Очерк. Волшебный танец смерти.
Михаил Жаровский.
Волшебный танец Смерти.
В те далëкие времена, когда человеческий род только осваивал азы обращения с огнëм и начинал мастерить грубые каменные топоры для охоты на пещерных медведей, зародились первые религиозные практики. Большинство учëных считает, что основой для их появления стало простое открытие – человек вдруг осознал, что он смертен, и страх перед неминуемым концом оказался столь силëн, что заставил наших предков изобрести религию, ставшую способом противостояния непостижимой силе всеобщего умирания и разложения. Уже неандертальцы, более тридцати тысяч лет назад, бережно хоронили своих покойников, оставляя в могилах ракушки, костяные бусины и наконечники стрел. Археологи находят захоронения, в которых скелеты древних людей уложены в позе эмбриона и посыпаны красной охрой. Считается, что такой нехитрый обряд должен был обеспечить новое рождение и загробную жизнь умершему соплеменнику.
На протяжении всего пути развития цивилизации человек был заворожен смертью, она притягивала его, маня своей неизъяснимой и великой тайной. Смерть неотступно сопровождала греческих мудрецов и римских патрициев, средневековых монахов и французских гуманистов. Еë сверхъестественная сила "Великого уравнителя" объединяла королей и городских нищих, заставляя задаться вопросом: что же такое смерть: просто процесс, некое физическое явление или одушевлённое существо, наделëнное безграничной властью?
Философы пытались отрицать силу и даже само существование смерти. Эпикур насмешливо замечал: "Смерть нисколько нас не касается", поясняя, что пока мы есть – нет смерти, а когда есть смерть, то уже нет нас. А в XVII веке Фрэнсис Бэкон говорил: "Люди страшатся смерти как малые дети потëмок, и как у детей этот врождëнный страх усиливается сказками, также точно и страх смерти". Действительно, в Средние века, предшествовавшие жизни Бэкона, ужас перед смертью преследовал человека повсюду, породив особую культуру и эстетику макабра, основанную на героическом эпосе и церковных проповедях странствующих монахов. Готический эпос показывает всю слабость и беззащитность человека перед силами природы и капризами богов, человек проигрывает в схватке с чудовищами и силами природы. Джон Рональд Руэл Толкин, изучавший поэтику средневековой поэмы "Беовульф", пишет: "Человек – пришелец во враждебном мире, он вступает в схватку, в которой не сможет одержать верх до тех пор, пока мир существует." Сверхъестественным силам зла, которым судьба дарует победу, но не почëт, человек может противопоставить только беззаветное мужество и силу духа. Толкин мрачно констатирует, что "награда за героизм – смерть!". Люди раннего средневековья остро чувствовали, что победить смерть невозможно, противостоять ей бессмысленно, и остаëтся лишь встретить врага с мечом в руке и погибнуть с отвагой и почëтом, став героем, прославленным в веках.
В XV веке Европа, пережившая ужасающую эпидемию чумы, убившую до трети населения континента, изменила своë отношение к смерти. Мрачная эстетика и особый, почти гротескный церемониал, окружил всë, что было связано с процессом умирания и обрядами похорон. Траур всей своей пышностью и великолепием формы должен был подчеркнуть всю красоту возвышенной скорби по усопшему. В случае смерти венценосной особы чëрные одежды надевали не только придворные, но и советники магистрата, члены ремесленных гильдий и даже обычные простолюдины. Подобное действо выглядело невероятным контрастом по отношению к пëстрой и красочной жизни средневекового города. Йохан Хëйзенга в книге "Осень средневековья" пишет: "Ни одна эпоха не навязывала всем мысль о смерти с такой настойчивостью, как XV столетие. Жизнь пронизана непрекращающимся звучанием призыва: "Memento mori" (помни о смерти). Благодаря такому пессимистичному настрою, в изобразительном искусстве приобрели популярность характерные сюжеты: "Триумф смерти" и "Пляска смерти". Например, в 1477 году немецкий художник и скульптор Бернт Нотке написал свою знаменитую фреску "Пляска смерти" в Любекском соборе, где, в ходе богослужения, прихожане входили в этот скорбный сюжет последнего мига всех смертных. До наших дней сохранилось более восьмидесяти вариантов "Пляски смерти", изображëнной на гобеленах, скульптурных фризах соборов, и фресках нарисованных в склепах знатных особ.
Культ "Святой смерти".
Какими бы близкими ни были отношения европейцев со смертью, западный человек всегда еë боялся и пытался отсрочить скорбный момент ухода из этого мира. Совсем по-другому обстоит дело в Латинской Америке и особенно в Мексике. Нобелевский лауреат Октавио Пас писал в середине XX века: "Слово «смерть» не произносимо в Нью-Йорке, Париже, Лондоне; оно обжигает губы. А Мексиканец со смертью знаком близко; он шутит о ней, ласкает еë, прославляет, спит с ней; это одна из его любимых игрушек и самых крепких привязанностей". Именно в такой атмосфере Мексиканские власти вдруг обнаружили, что с шестидесятых годов XX века, в стране, где семьдесят процентов населения считают себя католиками, появился новый религиозный культ – культ Святой Смерти. Известный испанский исследователь Х. А. Флорес утверждает: "Всë, что мы знаем более менее достоверно, что символы культа начинают появляться примерно с 1965 года." А Хозе Гил Олмос, мексиканский журналист, проведший основательные исследования, утверждает: "Одним словом, как и многие другие культы, культ Святой Смерти не имеет официально зарегистрированной истории, а его корни растворяются между струями аллегорий, мифов и народных верований…".
