказывал ему о том - как хорошо сейчас в тайге, о том, какая у них богатимая рыбалка и охота, и еще о чем - то… Андрею скоро надоела приторная услужливость парня, и он с некоторой брезгливостью смотрел на его суету.

«И это, потомок, тех – о ком по сей день ходят легенды! Потомок – двоеданов, вынесших на себе тяготы преследования за Веру и не сломившихся! Покоривших дикие, пустынные края! Сумевших выжить и продолжить свой род! А что сделал, и сделает, этот потомок? Где их Вера, за которую они столько выстрадали? Почему так случилось? Неужели, в те времена – люди были крепче духом?»

Прежде, живя в сумасшедшем водовороте событий, Андрею было не досуг размышлять о том, про что думал сейчас. Были, конечно, мыслишки о народе, о государстве и патриотизме. Но именно – мыслишки, а не глубокие размышления о реальной судьбе своего народа. «Антиквар, снова - прав! – подумал Андрей: - Действительно, со мною что-то происходит. Реально, происходит. Нужно - разобраться. Как он сказал – пересмотреть свою жизнь! Наверно так…».

- Вот что, Алексей! – прервал он суетливого вожатого: - Давай ка тормознем, где-нибудь в холодке! Обсудим план действий, а там и решать будем!

Через полчаса, счастливый Леха, посасывая из горлышка чекушки дешевую водку, рассказывал Андрею деревенское предание о последнем святом старце, вышедшим из тайги лет через десять после окончания Великой Войны.

- Белку били на заимке. Два брата, Мальцевы. Вот и говорили, что они наткнулись на старца в тайге. Хотели выходить его, да не смогли. Умер, больной был. А перед смертью, старец тот, с братьев клятву взял! - парень понизил голос, и отчего-то, оглядываясь по сторонам, таинственно продолжал: – Открыл им тайну великую, где сокровища зарыты, и велел, тайну эту – беречь!

- Да только не удержались мужики! – захмелевший Лешка захихикал: - По пьянке проболтались!

- И что, искали? – поинтересовался Андрей.

- Искали! Раза два, мужики вниз по реке уходили! Не нашли! Никто не верит в это, брехня наверное!

- А где искали? Знает, кто-нибудь сейчас?

Лешка задумался. Думал долго и напряженно.

- Наверное - нет! Разъехались люди, сам видишь, пустеет деревня. Может, Кирюха, помнит? Это сын, одного Мальцева, которые старца отыскали! Он сейчас дома. Хочешь сведу?

Проворный Алексей быстро смотался в магазин, и вскоре они подходили к потемневшей бревенчатой избушке. На крыльцо вышел хмурый мужик, в растянутой полинялой майке, почесывая лохматую грудь.

Мужик с недоверием, высокомерно поглядывал на чужака, выслушивая сбивчивый рассказ Алексея. Поняв причину нежданного визита, он по прежнему недовольно покряхтывая - молчал, что-то прикидывая в своей полысевшей голове. Глянув на торчавшую из Лехиного кармана поллитровку водки, мужик решился на общение, пригласил пришедших гостей на лавочку, сколоченную подле покосившегося забора…

Андрей внимательно выслушал рассказ хозяина разваливающегося подворья, запоминая все, до самых малых мелочей. Расспрашивал мужика столь кропотливо и тщательно, что тот стал заметно злиться, вынужденный несколько раз повторять одно и то же.

- Да фигня все это! - психанул он: - Сколько раз, искали! И ничего! Уж мы то, тайгу свою знаем! Те, кто клад искал, горы - вдоль и поперек исходили! И отродясь, в тех местах – ни о каких скитах не слыхивали! А тем более, о приметах, где сокровища зарыты! Так что, и тебе дружок, ни хрена не обломится!

Мужик сердито отобрал у Лехи честно заработанную поллитровку и с достоинством, не попрощавшись со своими собеседниками, удалился в дом. Ошарашенный такой бестактностью мужика, Леха растерянно глядел тому в спину. Андрей, в свою очередь, видя опешившего парня, рассмеялся!

- Ладно, Леха! Не грусти, еще не вечер! – отсмеявшийся журналист хлопнул парня по плечу: - А сведи – ка меня, дружок, с таежником каким! Только – настоящим, не с алкашом! Найдешь такого?

- Это к Наилю надо! Он один остался! – быстро и не задумываясь, сказал Лешка.

…Путь к дому Наиля проходил мимо магазина. Хозяйка, встретила Андрея как своего старого знакомого. Приветливо улыбнулась ему, быстро обслужила, успевая при этом что-то рассказывать.

«Совсем другие люди, чем в городе! – думал Андрей, шагая по улице: - И суток не прошло, а я для них словно старый знакомый! Даже приятно, как-то!»

- Наиль – настоящий охотник! – рассказывал Лешка, торопясь за журналистом: - Он даже и скотину дома не держит! Зачем она ему? За мясом, в горы – как в холодильник ходит! – встретив недоверчивый взгляд Андрея, убедительно заговорил снова: - Правда! Это по близости зверя распугали. А Наиль, он далеко уходит. Лодка у него, с мотором. Рыбу ловит, кабанов, лося - стреляет. Продает, бывает – мясо. Браконьер он до-о-брый, еще тот! Зимою в балаган уходит за белкой, и еще, какой другой пушниной. Он все в тайге знает! И живет хорошо, не богато – но хорошо! Жил… Теперь не так!

- Это почему, не так? – заинтересовался Андрей.

- Болеет, уже второй год! Медведь подрал его! Вон, на той горе…

Андрей с любопытством посмотрел на указанную ему гору, находившуюся в нескольких километрах от деревни. Высокая островерхая гора, поросшая темными лесами закрывала горизонт.

… Хозяин, смуглый, молчаливый башкир, встретил гостей в доме. Андрей впервые оказался в настоящей избе, рубленной из толстых бревен, и с любопытством разглядывал ее внутреннюю отделку и убранство.

Ровные, тесаные стены с тонкими прослойками мха, огромная русская печь. Перегородки, занавески, нехитрая, но добротная мебель. В доме чувствовалось присутствие умелой женской руки.

Вкусно пахло свежеприготовленной пищей, и проголодавшийся Андрей невольно сглотнул набежавшую слюну. Хозяин заметил это, жестом пригласил гостей за стол.

Счастливый Лешка торжественно извлекал из тяжелого пакета водку, напитки, колбасу, все самое вкусное и съедобное, что оказалось в магазинчике.

Хозяин, тем временем, зачем-то решил переменить рубашку и зашел за занавеску, оставив ее не задернутой. Андрей невольно проследил за ним глазами, и от увиденного, его непроизвольно передернуло, нервно и зябко! На войне пришлось повидать всякое, но такого – в мирной деревне он не ожидал! Даже, что-то неприятно похолодело в внизу его живота.

Спину человека, разрывая её почти надвое, пересекала широкая и глубокая корявая полоса. От шеи до самого пояса! Шея и затылок покрыты скомканными, багрово - красными лоскутами зажившей кожи. Правое плечо, изуродованное ужасными шрамами, было неподвижно. Почти не двигалась и рука, это Андрей отметил по неловким движениям, пытающегося снять рубаху человека.

Из двери в соседнюю комнату вышла не старая еще, красивая и статная башкирка. Мельком глянув на гостей, быстро и бережно помогла мужу переодеться.

Уже за столом, Андрей не смело посмотрев на хозяина дома, увидел на его лбу такие же багровые шрамы, как и на шее.

- Скальпировал он меня, сволочь! – невесело усмехнулся Наиль, перехватив сострадающий взгляд Андрея: - Как индейцы в кино…

…Хороший стол, выпитая водка, расслабили людей, располагая к неторопливой беседе. Только Лешка, заглотнув, почти не закусывая несколько стопок спиртного, быстро опьянел, и привалившись в уголочек дивана, дремал, дергая во сне лохматой головой…

Отвечая на немой вопрос гостя, Наиль рассказал тому, как в прошлом году на ближнем выпасе, медведь повадился гонять скотину, и задрал – таки годовалую телку. Тушу животного люди отыскали неподалеку, в ельнике, заваленную буреломом и лесным мусором.

- Он не любит свежее мясо есть! – говорил охотник: - Завалит мусором, и ждет, когда протухнет. Дня через три - четыре приходит и начинает пировать. Вот мы и надумали, вдвоем – засаду сделать. Медведь, он если попробовал скот давить, то в покое деревню не оставить. Решили убить его.

