Некромант

Когда стекло снимает кожу, запястье словно обдает кипятком.

Поток дождевой воды сорвался с ветвей развесистой ивы, обжег холодом шею и спину. Кристиан поежился, плотнее запахнул ворот и взбежал по скрипучим ступенькам. Полыхнула молния, осветила обшарпанное крыльцо и дверной молоток из потемневшей бронзы.

Прежде чем постучать, гость запустил руку между пуговицами промокшего пальто и достал из кармана часы на тонкой цепочке.

***

— Вы не притронулись к вину, — заметила баронесса.

Кристиан оторвался от хода секундной стрелки и ответил с легкой улыбкой.

— Благодарю. Мне нельзя.

— Церковники… — фыркнул барон Лангфорд, уткнувшись в тарелку.

Гостя он приветствовал сухо, и не проронил за ужином ни слова. Отправлял в рот маленькие кусочки мяса и подолгу жевал, уставившись перед собой. Челюсти его двигались медленно, даже лениво, но во взгляде читалась сосредоточенность человека, занятого важным делом. Возможно, он представлял, как пережевывает жилы ненавистных церковников.

— Борьба с чрезмерностью порой идет на пользу всякому… — осторожно начал Кристиан, наблюдая, как барон опрокидывает уже третий кубок за вечер.

Вино стекало по подбородку, но толстая шея оставалась неподвижной: Лангфорд заливал прямо в глотку, не глотая. Когда опустевший кубок оказался на столе, лакей тотчас подскочил, чтобы его наполнить.

— Вы всё обещаете, что будет лучше. Мол, там всё, потом, потом… — Барон рыгнул, надув щёки, и с шумом выпустил воздух. — Воздастся. Но как и всяким ярмарочным зазывалам, золото вам нужно здесь и сразу.

Кристиан промолчал, наблюдая за баронской дочкой. Девчушка лет восьми откровенно скучала, то ковыряя ложкой остывший ужин, то кусая свои светлые прядки с завитушками. Постоянно ерзала на месте.

Стол и стулья в комнате были привинчены к полу, светильники — к стенам. Из столовых приборов только ложки, даже мясо приносили с кухни уже нарезанным.

Дети впечатлительны. Детей проще напугать. Дети ведут себя в таких домах иначе.

Девочка пальцем гоняла по тарелке горошину.

— Но вы мне платите не за проповеди, — ответил Кристиан, вновь щелкнув крышкой карманных часов. — И с ярмарочными зазывалами у меня ничего общего. Проповедники разговаривают с живыми. Некроманты — с мертвыми.

Девочка облизнула палец и прислушалась. Барон махнул рукой:

— Да хоть кем себя назови, хоть какие цвета напяль, церковник есть церковник! Поучаете, как детей малых, а сами страшитесь Отцовского гнева...

— Милый, достаточно, — мягко прервала баронесса и укоризненно качнула головой.

Кристиан подумал, что она намного моложе мужа: вокруг ее рта и глаз только-только начали собираться неприметные морщинки. Было трудно представить эту учтивую женщину под руку с тучным, красноносым бароном, что хлещет вино как воду.

— А у вас есть дети? — спросила девочка.

Кристиан перевел взгляд с часов на нетронутое вино в своем кубке.

— У меня был сын, — ответил он буднично и потянулся к паштету.

— А где ваш сын сейчас?

Теплые капли бегут от запястья к локтю, щекочут кожу.

— Так, довольно вопросов, — баронесса одернула дочь и повернулась к лакею. — Будь добр, отведи Люсьен. Ей пора готовиться ко сну.

Девочка надула губки в знак протеста, но сникла под тяжелым взглядом отца. Когда за ней закрылась дверь, Лангфорд откинулся на стуле и впервые посмотрел на некроманта.

— Ну раз ты с мертвыми говоришь, расскажи, чего им не сидится… где им там положено? Чего ж им так плохо-то по ту сторону, что они здесь остаются живых донимать? И есть что там, на той стороне-то?

— Не думаю, что кто-нибудь сможет дать вам все ответы. Я лишь попытаюсь разобрать ваш случай в частном порядке. — Кристиан повернулся к баронессе. — Но для этого, не могли бы вы еще раз повторить содержание вашего письма? Возможно, вам удастся вспомнить новые детали.

