Чат, вторая часть

Я не знаю, почему пишу Дэниелу каждую годовщину.

Одно и то же сообщение множится в переписке. Надеюсь ли я получить ответ? Наверное, нет. Да и зачем? Спустя семь лет с момента аварии обязан ли он помнить меня?

Вот и сегодня открываю ноутбук, захожу в переписку и копирую сообщение. Глаза начинает щипать от подступающих слёз. Вставить. Отправить. Очередная вереница символов занимает место на экране. На мгновение мне кажется, что собеседник печатает сообщение. Моргаю и протираю глаза, конечно, моя усталость играет очередную шутку, ответное сообщение не приходит. Пожалуй, хватит тешить себя иллюзиями.

На кухне пищит таймер микроволновки. Поднимаюсь с дивана и нетвёрдым шагом иду за разогретым ужином. Включаю телевизор и устраиваюсь с тарелкой перед ним.

«Тилинь».

На экране стоящего передо мной на журнальном столике ноутбука появляется причудливый баннер неоновых цветов: «НОВИНКА! Общение между мирами живых и мёртвых, первый месяц бесплатно. Только от Майкрософт!»

С недоумением разглядываю переливающуюся надпись, замерев с вилкой у рта. Рука предательски дрожит. Общение между мирами. Дэниел.

Думаю, о таком технологическом прогрессе я не могла и мечтать, но в этот памятный день он больше похож на чью-то дурацкую шутку.

Вилка выпадает из руки и оставляет на светлом ковре горку риса в томатном соусе, будто баннер прострелил мне висок и на ковре теперь лежит часть мозга, окружённая брызгами крови. Сижу в оцепенении под аккомпанемент вечернего ток-шоу.

Чёрт.

Чёрт.

Чёрт.

На стеллаже рядом с телевизором улыбается Дэниел, заключённый в деревянную рамку и стекло. Издалека раздаётся его заливистый смех, с которым он рассказывал в колледже свои детские истории, покупая внимание скромной домашней девушки, которой когда-то была я. Джимми Фэллон [i] шутит с гостем, и они оба истерически закатываются.

Лампа трещит, мигает и выключается вместе с телевизором, обрывая белозубого ведущего на полуслове чпокающим звуком.

Я выхожу из ступора и направляюсь к выходу из квартиры, попутно оставляя уже неактуальный ужин на столе. Вздрагиваю и спотыкаюсь в коридоре о брошенную обувь.

«Вот гадство!» ― вскрикиваю в темноте, кляну себя за то, что не додумалась прихватить смартфон, но это лишь на мгновение останавливает меня у двери.

В глазке не вижу ничего кроме всепоглощающей черноты. Становится неуютно, и я поёживаюсь. Видимо, свет вырубился во всем комплексе, стоит ли проверять щиток? Внезапно тёмная фигура отстраняется от глазка с той стороны, и я понимаю, что всё это время она пыталась увидеть меня через линзу. Дрожь прокатывается по телу холодной волной, начинаю беззвучно хватать воздух ртом, словно задыхаясь. Длинная человекообразная тень стоит посреди коридора недвижно.

Сердце бешено отдаётся в висках. Зажимаю рот руками и делаю два шага назад.

Бум.

По двери словно ударяют с разбега ногой.

«Господи Иисусе, защити и помилуй» всплывает у меня в голове, пока я скуля сползаю по стене.

Бум.

«Что тебе нужно?» ― сквозь зубы цежу в пустоту перед дверью. У меня начинается истерика, стискиваю руки сильнее, чтобы через них не прорвался вопль, зреющий глубоко внутри.

Бум.

Свет загорается по всей квартире, лампы трещат, мигают, как будто передают мне послание азбукой Морзе. В телевизоре скачущей громкостью поёт очередное открытие года. Несколько минут, и светомузыка прекращается, оставляя рекламу на Эн-Би-Си и свет в зале.

Вытираю руками слёзы и нервно сглатываю. Схожу ли я с ума? Реально ли всё это?