…Охотники сделали на ближней сосне помост, на который взобрался напарник. Сам же Наиль, остался внизу, понадеявшись на свой большой охотничий опыт. И это его подвело!

Медведь появился внезапно, и сразу напал на Наиля. Напарник, перепуганный до смерти, даже не осмелился выстрелить, слыша в темноте рев и крики, схватившихся в смертельной схватке зверя и человека.

Шансов на победу у человека - не было. На рассвете, осмелевший напарник убежал в деревню и привел людей. После долгих поисков нашли безжизненное, заваленное буреломом, тело Наиля.

- Хотел ждать, когда я протухну! – так же не весело, пошутил охотник: - Второй год пошел, никак не выздоравливаю! Медведя того, городская бригада охотников выследила, пристрелила! Шкуру мне подарили на память! Вон, на полу лежит! А что толку? Плохо мне, сильно помял зверь!

Наиль, узнав о цели прихода Андрея, долго рассказывал ему о жизни в тайге, о зверях, о рыбалке и о многом другом.

- Ты в тайгу далеко не ходи! Зачем тебе это! – советовал журналисту бывалый таежник: - Проплывешь километров двадцать, перекат будет, и плес широкий! Самое удобное место! Там и живи! Рыбы там – тьма, век не переловить! На берег поднимешься, на полянах сетки поставь, я - научу как… Рябчика поймаешь! Хватит тебе! Не ходи в тайгу, на берегу будь!

- Хорошо! – соглашался слегка захмелевший Андрей: - Только на чем плыть мне? Где лодку взять?

Охотник задумался. Через некоторое время, поднял изуродованную зверем голову и решившись на что-то, отчаянно сказал:

- А была, не была! Бери мою, продам! Хорошая лодка, пластиковая, легкая… И мотор – добрый! С бензином! – и перехватив недоумевающий взгляд гостя, махнул рукой, обреченно и безнадежно: - Мне не понадобится. Чую, не долго осталось. Помял зверь внутри что-то. Нет, нет – да кровь харкаю. Отрыбачил я свое! Утром приходи, договоримся…

…Жена охотника сидела вместе с ними за столом. В разговор не вмешивалась, покушала. Выпила немного водки и скоро ушла в другую комнату, включила телевизор. Опьяневший Лешка мирно спал.

- Еще скажу! – принизил голос охотник: - На реке, ходи с оглядкой! Два года назад, приметил я – кто-то бывает в тех местах… Думаю, золото ищут! Я таким не занимался, да и в округе, всё - геологи обшарили! Ничего путного не нашли, но кто-то ищет… Так что, живи там с оглядкой!

- В тайге свои законы! – продолжал он: - Встретишь кого, не спрашивай ни о чем! И сам, лишку – не говори! Накорми, напои, если есть чем, и с Богом… У каждого свой путь! Но и не доверяй никому! Будь всегда начеку! - Наиль помолчал, словно сомневаясь в чем-то, и заговорил снова: - Слушай! В тайге, в тех местах, я встречал людей! Не наши это люди, совсем не наши! Что за народ – не знаю! Ты, если встретишь их - не бойся! Они вреда не сделают! Больше про них – ничего не скажу!

… Провожая гостей хозяйка улыбнулась Андрею красиво очерченными губами. В глазах ее застыли печаль и грусть… «Любит она его!» - подумал Андрей и вздохнул. Что он мог ей сказать, только одно – надейся!

…В долину спустилась ночь. В горах темнеет быстро, солнце исчезает сразу, как только коснется их вершин. Тянуло прохладным ветерком. На небе выступали неяркие пока еще звезды.

Андрей шел по переулкам, слушая пьяное бормотание спившегося потомка суровых двоеданов, и думал, о том, что сегодня произошло.

А ситуация сложилась интересная. Андрей, исходя из опыта работы, верил, что удача – является не малой составной частью любого дела, но чтобы вот так, сразу…

Верилось с трудом, но других вариантов все одно не было, и выявившуюся версию необходимо было отработать. И еще, Андрей вдруг понял, что цель старого антиквара стала и его целью… И он обязан был достичь ее, хотя бы по тому, что он обнадежил человека, которого ему послала судьба, а может и сам Господь Бог!

Те, кто искал неведомое, сокрытое умирающим старцем, не знали – что ищут! А он, Андрей – почти наверняка знает! И может статься, что вся его предыдущая, наполненная радостями и горестями жизнь – была лишь только шагом, подготовкой, к тому, самому главному его этапу – открыть людям Святыню, за которую отдавали свои жизни десятки, а может и сотни, истинно верующих, сильных духом, сынов и дочерей человеческих!

«Высокопарно! – усмехнулся Андрей: - Впрочем, бывало, писал я и похлеще! Да и при чем здесь слова…. Что-то, уж очень все похоже на правду! Может быть и так! Все - таки, Аркадий Павлович – снова прав!»

Лежа в постели, Андрей долго смотрел в темноту маленькой комнатки. Под боком, уютно свернувшись в клубочек, тихонько посвистывал носом подружившийся с ним рыжий кот.

…Ночью, во сне - они пришли к нему! Его любимые девочки. Но пришли - по другому, не как обычно. Стояли и улыбались, ласково, ободряюще глядя на Андрея.
И он,уже не плакал, не просил у них прощения! Ему было хорошо с ними, он чувствовал, что они – отпускают его, просят только об одном - не забывать!

…Андрей спал. По улыбающемуся лицу текли чистые, соленые слезы… Губы, что-то, и для кого-то – шептали! Нежные и ласковые слова…

Глава 5 . Тайга.

Время подходило к полудню. По самым скромным подсчетам, Андрей удалился от поселка километров на десять.
Лодка, действительно была хороша. Легка в управлении и быстроходна. Мотор работал исправно. Горная долина постепенно сужалась, но на течении реки это не сказывалось. Основной паводок уже прошел, и река, входила в свое летнее русло: плавно несла мутные воды на северо восток, к месту впадения в более крупный приток.

Сначала Андрей шел на моторе, но затем, справедливо рассудив что ему некуда торопиться, заглушил его и поплыл по несильному течению, наслаждаясь свободой и чудными пейзажами Среднего Урала.

Андрей плыл и удивлялся, почему прежде он не замечал этой дивной и суровой красоты своей родины, стремясь проводить отпуска на заморских островах.

«Престиж! Престиж и выпендрёж! – резюмировал он: - Издержки имиджа публичного, или просто – богатого человека! Все, решено! На будущее – только «дома»! Россия велика и прекрасна!»

Горы пестрели разноцветьем камня и растительности. В них отражались все мыслимые и немыслимые цветовые палитры. Суровость и достоинство, царствовали в этом мире природы, живущего по своим законам, пока еще, к счастью, без особого вмешательства человека.

Впереди показались буруны переката. Андрей без труда подошел на веслах к берегу. Осмотрелся, выбрал обходной путь и разгрузив лодку, впрягся в широкую лямку.

«Бурлак на Урале!» - усмехнулся он сам себе, с удовольствием ощущая как упруго и четко работают мышцы его тела. Ритмично и ровно бьется сердце в глубоко и жадно дышащей груди. Андрей, словно мальчишка, радовался всему, и ощущал себя первопроходцем, преодолевающим шаг за шагом возникающие перед ним препятствия.

Вся работа по прохождению первого переката заняла не более полутора часов. Дальше, долина пошла на расширение, открывая горизонты, покрытые сизой дымкою дальние горы и увалы.

…Плес, указанный Наилем, был заметен издалека, и не узнать его было не возможно. В этом месте река упиралась в высокий, глубоко входящий в ее русло мыс, образовывая широкую отмель с глубокими омутами.

Андрей вытащил легкую лодку на песчаный берег, и не разгружая ее, первым делом вынул и расчехлил свои рыболовные снасти. Проплывая по плесу он заметил в яме, неподалеку от берега, серебристые тени крупных рыб.

Рыбалку Андрей любил, хотя в числе заядлых рыбаков фанатов отродясь не значился.

После нескольких пробных забросов он сумел вытащить на берег крупную рыбину, с чисто серебряною чешуей и ярко красным хвостом. «Должно быть, это таймень!» - догадался рыбак. Азарт овладел им, и увлекшийся Андрей не заметил, как солнце склонилось к поросшим соснами вершинам гор. В долину, вытесняя дневное тепло, подул холодный ветерок.

Андрей с сожалением свернул снасти и пошел к месту стоянки. Заканчивал обустройство нехитрого быта он уже в темноте. Мысленно обругав себя за недисциплинированность, разжег костер. «Первым делом, разбей лагерь! Приготовь все к ночевке, а потом уже занимайся хоть рыбалкой, хоть - охотой!» - учил его умудренный таежной жизнью башкирин, и Андрей, мысленно поклялся – впредь, неукоснительно следовать советам охотника.