Пока лакей носил кофе и разливал бренди, госпожа Ландфорд рассказывала, но не добавила ничего сверх того, о чем некромант уже знал. Привычная история о неупокоенном духе: шаги по ночам, странные тени в коридорах и разбитая утварь. Куда интересней Кристиану было наблюдать за интонациями баронессы, за тихим постукиванием ногтей по столешнице и сосредоточенной складкой на лбу.

Рассказчица нервничала, водила плечами, сильнее кутаясь в просторный шерстяной жакет, иногда теряла мысль… Но не боялась. Уж страха Кристиан повидал, мог узнать его, как опытный ловец находил протухшую устрицу среди десятка раковин лишь по запаху. Баронесса не боялась. Неужели, он внушал ей такое доверие?

Но не её мужу. Барон то вставал из-за стола, делал несколько шагов до камина и грел руки, глядя в огонь, то возвращался на место, и с каждым глотком бренди норовил промахнуться мимо стула.

— И считаете, причиной беспокойства в доме может быть ваш почивший отец? — уточнил Кристиан.

— Поместье принадлежало лорду Макфарланду больше полувека, — кивнула баронесса.

— С него станется, — сказал барон. — Он и при жизни был тем еще куском…

Мужчина осекся под взглядом жены.

— Ладно-ладно, — поднял он руки, — Говорю, тяжелый характер был у старика.

Кристиан прикрыл глаза. Наконец, в тепле его мышцы расслабились, а одежда почти высохла. За окном завывал ветер, швыряя в стекло пригоршни тяжелых капель.

— Кто видел призрака?

— Старика? Никто. А вот слышали все, — покачал головой Лангфорд. От выпитого он сделался громче. — Скоро последняя прислуга разбежится.

— Завтра я проведу ритуал и посмотрю, что можно сделать. — Кристиан поставил на стол пустую чашку. Посмотрел на баронессу. — А сейчас, ваша милость, позвольте последний вопрос.

— Да?

— Вы направили письмо не в епархию, а лично мне. Гонец проделал долгий путь. Как вы узнали, к кому обратиться?

Леди Лангфорд пригубила бренди.

— Вас рекомендовал мне один знакомый… Из столицы. Он сказал, вы здорово помогли ему в прошлом, но просил, чтобы я не называла его имени.

Кристиан кивнул и поднялся. Поблагодарил хозяев за ужин. Барон отвернулся к огню, баронесса пожелала доброй ночи и попросила лакея проводить некроманта в комнату для гостей.

Поднимаясь по лестнице, Кристиан еще раз взглянул на часы.

Ступени становятся липкими от крови.

Постоял, держась за потертые перила, перевел дух. Дождь барабанил по крыше, со второго этажа тянуло прохладой. Дом дышал, как старые зверь во сне. Он устал от людей, от мышей в стенах и насекомых между досками. Устал от самого времени. Старому хозяину не обязательно бродить по темным коридорам, чтобы пугать жильцов. Дом справится сам.

— Ваши вещи внутри. — Лакей показал на нужную дверь и, кивнув, удалился.

В гостевой комнате горели свечи и пахло сыростью. Служанка поправляла сбившееся одеяло.

— Простите, я не успела закончить к вашему приходу. — Она обернулась, когда Кристиан вошел, и смущенно разгладила подол широкой юбки.

— Ничего, я подожду.

Он смотрел, как она взбивает подушки худенькими руками, бледными, как простыни. Из-под чепчика у нее выбился светлый локон, и она то и дело сдувала его с носа.

— Так вы прогоните призрака? — спросила служанка, не оборачиваясь.

— А вы видели призрака?

— Только слышала, — выдержав паузу, ответила девушка. Закончив с подушками, она обернулась. — Я думала, некроманты призывают мертвецов, а не изгоняют их.

Кристиан оценивающе глянул в молодое лицо. Пухлые губы, румянец на щеках и россыпь веснушек под карими глазами. Сельская красота.

— Раньше действительно было так. Давно. Сейчас, в лоне Церкви, у нас другие задачи.

Девушка кивнула и опустила взгляд, словно стесняясь своего вопроса, но не ушла. Кристиан сел и начал расстегивать манжеты. Любопытство юной служанки могло развлечь его еще какое-то время.

— А что потом? — спросила она.

— Что потом?

— Когда ваша светлость изгоняет призрака, что случается с ним после? Я понимаю, это благо для живых, но что же с мертвыми?