Поднимаюсь с пола и заставляю себя посмотреть в глазок: пустой коридор и закрытая дверь соседей. Судорожно вздыхаю и возвращаюсь в комнату.

На ноутбуке продолжает переливаться рекламный баннер.

«Может быть, это знак, может Дэниел хочет связаться со мной?» ― думаю я и кликаю по надписи.

Щёлк.

***

Как мне объяснили в офисе Майкрософт, связаться с Дэниелом я смогу только после его первого сообщения, если он вообще изъявит желание мне написать.

Мысли о том, напишет ли Дэниел, затопляли меня изнутри, как морская вода трюм пробившего днище судна. В первый же день на работе я несколько раз проверила почту со смартфона ― туда придёт уведомление о сообщении в «Чат для каждого».

Обновить.

Обновить.

Обновить.

Сообщения не было.

На вечер я решила взять бутылку итальянского вина Пино Гриджо: напитать воспоминания о Риме, подбросить дров в ненасытную топку тоски.

В супермаркете рядом с домом пустынно, только за кассой в полудрёме сидит неприветливый продавец. Киваю ему при входе и вступаю в лабиринт полок в поисках своего Минотавра.

Холодные блики дневного света галогеновых ламп пляшут по хромированным полкам, глянцевым упаковкам, ласкают бутылки тёмного стекла. Под аккомпанемент едва слышимого потрескивания трубок петляю по магазину и неосознанно складываю в тележку акционные товары. Поворот, ещё поворот, и я вступаю во владения Бахуса с полной тележкой скоропортящихся продуктов и бытовой химии.

Ровные деревянные стеллажи раскрывают свои объятья желающим скрасить вечер алкогольным возлиянием. Но сегодня я здесь одна. Странно.

Проталкиваю тележку перед собой в винный отдел. Виски. Коньяк. Водка. Выбор небольшой, но найти необходимое может каждый, потратив немного времени. Вино выставлено в конце ряда, упирающегося в дверь на склад.

Перебираю глазами этикетки в поисках Пино, в них рябит из-за цветных всполохов и вычурных дизайнов, часто моргаю, пытаясь побороть резь. Треск в лампах усиливается, прямо над отделом, где я застыла, растирая глаза, одна начинает мигать. Слева проносится что-то большое.

«Чёрт!» ― вскрикиваю я и дёргаюсь в сторону, едва не повалив половину своей зарплаты на пол.

Осматриваюсь. Никого. Показалось, наверное.

Обычно в супермаркете играет фоновая музыка, но не сегодня. Осознаю это, когда треск зудящей мошкой проникает мне через перепонку в среднее ухо и начинает заполнять голову.

«Так, быстро берём вино и уходим отсюда, Саманта», ― говорю сама с собой, словно успокаиваю маленького ребёнка, пытающегося запаниковать, ― «по камерам посмотрят, а ты тут шарахаешься как безумная в отделе с алкоголем, как это будет выглядеть?»

Резь в глазах стихает, и я вижу в полуметре над собой ряд с Пино Гриджо.

Бинго!

Рассматриваю цвета напитка, переходящие от бутылки к бутылке от светло-золотистого к тёмно-медовому, ищу разновидность Трентино, свою любимую.

Моя голова находится на уровне ряда с красным вином и взгляд то и дело падает на искажённое отражение в тёмном стекле. Кажусь себе дико невыспавшейся. Уродкой.

Искомый экземпляр притаился почти на самом краю полки и мне приходится встать на цыпочки, чтобы его достать. Пальцы обхватывают холодное стекло, победно улыбаюсь и опускаю взгляд в винное зеркало.

Пино Гриджо Трентино выскальзывает из руки и разбивается о кафельный пол. Я не могу оторвать глаз и пошевелиться. Легкие сжались как игрушка-антистресс, выпустив разом весь воздух. Тень. За мной.

Огромная фигура аналогична той, что пыталась проникнуть ко мне в квартиру.