Возле костра лежала внушительная кучка валежника. Андрей неторопливо мельчил его небольшим топориком. Предусмотрительный охотник снабдил Андрея всем необходимым для длительного пребывания в тайге, и не поленился лично проверить все его снасти и припасы, давая при этом ценные советы и пояснения. Он собирал его в дальний путь, и в глазах его стояла грусть понимания того, что это - не его дорога, в которую он так стремится…

Андрей понял это, и осторожно потрепав башкира по «живому» плечу, негромко сказал: «Ты вот, что! Выздоравливай! На будущий год я приеду к вам, и мы вместе - уйдем в тайгу!». Он заметил, как после этих простых по своей сути слов, в глазах израненного человека загорелся огонек надежды, и этот огонек - зажег в охотнике он, Андрей! Сейчас, ему было приятно вспоминать об этом!

..Проваренные куски рыбы лежали на тарелке. В котелке бурлила уха, заправленная картошкой и лучком «от бабы Нины и Вики!». Андрей сидел у огня и думал о том, что он встретил за эти несколько дней, поистине добрых и отзывчивых людей, которые приняли в нем участие, отогрели, его застывшую было душу… После ужина Андрей завернулся в плотный плед, улегся в маленькой палатке на надувном матрасике и крепко уснул…

На рассвете он проснулся, потревоженный какими-то звуками. За стенкой палатки позвякивали оставленные им с вечера миски, что-то похрустывало, и вроде-бы, кто - то жадно чавкал!

Виновником переполоха оказался обыкновенный барсук, привлеченный к стоянке запахами пищи. Андрей снова обругал себя за вопиющую невнимательность. «Остатки пищи не оставляй! – говорил ему охотник: - Или закопай, или брось в реку! На запах – может зверь прийти! Не дай Бог, если приманишь росомаху! Не будет тогда покоя! А может и сам, хозяин леса, медведь - пожаловать! Тоже, ничего хорошего!»

Оружия Андрей с собою не взял, разумно полагаясь на мирное разрешение всех возможных лесных конфликтов. Однако, на прощание Наиль вручил ему тяжелый охотничий нож ручной ковки в кожаных ножнах. Топорик, небольшая пила, малая саперная лопата, вот и все «вооружение» лесного затворника. Все самое необходимое, не больше.

На завтрак, Андрей поджарил большой кусок рыбы. Вчерашний улов был для первого раза довольно не плох, и находился в прочном садке, заброшенном в проточную воду.

Местность была очень красива, и Андрей, после недолгих размышлений, решил остаться здесь на пару дней. Отдохнуть, побыть с собою. И потом, приняться за разгадку тайны, вышедшего из тайги последнего скитника – старца. Время было, и торопиться не хотелось. Впереди еще было долгое, пока - даже не начавшееся лето!

Пользуясь последней возможностью наличия телефонной связи, Андрей еще в деревне, по «проводу» связался с Аркадием Павловичем, честно пояснив сложившуюся по его делу обстановку. Дальнейшие переговоры были не возможны. В тайге сотовая связь не работала, и Андрей использовал телефон в основном для определения времени и даты.

Два дня он наслаждался уединением. Ловил рыбу, и преуспел в этом настолько, что был вынужден заняться переработкой улова. По настоянию Наиля, Андрей запасся изрядным количеством соли, чему сейчас был очень рад.

Пойманную рыбу он засолил, и затем, слегка подвялив, закоптил в густом дыму сырых веток. Получилось необыкновенно вкусно и практично, так как решался вопрос о сохранности улова.

Андрей с гордостью разглядывал жердевые вешала, унизанные копченой и подвяливавшейся рыбой. «Запас пищи еще никому не мешал!» - резонно думал он, занимаясь нехитрыми заботами о своем пропитании.

Дважды поднимался на высокую откосину берега. Сразу, прямо от речного обрыва, начиналась тайга. Лесные массивы, заполнявшие долины и горы, казались непостижимо огромными, и он, гордо именующий себя человеком, на фоне этого безграничного величия ощущал себя крохотной частичкой мироздания, затерянной в бесконечности пространства и времени!

Андрею казалось что он начинает постигать истинную сущность человеческого бытия, которое как ему думалось, заключалось в самых простых, не замечаемых им прежде понятиях. Жить в мире с собою и окружающей тебя Вселенной, которая включает в свое понятие все то и тех, про что и кого, знал и не знал ты сам. И ценить, в первую очередь - любовь и дружбу, уважение и понимание к человеческой личности, какая бы она не была!

«Мир плохим не бывает! – размышлял Андрей: - Он отворачивается от нас, когда мы сами начинаем переступать невидимые границы, очерченные для нас совестью и понятием добра! Личное благополучие, зачастую строится на чужой беде, но мы стараемся не замечать этого! И маленькие трагедии, тогда порождают большие беды, от которых не укрыться никому!»

…Вечерами подолгу сидел у костра, бездумно глядя на рассыпающиеся жаром угли. Подходил к темному плесу, слушал мягкие всплески легких волн. Смотрел на высеянные по небу звезды и яркую полную луну, освещающую серебряным светом речную долину.
Покой и тишина! Все то, чего так не хватало ему в последние суматошные дни!

…Занимаясь делами, Андрей все чаще начинал думать о таинственном кладе, оставленным в тайге неизвестным старовером. В том, что все рассказанное ему деревенскими мужиками - правда, он не сомневался! Чутье, присущее его профессии, подсказывало ему, что это не досужая выдумка людей, тем более, что сами жители деревни предприняли несколько попыток к поискам потайного места. Значит, по началу они поверили в правдивость этой истории. Поверили, да разуверились!

А почему так случилось, это вопрос! Андрей, в первую очередь, решил попытаться понять истинную причину их неудачных поисков.

Не раз, он прокручивал в своей голове рассказ лохматого двоедана, стараясь не упустить ни одной мелочи, так как по опыту понимал, что чаще всего случается так – что упущенные детальки и являются, решающими в любом деле!

«Итак, этап – первый! Неделя пути вдоль реки! Мужики, скорее всего - рассчитали верно! Примерно сто – сто двадцать километров от деревни. Возможно с поправками, но - принято!» - мысленно одобрил Андрей.

«Этап - второй! Высокий берег, скрывающий обзор на горы от реки. На нем – примета, три сосны. Две из них, почти срослись вместе! – продолжал размышлять Андрей: - А вот здесь, мужики и встали! Они не смогли отыскать эти сосны. Почему? Куда они подевались, и отчего их не смогли отыскать опытные таежники?»

Он ясно отдавал себе отчет в том, что этот ориентир является отправной точкой поиска. Дальнейшие «инструкции» оставленные старцем, исходили от пропавших сосен. «Полсотни шагов на север. Там стоит - восьмиконечный, рубленный из бревен, крест! Десять шагов направо – место, где сокрыто сокровище!» - эти слова не раз повторил мало гостеприимный Кирюха.

Все сводилось к берегу и соснам, и Андрей, справедливо рассудил, что сидя здесь, на плесе, вопрос этот не разрешить. На третий день, посвежевший, хорошо отдохнувший, отправился в путь!

Глава 6 . Поиск.

После долгих размышлений, Андрей решил разбить обозначенный им район на участки, и не спеша исследовать берег реки в поисках потерянных сосен. В том, что они были, сомнений не было. А вот куда исчезли, дело другое! И журналист твердо решил найти разгадку на этот вопрос.

Ближе к вечеру он подплыл к месту, где левый берег реки начинал резко подниматься ввысь, образуя сплошной, затяжной увал, полностью перекрывающий обзор на горизонты. С реки, со дна ее долины, видно было только небо. Проплыв несколько километров, Андрей убедился что местность не меняется и береговой подъем тянется вдаль на многие версты, местами достигая высоты не менее ста метров.

Поиски было решено начать с места подъема берега, и журналист развернул лодку против течения, возвращаясь к исходной точке.

Обустроив лагерь - стоянку, Андрей, уже в полной темноте, сидел у костра, занимаясь приготовлением ужина. Оставив, ставший уже привычным и обжитым плес, он чувствовал себя неуютно, остро ощущая свое одиночество в бескрайних просторах тайги. Пришедшее чувство - страха не вызывало, но в глубине души таилось тягостное томление перед неизвестностью. Андрей понял, что далеко оторвавшись от заселенных людьми мест, он может рассчитывать только на себя, и это порождало чувство неуверенности в своих силах и возможностях.