Кристиан помолчал, обдумывая ответ.

— Для них это избавление, — сказал он серьезно. — Призраку сложно подолгу находиться в нашем мире. Воздух… мы его не видим, но он заполняет всё пространство вокруг. И даже такое простое движение через воздух причиняет духу неимоверную боль, как если голышом продираться через заросли дикой колючки.

— Значит, вы избавитель? — Легкая улыбка, почти насмешка.

Кристиан почувствовал, как все внутри напряглось, рука сама нащупала в кармане часы.

— И всё-таки, никто из них не говорит спасибо, — ответил он, не сводя взгляда с румянца на девичьих щеках.

— Я задержалась, монсеньор, доброй ночи! — пролепетала служанка и выскочила в распахнутую дверь.

— Никакой я не сеньор, — буркнул Кристиан, — Саны для святош.

Вышел следом в пустой коридор. Рука всё ещё сжимала часы и некромант опустил взгляд на замершую секундную стрелку.

— Проклятье!

***

— Это все? — спросил Кристиан, оглядывая выстроившихся в ряд слуг.

Толстая повариха вытирала о засаленный фартук пену с мокрых пальцев. Рядом вытянулся по струнке знакомый лакей. Гувернантка, видимо, уложив маленькую Люси спать, успела прилечь сама, и теперь щурила заспанные глаза, кутаясь в длинную шаль. Последней в ряду зевала длинноносая женщина с уставшим взглядом и собранными в пучок серыми волосами. Горничная.

— Все, кто остался, — бросил раздраженно барон, сменивший тесный сюртук на домашний халат до пола. — Даже от камердинера пришлось отказаться.

— Есть еще прачка, но она заходит к нам раз неделю… — вставила леди Лангфорд. Распущенные волосы опускались на высокую грудь.

Ни хозяева, ни слуги не встречали в доме конопатой прислуги. Даже если она служила у предыдущего хозяина дома, Лангфорды об этом не знали.

— Нужно спросить Люси, иногда дети замечают… — начал Кристиан.

— Не будем будить ребенка, — мягко перебила баронесса. — Потерпит до утра.

— Если в доме посторонний, я иду за ружьем! — объявил барон.

Кристиан призвал всех успокоиться. Поднялся к себе в комнату, разложил дорожную сумку прямо на кровати. Прежде чем зарядить пистолет, нужно проверить, правильно ли зафиксирован кремень, достаточно ли выбивает искр. Порох в плотной бумажной обмотке, пуля — зачарованный шарик серебра.

Из кожаного футляра некромант достал легкий жезл длиною в локоть. Рукоятка из белой кости, теплая и слегка шершавая на ощупь, привычно легла в руку. Короткое заклинание, и зеленый огонек на конце жезла осветил комнату. Кристиан вышел в коридор, сжимая в руке пистолет.

Зеленый свет разгоняет тьму, обнажает скрытое от человеческих глаз. Призрак может развоплотиться, “зарыться” в пространство, как зарывается в песок ящерица-круглоголовка, но от жезла ему не спрятаться.

Пол скрипел от каждого шага, над головой то и дело била в набат гроза и, казалось, старые перекрытия вот-вот отзовутся эхом, и крыша погребет под собой живых.

Кристиан спустился на первый этаж, прошел мимо кухни, где беглым шепотом что-то обсуждала прислуга. Запах страха подобно запаху свежей выпечки сочился из приоткрытой двери.

Некромант бродил по коридорам, мимо осыпающейся со стен штукатурки, заглядывал в давно покинутые комнаты и освещал пыльные углы.

Зеленое пламя бьет девушке в лицо, и обугленное мясо сползает с кости.

Кристиан нашел его в одном из дальних помещений. Возможно, здесь раньше располагалась еще одна спальня. Едва заметный даже в свете жезла силуэт, словно из застывшей в воздухе пыли. Лишь открытый в последнем крике рот и напряженные черты лица выделялись чуть отчетливей.

Кристиан почти не сомневался, что обнаружил предыдущего хозяина. Отпечаток старика Макфарланда на границе миров. Уже не душа, лишь слабый след, в изломанной позе вечной агонии. С каждым годом он будет становиться бледнее, пока не сотрется окончательно.

— Не мой клиент, — сказал Кристиан.

