Чернавка (часть 2)

Чернавка. В те поры война была, пришлось царю дружину собирать и в поход отправляться. А вскоре по всем признакам обнаружилось, что царица молодая, матушка твоя, непраздна. Гонца с вестью радостной отослали, да не мог царь-отец вернуться, войско бросив. Тосковала по нему царица, всё у окна сидела, ждала с утра до ночи… К сочельнику наступил срок родин. Госпожа моя к тому времени все пальцы искусала в надежде, что не так что-нибудь пойдёт, что приберёт бог царицу, как её матушку прибрал, и не придётся самой грех на душу брать. Да не случилось: легко ты пришла на свет, царица по всему оправилась бы быстро – да тут ещё царь-батюшка гонца прислал, что уж к столице подъезжает и с часу на час будет. И такая зависть и злоба её одолели, что достала она припрятанный яд, в сбитень добавила и своими ручками белыми поднесла царице молодой поутру. Та, бедняжка, только и успела, что разок на дитя желанное и супруга милого взглянуть перед кончиной.

Царевна. И никто, кроме старой матушкиной кормилицы, дурного не подумал?..

Чернавка. Да кто бы тогда подумал, царевна! На людях госпожа печаловалась горше всех. Потом уж, когда сама царицей стала, нрав свой гордый и ревнивый оказала, стали шептать всякое… но уж поздно было.

Царевна. Хитра, хитра! А как случилось, что батюшка мой ей в сети попался?

Чернавка. Как бы тебе сказать… Впрочем, ты, царевна милая, теперь не девица невинная, мужняя жена, потому не серчай, что говорить буду открыто – статью и силой мужской бог одарил царя немалой. (Царевна смущенно отводит взгляд.) Горевал сначала сильно, неутешен был… да время шло, тоска стихла. Покойным-то ничего не надобно, а он живой человек – вот и заскучал по ласке. Крепился, правда, сколь мог, но стал на девиц поглядывать с желанием. Госпожа моя это приметила, стала ему на пути попадаться там и сям, то очами томными поведёт, то уста приоткроет, то коснётся невзначай. А потом велела зелье приготовить, от которого такой огонь в чреслах мужских разгорается, что и коряга с дуплом красной девой покажется.

Царевна (стыдливо отворачивается, прикрывая лицо рукавом). Ну, полно… речи твои вольные…

Чернавка (улыбаясь). Не буду, не буду. Одно лишь скажу: спозналась госпожа с царём-батюшкой ещё до того, как под венец с ним пошла.

Царевна. Ох, бесстыжая-то! (Озабоченно.) Погоди-ка, голубушка… это что – у всех мужей так? И когда я, бог даст, затяжелею… иль Елисеюшке, соколу моему ясному, без меня куда отправиться надолго придётся, он заскучает и будет на девок засматриваться?..

Чернавка (улыбаясь). Хочешь, я тебе на ушко нашепчу, что делать надо, чтобы не засматривался?

Царевна (снова смущаясь). Может, потом… когда-нибудь. Не о том мы говорим.

Чернавка. Так дальше ли сказывать? Точно ли всю правду знать хочешь?

Царевна. Да. Иначе покою мне не будет.

Чернавка. Что ж, твоя воля. Только уж позволь не растекаться долго, как ты росла-расцветала, не то до завтрева не поспеть.

Царевна. Ох, истину глаголешь! Оно и незачем, о себе сама знаю. Ты скажи одно – за что мачеха меня так возненавидела, что извести вдруг порешила? По чести сказать, ничем её не обижала, дурного слова не молвила… мы и виделись, почитай, не каждый день и даже не каждую седмицу. Неужто только за то, что её зеркальце чудесное меня румяней и белее сочло?

Чернавка (склоняется к царевне, заговорщицким полушепотом). Открою тебе, царевна, страшную и заветную тайну… (Загадочно умолкает.)

Царевна (тоже склоняется к Чернавке, нетерпеливо). Ну? Говори же?

Чернавка (обычным голосом). Не чудесное оно вовсе. Самое простое стекло, лишь чистота хороша и работа тонка.

Царевна ещё мгновение смотрит на Чернавку изумленно, потом откидывается на спинку кресла и звонко хохочет.