«Ты в тайгу далеко не ходи! На берегу будь!» - вспомнил Андрей слова Наиля. Мудрый таежник знал, какие опасности ждут новичков в лесу, в том числе и психологические, и поэтому - старался максимально обезопасить Андрея от неизвестности. Вспомнив советы охотника, журналист начал успокаиваться, поняв, что Наиль предполагал о том синдроме одиночества и неуверенности, которые могут захватить сознание его «протеже», а стало быть, в этом нет ничего плохого. Просто нужно перебороть себя, привыкнуть к мысли о самостоятельности в принятии всех решений и ответственности за самое себя.

«Вот и слетел, с тебя, Андрюшенька – налет цивилизации! – усмехнулся своим мыслям журналист: - Только что жаждал одиночества, а найдя его – завертелся в поисках живой души! Человек скотинка – стадная! Хороша, сказка про Робинзона, но наверняка это только сказка! Скорее всего, оказавшись в полной безысходности одиночества – человек сходит с ума, а это уже не сказка, а реальность! Нужно взять себя в руки и привыкать! Месяц, два, должен выдержать!»

Утро выдалось чистое и ясное. Умывшись в прохладной воде, Андрей усмехнулся, вспомнив свои ночные страхи. Нарождался новый день, просыпалась гигантская величина жизни природы, и в ней - ему предстояло найти свое место, вписаться в нее, твердо и властно, как и следовало человеку разумному.

После завтрака, Андрей произвел ревизию всех имеющихся жизненно важных припасов. Продуктов должно было хватить надолго, как минимум на месяц. Единственно невосполнимым ресурсом являлся бензин, но и того - было в достатке, однако Андрей, предусмотрительно решил ввести режим жесткой экономии, оставив одну канистру из трех в неприкосновенном резерве.

- Больше пользоваться веслами! – проговорил он сам себе: - Стоянки разбивать на левом берегу, хоть он и не удобен. Передвижения по берегу – пешком. За день, буду осматривать десять – пятнадцать километров берега, плюс - столько же на возврат к лагерю. Стоянку буду переносить каждое утро, отыскивая удобные места спуска и подъёма. За неделю осмотрю весь берег. Должен ведь я найти, хотя бы следы или останки, пропавших сосен. Не могли они исчезнуть бесследно, хоть что-то должно остаться или указать на место где они росли. Будем искать!

Замаскировав на всякий случай лодку и имущество от посторонних глаз, Андрей поднялся на крутой берег. Река протекала далеко в низу. Лес начинался сразу от кромки берега, и журналист приступил к поискам.

…Местами, проходить через легкую, светлую поросль деревьев и кустарников, было легко и не сложно. Но иногда встречались непролазные чащи буреломов и оврагов, промытых талыми водами, стекающих по весне в речную долину. В них, черными клубами роились занудная, секущая лицо мошка, большие рыжие комары, и Андрей, после нескольких попыток форсирования подобных преград с ходу, решил - что лучше искать обходные пути таких препятствий, чем задыхаться от жары и пота в глубоких сырых оврагах, отбиваясь от зловредных насекомых.

- Конечно, это увеличит время поисков! – здраво рассуждал Андрей, расчесывая вспухшие от укусов лицо и шею: - Но здоровье и силы – дороже! Торопиться нам некуда!

… Над журчащей рекой сгущались сумерки. От воды тянуло легкой прохладой. Усталый Андрей сидел на горке сухого валежника перед тлеющим костерком. После сытного ужина слипались в дреме глаза.

За день, по примерным расчетам, удалось пройти километров десять – двенадцать. После полудня, часа в четыре дня, Андрей повернул назад. Ему повезло, он сумел отыскать удобное место по которому удалось спуститься с высокого берега к реке, и остальной путь к стоянке он проделал без особых проблем. Но судя по дальнейшему возрастанию крутизны и обрывистости берега, подобная удача могла быть не всегда, и Андрей сделал еще один вывод – на обратный путь нужно оставлять и силы и время, иначе он быстро выдохнется! А работы предстояло, вероятно – не мало!

Беспокойства прибавило еще одно неожиданное открытие, которое Андрей сделал спускаясь по глубокой промоине к реке. У самого берега, стены оврага сильно расширялись, переходя в песчано - каменистые россыпи, и в некоторых таких местах он заметил странные углубления, похожие на «отнорки» и ямы, сделанные руками человека. Впрочем, в искусственном происхождении этих ям, Андрей не был уверен до конца, и вряд ли бы обратил на них внимание, если бы опять - же, не слова Наиля. « Еще скажу! – вспоминал он слова охотника: - На реке ходи с оглядкой! Два года назад приметил я – кто-то бывает в тех местах… Думаю, золото ищут! Я таким не занимался, да и в округе, всё - геологи обшарили! Ничего путного не нашли, но кто-то ищет… Так что, живи там с оглядкой!»

Так или не так, но охотник зря говорить бы не стал! И Андрей решил удвоить осторожность, так как - возможно, что он в этих местах не один. «Береженого - Бог бережет! – думал журналист: - Но и самому, зевать не стоит. Кто знает, что за люди эти «золотари. Конечно, мне до них дела нет, но это уже как они рассудят. И в тайге, они гораздо опытнее меня Запросто могут выследить!»

С тех пор, в привычку Андрея вошли постоянные внимательные осмотры местности и горизонтов. Он не стал бояться каждого куста и испуганно озираться, вздрагивая от внезапного шороха. К нему пришли осторожность и осмотрительность. Это, даже в чем-то, стало доставлять ему удовольствие, ощущение обострения неведомых ранее чувств сознания и развития каких-то инстинктов, на уровне крупного хищника. Андрей начал внутренне перерождаться, переходя из стадии потенциальной жертвы в зверя, ищущего добычи, не пренебрегая при этом исходящими опасностями.

Окрепло его тело, потеряв лишние капли жира. Мышцы приобрели упругость, и охотно отзывались на любую реакцию, послушно и быстро исполняя команды и импульсы мозга.

Андрей почернел от ветра и загара. Взор цепко выхватывал то, что пару месяцев назад он бы и не заметил. Природа крепкого тела брала свое. Мужчина возвращался в свое первобытное состояние Охотника. И это доставляло Андрею удовлетворение, так как он понял, что может в одиночку противостоять трудностям и выжить в суровых, экстремальных условиях.

Поиски потерянных сосен продолжались. Андрей здраво рассудил, вспоминая рассказ потомка охотников Мальцевых. Тот не раз повторил слова – вековые сосны! Именно вековые! Значит - они были очень старые, и к этому нужно было учитывать время, прошедшее от рассказа – завещания старца, до предпринятых поисков – не менее полувека! Так что, вполне возможно, что проживающие свой век деревья либо погибли от возраста, либо им помогла непогода. Могло быть и такое, что в большой паводок мог обрушиться подмытый половодьем берег, унося с собою погибшие стволы. Последняя версия, Андрею казалась наиболее вероятной, исследуя высокий берег, он встречал немало оврагов и промоин, тянущихся с высоты на дно речной долины.

День проходил за днем. Андрей с фанатическим упорством продолжал тщательно осматривать крутой берег реки. Местность, с каждым пройденным километром становилась все глуше, иногда за день удавалось пройти всего пять – шесть верст, но Андрей не унывал. Что – то, на подсознательном уровне подсказывало ему - он на верном пути, и каждый пройденный с таким трудом шаг, приближал его к цели.

На пятый день поисков, Андрей остановился возле глубокой промоины, круто уходящую с обрыва в речную долину. Глинистая почва была разрыта, вспахана бурными водами, стекавшими в половодье с широкого, развалистого распадка. Таких оврагов Андрей осмотрел уже с десяток, но этот привлек его внимание своей необычностью. У самой кромки берега, была когда - то обрушена округлая, широкая площадка, и промоина проходила по ее центру, не касаясь краев.

«Оползень! – подумал Андрей: - А может быть и выворотень, от рухнувших с корнями деревьев! У сосен очень широкая корневая система. Широкая, но не глубокая. Грунт рыхлый, не выдержал давление подмытых водою корней, и многотонные стволы – обрушились в реку, оставляя после себя яму! Неужели нашел?»

Не веря самому себе, Андрей спрыгнул в глубокую яму. Малая саперная, топорик, всегда были при нем, и он начал нетерпеливо врываться в рыхлую землю промоины.

Острое лезвие хорошо заточенной лопаты легко резало сырую глину, разрубая пласты полусгнивших корней. Некоторые из них по толщине были больше Андреевых рук.