Хватаю ртом воздух подобно мальчику, заигравшемуся в собачий кайф. Тень смотрит. У неё не глаз, нет рта, нет ничего кроме чёрного вытянутого тела с вершиной-головой и тонких рук с длинными острыми пальцами. Но я чувствую, как она смотрит мне в затылок. Тело начинает бить дрожь, на спине проступает испарина и застывшая правая рука, из которой выпала треклятая бутылка, нестерпимо ноет от статичного положения.

Что делать?

Тень недвижима.

Куда бежать?

Тень недвижима.

Кого звать на помощь?

Тень вздрагивает и начинает сокращать расстояние между нами. В этот момент я чувствую, как оцепение сходит, и я обретаю способность действовать.

Хватаю онемевшей рукой первую попавшуюся бутылку и резко разворачиваюсь, рассекая ударом пустоту. Тени нет.

Выбегаю из магазина, продавец кричит мне вслед, но слова заглушает окутавший меня страх.

Уже захлопнув трясущимися руками входную дверь квартиры, замечаю, что из кармана куртки торчит засунутая впопыхах бутылка Мерло. Меня разбирает истерический смех и я, согнувшись, добираюсь до кухни.

Вино оказывается неплохим.

***

«Почему же ты не пишешь мне? Почему? Неужели, не хочешь? Неужели, забыл? Отпустил? Я тебя так и не отпустила, не смогла».

В который раз чувствую обиду и злость. Внутренности закручиваются в спираль и пульсируют гневом так сильно, что спазм доходит до горла и появляется тошнота. Неделя. Прошла неделя, а он мне так и не написал. Как мне сказали в справочной службе приложения, абонент Дэниел Слипсон зарегистрировался. Что. Ему. Мешает. Написать.

На работе я взяла отпуск за свой счёт на ближайшие четырнадцать дней.

В каждом зеркале, каждом окне, в каждой витрине я видела преследующую меня тень. Чувствовала её за своей спиной. Порой так близко, что вставшими от мурашек пупырышками гусиной кожи на руках чувствовала исходящий от неё холод. На фоне этого я стала дёрганной, раздражительной и срывалась на всех в офисе. Заявление мне подсунула на подпись моя начальница в обеденный перерыв. Да. Я взяла отпуск за свой счёт не совсем добровольно.

Работа была моей отдушиной. Теперь же в одиночестве дома я только и могла, что вздрагивать от резких звуков и бесконечно смотреть телевизор под вино и еду из доставки.

Звонок застаёт врасплох. Вздрагиваю и ставлю на паузу слезливую мелодраму, найденную наугад в онлайн-кинотеатре. В окошке видеодомофона улыбается молодой курьер из китайского ресторана неподалёку. Называю ему этаж и номер квартиры и иду в комнату одеваться. Встретить курьера в белье, может быть, и заманчивая идея, но не сегодня и не в моём состоянии.

«Спасибо и вам хорошего вечера!» ― говорю я, захлопывая дверь. Не успеваю сделать и пары шагов, как в дверь снова стучат. Открываю её в полной уверенности, что курьер вернулся за чаевыми, беспокойно позвякивающими в кармане домашних брюк.

За дверью никого.

Меня охватывает странное тревожное чувство. Ползёт от позвонка к позвонку и зарывается в собранные пучком волосы. Осматриваю коридор: пусто.

Запираюсь на два оборота и цепочку.

Героиня на экране вновь оживает и продолжает признаваться в любви лучшему другу своего погибшего брата. Располагаю заказ на столике, сдвинув ноутбук, куда периодически поглядываю в ожидании сообщения от Дэниела. Сегодня к ужину рислинг – новинку супермаркета продавали с хорошей скидкой, я взяла две бутылки.

«За тебя, Дэн!» ― салютую я бокалом фотографии в рамке.

