Значок уведомлений мигает единицей, и я, дрожа всем телом, кликаю на него. Саманта. Она. Новое сообщение.

«Наверное, это глупость, Дэниел. Я пишу тебе каждый год в надежде, что ты ответишь. Это так глупо. Я помню тебя, Дэниел. Я люблю тебя».

Мои глаза наполняются слезами. Саманта. Любовь моя. Что-то глубоко внутри начинает ныть. Саманта. Твоё имя раздаётся внутри меня эхом, отбивается о ребра, скачет по грудной клетке, птицей щебечет в районе сердца.

Я смотрю на твоё сообщение и едва дышу. Тут не принято выказывать эмоции на всю катушку. Мне надо собраться.

Вскакиваю с места и кружу по комнате. И ты словно кружишь со мной в этом безумном танце. Имя вязнет на языке, и я нараспев произношу его, смакуя. Саманта. Жизнь моя.

Беру себя в руки и сажусь перед монитором. Пальцы отбивают чечётку на клавишах. На экране абракадабра.

В памяти всплывает твоё лицо: ямочки на щёках, веснушки, золотистые локоны, развевающиеся на ветру. Останься такой. Со мной, здесь, сейчас.

Я не помню твои глаза.

Я не помню твой запах.

Я не помню твой голос.

Оставь хотя бы полупризрак себя мне. Саманта.

Стираю россыпь букв и знаков, печатаю: «Привет». Чёрные буквы въедаются в сетчатку, и нажать «отправить» я могу только спустя пару минут.

Сообщение бесшумно исчезает, как брошенный в колодец камень.

Я забанен в этом чате навсегда.

«Чего ты ждал, дурак? Так каждый раз происходит!»― я судорожно вдыхаю и с трудом поднимаюсь с кресла.

«Тилинь».

Всплывший баннер явно проигнорирован антивирусом.

Переливается как бензиновый след в луже и бодро выстраивает зазывающие на сайт буквы в ряд: «НОВИНКА! Общение между мирами живых и мёртвых, первый месяц бесплатно. Только от Майкрософт!»

Не мигая смотрю на баннер и плюхаюсь на сиденье. Первый месяц бесплатно. Удобно, когда ты обычный офисный клерк и до премии тебе как до Луны пешком.

«Опять вирусов нацепляешь, идиот!»― говорю я себе, параллельно наводя курсор на переливающийся пример дурновкусия дизайнера.

Щёлк.

Баннер остаётся на месте и продолжает иллюминацию.

Щёлк. Щёлк. Щёлк.

Бешено кликаю мышкой, словно раскапывая клад в простецкой игре. Радужная надпись выпучивается и кривится злобной насмешкой. Н-О-В-И-Н-К-А!

«Ублюдская реклама! Работай! Такое же говно, как всё от этой грёбанной фирмы!» ― чуть не плача выкрикиваю я в пустоту, продолжая насиловать левую кнопку.

Сосед начинает стучать в стену. Конечно. Никаких сильных эмоций. Никакого шума. Никакого крика, черт тебя дери!

Аляпистое безумие на экране, наконец, проваливается в сеть, и я захожу на сайт Майкрософт, горя желанием написать гневное письмо в разделе обратной связи, но возможность связаться с тобой, Саманта, важнее всех этих мелочей. Рядом со Скайпом ютится приложение «Чат для каждого». 100 МБ. 2 секунды. «Пользовательское соглашение» ― пропустить. Ещё минута на установку.

Дизайн приложения оказывается противоположно баннеру лаконичным и чёрно-белым.

«Добавить пользователя можно только при личном посещении отдела продаж по адресу…» ― читаю я на моменте регистрации в сервисе. Необходимость выходить из дома практически отбивает желание ввязываться в эту авантюру, но возникающие в памяти светлые волосы, переливающиеся в закатных лучах, заставляют меня продолжить.

«Так, это всего в паре кварталов, хах, они что, открыли офисы в каждом городе? Успею завтра после работы заскочить».

Даю сам себе обещание и проверяю уведомления ещё раз: пусто.

Засыпая, я вижу, как из тени на потолке ко мне протягивается тонкая холёная рука с обручальным кольцом на пальце и ласково прикасается ко лбу.

