Генетический сбой

     Сергей сосредоточенно тер тряпочкой верх газовой плиты. В кухню вошла проснувшаяся жена.

- Ой! Какой молодец! Я вчера хотела сама протереть! - чмокнула мужа в щетинистую щеку: - Колючий!

- Кофе сбежал! – честно сознался Сергей: - А колючки вечером «сниму»…Баньку истопим и снимем.

- Ясно! А я уж подумала, не восьмое ли марта? – иронизировала Наташка.

Но на дворе поздний ноябрь. Несколько дней назад выпал первый снег: сырой, тяжелый, забелил степь, прибрал под себя мерзлую грязь, припушил кусты и сухие травы.

День воскресный. Сергей поднялся пораньше. Навел порядок во дворе, накормил скотинку, быстренько отгреб с дорожки мягкий снежок: снова насыпало за ночь, к утру перестал. Сейчас, торопливо допивал кофе.

- Все! Побежал! – сказал жене, поднимаясь от стола.

У него было два страстных увлечения, без которых он, пожалуй, и не видел смысла жизни: охота и рыбалка. Еще с вечера приготовил все нужное для выхода в степь на зайцев, которые расплодились в оврагах и зарослях колючей челиги. Дожидаясь сроков разрешения официальной охоты, Сергей не раз выходил в поле, просто так, посмотреть. Пару раз выгнал из кустов еще не вылинявших, бурых русаков. «Есть, зайчишки! Наплодились!» - удовлетворенно думал охотник. И вот, долгожданное время пришло.

- Сереж! – неожиданно попросила Наташка: - Возьми меня с собой! Правда! Я сто лет на лыжах не ходила.

- Не женское дело, охота-а! – пропел муж

- Соображаешь! – презрительно фыркнула жена: - Зато – она женского рода, грамотей! Сереж! Ну, возьми-и! Что я дома одна? Дети до вечера у бабушки, ужин я махом сготовлю! Возьми!

- Ладно! – смилостивился Сергей, глядя в жалобные глазки: - Лыж не надо, так пойдем! Только смотри! – пригрозил он: - Не ныть, и держаться строго за моей спиной! Что б я тебя даже и не видел!

- Ура! Я мигом!

…Во дворе к ним присоединился радостно улыбающийся Тотошка. Интересная история сложилась с этим песиком. Сергей давно мечтал заиметь настоящую охотничью собаку, и наконец, его желание оказалось осуществимым. Знакомый где-то раздобыл пятнистую суку спаниеля и ожидал от нее потомства. Через положенное время, счастливый Сергей бережно нес домой лопоухого кобелька. Щенок посапывал у него за пазухой, пялился на свет сонными глазками.

- Какой хорошенький! – обрадовалась Наташка, принимая от мужа повизгивающего пузанчика. Прижала щенка к лицу. Песик поднял мордочку и лизнул ее в губы.

- Подлиза! – засмеялась женщина: - Тотошка! Тото-о-шенька!

- Какой Тотошка? – возмутился Сергей: - Это охотничий пес!

- Все равно! – заупрямилась жена: - Он будет Тотошей! Видишь, он уже запомнил!

Так и остался, пес благородных кровей, Тотошкой. Воспитывали его всей семьей. Но со временем, Сергей с огорчением стал примечать в нем странные особенности: что-то не то, происходило с пятнистым другом. Время подтвердило его не совсем хорошие подозрения. Сохранив внешние признаки спаниеля, Тотошка вырос совсем другим, чем надо было: масть, длинное туловище, большие висячие уши. Но ноги! Толстые лапы были значительно короче чем полагалось по стандарту породы, делая из спаниеля мутированную таксу переростка. Да еще и кривые: когда Тотошка бежал навстречу, казалось что он катится на быстро вращающихся колесиках.

- Эх, Тотошка, Тотошка! – огорчался Сергей: - Действительно, Тотошка! Мутант ты, генетический сбой!