Лапша едва тёплая и расползается на языке разваренной массой, мне становится мерзко, и тошнота опять атакует глотку. Решаю подогреть вок в микроволновой печи, для чего вываливаю его из коробки в тарелку с засохшими остатками обеда. Слипшаяся масса выскальзывает в керамику звучным шлепком, обдавая колени брызгами масла и свиного жира. Скотство. Вскакиваю за бумажными полотенцами на кухню.

Протирая столешницу, краем глаза замечаю шевеление в тарелке.

Из-под раздвинутой палочками лапши чёрным потоком высыпаются огромные тараканы. Визжу как ненормальная и запрыгиваю на диван, попутно опрокидывая журнальный столик, а вместе с ним на пол летит лапша, вино и ноутбук. Жуки расползаются, покрывая вторым ковром пол, и начинают атаковать диван.

Гадство.

Мерзость.

Чертовщина какая-то.

Перехватывает дыхание, словно один из тараканов заполз мне в рот и застрял в трахее. Мычу. Тапком спихиваю вездесущих тварей, но их слишком много: тарелка лапши раскрылась порталом в ад, заполненный тараканами, и теперь извергала наружу полчища глянцево-чёрных членистоногих размером с мизинец.

Несколько мгновений, и они начинают ползти по ногам. Сквозь тонкую ткань чувствую, как каждый перебирает лапками, покрываюсь мурашками с головы до пят и захожусь в истерике. Попытки сбросить с себя проваливаются. Я ― их Луна и волна за волной меня накрывает насекомовым приливом. Чувствую шевеление каждым сантиметром тела. Чувствую, так как тараканы уже добираются до головы, и под тяжестью сотен тел начинаю оседать на сидение. Лапы царапают лицо, щекочут ноздри. Насекомые забираются в уши, разрывают перепонки, изо всех сил сжимаю веки и губы, чтобы защитить хоть что-то от вторжения хитиновых монстров.

Звонок домофона прорезает пространство как свежезаточенный нож лист бумаги.

Осознаю себя скрючившейся на диване под плывущие в верхнюю грань телевизора титры. Сердце колотится как отбойный молоток, майка прилипла к спине. Под трели разрывающегося домофона понимаю, что задремала под фильм. Целый столик, закупоренное вино и отсутствие коробочки с воком окончательно развеивают мои страхи, и я уговариваю себя открыть курьеру.

Парень улыбается по-голливудски, пока я вручаю ему стопку монет на чай.

Меня всё ещё потряхивает от приснившегося. Отхожу от сна, как от глубокого наркоза, только ощущение, что внутрь меня что-то зашили, а не вырезали, как новообразование несколько лет назад. Привожу мысли в порядок дыхательной гимнастикой, попутно подробно рассматриваю содержимое заказа, препарируя лапшу глазами, как препарат на лабораторной по биологии.

Порыв ветра шевелит мои волосы.

Я забыла закрыть дверь.

Чёрт.

Омерзительное чувство тревоги тут как тут: выползает из грудины и сковывает конечности. В отражении на чёрном экране я вижу свои бешеные глаза в окружении грязных растрепавшихся волос.

«Ну и жалкое же зрелище», ― звучит у меня в голове.

Из коридора доносится свист сквозняка через удерживаемую цепочкой дверь. Мне хочется подскочить с места и закрыть её как можно быстрее. Бегом. Но не могу и пошевелиться. Вижу, как из прохода выползает длинная чёрная тень, как проскальзывает на спинку дивана и нависает над моей застывшей фигурой. Хочу закричать, но связки издают хриплый скрежет. Когтистая рука обхватывает моё горло и сжимает пальцы, вонзая острые ногти прямо в плоть.

Горячая кровь, пульсируя, заливает майку, мгновенно облепившую бледнеющее тело. Тень переползает через меня и садится рядом.

Мутнеющим взглядом наблюдаю, как она подвигает мой ноутбук. Так странно, её ногти похожи на чёрных глянцевых тараканов. Тень выстукивает ими в мессенджере имя Дэниела.

С булькающим звуком из моего горла вырывается последний вздох.