Он обошел дом снова, каждую комнату. Заглянул и к прислуге и к хозяевам, но зеленое пламя освещало лишь тени живых. Перед тем, как пойти спать, некромант разложил по углам второго этажа защитные амулеты. Сильного призрака не остановить побрякушками, но они предупредят об опасности.

Уже в ночной рубашке, сидя на кровати, Кристиан снова завел часы.

***

— Дух может быть призван в наш мир обрядом. А может остаться из-за сильного проклятья, прочной связи с кем-то из живых или незавершенного дела. Чтобы изгнать призрака, важно понимать, какая сила удерживает его здесь. Я хочу найти кого-то, кто мог знать бывшую служанку лорда Макфарланда. В каких отношениях она была с господином и другими слугами. И как умерла.

Так Кристиан объяснил свой ранний отъезд в деревню. О тени лорда он умолчал. Если призраку служанки действительно удалось сковать душу старика предсмертной болью и выпить его силы, это объясняло ее способность так легко взаимодействовать с миром живых. И делало куда опасней большинства неупокоенных.

… В деревне Кристиан направился в местную часовню — если и расспрашивать кого-то о заблудших душах, то пастыря. Густые брови старика полностью закрывали глаза и сливались с гривой седых волос. Поначалу он с настороженностью отнесся к расспросам незнакомца. Смягчился лишь, когда некромант назвался и поведал, какие именно поручения он выполняет для епархии.

— Ходили ко мне, ходили. Плакаться, душу и тело вылечить. Всех и не упомнишь. Прислуга от старого лорда разбегалась, что тараканы от свечи. А новая издалека ехала, местных-то в тот дом силком не затащить. Может была та девчушка, да окружит Отец заботой ее душу, а может и нет. В деревню пускали только по делу и не каждого.

Пастырь провел Кристиана в пахнущую травами комнатушку, где сесть вдвоем значило упереться друг в друга коленями.

— Порол их лорд, ох порол! Узлы тугие на веревке вязал, и порол до крови. А я врачевал. — Старик показал на деревянные полки, забитые помутневшими баночками с микстурами и мазями. Рядом на дощечке сушились семена. — Камердинера своего в последний раз отходил… до полусмерти. За оторванную пуговицу.

Заметив, как некромант поморщился, старик добавил.

— Ты не думай, я писал, все эти годы писал. И в епархию, и храмовникам, но дела мирские… Сам понимаешь. Его земля, его закон — вот весь ответ.

— Так а в деревне никого из бывших слуг не осталось?

— Все разъехались. Говорят, кто-то под стены Церкви подался. Грехи отмаливать.

— Грехи?

Пастырь пожевал губами.

— Протяни руку нуждающимся, вот Отцовский наказ. Оставили слуги хозяина, когда тот занемог. Воды не подали, за лекарем не послали. Неведомо мне, сколько тот душу отдавал, один, в пустом доме. Разъехались все.

— Видимо, не все, — покачал головой Кристиан.

— А деревенским тоже доставалось. До сих пор у них от Макфарландов зубы сводит. Ходят по доброй погоде на могилу лорда плевать. Я не одобряю, ну да воля их, Отцом данная…

— Ну а Лангфорды, новые хозяева, они как?

— Дак недавно совсем в права вступили, как поживем, так увидим. Барон, правда, не жалует меня, часовню стороной обходит.

— С чего это? — заинтересовался Кристиан.

Старик помолчал, размышляя, не сболтнул ли лишнего.

— Тут дело хитрое, — начал он осторожно. — В архивах Церкви нашли бумажки давние, а по ним земли Лангфордов обещаны епархии кем-то из старых королей еще пару веков тому. И срока давности у бумажек нет. Барон, конечно, на защиту встал владений, лично его Величеству писал. Но корона решила в пользу Церкви. Таков был уговор: или земли передаешь нам разом и безвозвратно, или плати за все годы, что там хозяйничал. Так и вышло, что поместье это, приданое леди Макфарланд, ныне Лангфорд , всё, что у него осталось.

Кристиан посмотрел на часы. Пора возвращаться если хочет провести ритуал до темноты. Ответов в деревне не нашлось, а потому подготовка займет куда больше времени и сил. Нужно еще зайти к мяснику.

— Коли мы заговорили о леди Лангфорд, — добавил старик, провожая гостя. — Напомните ей: капли для сна, что я выдал, весьма крепкие и не жалуют чрезмерности.