***

Африканка за стойкой ресепшена презрительно смотрит на меня, оскаливает рот в белозубой улыбке. Я замечаю на одном из зубов маленький страз, вокруг которого обвился кусок укропа. Едва сдерживаю тошноту и даю ей в блестящие от крема руки с длинными ногтями на жирных, сплошь в дешёвых кольцах пальцах удостоверяющую личность карточку.

«Мистер Слипсон, ваш номер очереди сорок шесть, проходите в комнату ожидания, вас вызовут», — растягивает слова секретарша и кивает на дверь слева от себя.

В зале ожидания приглушённое освещение и спёртый воздух. Выстроенные рядами пластиковые стулья заполнены почти полностью. Протискиваюсь мимо плачущей старухи, дремлющего мужика в засаленной футболке и занимаю свободное место. На стене напротив большое табло отсчитывает очередь. Тринадцать. Сколько же мне здесь сидеть?

Пытаюсь задремать по примеру мужика справа, но рыдания старухи сильно мешают. Видимо, в этом офисе общий закон об эмоциях и тишине не соблюдается, и никого это не смущает.

«Мальчик мой, как же так, как же ты там? Подожди немного. Мама скоро будет на связи. Потерпи. Сыночек мой», — причитает старуха сквозь слёзы. Сыночек. Судя по её виду сыночку лет пятьдесят.

Чтобы как-то себя занять изучаю сидящих. Старики, дети, мои ровесники, ровесники моей мамы. Белые, люди цвета. Женщины, мужчины, трансгендеры. Отличная репрезентация тех, кто готов купиться на бесплатный месяц пользования новинкой. В памяти всплывает мерзкий баннер и меня передёргивает, руки идут гусиной кожей.

Время тянется медленно, медленней чем обычно в моей жизни, похожей на день сурка. Я изучаю и запоминаю каждого в этом зале, даже тех, кто первым пропал за дверью после появления их номера на табло, и тех, кто занимал их место. Сейчас там горят красные три и три. Старуха затихла, зато зарыдал мальчик, сидящий сзади наискосок. Голова начинает раскалываться, и я со стоном поднимаюсь со стула.

Десятки глаз окружают меня кольцом, затыкается даже пацан и вонзает свой взгляд мне под ребро. Да. Я словно чувствую каждый чёртов взгляд на своём теле, осталось только кому-нибудь шикнуть, и ощущение вставшего поссать посреди сеанса в кинотеатре накроет полностью.

«Я не собираюсь прорываться без очереди, ноги затекли», — негромко произношу я и пытаюсь улыбнуться. Выходит препогано. Грязно ругаюсь про себя и плюхаюсь обратно. На табло мигает тридцать четыре, и мужик справа выходит за дверь. Спустя минуту на сидение опускается мой сосед.

«Привет, Дэниел. Ты шумел ночью», — произносит он очевидные вещи маленьким красным ртом, зияющим на его лысой голове колотой раной.

«Привет, Эван. Твой стук в стену тоже можно назвать шумом, ха. Не знал, что у тебя кто-то по ту сторону».

«Тебе невозможно что-то донести сквозь вечный словесный поток о Саманте. Там моя мать. Давно», — Эван вздыхает и отворачивается, словно обиженный этим разговором.

Чувствую себя неловко. Можно было бы извиниться, узнать, что с его матерью, да и вообще Эван — отличный парень, если не обращать внимания на отсутствие волос, бровей и ресниц.

К чёрту. Если эта программа действительно позволяет связаться между мирами, совсем скоро мне не нужен будет ни Эван, ни кто-то ещё, ведь я смогу общаться с ней. С Самантой.

Воспоминания захлёстывают с головой, и я закрываю глаза. Мгновение и душный зал сменяется улочками Рима, где я держу за руку свою жену и веду по кривой брусчатке к пиццерии. Запахи цветов, древности и итальянской еды. Шум улицы, гомон толпы. Всё это оплетает меня с ног до головы, и я начинаю елозить по полу комнаты ожидания ногами, спеша ко времени бронирования столика. Яркое солнце заливает улицу, яркие тряпки развешены на балкончиках, яркие всполохи цветов. Тут очень ярко. Я оборачиваюсь на Саманту, вижу улыбку, золотые блики в волосах, голубое платье.

«Эй, Дэниел, сорок шесть — это же твоя очередь?» — пихает в бок Эван и жестом указывает на талон в моей руке.

Я беззвучно благодарю его и встаю.