Сомнений не было! Здесь когда-то росли и умерли могучие сосны, оставив после себя сплетения истлевающих корней!

…Андрей, царапая спиной осыпающуюся глину, медленно опустился на дно оврага. Долго сидел на корточках, бездумно глядя в высокое синее небо, покрытое редкими клочьями серо – белых облаков.

Выбрался на берег, повернулся спиной к яме. Перед ним расстилалась обширная, идущая на подъем поляна, густо поросшая молодым березняком и ельником, зажатая с трех сторон высокими, темными горами.

Андрей смотрел на север. Вопреки всем его ожиданием сердце его билось ровно и спокойно. Таежный гнус роился возле него, больно жаля тело, но он его не замечал.

«Полста шагов на север, и десяток на право!» - думал он: - «Не сейчас! Я слишком долго к этому шел! Это – Святыня, а не случайный клад! За нее положили свои жизни – десятки, а может и сотни неведомых мне людей! И они – требуют уважения к своей судьбе! Нужно все обдумать, подготовиться!»

Андрей, понял, что он не готов сейчас, вот так, просто пойти и взять то, что сохранили для людей другие!

«К чистому делу, с чистыми помыслами! – подумал он, шагая вдоль берега, и усмехнулся: - «Кощунствую, юродствую? Нет! Я - действительно, становлюсь другим! И это – правда!».

Глава 7. Видение.

...Ровно тлели угольки костра, рдели, играли, горячо светили в лицо . Приятно томила усталость. Разомлевшее от еды и тепла тело размякло, расслабилось. Не хотело даже шевелиться. Андрей механически ворошил угольки палочкой, глядел в багряный жар от прогоревших поленьев. Иногда пламя находило что-то съедобное для себя, вспыхивало, но ненадолго. И снова, по сизым уголькам бегали юркие язычки крохотных огоньков. Набегавшись - гасли, укрывались сизым, ноздреватым пеплом.

«Действительно, есть в огне что-то притягивающее, завораживающее! – лениво думал он: - В него можно смотреть бесконечно!»

Андрею не спалось. Вспоминал все что произошло с ним за последние недели. И чем больше думал, тем больше возникало вопросов, на которые не находилось ответов.

- Почему – Я? – прошептал он: - Почему именно мне, выпало то, к чему стремились другие? Почему Святыня не открылась кому то, а ждёт меня?

В том, что он нашел то что искал и завтра возьмёт в руки сокрытое в земле сокровище, Андрей уже не сомневался. Его беспокоило другое…

Он никогда не относил себя к категории верующих. Вырос в семье, в которой никогда, открыто не исповедовалась вера и не отправлялись религиозные обряды. Ни мать, ни бабушка, ни ближнее окружение Андрея не касались темы религии, хотя под запретом она и не была.

Будучи уже способным к самостоятельной оценке многих событий, он также, не заострялся на этой теме, относясь к Церкви и верующим с небрежной прохладцей, даже с недоумением, не являясь при этом ярым материалистом, тем более атеистом. Он совершенно не нуждался в религии, и его это вполне устраивало.

Может, к такому отношению к вере его подтолкнули девяностые и начало двухтысячных? Возможно: Андрей хорошо помнил то время, когда безбожную страну охватило религиозное поветрие, и люди, вчера еще боровшиеся против веры и отрицавшие религию, словно охваченные массовым психозом – ринулись, в отвергаемое ими прежде, лоно церкви.

От подобных перемен, по мнению Андрея, попахивало плохо скрытым ханжеством и неестественностью. Не могли люди измениться так быстро, в их искренность верилось с трудом. Андрей решил, что подобное явление стало определенной частью непонятных ему моды, веянием современности, придуманных впадающими в крайности людьми, старательно и напоказ, выстаивающих церковные службы со свечами в руках. Особенно не принимал он веру в Бога, внезапно возникшую у всевозможных, перекрасившихся в различные демократические цвета - вчерашних боссов от КПСС и диссидентов. Андрея претило это лицемерие, ставшее частью имиджа чиновных лиц, унижающее величие самой веры. Но все это происходило повсеместно. Андрей мог бы написать несколько стаей на эту тему, но не стал тратить время, понимая бессмысленность подобной критики. Ему, известному журналисту, и уподобиться сумасшедшему Дон-Кихоту, было глупо и неосмотрительно.

Но внутренне, Андрей был против подобного подхода к тому, что, по его мнению, должно требовать осознанного и обдуманного решения. По этой причине он не стал крестить свою дочурку, справедливо полагая что подросший человечек со временем решит сам, как и где ему быть и во что верить. Поэтому, он оставил вопрос веры и церкви открытым и для себя самого, полагаясь на всемогущее время, которое, как известно, все расставит по своим местам. Возможно, что рано или поздно придет тот момент, когда нужно будет делать выбор, или оставаться при своих!

И вот теперь, Андрей думал о том, что это время пришло! Совершенно неожиданно, выплыло по стечению обстоятельств, мимо которых он не захотел пройти. Хотя мог! Мог - но не игнорировал! Что это? Время переоценки ценностей, в первую очередь внутренних, разборка с самим собой? Вероятно так! Иначе какой смысл продолжать жить, двигаться, не зная для чего и зачем. Конечно, можно просто жить, но после трагедии с семьей этот вариант для Андрея перестал быть интересным. Но сегодня, он чувствовал неизбежные перемены, которые происходят помимо его воли. Он оказался втянутым в цепь событий, которые, как ни странно, имели своеобразную последовательность и даже понимание.

Иначе как объяснить, что именно на его долю выпадает то, к чему не смогли прийти другие. Случайности, совпадения? Нет! Их слишком много, что бы считать все происходящее слепым, или наоборот, счастливым стечением обстоятельств! Случись, любой, малейший сбой в произошедшей схеме, и Андрей в своих поисках ушел бы в никуда. Но сбоя не произошло, более того, ему казалось что именно сейчас, в игру вступаю скрытые прежде закономерности.

«Как все это объяснить? Как понять свою избранность?» - думал, так ничего и не решивший Андрей, укладываясь спать: «Завтра! Все решится завтра!»

Уже засыпая, услышал отзвук со стороны реки, очень похожий на мягкий плеск весла. Андрей прислушался. Но его снова окружил, ставший уже привычным, шум уходящей в ночь тайги.

- Наверно таймень! – пробормотал засыпающий журналист: - Найду Святыню, поймаю подлеца! Устрою праздник на рыбьей крови...жаль, молебнов не знаю...

********************************

"… За тонкой дощечкой, задвигавшей узкий оконный проем, разыгрывалась ранняя метель. Но в просторной горнице сухо и тепло. В печном зёве потрескивают крупно колотые березовые чурки. Пышут жаром, чадно уходят в дымоход копотью крученной бересты. Печь большая, делит избу напополам, вместе с просторными полатями

В горнице темновато. На поставце лучина, роняет угольки в бадью с водой. На столе широкие языки пламени от жирников. Смоченный маслом мох горит ярко, дымно. Светят в спины людей, стоявших на коленях перед красным углом. С него глядят лики святых: суровые, со строгими глазами. Глядят на людей прямо, персты сдвоили. И не понять, благословляют или в чем упреждают...

Люди часто крестились, дружно клонились к полу. Молитву вел старик в окладистой, пегой от нитей седины, бородой. Остальные, тихо и внятно вторили ему, шепча заученные с детства слова.

Отмолившись, первым поднялся глава семейства. Отряхнул с колен невидимые глазу соринки, подошел к накрытому столу, сел на хозяйское место. Молчком расселись и его домочадцы.

Андрей сидел по правую руку старика, ни сколько не удивляясь тому что находится среди этих людей, хорошо понимая, что они - это его семья, только зовут его по другому - Данилой!

Седобородый, ширококостный старец, одетый в просторную холщовую рубаху – его отец. По левую руку от него - женщина, с суровыми, как и на святых ликах, глазами - это его матушка! А рядом с ней, улыбчивый парень лет двадцати пяти – родной брат, Тихон, которого за доброту и простоту характера прозывали Малютой, младшеньким, несмотря что парень, как говорят в народе, был косой сажени в плечах, со здоровым румянцем во всю щеку.

Молодая женщина, внесшая на стол большую мису с наваристыми мясными щами – его жена Олёна, а сидевшие рядом с ней русоголовые мальчуганы - их дети, погодки - Тришка и Петяйка.

Отец широким жестом, двуперстно, благословил пищу и семейство приступило к трапезе.