… Перед домом Кристиан остановился, чтобы еще раз взглянуть на иву при свете дня. Сложно было представить дерево уродливей. Возможно старше самого поместья, она высохла много лет назад, но казалось, что даже мертвой тянула свои темные, изогнутые ветви к дому, будто однажды могла достать и выбить окна на втором этаже, оплести хрупкие человеческие тела скрюченными отростками, вытащить из постели под женские крики, исцарапать колючей корой...

Ребра хрустят и вырываются из груди, разрастаясь костяными ветвями в кровавых побегах.

Кристиан присел на крыльцо, чтобы отдышаться и успокоить внутреннюю дрожь.

***

— Это самый большой камин в доме, — сказал барон. — Сейчас топить такую махину затратно, но раньше… Раньше здесь был зал для приемов. Можно было танцы устраивать, но я не слыхал, чтобы скупердяй Макфарланд на такое соглашался.

Кристиан осмотрел пустое помещение и удовлетворенно кивнул. Сейчас эту часть дома забросили, и на ковре из пыли оставались следы.

— Подходит, только надо подмести.

Пока молчаливый лакей укладывал дрова, Кристиан готовился: выставлял свечи, ровнял их по натянутой нити, раскладывал амулеты, рисовал круги.

— Человеческая? — подался вперед Лангфорд.

— Свиная, — ответил некромант, обмакивая кисть в горшочек. — Человеческая переоценена.

Колени заболели, пока ползал по холодным доскам, старательно вычерчивая мелом знаки между внешним и внутренним кругами. Барон нетерпеливо прохаживался вдоль стены.

— Ваша милость может идти.

— Я не боюсь! — соврал барон.

Кристиан хотел рассмеяться в прямо в выпяченный подбородок, но вместо этого сказал:

— Дело не в страхе. Мне нельзя мешать.

— Это мой дом, прошу заметить, и мне здесь решать…

Выталкивать Лангфорда за порог пришлось чуть ли не силой.

— Послушай, церковник, — хрипел барон, удерживая дверь раскрытой пятерней, — У меня больше ничего нет. Кроме этого дома, понимаешь, ты? С твоей помощью или без, но он моим и останется. Никакой призрак не выгонит отсюда мою семью. Понял меня, церковник?

… Кристиан встал напротив камина и перевел взгляд с огня на часы. Тончайшая работа: механизм из зачарованного серебра чувствителен к любым колебаниям потустороннего мира.

Некромант достал из-за пазухи тканевый мешочек, сыпанул невесомого порошка на ладонь, швырнул жменю в огонь. Пламя окрасилось в зеленый, выросло, зашумело надвигающимся шквалом.

Кристиан читал заклинание над бушующей стихией, сначала быстро, глотая слова, потом всё медленнее и медленнее, пока губы не налились тяжестью, а язык не стал прилипать к нёбу.

И тогда почувствовал. Весь дом, разом. От первого заложенного камня, до мельчайшей трещинки в прогнивших досках, от застрявшей в перекрытиях крысиной тушки до ночного горшка под кроватью баронессы.

На миг он стал домом. В котором не спрятаться. Ни по ту сторону, ни по эту.

— Покажись! — сказал дом.

Кристиан открыл глаза в тишине и темноте. Огонь погас, щеки защипало. На ощупь некромант нашел под ногами жезл. Осветил круги, по очереди запалил свечи. Под ботинками трещала ледяная корка.

— Как тебя зовут? — спросил Кристиан, обернувшись. Дыхание отделилось от губ облачком пара.

— Анаис, — короткий всхлип в ответ.

Свечи едва выхватывали из темноты за границей внешнего круга тонкую фигурку. Кристиан подошел, насколько позволяли знаки на полу.

— Расскажи мне.

Она подняла заплаканное лицо: краска скрыла веснушки, над верхней губой остановилась слеза.

— Я не хотела.

— Не хотела чего?

— Не хотела его злить.

Призрак говорил, а дом показывал.

… У старика еще достаточно силенок. Его скрюченные пальцы хваткой коршуна оставляют следы на тонких запястьях. Он вяжет узлы на любимой веревке. После них ягодицы и спина синеют, и заснуть получается только на животе. Если кричать громко, удары слабеют, но в побеге от боли быстро теряешь голос…

— Что ты сделала?

— Я не хотела.