Он сидел на крыльце, поглаживал пса по голове. У Тотошки выработалась особая привычка, которую он сохранил на всю свою долгую жизнь. Завидев сидящих во дворе хозяев, он осторожно подходил, ложил свою большую голову на колени и замирал, чутко принимая хозяйскую ласку, внимательно глядя прямо в глаза человеку. Так он мог сидеть очень долго, пока его не отнимали от рук. Причем, вел себя пес не навязчиво: характером обладал спокойным, полным достоинства и солидности. Он даже обижался с достоинством: глянет укоризненно, и медленно уходит, надолго, пока не простит.
Наташа не могла долго выдерживать спокойного взгляда собаки. Брала длиннющие уши и закрывала ими оба шоколадных глаза. Но доброму Тотошке нравилось все, он мог сидеть и так, с ушами на глазах…Лишь бы рядом …

- Почему он так смотрит? Бр-р!  - говорила она мужу, отталкивая от себя Тотоху, - Знаешь, я, кажется, стала понимать о чем писал Джек Лондон. Посмотри в эти глаза! Они как у человека...чувствуешь?

Еще Тотоха оказался очень дружелюбным: ему было все равно кто заходил в его двор. Одинаково приветливо улыбался всем. Только иногда, вероятно, вспомнив что он пес, подавал голос. И голос у него был странный: не по возрасту глухой и басовитый. «Не охотник и не сторож! - говорил Сергей: - Это же надо таким уродиться!». Привязи Тотошка не знал: жил вольно, в будке около крылечка. Бегал по селу, дружил со всеми псами и людьми. Его не трогали даже лютые псы пастуха, жившие неподалеку: кудлатые собаки с грозным рычанием подбегали к Тотохе, но он ложился, замирал всем телом, выказывая разбойникам свое крайнее миролюбие, и те, показав ему для порядка острые клыки, не найдя причины к драке, нехотя уходили, сердито оглядываясь назад. Сергей, глядя на такое, только вздыхал. Даже кошки, и те не признавали в песике своего извечного врага. Во дворе всегда жили два - три кота. Тотошка подружился с ними, и даже позволял им пересиживать дождь в своей будке. Правда, как-то вышел большой конфуз: в жаркий полдень Тоха пришел в свою «избу», намериваясь отдохнуть в холодке, но оттуда на него злобно зашипела старая Киса, которая разрешилась от бремени на его жилплощади. Пришлось оставить ее за котятами на месяц – другой…

Но все в жизни меняется, и чаще всего – неожиданно...Пришло время удивляться.

- Папа, а Тоха плавает! – сказал сынишка, вернувшийся с речки. Единственно, что больше всего полюбил пес, это детей, и всегда бежал с ними на реку.

- Как? Вы что, в воду его кинули?

- Нет! Он сам поплыл! На другом берегу в камышах утки зашуршали, а Тоха услышал и уплыл к ним…

- И что? – оторопел от нежданного заявления Сергей.

- Ничего! Долго шарился в камышах, потом вернулся!

- Да-а! – протянул хозяин, с сомнением поглядев на дремавшего пса.

Через время ребята снова вернулись с реки. Тотошки во дворе не было.

- В кустах остался! – пояснили сыновья: - Он всегда по ним бегает, кого-то ловит! А сегодня нору разрывает: суслика выкапывает! Зарылся, один хвост из норы торчит. Мы его звали, а он не пошел, трудится…

Тотошка прибежал домой только к вечеру: усталый, перепачканный землей и глиной, плюхнулся на крыльцо, довольно щурился шоколадными глазами.

- Ты что, брат? – Сергей присел над собакой. Тоха дружелюбно молотил по доскам толстым хвостом: - Не уж то кровь проснулась? А, Тоха? Гены разыгрались?

Улыбающийся Тотошка перевернулся на спину, выставляя толстое брюшко: «почеши, хозяин!»

Вот так все и вышло. А вышло, что несмотря на внешние недостатки, Тоха оказался на удивление способным к охоте, и что самое любопытное, никто его этому не учил. Он сам приносил подстреленных уток. Умело гнал по кустам, прямо на Серегу, зайцев, храбро облаивал лис и корсаков. Единственно чего он не делал, не лез в норы к суркам и барсукам: лаял в черноту, но не лез.