Ели не торопясь, по очередности тянулись деревянными ложками к миске, зачерпывали горячее варево, несли к себе, подставляя под капли большие ломти горьковатого, но такого вкусного ржаного хлеба.

…Лет десять назад, после учиненного богопротивным Никоном разлома устоев древней Веры, отец Варсонофий, не принявший новшеств, лишенный Церковью духовного сана и чина, вывел из далекого подмосковья на реку Керженец несколько семей, основав свою общину староверов.

Управлял своими отец Варсонофий основательно, твердо, но с умом. Не изнурял малочисленную паству излишними молитвами и постами. Достаточным являлось поддерживание строгих канонов Веры, (до проклятого «никонианства»), да две молитвы в день: поутру и вечером, перед ужином и сном. Но в остальном, что касалось жизни и быта общинников, старец был непримиримо строг. Глаз зоркий, рука сильная. Сухая клюка прочная, как те, которыми потчевали мослатые ребра ушедших в раскол мирян, в подвалах монастырей и воеводских приказах.

Пьянство, леность в труде, обман и воровство, хамство и неуважение к женщинам и старшим., считалось тяжким грехом. Старец редко упоминал об этом, не видел нужды, но следил строго. Плодородная земля, обильно политая потом людей, богатый лес, все это заложило основу благополучия ,понемногу разрастающейся общины, укрывшейся от отвергнувшего ее мира в непроходимых чащобах и болотах.

«Основа Веры – Дух Божий! Крепость Веры – дух человеческий! – поучал свою паству отец Варсонофий: - Крепок телом – крепок и духом! Надобно беречь его, им, за нас Спаситель пострадал, нам же, завещано – блюсти Веру Его, спасая душу свою! Трудитесь братие, любое благо от Бога, но труженику - воздастся вдвойне!»

Но вышло, что Варсонофий занедужил. Съела его огневица лихоманка за три дня. После его смерти, старики не стали звать пастыря со стороны. Объявились «беспоповцами», избрали наставника из своих, и жизнь продолжилась по прежнему, указанному отцом Варсонофием, пути.

Крепко схоронились скитники, но чаще и чаще, от далеких обителей доходили слухи об усиливающейся борьбе Государевой власти и церкви с раскольниками. Прошли страшные вести о сожжении протопопа Аввакума, о разорении и истреблении Соловков. Темная туча беды неумолимо надвигалась на приверженцев Старой Веры.

… Ужин подходил к концу, когда во дворе коротко и яростно взлаял пес, упреждая хозяев о незваных гостях. Стукнула входная дверь, в холодных сенях кто-то завозился, затопал ногами, отряхивая принесенный с собою снег.

Морозно визгнули деревянные петли, впустили клубы косматого пара. В горницу вошел человек. Первым делом, не глядя на хозяев, перекрестился на угол с образами, и только тогда, заговорил скрипучим, зябким от стужи голосом, обращаясь к застывшим в ожидании людям.

- Господа истиннаго и животворящего! – поклонился вошедший, поднявшейся навстречу ему семье.

- Его же царствию – несть конца! – ответным поклоном отозвался Данилов отец.

- Отец настоятель,требует к себе! – немного отогревшись, произнес посланник, обращаясь к главе семейства. Женщины тревожно переглянулись: – Тебя, и сына твоего, Данилу!

- Передай, скоро будем! – ответил старец, переглянувшись с старшим сыном. Тот пожал плечами, развел руки: не понимает причины вызова.

- Требует безотлагательно! – настойчиво повторил человек: - Дело, сказывает – спешное! Велел мне с вами к нему возвернуться!

… Холодный ветер бросал в лица пригоршни мерзлого снега. Колол глаза, забивал метелью бороды. Полная луна торопливо бежала по небу средь кучи рваных облаков, освещая притихшую в непогоду деревеньку. Грозно шумела вьюга, раскачивала вековые сосны. Лес скрипел, жалобно, неуютно. Свистит пурга вторые сутки, коловертит в пляске тайгой, стелется белым по реке и болотцам.

… В молельной избе тихо. Рубленной из толстых лиственниц стеной отгородилась от бушующего мира: сухо, тепло. Шуршат тараканы, переехали в лес в пожитках от Москвы: тварь божия, без человека не живет. Перед иконостасом коленопреклоненный старец. Отсветы свечей, причудливо колебались в сухом воздухе, от этого святые лики оживали, отсвечивали бронзовою позолотой. Вошедшие мужики стояли, переминались ногами по чистому полу, давили заскорузлыми руками заячьи треухи.

Старец молился долго. Положив последний поклон, с натугой поднялся с колен. Подошел к людям, осенил их широким двуперстным знамением. Нагнул голову, вгляделся в смущенные лицо, пристально, словно искал в них что-то свое. В костлявой руке подрагивала сальная свечка.

- Звал я вас спешно! Так как – спешно и дело, о котором говорить буду! – начал старец. Был он высок и худ. Жилистые руки крепко сжимают деревянный посох с изгибом на конце: - Довели доброхоты - доводчики, что беда неминуемая идет на реку нашу! Слышно, владыка Новгородский, направляет стрельцов на Смольянский скит, поповцев Феодосия зорить будут! А путь к ним – через нас лежит! Мыслю, не минует и нас участь горькая Феодосия!

Старец замолчал. Андрей – Данила, нетерпеливо шевельнул плечами.

- Так отчего ж не уйти всем, отче? – и осекся, под тяжелым взглядом отца.

- Как уйти? С детьми малыми, с матерями да бабами? В пургу, в метель – сгубить их? Да и переймут, назад возвернут! Не выстоять нам против стрельцов оружных! – старец пожевал в раздумье сухими губами: - О другом дума моя, братья во Христе! Образ святой нам усопшим отцом Варсонофием завещан! Сказывал он, что лик сей, величайшей Святыней является! Веками истинную Веру людям указывал, и писан он - богомазом известным, Рублевым! Хранить велел его пуще жизни! Доберутся - погубят образ тот никонианцы, сожгут! Невмочно нам, такое поругание над Верою допустить!

Наставник вернулся к иконостасу, вздыхал, крестился, вглядывался в суровые, и в тоже время, печальные, глаза древней Богоматери, прижимающей к своей груди символ жизни – младенца!

- Спасать Матерь Божию надобно, и доля великая эта, на вашу семью выпала! Уходить будет Данила, с женой и сыновьями, да с братом Тихоном! Так то! – настоятель говорил уверенно и твердо, давно продуманно, глядя прямо в глаза отцу и сыну: - Малым обозом пойдете, о трех санях! В Строгановские вотчины, землю Пермскую идите. Хозяин тамошний, Григорий Строганов – старой Вере подвержен, вас примет! Пойдете по реке на восток, а там - далее, тайгой нехоженной! Путь не малый, верст с тыщу! Но Бог милостив, за месяц – другой дойдете! Припас дорожный готовьте не жалея! Через день, в вечер, придёте ко мне! Благословлю в дорогу и Святыню передам! С Богом! Мы же, останемся здесь, на милость Его уповая! Не гоже нам от антихриста бежать! Доведется муку принять, так пострадаем за Веру истинную, Христову!

… Следующие двое суток прошли в суматохе сборов в дальнюю и опасную дорогу. Женщины пекли хлебы, пересушивали его в сухари, ссыпали в холщовые мешки. Мужчины били птицу, овец. Замораживали туши, спешно солили мясо. Чинили, поправляли запасную упряжь, собирали припасы и людям и коням.

… В назначенное время со двора тронулся обоз. Метель утихла, но чувствовалось, ненадолго. Вот, вот, разыграется в ночь. Плакали женщины и дети, прощались со своими большаками. Хмурились мужики, пряча друг от друга, враз, посуровевшие глаза. Андрей – Данила, навсегда запомнил горячий материнских взгляд и колючий укол отцовской бороды, обнимавшего в последний раз, уходящих без него сыновей и внуков...

… Возле молельной избы остановились. Андрей – Данила, вошел в ее тепло. Навстречу вышел сам настоятель, нес в руках остро пахнущий березовым дегтем, продолговатый, плоский сверток, .

- Вот она – Святыня! – сказал он: - Холстом чистым обернута, бумагой промасленною! Обшита кожей дегтёной столь искусно – век в сырости лежать будет, не намокнет! Без нужды не открывай! – продолжал он, с поклоном передавая сверток в руки мужика.

Андрей - Данила трепетно и бережно принял Святыню.

