Чумацкий шлях

… Месяц ненадолго выглянул из-за краешка неба и плавно опустился, где то спрятался, оставив скучать без себя россыпи звезд. Поле ровно дышало теплом, отдавая всему сущему накопленный за день жар, пахнущий земляникой и крепкой, стоялой медовухой. Той самой, что пасечник, выкачав из сот тяжелый мед, варит на радость сердцу доброго бражника.

Темень такая густая и тяжелая, что даже звезды прижало к земле. Только светлее от этого не стало. По степи тянутся повозки. Но их не видать, слышно как поскрипывают колесами. Медлительные волы важно передвигают клешнятые копыта, давят грудью на лощеное дерево ярма. Длинные, загнутые к верху рога, возможно, цеплялют за самые звезды, но увидеть такое нельзя, темно. На третьем, последнем возу, поверх покрытых толстой рогожей мешков с солью, дремал, сжимая в зубах тлеющую трубку-люльку, худой, сивоусый козак. Изредка, лениво приоткрывая веки, поглядывал в темноту, прислушиваясь к скрипу колес передних запряжек, на которых, также как и он сам, подремывали товарищи – чумаки…

- Дядько Петро, а отчего в небе так звездно? – спросил козака юноша. Парень лежал на спине, заложив под голову налитые молодой силой руки, вглядывался задумчивым взором в пыльную россыпь звездного тумана.

- Знать, так положено быть! – хладнокровно ответил козак, слегка шевельнулся, удобнее устраивая занывшую старой раной ногу.

- Смотри, дядька! Ведь столько звезд насеяно в небе, что должно быть – очень долго нужно было работать, разбрасывая их… И тот, кто это сделал, может и сейчас трудится, во-о-н, сколько белой пыли поднял вокруг небесной пашни!

- Может быть! – равнодушно согласился дядька: - Только, знающие люди другое говорят про такое…

- Расскажи! Все одно не спится! – паренек живо перевернулся на живот, оперся на локти, жадно вглядываясь в морщинистое лицо старого козака.

- А что говорить? Эх, погасла люлька!

Козак высек огнивом огонь, шумно сопел, раздувая искру в широкой чашке длинной трубки.

- А говорят так! – выдохнул клуб дыма, сладко прищурил глаза: - Ехали как то чумаки, такие ж, как и мы, тоже соль везли! Да только не увидели, как мешки их прохудились. И мно-о-го соли просыпалось на дорогу! А поутру, Господь увидел большое расточительство, осерчал, и поднял ее к небу. Вот и вышло такое! Днем, небо синее и соль на нем белая, оттого ее и не видать! А ночью, начинает светиться та соль! Где крупные куски попали, там ярче сияют! А где мелкая, толченная – туманом видятся…

- А для чего, Господь ее в небо бросил?

- Так чего добру пропадать без дела? А так, дорога небесная вышла, шляхом ее прозывают! В темную ночь добрым людям путь указывает…

- Но почему козаки столь много соли просыпали? Должно быть, они сильно огорчились обнаружив пропажу. Заметно, что не один воз потеряли!

- Кто ж его знает! Стало быть, немало горелки в шинке перед этим испили! А ну-ка, пошарь в суме, подай мне баклагу, что Янкель на дорогу подал…

Козак принял от парня глиняную флягу, глотнул, зачумлено замотал головой.

- От бисов сын, трясця его мамке! Недобрый корчмарь! Всунул таки то - что и пить нельзя! Клятый чертяка, из чего он эту горелку сварил? – козак крякнул, переводя сбившееся дыхание.

- Так зачем пьешь ее, дядька Петро?

- Козаку без горилки нельзя! – меланхолично ответил старый чумак: - Как без нее быть? Гляди, никак, впереди что-то темнеет! Должно быть, это Федотиев лог…

- И что?

- Светает! – козак неспешно оглядел бледнеющее небо, пуская в него клуб едкого табачного дыма: - За логом будет Степанов хутор… Там станем, переднюем!