… Она хотела. Целилась коленом прямо в яйца. Ждала, что его маленькие стариковские яички лопнут, как гриб-дождевик под каблуком. Хозяин поморщился и остался стоять. Ударил кулаком в лицо. Добавил ногами...

— Что ты сделала, Анаис?! Какой ритуал провела? Как осушила его душу?

… У старика достаточно сил, чтобы протащить ее через полдома за волосы. Выволочь на улицу. Завязать петлю на любимой веревке и закинуть на старую иву. У него достаточно сил…

— Я не хотела. — Она задрала голову и Кристиан увидел, как проступает синевато-лиловый след на бледной шее.

— Что ты сделала?

— Я звала. Сначала людей. Потом Отца. Они не ответили.

Кристиан сделал шаг назад и положил руку на рукоять пистолета, второй удобней перехватил жезл. От досады хотелось вцепиться зубами себе в запястье, сжать до спазма челюсти. За одну только мысль о том, что служанка могла отомстить обидчику после смерти, используя лишь собственные силы и боль.

— Кто тебя услышал, Анаис, — спросил он тихо. — Кто ответил?

Девушка улыбнулась. Слезы испарились с ее лица.

— Ты знаешь, Кристи. — Ее голос надломился, взметнулся и рухнул, как мелодия, взятая на расстроенном рояле.

Дверь распахнулась, грохнулась о стену: то ли Кристиан забыл ее запереть, то ли дряхлая щеколда не выдержала широкого плеча барона. Лангфорд вытянул вперед руку с фонарем, освещая полумрак зала, второй сильнее прижал к телу взведенное ружье.

— Ваша милость — сказал Кристиан, — Немедленно...

— Заткнись, церковник. — Барон заметил призрака, шагнул к ней. — Я хочу знать!

Анаис улыбнулась шире, казалось, уголки губ вот-вот разорвут тонкую, как папиросная бумага, кожу лица.

— Отвечай, почему ты здесь? — рявкнул Барон. — Чего так страшишься на той стороне?

— Старый пьяница-барон. — Призрак пошла по залу, огибая круги некроманта. — Запасы вина тают все быстрее, боль в груди по утрам задерживается всё дольше. И лестница на второй этаж как пробежка вокруг дома. Ты задумался о том, что же после?

Жезл в руке Кристиана налился тяжестью, палец отказался взводить тугой курок пистолета.

— Но где взять ответ? Церковь плюнула в лицо, да и как можно доверять тому, кто льет в уши мед, пока шерудит длинными пальцами в твоём кармане? Ты не прогадал, спросив меня.

— Не слушайте… — у Кристиана во рту пересохло, язык отказывался подчиняться. Из холода бросило в жар, пот щипал глаза, мешал следить за перемещениями Анаис. — Ритуал не сработал. Заклинание не держит… Уходить...

— Я расскажу тебе! — Анаис приблизилась к барону, уперлась животом в дуло ружья. — Почему те, кто могут остаться здесь, ни за что больше туда не вернутся. Слышишь?

— Ваша милость… Барон!

— Самая большая шутка Отца вашего — не создать ничего кроме ада. — Ее смех отразился от высоких потолков, рухнул на плечи битым стеклом. — Заставить стремиться, бежать и сражаться за иллюзии. Ты слышишь меня? Там больше. Ничего. Нет!

Барон отшатнулся, выпавший из руки фонарь чудом не разбился о доски.

— Я не верю! — крикнул Лангфорд.

И выстрелил. Не целясь, с бедра в упор. Грохот заложил уши, пороховое облако на миг скрыло барона от Кристиана.

— Не надо верить, сам посмотри!

Анаис уже стояла за спиной Лангфорда. С хрустом свернула ему шею, и тяжелое тело ударилось о пол.

Призрак исчез, а вместе с ним исчезла и слабость, сковавшая некроманта. Высохла росой на солнце. Кристиан взвел курок и выскочил из зала. Огни в доме погасли.

Тьма коридоров загустела, не желая расступаться перед зеленым светом жезла.

— Вы посмотрите на него, — звучал в голове девичий голос, то и дело соскальзывая железом по стеклу. — Некромант! Один из последних, истинных. Ныне цепной пес Церкви, гоняет духов по поместьям и сельским хатам.

Поворот, следующий, еще один. Сам дом теперь стал врагом, бросает по углам, давит низкими потолками, скрипит и сыплет на голову древесной трухой.