- Цены ему нет! – хвастал счастливый Сергей перед друзьями: - А как все начиналось? Хохма! Мутантик...косолапенький! - любовно гладил мягкую шерстку.

Тотошка сидел, смотрел на хозяина, стучал по земле хвостом и как всегда – улыбался... всем…

…Заячьи следы пошли сразу за деревней: сдвоенные, продолговатые ямки от задних лап и точечные от передних. Следов много, прямо как тропы.

- Хорошо погуляли ночью, ушастые! – удовлетворенно отметил Сергей: - И лисы, и корсаки наследили.

Он одет в белый, одноразовый костюм, которые продаются в ветеринарных аптеках. Рядом шла Наташа: она была значительно меньше высокого, крупного мужа. Такой же, как и у него, костюм, висел на ней как на маленьком манекене, но женщину это не смущало. Всего делов то, подвернуть на руках и ногах. А остальное…не на бал же собрались, на охоту.

…Километрах в двух от поселка широкий, но не глубокий овраг. Он начинался далеко, в каменистых сопках, разрезал степь напополам,тянется до самой реки. По весне в нем бурлила вешняя вода. Когда она спадала, на прогретых проплешинах густо высыпали мохнатые первоцветы. Позже, в начале мая пробивались тюльпаны: красные, синие, желтые, но белых было больше. Летом овраг густо зарастал челигой и шиповником, давая приют птицам и мелким зверькам. В долгую зиму овраги становились прибежищем русаков: крупные зайцы находили тами корм и убежище от злых буранов, которые, бывало, бушевали над степью по несколько дней.

- Пришли! – сказал Сергей, вынимая их чехла двустволку «двенадцатку»: - Тоха-а! Ищи…

Верный своей привычке, Тотошка побежал по краю оврага. Метров через пятьсот нырнул в заросли.

- Если найдет, то на нас выгонит! – негромко произнес охотник, отходя чуть в сторону от ложбины: - Ты стой за спиной! – инструктировал он притихшую жену: - Запомнила? Всегда будь сзади…и не шурши…

Он внимательно вглядывался вперед. Невидимый пес обшаривал кусты, иногда он высоко подпрыгивал, осматривался. Его длинные уши потешно взлетали вверх, выше головы, и опускались вместе с ним.

- Смешно! - прошептала Наташка: - Помнишь, как он теленка нашел?

- Помню! – недовольно пробурчал Сергей: - Все, не дыши…

…Несколько лет назад капризная первотелка растелилась где-то у реки, в широкой пойме, сплошь заросшей кустарником, и спрятала в нем свое дитя. Половину дня Сергей с сыновьями прочесывали кусты, но теленка так и не нашли. Телка мирно паслась неподалеку, бдительно наблюдая за своими хозяевами. Устав от бесполезных поисков, они решили подкараулить ее, когда она выйдет на кормежку телка. Но осторожная скотина даже и не думала выказывать свою захоронку.

- Это же надо! – ругался Сергей: - Глядите, ведь домашняя тварь, а инстинкты - как у дикой! Наглухо сосунка положила: и он, телок, в шаге от него пройди, не шелохнется! Вот природа мать, наделила интеллектом!

На другой день их осенило: Тотошка! И действительно, через время в кустах громко залаял пес и послышалось испуганное «бэкание» поднятого им теленка. К ним на всех парАх летела разъяренная мамаша. С трудом, но телка изловили, вернули и самовольную беглянку. И все благодаря Тохе…

…Тоха подал голос! Но у него была одна особенность: он коротко взлаивал всего один раз, а дальше, гнал дичь молча. Сергей вынужден был смириться с этим недостатком: мутант, что с него взять. Но мутант свое дело исполнял безупречно. Сзади, хрустнула снегом дышавшая в спину мужа Наташка.

- Не дыши! – яростно зашипел муж.

Заяц выскочил из кустов как всегда неожиданно, чуть левее чем предполагал охотник. Он резко развернулся в сторону зверька, вскинул привычным движением ствол и…зацепившись локтем за жену, подался назад. Звонко хлестнул выстрел, посылая в мутное небо крупную дробь.

- Ой! – пискнула Наташка: - Тяжелый! Раздавил!