- До места дойдете, подайте весточку! Если сможете! Хотя, может и ни к чему она будет! Будем молиться, авось выживем! – строго говорил старец: - И вот, ещё! Слышно, что младший Строганов большой охотник до старины! Не обмолвитесь, не то выманит у вас лик Святой! Не про него он! Коль что не так, уходите далее, на Урал Камень! Сказывают, места там глухие и богатимые! Там спасайтесь!

- А когда же, святыню людям оказать? – спросил настоятеля Андрей – Данила.

- Бог сам укажет! – лаконично ответил старец! - С Богом, сыне! В путь дорогу, и пребудет с вами милость Господня!

К полудню выехали на реку. Вьется среди заснеженных сосен и елей узкая, ледяная полоса, уходит в белую стынь. Лед крепкий, снега пока мало. Кони бодро цокают кованными копытами, не скользят. По зеленоватым проплешинам бежит поземка, хватает за мохнатые ноги лошадей, путается, скрипит под полозьями. Заметает следы, будто никто и не проезжал.

Андрей-Данила на первых санях. Муторно ему, зябко. Сзади, мотает на раскатах розвальни: там Олена с детишками. Следом, брат, укрыл нос тулупом, подремывает. "Неуж то, и впрямь, набегут стрельцы! А набегут, что они, не люди? Не хрестьяне что ли, что б деревню жечь?"

Думал, а сам вспоминал вышедшего к ним по осени прохожего, рассказавшего об жесточи, учиненной над Аввакумом и старцами. Сердце стыло в тяжести: не приведи господь к такому, мать и отца!
Глубоко в санях упрятана Святыня. Увозит, спасает ее от людской лютости Андрей-Данила. Но спасет ли она их?

Глава 8. Святыня.

Андрей подошел к берегу. Занималось раннее утро. Шумела перекатом вода, в кустах возились неугомонные пичуги. Мохнатый, черно полосатый шмель, натужно жужжал, уселся на цветущий шиповник: роняя утреннюю росу деловито обшаривал хоботком пахучие цветы шиповника.

Андрей передумал умываться. Сбросил с себя одежду, и с наслаждением вошел в прохладную воду, нырнул, выбрав глубокое место. Холодновато, но разгоряченное со сна тело не замечало этого.

Завтракал основательно, удивляясь внезапно напавшему на него ненасытному жору!. Съел большой кусок копченой щуки, банку мясной тушенки. Прихлебывая горячий кофе, Андрей задумался.

Ночной сон помнился на удивление четко и ясно, словно только что просмотренный фильм. «Что это было!» - думал он: - «Если впасть в мистику, то это был не сон! Это видение! Откуда я все это знаю? Как я мог оказаться в то время, и в той семье? Может быть, я прожил - ту, неведомую мне жизнь, и сработала генетическая память? Я ведь – ничего не знаю о своем отце и своих предках!»

…Свернув лагерь, Андрей «на моторе» поднимался вниз по реке, отыскивая взглядом знакомую промоину на берегу.

- Если это в действительности, была моя жизнь, тогда – все понятно! – проговорил сам себе Андрей: - С меня все началось, мною и заканчивается! Это мой долг, и это мой – крест! Он ждал меня – триста лет! Но зачем так сложно? И причём здесь мои девочки? Почему, выполняя миссию свыше, я должен пройти через такие потери? За какие грехи, мне дается такое искупление?

… Подниматься вверх было нелегко. Берег крутой, каменная россыпь шуршала под ногами, лишала тело опоры. Наверху дул ветерок, отгоняя навязчивый таежный гнус.

… Крест Андрей нашел почти сразу. Рубленый из грубо тесаных сосновых жердей, он лежал на земле, опутанный и скрытый густою порослью свежей и засохшей прошлогодней травы.

«Крест Святого Лазаря!» - подумал Андрей! Рука его непроизвольно поднялась, пальцы сложились в двуперстный знак, и он медленно осенил себя крестным знамением, задержав руку у живота.

- Кто меня этому учил? – ошеломленно пробормотал Андрей: - Откуда это пришло? …Нужно поднять крест!

Крест упал, вероятно, очень давно! Прогнившее дерево основания, торчало из земли обломом трухлявого пенька. Сам крест,изъеденный гнилью и муравьями, развалился в руках Андрея, едва он попробовал его поднять.

«Срублю и установлю, новый! - решил он, держа в руке истлевший кусок дерева: «Только установлю - на берегу реки! Пусть все видят!»

…Шаги, направо от креста, отмерял не торопливо, еще раз удивляясь тому как спокойно и бестрепетно относится к этому событию. «Еще бы! – усмехнулся Андрей: - За своим - пришел!»

Предполагаемое место сокрытия Святыни заросло мелким березняком. Андрей срубил несколько тонких стволов, расчищая площадку примерно в два квадратных метра. Опустился на колени, остро заточенное лезвие малой саперной с хрустом врезалось в мягкую, переплетенную корнями, глину…

Первый час поиска результатов не принес, что в прочем, нисколько не огорчило журналиста. Было бы слишком самоуверенно и наивно, попасть сразу в «десятку!» «Погрешность есть! – подумал он: - Но она не велика! Ищем!»

Он стоял в небольшой траншее, глубиной чуть выше пояса. Передохнув, Андрей отпил из термоса горячий кофе, и методично начал расширять края вырытой ямы. Полуденное солнце вышло в зенит. День был жарким, парило словно к дождю, горячий пот заливал глаза, неприятно щипая расчесанное от укусов насекомых лицо и шею. Но Андрей упрямо продолжал свою работу.

Очередной взмах лопатки вызвал небольшое обрушение сухой почвы, и лезвие, с мягким стуком уперлось во что-то упругое. Не веря самому себе, Андрей осторожно расчистил место обвала, и увидел плоский предмет темного цвета, выступивший из стенки ямы.

«Оно! – обожгло сознание внезапной мыслью: - Я знаю! Это - оно! То, что я ищу!»

Андрей бережно потянул к себе находку.

Все было в точности как в ночном сне! Плоский предмет, длинною в полтора локтя взрослого мужчины, обшитый порыжелой, потрескавшейся кожей. Только кожа, была не мягкой на ощупь, а жесткой и задубевшей.

«Я – нашел Святыню! – лихорадочно билась мысль: - Я узнал её! Это она! Неужели её так ни разу и не открыли? Неужели ее так свято берегли?»
Он прощупал грубые швы. Они были такими же, как и на свертке, полученным из рук настоятеля. Перед мысленным взором Андрея волной прошли воспоминания: Леночка и дочка! Старец духовник, передавший ему Святыню. Потерянные триста лет назад в другой жизни - отец, брат! Прощальная слеза матери, жена Олёна, детки погодки, и дальняя зимняя дорога в тысячу вёрст по суровым, диким местам. И все это, ради спасения духовного наследия своего народа, который сумел пережить немыслимые трудности лихолетий, сохранив Веру и продолжившего свой род!

«А когда же, святыню людям оказать? – спросил настоятеля Андрей – Данила.
- Бог сам укажет! – лаконично ответил старец! - С Богом, сыне! В путь дорогу, и пребудет с вами милость Господня!»

Все это ясно и отчетливо прошло перед глазами Андрея. «Время пришло! - потрясенно думал он, держа в руках давно знакомый ему сверток: - Время пришло!»

… За спиной Андрея громко треснула сухая ветка. Он обернулся на звук, глаза цепко впились открывшуюся ему картину.

Шагах в пяти – шести от Андрея, сидел на корточках незнакомый парень и приветливо улыбался.

- Привет! – радостно махнул рукой незнакомец.

- Привет! – машинально ответил ему Андрей.

Парню на вид было около тридцати. Сильный, широкоплечий, одетый в добротный камуфляж, он по прежнему приветливо, и даже радостно, улыбался Андрею. На коленях лежала винтовка, которую он профессионально ловко сжимал правой рукой.

«Карабин "Медведь"! – пронеслась мысль в голове журналиста: - Калибр 7.62. С предохранителя - снят! Одно движение – и…!»

- Не бойся! – продолжил веселый парень: - Меня Димоном зовут! А - тебя?

Андрей напряженно молчал. Парень, не дождавшись ответа, продолжал добродушно балагурить.

- Ну как, нашел что искал? Я брат, давно за тобою присматриваю! Все понять хотел, что ты в тайге потерял! По началу, вроде как все: рыбачил, отдыхал! А потом, как с цепи сорвался! Рыщешь, ищешь! А что - не пойму! Ну, теперь, наверное - сам расскажешь?

- О чем говорить? – медленно произнес Андрей: - У тебя свои дела, у меня – свои! Друг другу не мешаем! Вряд ли, тебя заинтересуют мои заботы!