Царевна (сквозь смех). Не шутишь? (Чернавка, улыбаясь, качает головой отрицательно.) Вот потеха – так потеха! Всех обманула, лиса! А мы-то, курицы, и впрямь думали, что зеркальце говорить умеет!

Чернавка. А ты подмечала, что с зеркальцем мачеха твоя говорила только наедине, когда никого рядом нет? Она больше всего боялась красоты лишиться, вот мудрец-лекарь её и научил: как тревога одолеет, спроси зеркальце – и сама ответь себе за него, изменив голос, "Я на свете всех милее!", сразу успокоишься. Кто-то услышал невзначай, что вроде как двое беседуют, – вот и слух пошёл.

Царевна. Как же проста отгадка оказывается, когда тебе всё расскажут и объяснят!

Чернавка. Очень ей это помогало… но до поры до времени.

Царевна. А потом что стряслось?

Чернавка. Я, царевна, не подруга задушевная госпоже была, лишь покорная раба, мысли свои сокровенные она мне не поверяла. Расскажу как понимаю, не обессудь, а верно ли поняла – бог весть.

Царевна. Ох, не скромничай, голубушка. Ты и разумна, и приметлива, суждению твоему верить можно.

Чернавка. Спасибо на добром слове, государыня. Прости дерзость мою… (берёт руку царевны и целует, царевна мягко отстраняется). О чём я речь-то вела… ах, да! Пока ты росла, царевна, она старалась лишний раз тебя не видеть, потому как – хочешь верь, хочешь нет – сразу вспоминала, как матушку твою отравила и как та почти на руках у неё умирала. Грех душу тяготил.

Царевна (резко). Может, и тяготил… Но от другого греха не сберёг! Матушка, сама того не ведая, ей дорогу перешла – а я чем прогневала?!

Чернавка. Молодостью своей. Тем, что твоя краса расцветала, а её – вянуть стала. Так случилось, что ненароком услыхала я, как царь-батюшка сказывал ей: мол, какого дочери-красавице жениха хорошего сыскал, завтра девичник, за ним скоро свадебка, глядишь, и детушки пойдут, будет, кому престол передать, коль сынка-наследника самому бог не дал вовремя – а теперь уж что говорить, срок почти прошёл. Царице как ножом по сердцу это слова пришлись, особливо потому, что ближние бояре батюшке-царю не раз до того пеняли – царица, мол, неплодна, надо бы ей в монастырь, постриг принять, а царю другую взять. Да она бы рада была родить, но чрево больно слабое было, не держало, и ничем эту хворь не исправить было. После разговора весь день не ела она ничего, всю ночь без сна проворочалась, то и дело плакала, от того голову разломило – не порадовало её зеркальце в то утро. И на пущую беду увидела она, когда девки ей косу расчёсывали-плели, седой волосок… Перестал помогать её заговор.

Царевна. Но ведь если бы я умерла – она не помолодела бы!

Чернавка. Да. Но, убив, она не видела бы перед собой тебя – здоровую, тебя – красивую, тебя – молодую, тебя – детную, тебя – безгрешную. Такую, какой она сама не была никогда.

Царевна (после паузы). Видно, лекарь тот, какой бы ни был мудрец, тело мачехе излечить сумел, а душа так и осталась покалечена… жалкая она. И всё одно не пойму её…

Чернавка. И не надо.

Царевна. А ты? Почему ты меня не погубила? Тебе ведь могло тяжело прийтись, что наказ не исполнила…

Чернавка. Не захотела. В душе-то я всегда тебя любила. Хоть и не подпускали к тебе, но издалека украдкою смотрела, голосок твой милый слышала – и душа радовалась А царица… я тебе так скажу, царевна, – она от страха совсем ума лишилась. Все ж только и говорили, как так случилось, что дочка царская пропала, вот и стало ей казаться, что царь-батюшка от тоски и тревоги охладел к ней, что люди на неё кивают, смотрят с подозрением. Тут на беду молва пошла, что у семи богатырей в тереме откуда не возьмись появилась девица-красавица. Может, я чем себя выдала ненароком, не ведаю, но она вдруг на меня как буря налетела – я уж не чаяла живой остаться. Рогаткой грозила… испугалась я и призналася во всём.

