Призрак

Мы сидели в уличном кафе, несмотря на августовскую прохладу. Она рассказывала о себе. Какие-то истории из жизни. О прочитанных книгах. О размытых планах на будущее. Заливисто и громко смеялась.

А я слушал и смотрел на неё. Мне нравилось смотреть на её губы, когда она что-то рассказывает. Как они превращаются в волшебную улыбку, от которой невозможно оторваться. Я смотрел на её глаза, когда она, на миг задумавшись, переводила взгляд куда-то вдаль. Глянуть ей прямо в глаза я не рискнул, побоялся утонуть в них — такими бездонными они мне казались, а я ведь привык плавать, ощущая под ногами дно.

Хорошо, когда можешь разделяться. И пока один «я» был внимательным собеседником, другой «я» полностью погружался в её красоту, словно растворяясь в ней.

Её густые русые волосы, мягкие настолько, что хочется провести по ним пальцами. Красивая шея, к которой всякий раз возвращался мой взгляд. А когда она машинально теребила золотую цепочку на шее, то я переводил взгляд на её пальцы. Тонкие и теплые.

Она выглядела... Я так и не нашел подходящего слова, всякие там «прекрасно, сногсшибательно, мило» — слишком банальны, чтобы описать её красоту. Так же банальны, как фотографироваться на фоне кашпо с цветами. Потому я не сказал ей ни одного комплимента по этому поводу: не хотел сыпать шаблонные фразы, а нужные слова пришли как всегда поздно и уже не к месту.

Когда пару раз ей звонили на мобильный, она извинившись отлучалась, и переговорив, возвращалась стремительной походкой. Вначале я узнавал шаги, а когда появлялась в поле видимости то любовался ей издалека. Однотонное платье, пиджак, минимум косметики. Всё подобрано со вкусом, в цвет, и даже аромат её духов тоже имел свой оттенок, а не только запах.

Она захотела сфотографироваться и я, делая фото, любовался ее лицом в свете вечернего солнца.

Я подмечал в ней каждую мелочь – ямочки на щеках, мимику, воздушность движений. Тонкие пальцы, вновь теребящие цепочку, ногти мелькающие аккуратным маникюром. Подвижные в разговоре губы, улыбку, искристый смех. Глаза — глубокие, небесно-облачные. Гладкая белая шея — словно произведение искусства. И я вдруг на миг подумал, каково целовать бархатистую кожу этой шеи, когда она запрокинет голову чуть вбок, отведя густые волосы в сторону...

Наше время, как и кофе в чашках, закончилось неожиданно быстро. На выходе из кафе она сказала, что слегка замёрзла, и я осмелился обнять ее за талию. Мы шли вдоль старой трамвайной колеи, по которой давно не ходят трамваи. По тротуару, покрытому разбитым асфальтом. Мимо старых особняков, переделанных под многоквартирные дома. Мимо высоких вековых деревьев, переживших не одно поколение людей.

Ощущая ее тепло, я думал о ней.

Есть люди, которых подсознательно хочешь изменить под себя. Доукрасить, достроить, дорисовать, долепить. Но она не из таких.

Есть совершенно не твои люди. Которых вообще уже не перекроить. С такими — словно на велосипеде по шпалам. И снова — она не такая.

Так какая же?

Ее хочется принимать целиком — такой, какая есть, хотя и полна каких-то затейливых несовершенств, принципов, мыслей, а может, и страхов. Но это не отталкивает, а даже притягивает. В то же время хочется поделиться с ней чем-то. Предложить, но не навязывать. Показать то, что она не видела. Дать ощутить то, что не чувствовала. Рассказать то, о чем не знала. Заполнить ее пустоту чем-то правильным, приятным и нужным, тем, что она сама захочет принять.

Увы, но что может сделать обычный бесплотный призрак, который иногда арендует тело у знакомого парня, чтоб увидеться с ней? Ни-че-го!

Я с сожалением вздохнул и посмотрел вдаль, на забор из красного кирпича, за которым возвышалось такое же здание. Мы сидели на лавочке, и я, обняв ее за плечи, прижимал к себе. Вдыхал ее запах. Украдкой смотрел на колени. Касался запястья. Хотелось запустить пальцы в ее густые волосы, но я так и не осмелился. Может, в следующий раз я буду смелей?

Мне было интересно, о чем она думала в тот момент, но о таком ведь не спрашивают!

Нам было пора расставаться. Правда, пора. Я проводил ее до светофора, и, когда загорелся зелёный, мы крепко обнялись, и она ушла. Так же стремительно и уверенно.

Тот парень, у которого я арендую тело, тоже заспешил домой, в противоположную сторону.

А я стоял на перекрестке и, растворяясь в воздухе, смотрел ей вслед. Я все ждал — может, она обернется. Но, даже если и так, она бы уже меня не увидела. Я полностью растворился, как сахар растворяется в чашке чая, возвращаясь в свой мир призраков, размышлений и грёз. Украдкой унося с собой частичку ее тепла.