- Не скажи! – оживленно завертел головой весельчак, радостно скаля белые зубы: – В тайге, всяк - свое ищет! Тут ты прав! Но не совсем! Вдруг, твое – моим окажется? Все может быть!

- Нет, Дима! – так же напряженно проговорил Андрей: - Моё - не про тебя! Ты совсем другое ищешь! Видел я твои ямки, копанки!

Андрей сказал, и тут же пожалел об этом! Мысль его лихорадочно работала. Не понравился ему этот, неизвестно откуда взявшийся парень. «Выходит, прошляпил ты его Андрюша! Он давно следит за тобой!» - думал журналист.

Парень продолжал улыбаться, только глаза его посуровели после Андреевых слов.

- Углядел, таки! – медленно протянул он: - Ну что же! Нет смысла скрывать, глазастый ты мой! Ищу я золотишко! – словоохотливо продолжал парень: - И даже, представь себе – нашел маленько! С четверть пудика намыл!

- Кто ищет, тот всегда найдет! – радостно говорил Димон, не сводя с Андрея пронзительного взгляда светлых глаз: - Вот оно, родимое! При себе ношу! Тяжеловато конечно, зато надежно! Все своё ношу с собой! – снова весело хохотнул весельчак, похлопывая себя по тугим кармашкам пояса: - Да о чём это я! Ты ведь, тоже - счастливчик! Как и я, с добычей! Покажешь?

Андрей, молча, отрицательно покачал головой. Он уже все понял. Встречал он на войне, да и в жизни, вот таких - веселых, добродушных парней! Которые, также приветливо улыбаясь, вонзали в свою жертву нож, весело глядя в умирающие глаза. Таких на войне не любили и даже ненавидели. Но ничего поделать с ними не могли. Эти люди были порождением той страшной реальности, которую изобрели люди и назвали коротким словом - война!

- Жаль! – вздохнул Димон, и произнес с наигранной обидой: - Я с тобой, по чесноку, а ты - в отказ пошел!

Андрей, глядя ему в глаза, медленно опускал руку к поясу.

- Не надо! - качнул головой парень. Улыбаться он перестал, достал из нагрудного кармана пачку сигарет: - Будешь? – предложил Андрею: - Ну как хочешь! А топорик, медленно – кинь ко мне! И ножик, вместе с пояском!

- Хорошо! – удовлетворенно произнес Димон, выпуская плотный клуб белого дыма, отмахиваясь рукой от комаров: - Я, брат, подметил, толк в оружие ты понимаешь! Цепко на карабин глянул! Воевал?

Андрей утвердительно кивнул головой.

- Я сразу понял, одного поля ягоды мы, – продолжал добродушно и располагающе говорить «золотарь»: - Хлебнул и я маленько, лиха военного! На Балканах был, в наемники подался. Да толком не заработал. Хорошо, что знающие люди подсказали, здесь - пошариться. Золотишко поискать. Я уже третий год в этих местах промышляю. Раньше здесь охотник был, татарин вроде. Теперь, давненько его не вижу. А лодка, похоже, как - его. Не знаешь, что с ним?

- Медведь помял его! Болеет! Лодку я у него купил!

- Жаль! – искренне посочувствовал парень: - Мы друг другу не мешали! Мне он понятным был! А ты другой! Молчишь все время, скрываешь что-то! Не хорошо это!

Димон дымил сигаретой, бросая на Андрея косые взгляды.

«Всё! Прелюдия закончена! – подумал Андрей! – Сейчас он докурит сигарету и будет убивать меня! С таким - договориться невозможно!»

Парень сделал последнюю ленивую затяжку, замял окурок о толстую подошву армейского ботинка, и так же лениво, неспешно, равнодушно посмотрел на Андрея. Ствол карабина шевельнулся!

Дальнейшее происходило словно в дурном сне! Не зря, в учебке, изверг сержант до седьмого пота гонял своих подопечных. Он учил бороться за свою жизнь любым предметом, попавшим в руки солдат!

Вспомнившее боевые навыки, тело Андрея отклонилось влево, опуская вниз руку со Святыней. Пол оборота, и правая рука сжала черенок малой саперной, воткнутой в стенку ямы. Еще пол оборота, и запачканное глиной лезвие лопаты, со свистом рассекло воздух...

Андрей успел заметить широко раскрытые в веселом изумлении глаза Димона. Еще, он в невозможно замедленном темпе - увидел, как из ствола карабина, опережая звук выстрела, вылетает клубок серого дыма и блестящая пуля. Дна вышла из черного отверстия, и медленно - медленно, устремилась к нему! Андрей понял, увернуться – не успеет!

Небо, отчего-то, вдруг потемнело, и на нем выступили яркие звезды! «Этого не может быть, ведь сейчас день!» Это было последнее, что успел подумать Андрей. Черное небо закружило звездами, и больно упало на него...

… Андрей пришел в себя уже вечером. Сознание медленно возвращалось к нему, принося воспоминания и нестерпимо черную боль! «Господи! Отчего так больно!» - взмолился Андрей. Любое движение отзывалось тысячами огненных искр, каждая из которых пронзала измученное тело во всех местах сразу!

Он мучительно перевел дыхание, Под боком ощущался твердый предмет. «Святыня!» - вспомнил Андрей, и ему отчего-то стало немного легче. Осторожно, не делая резких движений, он потянул пакет к себе.

Потрескавшаяся от времени кожа, в которую был зашит лик Божьей Матери, залила его подсохшая кровь, смешавшаяся с песком и глиной.

- Вот и я, пролил кровь за Веру! – прошептал Андрей: - Но почему так больно?

… Медленно, буквально по сантиметру, он выносил свое тело из ямы. Левое плечо горело огнем, рука не работала, безжизненно свисала вниз. Весь бок онемел, и каждое движение сопровождалось чудовищными взрывами боли.

С трудом, прижимая к себе Святыню, Андрей, извиваясь словно гигантский червь, подполз к неподвижному Димону. Передохнул, потянул к себе карабин, отстегнул магазин и выщелкнул из него патрон. Желтый конус пули пересекали два неглубоких надреза, старательно залитые парафином.

«Так вот отчего так больно! Разрывные!» - Андрей похолодел, представляя какое крошево из костей и мяса находится в его боку и плече.

- Что же ты, братишка! – тихо и беззлобно произнес он, обращаясь к молчавшему парню: - Ведь на человека шел, не на зверя! Что же ты так? – снова повторил он и затих.

… Димон лежал, уставив в небо изумленные глаза. Вероятно, он умер мгновенно, как только лопатка, брошенная Андреем с хрустом рассекла его горло и шею, так и не поняв, что с ним произошло. Но палец умирающего наемника успел в последней судороге нажать на спусковой крючок.

… Андрей снова пришел в себя. Небо затянуло тучами, нудно моросил холодный дождь. Приближался рассвет.

Журналист с удивлением отметил, что боль почти ушла. Было только трудно дышать. Онемевшее от холода и потери крови тело охватила звенящая легкость. Сознание работало четко и ясно.

Состояние, охватившей тело невесомой легкости, было хорошо знакомо Андрею после той страшной аварии, унесшей жизни его любимых девочек и опустошившей его душу. Но тогда, Андрей сам хотел умереть, и это наверняка случилось бы, если бы не юная девчушка сестричка, вернувшая его с того света.

…Андрей лежал под мокрым кустом, прижимая к себе обретенную Святыню и думал о том, что сейчас все по другому! Он не хочет умирать, и не имеет на то права! « Прав Санек! – думал Андрей: - Судьба сохранила меня, забрав взамен жизни моих любимых! И эта жизнь, не принадлежит только мне! Она принадлежит Леночке и дочке! И не только им! Я понял это, когда увидел сон! Я должен сохранить Святыню! Но как?»

…Утро сменилось днем. Дождь прекратился. Андрей метался в горячке, что-то шептал и выкрикивал. Ветер шумел в ветвях, стряхивал с них на траву тяжелые капли дождя.
Молчаливый Димон лежал неподалеку, по прежнему изумленно глядел в мутное небо. По землистому лицу стекали крупные дождинки.

… Память вернулась к Андрею глубокой ночью. Его равномерно покачивало. Приглядевшись к темноте, заметил неясные силуэты людей, несущих его куда-то на носилках. На груди у него лежал заветный сверток.

«Люди! – беззвучно прошептал он, и безразлично добавил: - Поздно! Я сделал всё, что мог...»

Это было последнее, что он еще мог осознать. Черная глубина нахлынувшей тьмы поглотила его память.