Царевна. Бедная моя…

Чернавка. Вот так и пришлось тебе то яблочко налитое поднести, потому как положила царица иль мне не жить, иль тебя погубить. Я так рассудила: пусть думает, что умерла ты, успокоится маленько, а то, глядишь, нашла бы она иную оказию и если не я с ядом, так лихой человек с железом подкрался бы. А царю-батюшке открыться не решилась, он бы царице, жене любезной, всяко больше поверил бы, чем девке-чернавке.

Царевна. Умно, голубушка, придумала, умно.

Чернавка. Одного боялась до смерти – как бы не похоронили тебя братья-богатыри… но тут бог миловал, обошлось. Они – лесовики, тоже кой-что понимают. Хотела поискать случая и жениху твоему, королевичу, подать весточку. Он-то тогда далеко был, в поисках по белу свету скакал.

Царевна. Искал далеко, а нашёл близко.

Чернавка (улыбается). Добрый ветер помог.

Царевна (с лукавинкой). Не подскажешь, как тот ветер звать-величать? А то, небось, веет на просторе и ведать не ведает, что о нём вздыхают…

Чернавка. Ах, о чём ты, государыня!..

Царевна (с лукавинкой). Молчу, молчу! (Посерьёзнев) Ещё одно спрошу, а ты ответь без страха, никто не узнает и тебя винить не станет. Мачеха моя и впрямь сама от тоски умерла… иль ты помогла?

Чернавка. Не пришлось помогать. Как поняла она, что жива ты, что козни напрасно строила – затосковала смертно, свет белый немил стал. Вот тогда ей последний раз зелье и пригодилось, такое же, каким твою матушку напоила.

Царевна. Что же, может, так оно и к лучшему, что сама решилась, а не батюшке пришлось… (Помолчав) Рада я, что ты мне поведала всё и без утайки. Так ведь?

Чернавка. Как на духу, государыня.

Царевна. На любовь и доброту твою сердечную хочу, душа моя, ответить лаской. Скажи, чем могу тебя пожаловать, чем порадовать?

Чернавка (встает, прижимает руки к груди). Об одном попрошу – не прогоняй меня, позволь служить тебе верой и правдой!

Царевна (тоже встаёт). Будь по-твоему. Служи, только не как раба сенная, а как девица вольная, служанка ближняя. (Чернавка тихо вскрикивает и низко кланяется) А как вернется царь-батюшка, мы с королевичем, супругом моим, в свой город отправимся, из тех, что в приданое дадены, – станешь там моей ключницей.

Чернавка. Царевна, добра ты сверх меры, но о том не пожалеешь! (Снова кланяется в пояс.)

Царевна (со смешком). Вот девки-то мои раскудахчутся! Да и пусть их.

Чернавка. А если королевич рассердится? Не жалует он меня…

Царевна. Так ему наплели, что ты меня в лес волкам свела, вот и грозен был. А как правду узнает – сам повинится и благодарить станет.

Слышен стук, дверь приоткрывается, забегают 1-я и 2-я девицы.

1-я девица. Государыня, супруг твой, королевич, возвернулся!

2-я девица (выглядывая из-за 1-й девицы). Хочет тебя повидать, матушка!

Царевна. Лёгок на помине, сокол быстрокрылый! (Чернавке) Ты иди пока, к вечеру позову (Чернавка кланяется и выскальзывает в сени. Девицам) Поспешите, красавицы, покрывало мне сыщите да помогите другой летник надеть, понаряднее!

Царевна уходит в опочивальню, девицы за ней. Через мгновение в горницу бесшумно проскальзывает Чернавка, подходит к столу, достает из рукава крохотный флакончик. Открыв его, хочет было капнуть зелье в кубок царевны… но останавливается. Закрывает флакончик, снова прячет в рукав.

Чернавка (чуть слышно). Жизнь моя, душа моя, звездочка ясная! Ничего, придет время, ты и без зелья полюбишь меня так, как я тебя люблю. А пока… пока ласкай своего милого, коль сердечко твоё этого хочет. Я подожду!

Снова бесшумной и быстрой тенью выскальзывает из солнечной горницы в темные сени.

Конец