Обозленный охотник откатился в сторону, лежал на снегу, яростно сверлил глазами жену.

- Я не виновата! – оправдывалась она: - Ты сам сказал: стой за спиной! Я и стояла…А заяц где, убежал?

- Да, приказал! Но не так близко! Ты же прилипла ко мне!

Их кустов вынырнул Тотошка. Деловито обшарив местность, не найдя убитого или раненого зайца, уселся перед людьми. «Ну, что будем делать дальше!» - спрашивали его глаза.

- Что-что! – рассердился Сергей: - Говорил же, не женское это дело…Эх, Наташка! Ей Богу, перед собакой стыдно…

Через час Тотоха поднял еще одного зайца, но Сергей постыдно промазал и зверек скрылся в степи.

- Все! Решительно заявил Сергей: - Идем домой! Не судьба сегодня, не катит фортуна…

…В дом Сергей заходить не стал: остался во дворе и начал работать. Работал долго, ожесточенно, почти дотемна. Сердился: на себя, на Наташку, на резвого зайца, одним словом на всех и вся. Настроение было безнадежно испорчено. Тотошка покрутился возле него, но почуяв в голосе хозяина что-то неладное, тихонько исчез. Ближе к вечеру потеплело и повалил снег: крупные, лохматые хлопья, словно в сказочной новогодней открытке покрывали крыши домов.

В коридоре Сергей долго и громко топал, отряхивался, готовясь к встрече с женой. Не то, что-бы намеревался продолжить нелепо возникшую ссору, но он чувствовал, еще не выкипело его великое возмущение. В зале бормотал включенный телевизор, разговаривали вернувшиеся домой сыновья. На кухне что-то шипело и шкворчало. Вкусно пахло котлетами.

- Вовремя! – сказала выходя к нему Наташа, держа перед собой перепачканные мукой руки: - Сейчас я картошечку молочком залью, будет толченка… Дети пришли…Мой руки…

- Снег пошел! – виновато улыбаясь, миролюбиво ответил Сергей: - Не остановится, к утру все завалит. А котлетки, это хорошо!

Ужинали всей семьей. Дети рассказывали о чем-то своем.

- Кушай! – Наташа заботливо подкладывала мужу в тарелку: - Хорошие котлетки вышли. А заяц…Ну его, пусть бегает! Что мы, голодные что-ли, за зайцами гоняться…Сашенька, вынеси Тотошке котлету, угости своего друга…

…Тотошка прожил долгую, по собачьим меркам, жизнь. Жесткие волосы на его морде и спине свернулись в кудри, поседели. Но ходил с хозяином на охоту, бежал за детьми на речку. Странно, сырую рыбу он никогда не ел, даже когда был голоден. Наверное, из-за того, что его, когда он был маленьким, поцарапала зубами большая щука, выброшенная на берег. С тех пор он яростно облаивал бьющихся в траве пойманных больших рыбин, но приближаться к ним опасался. Случилась с ним еще одна неприятность: он попал под случайный выстрел Серегиного друга. Раны зажили, но ружья Тотошка стал побаиваться, охотничий пыл начал угасать. Но скоро угас и он сам: тихо умер, на восемнадцатом году своей жизни.

Сергей тогда был в длительном отъезде. Повзрослевшие сыновья сделали все сами: обернули тело старого друга в новую мешковину и похоронили на берегу реки. Правда, через недельку, придя на рыбалку, заметили: под могильный камень кто-то подрывался, наверное, оголодавший корсак. Ребята не поленились, натаскали с переката больших камней и выложили над Тотошкой широкую пирамидку. Частенько, проходя мимо, они докладывали камни и пирамидка – росла… До тех пор, пока дети не выросли и не уехали в город. В поселке так: все выросшие дети уезжают в город и деревни пустеют…Остаются взрослые, река и степь под синим небом, в котором, высоко - высоко, крохотными точками парят беркуты или журавли…

А Тотошкина пирамидка – начала расти. Случайные люди, проходя по берегу реки, докладывают в нее камни, не подозревая, кто и зачем ее выложил. Есть такая примета: положишь камень, значит еще вернешься…