Великий дар

Президентский дворец не заинтересовал мудреца. Он вежливо кивал объяснениям переводчика, улыбался всем ласково, но и только. Смотрел в пол, шел плавно и неслышно в мягких расшитых туфлях. Вид его, в традиционной китайской одежде ученого, напоминал ожившую средневековую акварель.

Не взглянув даже на встречающих, он просеменил в указанный ему вход. Войдя, мудрец обратился к сопровождающему.

— У нас совсем мало времени. Необходимо увидеться с вашим правителем именно сегодня. Завтра может быть поздно.

— Позволено ли нам будет узнать о причинах такой срочности, уважаемый?

— На сроки указали мне звезды и те, кто мудрее и старше меня, — кротко ответил старик.

Он поднял взгляд на референта. Чиновник под этим взглядом сник и убежал договариваться об аудиенции.

Президент государства принял его через час. В малом зале, в узком кругу самых надежных и преданных. Поздоровавшись за руку с вождем нации, монах вытащил из-за пазухи узорчатый платок, раскрыл на ладони, достал из него изящную шкатулку размером с сигаретную пачку и с поклоном подал ее президенту. Тот взял ее, поморщившись.

— Что за сюрприз? Почему не доложили заранее?

Референт побелел.

— Недоглядели, виноват. Рентген и ультразвук ничего не показали. Старик говорил про большой подарок, так мы подумали, что его отдельно везут.

— Думали они. Мыслители, мать вашу, Гегели-Юнги. Завтра же чтобы томограф на входе стоял. Ладно, спросите его, что делать с этим большим подарком?

Переводчик задал вопрос монаху. Тот оживился, заговорил громко, выразительно, жестикулируя и чуть не танцуя. Он говорил долго, а в конце опять поклонился Президенту земным поклоном.

Переводчик зачастил:

— Собирая в ночь весеннего полнолуния росу с цветков горной сливы, мудрецы усиливали ее полезные свойства молитвами о благоденствии великого духа, воплотившегося в этот раз в далекой стране…

Президент перебил.

— Вкратце давай, в двух словах, самую суть.

— Если в двух словах, это дар вечной жизни.

В зале наступила полная тишина. Все смотрели на президента. Тот откашлялся и раскрыл коробочку. В футляре находился маленький, на пару капель, флакон. Президент спросил.

— А как его употреблять, это лекарство? Что, просто выпить?

Китаец, не дожидаясь перевода, ответил с поклоном: ≪Ши да, чу!≫

Переводчик, глотая слюну и завороженно глядя на склянку, перевел.

— Да, повелитель!

Президент оглядел присутствующих. Окружающие прятали глаза. Генерал-начальник охраны шагнул вперед. Мол, только прикажи, и мы смело выпьем неизвестное вещество, чтобы испытать его действие на себе.

Лидер нации скептически посмотрел на старого друга, а потом решительно опрокинул в рот содержимое флакона. Прислушался, облизал губы — и рухнул замертво на паркетный узорчатый пол.

К упавшему кинулись референт и охранники. Появились ниоткуда медики. Стали щупать пульс, проверять зрачки, дыхание. Прикрепили к телу датчики, всматривались в приборы. Старший врач поднял флакончик, понюхал, скривился. На немой вопрос генерала покачал головой отрицательно, пожал плечами, поднялся с колен. Сказал вполголоса: "От этого яда противоядия не существует." 

Охранники монаха скрутили и прижали к полу. Тот не сопротивлялся, а продолжал лёжа улыбаться, а потом запел. Так неуместно было пение, что все оглянулись на него, замерли.

— О чем он поет?

Начальник охраны остановил тяжелый, как через прицел, взгляд на толмаче. Тот перевел, заикаясь.

— Этот подарок вечной жизни освободил великую душу от тягости земной оболочки. Высокий дух покидает наш мир, завершив воплощение в наилучший момент, предписанный звездами. Да не преткнется его шаг, да приобретет он в пути верных спутников…

— Да, вечная жизнь и бессмертие — не одно и то же, — философски заметил начальник охраны. 

— Интересно переводите. В машину его, вместе с монахом, в допросную.

И, обращаясь уже ко всем, добавил.

— Ввиду угрозы национальной безопасности я принимаю на себя всю полноту власти и объявляю в стране чрезвычайное положение.

Премьер-министр шагнул вперед, собираясь что-то сказать, но осекся, наткнувшись на полный ненависти взгляд охранника.

— Будут проверены все высшие лица государства. Безо всяких исключений. На предмет подготовки переворота и захвата власти. Желающие прийти с повинной пусть поторопятся, пока не стало слишком поздно.

* * *

Среди заговорщиков царила паника. Подробнейший план рухнул, еще не начавшись. Некогда и некого было уже арестовывать, судить, заставлять подписывать показания, отречения, разоблачения. Теперь оставалось только заметать следы и клясться именем погибшего вождя. Хотя все это было бесполезно – за ними уже выехали группы захвата.

* * *

Трясясь в закрытом автомобиле, монах не переставал улыбаться и петь. Казалось, наручники совершенно его не стесняли. Перед самой тюрьмой он спросил переводчика, сидевшего рядом.

— Не хочешь сопроводить своего господина в его путешествии? Сейчас ему не помешают преданные люди. Вместо пыток и унижений почему бы не приобрести великую заслугу, встав в круг его ближайших соратников? Но следует поторопиться, скоро многие захотят для себя такой чести.

— Вы что, всерьез это мне предлагаете? Самоубийство?

— Нет, продолжение жизни в тонком теле. Не переживай, я сопровожу тебя. Только не забудь представить, что идешь на помощь своему владыке.

Из рукава у китайца вынырнул такой же, как на приеме, флакончик. Не колеблясь, переводчик схватил его обеими руками и опрокинул в рот.

Китаец вынул склянку из его ослабевших рук. Загипнотизированные охранники сидели, качаясь, рядом со свежим улыбающимся мертвецом.

Монах усмехнулся, закрыл аккуратно фиал, отставил осторожно. Потом опустился на колени и быстро связал спецназовцам шнурки на берцах.

Выпрямился, посмотрел удовлетворенно на дело рук своих и выпил флакон до дна.