В беднейших кварталах Мехико, где даже днëм страшно выйти на улицу, у дверей маленьких магазинов, торгующих домашней утварью, начали появляться импровизированные алтари и статуи Санта Муэрте в образе католической святой Марии Гваделупской, только вместо женского лица, ухмылялся оскаленный череп мертвеца. Последователи культа воспринимают смерть, как живое существо, и при этом существо страдающее, ведь ей вверен печальный труд отнимать человеческие жизни. Эта особенность даëт ей огромное могущество, но и причиняет ещë большие страдания. Отношение мексиканцев к Святой смерти проникнуто искренностью, она всевидящая и всепрощающая, считается практически членом семьи. Энрикета Ромеро, последовательница и популяризатор культа Санта Муэрте, живущая в Тепико, беднейшем районе Мехико, говорит в интервью: "Она любит нас и исцеляет нас. Люди приходят к ней, чтобы попросить о помощи – если у кого-то сын в тюрьме, или СПИД, или нечего есть. Святая смерть, наша спасительница, наш свет… ".
Новая вера не требует от своих адептов моральных усилий, одинаково исполняя просьбы наркоторговцев, безработных и полицейских. Санта Муэрте любит всех своих детей, независимо от их грехов и проступков. И хотя большинство последователей Санта Муэрте католики, что привносит в обряды поклонения сильный христианский элемент, основное положение культа прямо противоречат церковным догматам. Ведь из евангелий известно, что Христос, распятый на кресте за грехи всех людей, смог победить Смерть своим воскресением. Он лишил еë бесконечной власти над людьми и дал верующим надежду на воскресение и вечную жизнь рядом с Богом. Последователи Санта Муэрте отрицают такую возможность Поэтому церковь опасается и не любит Святую Смерть, объявив ей настоящую войну. В 2013 году в интервью ВВС, отец Эрнесто Каро из Монтеррея говорил о последователях культа: "Все наркоторговцы и те, кто совершает кровавые убийства, поклоняются Санта Муэрте. Мы обнаружили, что большинство из них, если не сказать все, следуют этому культу". Действительно, многие криминальные авторитеты просят у Святой Смерти помощи в своих тëмных делах, но отец Каро намеренно умалчивает о миллионах обычных граждан Мексики и южных штатов США, ставших последователями культа Санта Муэрте за последние десятилетия. Хозе Гил Олмос, говорит по этому поводу: "Больше всего членов культа – среди бедняков. После экономического кризиса 1990 годов средние классы в Мексике обеднели. В отчаянии они ищут надежду и некоторые из них обращаются к Святой Смерти". Местные жители осознают, что если будут следовать всем заповедям Католической Церкви, то их семьи попросту умрут от голода. Зато Санта Муэрте не делает исключения ни для кого, и не требует в ответ больших усилий. Именно поэтому в мире на данный момент насчитывается более десяти миллионов последователей культа.
Новое средневековье. Завороженные смертью.
Поклоняясь Санта Муэрте, беднейшие представители Латиноамериканского общества транслируют образ Смерти, делая его достоянием современных масс-медиа и популярной культуры. Объединяясь с образцами мрачной средневековой эстетики, они воспроизводят картины, веками будоражившие коллективное подсознание человечества. Маски, постеры, компьютерные заставки, черепа и скелеты на футболках стали постоянными атрибутами культуры XXI века, напоминая о незримом присутствии Всемогущего существа по имени Смерть. Культовые режисëры, такие как Тим Бëртон с его "Мëртвой невестой" , активно эксплуатируют темы смерти в кино. Сказочная вселенная Бëртона подразумевает, что потусторонний мир накладывается на земную реальность, обнаруживая другое более глубокое измерение, откуда средневековый кошмар смотрит нам прямо в лицо. Туман привычной обыденности рассеивается и то, что казалось невероятной выдумкой, оказывается правдой. Прямо с телеэкрана Смерть стучится к нам в дом.
Мир меняется, и в психологии современного человека произошëл коренной перелом, вернув его к мифологическому восприятию вселенной, характерному для первобытных племëн Амазонки и австралийских аборигенов. Культурологи говорят, что современное состояние человечества можно охарактеризовать, как "новая архаика" или "новое средневековье", где, в качестве объединяющих принципов, выступают такие аспекты массовой культуры, как всплеск религиозности и построение магической картины мира. Н. В. Минькова, представитель МГУ, пишет по этому поводу: "Острый и поражающий воображение образ смерти становится ведущим в духовной культуре, искусстве и повседневной жизни". Ей вторит Дина Хапаева, профессор Школы современных языков Технологического института, Джорджии, говоря: "Новая эпоха превращает виртуальную мучительную смерть в самое распространëнное развлечение наших дней. Ничем не обоснованное насилие над персонажами-людьми и их гибель от рук вампиров, зомби, серийных убийц и каннибалов… представляется наиболее последовательным культурным развитием постмодернизма как проекта". Жонглирование красивыми фразами и научными терминами в рамках культурологических исследований скрывает самое страшное, в чëм боятся признаться себе даже их авторы – Смерть, – с большой буквы, – великое божество, всегда управлявшее судьбами держав и великих империй, вновь вернулось в наш мир, став активным участником игры. И причины этого очень просты: человечество разочаровалось в лозунгах материалистов, обещавших коллективное бессмертие в недалëком "светлом будущем". Наука, ставшая идолом XX века, неожиданно исчерпала свой ресурс, так и не сумев ответить на главный вопрос: что же такое смерть, и можно ли ускользнуть из-под еë власти? Расписавшись в собственном бессилии, физики и нейрофизиологи разводят руками, оставляя вопрос открытым. Тем временем, в мексиканской глубинке курятся благовония перед изваяниями Святой Смерти, а на модных вещах от ведущих кутюрье танцуют скелеты и щерятся в беззубой улыбке черепа, словно давая понять: Смерть жива, Смерть где-то рядом.