За дверью вопросительно смотрю на секретаршу и иду в направлении вытянутой руки. За спиной слышу чавканье и хруст салата.

Офис номер четыре.

Сгорбленный мужчина под шестьдесят вздрагивает от моего «здрасте» и вскакивает с места пожать руку. Он выглядит невероятно уставшим, словно несколько дней подряд работал школьным учителем или психологом в гетто. Несильно сжимаю костлявую ладонь и занимаю место напротив.

«Мистер Дэниел Слипсон, я Билл Хейли, очень раз видеть вас в рядах наших первых пользователей! Для активации доступа нужно ответить на несколько вопросов. Начнём? С кем вы хотите связаться?»

***

С моего визита в офис Майкрософт прошла неделя.

Саманте я так и не написал.

Каждый раз как я открывал «Чат для каждого», меня словно охватывал сонный паралич. Влажные когтистые пальцы демона ужаса впивались прямо мне в горло, сжимая его, перехватывая дыхание, выжимая меня досуха ― маленького трусливого человечка. Я бился в конвульсиях, не двигая и пальцем. Срывал связки, не произнося и звука. Побитой псиной скулил в ногах своего страха.

Но так и не написал. Ни буквы. Ни слова.

Я не знаю, сколько на этот раз сижу с наведённым на приложение курсором. Мои глаза приклеены к мерцающему в темноте монитору. Пальцы правой руки сжимают мышь, я почти их не чувствую.

Значок уведомлений мигает единицей, боковым зрением я замечаю пульсирующую красную цифру и с усилием вырываю себя из оцепенения.

«Наверное, это глупость, Дэниел. Я пишу тебе каждый год в надежде, что ты ответишь. Это так глупо. Я помню тебя, Дэниел. Я люблю тебя».

Новое сообщение от неё. Саманта. Душа моя.

Пересохшие губы растягивает улыбка. Мир вокруг сняли с паузы, и я снова выпал в него своей очерченной белым светом фигурой. Расправляю затёкшие плечи, разминаю одеревеневшие руки, пальцы, выпрямляю спину. Перекошенным счастливой гримасой лицом тянусь к чернеющим на экране буквам.

«Я пишу тебе каждый год».

Стоп.

«Я пишу тебе каждый год». «Каждый… год?»

Радость словно ластиком стирает с лица неизвестный художник, рисует две черные точки глаз и зияющую пропасть рта, разверзающуюся немым криком. Издаю булькающие звуки, словно резко закончился кислород под водой. Чувствую, как погружаюсь в темноту всё глубже и глубже ― ещё чуть-чуть, и подводные чудовища разорвут моё бренное тело на части. Их рёв уже окружает меня и давит на барабанные перепонки, свистит, гудит внутри черепа так, что его сейчас разорвёт изнутри, как перебродивший арбуз на солнце.

Маленькие чёрные буквы начинают плясать на экране, превращаются в чёрных жучков и расползаются по монитору. Начинаю судорожно собирать их в кучу. Жуки переползают на мои пальцы, забираются под кожу. Кисти вздуваются буграми. Насекомые раздирают мясо, пробираются дальше. Мгновение и на предплечьях красуется «Дэниэл» красной сыпью. Её почерком.

Расчёсываю, разделываю себя ногтями, стараюсь выколупать нечисть из-под кожи. Сползаю на пол и чувствую, как они множатся внутри меня, я весь уже ― эти жучки. Ползают, зудят, жрут мою плоть. Катаюсь по холодному полу, стягиваю окровавленными руками футболку. Изгнать. Достать. Освободиться.

Слышу вой и понимаю, что он исходит из моей глотки.

Эван начинает стучать в стену.

Чувствую, что жуки выползают из носа, в горле встают комом. Сблёвываю на пол чёрную массу и прикрываю глаза.

Зуд стихает.

Выжидаю минуту и решаюсь осмотреться: руки разодраны как старое кресло, но надписи и бугры пропали, в пятне прозрачной рвоты жуков нет. С трудом поднимаюсь на ноги и подхожу к столу.

Сообщение от Саманты на месте. Девочка моя. Что заставило тебя написать мне это сообщение снова спустя всего неделю? Мне некогда разбираться со своими галлюцинациями, да и зачем оно мне, если с тобой что-то случилось?

С грохотом сажусь на стул, открываю «Чат для каждого» и печатаю: «Привет, Саманта. Ты в порядке?». Энтер.