Последний масон.

Последний масон.

В Питере тридцать седьмого быть масоном было не просто предосудительно, но и смертельно опасно. Регулярные ложи рассыпались прахом ещё в двадцать первом, и многие предприимчивые братья отбыли за рубеж. Теперь они писали мемуары, сидя в лондонских квартирах, либо служили официантами в парижских бистро. Кому- то повезло ещё меньше, и дурной случай забросил их в Австралию или Парагвай.

Последних оставшихся братьев выявили и отправили в Сибирь совсем недавно. Накануне Нового Года Пётр Львович остался совсем один – старый холостяк, бывший профессор, забытый писатель, последний масон. Не с кем было открыть работы в новогоднюю ночь. Братья, заменявшие ему семью, были расстреляны или мёрзли сейчас на Колыме. Он оказался столь ничтожен, что даже не удостоился внимания компетентных органов.

Пётр Львович бесцельно брёл по набережной, глядя на замёрзшую реку, скованную льдом и гранитом набережной. Низкое серое небо давило на плечи, вечная питерская сырость пронизывала до костей, но домой возвращаться не хотелось – там было пусто и уныло. Никто не ждал Петра Львовича к праздничному столу. Он свернул на Гороховою, бредя в неверном свете редких фонарей. Случайный прохожий шарахнулся от нелепой фигуры в поношенном сером пальто.

Последний масон остановился перед Ротондой, поднял глаза, подслеповато щурясь, и заплакал. Жизнь прошла мимо, оставив только горькое сожаление и обрывки воспоминаний. Часы пробили двенадцать, наступил тридцать восьмой год. Массивные двери здания вдруг отворились, и Пётр Львович застыл. Навстречу ему вышел худощавый мужчина в ладно сидевшем старомодном фраке, при галстуке и в пенсне:

– Здравствуйте, вас уже ждут, – он подал руку для приветствия. Крепкое рукопожатие, тайный масонский знак, мимолётная проверка. И вот уже совершенно ошалевший Пётр Львович оказался в зале, освещённом сотнями свечей. Вокруг прохаживались кавалеры в костюмах прошлого века, вился табачный дым, искрилось в бокалах шампанское, звучал беззаботный смех. Петра Львовича подхватил под руку здоровенный крепыш с румяным лицом, обрамлённом пышными бакенбардами:

– Пойдёмте скорее, надо переодеться! Ваш запон и перчатки готовы. Выше голову, накиньте ленту мастера!

Входные двери снова отворились, и в помещение влетел запыхавшийся Мишка Виноградов – знакомый масон, пропавший без вести лет десять назад.

– Петька, и ты здесь? – радостно закричал он, – прекрасные работы будут!

– Но, как? Почему? – растерянно промямлил Пётр Львович.

– А! Так ты ещё ничего не понял? Масоны ведь составляют единую неразрывную цепь, – Мишка схватил бокал шампанского и продолжил, – не зря ведь говорят, что над братьями никогк_да не заходит солнце. Мы разбросаны по всему миру и при этом всегда рядом.

Пётр Львович покачал головой.

– Миша, ведь это очень опасно. Власти ведь не простят. Такое собрание. Кто-нибудь обязательно донесёт, – зачастил он.

– Не переживай, – беззаботно махнул рукой Мишка, – мы и при царе под запретом ходили, а весь цвет общества на масонских работах собирался. И сейчас всё будет хорошо.

Пётр Львович, переодевшись во фрак и повязав галстук, почувствовал себя немного уверенней. Он закурил поданную Мишкой английскую папиросу, начиная понимать, что каким-то чудом попал в масонский храм. В тот храм Соломона, который находится вне пространства и времени, в вечный дом света.

Первый раз за долгие годы Пётр почувствовал себя счастливым: здесь его окружали братья. Призвали к порядку, работы начались…

Окоченевшее тело обнаружили под утро. Труп замёрзшего напротив Ротонды старика никого не удивил. Сначала приняли за бродягу, но в кармане пальто обнаружились документы – Пётр Львович Зельдман, бывший профессор истории. Единственное, что осталось загадкой для привыкших ко всему милиционеров – это счастливая улыбка на губах мертвеца.

– Господи, неужели в наше время человек может умереть счастливым? – подумал участковый, составляя рапорт. Позже, в отделении милиции, подшивая дело, он узнал, что сегодня за Зельдманом уже приходили. Его должны были задержать за антисоветскую деятельность, но не застали дома. Участковый покачал головой.

– Действительно ушёл счастливым. И, – главное, – вовремя. В наше время вовремя уйти – это большая удача, – подумал он, поправляя форменную фуражку...