— Вина не пьет, баб не лапает, хороший сын. Что ты думаешь, Кристи? Папочка заметит твою жертву? Присмотрит за тем, кого ты оставил?

Свет жезла резал глаза, но яркости все равно не хватало, чтобы разогнать чернильную муть хотя бы на пару шагов вперед.

— Ты ведь знаешь, где его оставил?

Надо продолжать идти. Найти тварь.

— Знаешь, Кристи, не можешь не знать. Этого не заглушить твоими молитвами, не спрятать за обетами. То, что ты сделал. Ты не обманешь себя, кого угодно, только не себя. Не сделаешь вид, что по ту сторону есть что-то еще. Что правда в это веришь. Так где твой сын, Кристи?

Жезл обжигал пальцы, но Кристиан лишь крепче сжал рукоять. Вспышка ослепила, ударила во тьму с тяжелым гулом. Заклинание держалось, пока боль горячей волной не поднялась по предплечью, уколола в ключицу.

Жезл погас, но в коридоре теперь стало светло как днём. На другом конце Анаис отвесила шутливый поклон:

— Поймал!

Она сделала всего шаг, но переместилась на добрых пять. Слишком быстро, не прицелиться. Оказалась совсем близко, легко толкнула раскрытыми ладонями в грудь. Дыхание выбило из легких, Кристиан не почувствовал спиной опоры, не услышал хруста стекла. Всё его внимание заняли собственные ботинки, что так внезапно показались перед лицом. А потом удар затылком о мягкую землю погасил факелы в голове.

...Кристиан поднялся из грязи. Рядом валялись обломки разбитого окна, в грудь словно вбили пару кривых гвоздей. Жезл остался лежать на первом этаже, а вот пистолет остался в руке.

Некромант обошел дом, ковыляя и хлюпая раскисшей землей. Снова накрапывал дождь. На фоне черного неба ива показалась скелетом древнего чудища. На крыльце осталось несколько красных капель. Осматривать себя и искать порезы времени не было, Кристиан толкнул входную дверь.

Под лестницей у входа висел в петле лакей, пена засохла на посиневших губах. Кристиан звал леди Лангфорд, кричал во всё горло, открывая дверь за дверью. На кухне висели повариха и носатая служанка. Из-под сдвинутой крышки лился в огонь кипящий суп.

Все веревки в грубых узлах. Любимицы лорда Макфарланда хватит на всех.

Баронессу Кристиан нашел на втором этаже.

— Где мой супруг? — спросила она, прижимая к себе дочь.

Он позволил прочитать по глазам. Баронесса с шумом втянула воздух и замерла, будто разучилась выдыхать. Лицо ее осталось прежним, лишь добавилось морщин вокруг полуопущенных век.

— Тварь не выпустит нас из дома, — объяснял Кристиан, ведя за собой последних Лангфордов. — Это не обычный дух. Демон, поглотивший душу убитой служанки. Он свёл в могилу вашего отца.

И стал после ритуала лишь сильней. Когда приходит кто-то покрупнее той добычи, что ждал охотник, то съедает всю приманку и ломает ловушки.

— Вы про Анаис? — спросила Люсьен, цепляясь за платье матери. — Мама, он про Анаис? Не прогоняйте ее. Я люблю ее сказки.

Леди Лангфорд несла с собой полный кувшин и освещала дорогу свечами в тяжелом подсвечнике. Шикнула на дочь:

— Люси!

Кристиан промолчал. Лишь подумал, что от самой Анаис в злобном духе вряд ли что-нибудь осталось.

Тело барона пропало из зала, и некромант облегченно вздохнул.

— Не выходите за круги, ни в коем случае, слышите? Сюда демон не сможет попасть. К утру он должен ослабнуть… Да, надо дождаться утра. — Кристиан повернулся к баронессе. Та словно не знала что ей делать с уставшими руками. — Да поставьте вы этот кувшин! Зачем он вам?

— У вас кровь, я помогу промыть. — Она протянула кувшин ему. — Но сначала попейте, у вас уставший вид.

Он всмотрелся в ее лицо. Дрожащие губы и красные дорожки от слез на бледных щеках.

— Это вода, — добавила баронесса.

— Ваш супруг… — начал Кристиан. И правда хотелось пить. — Он задавался вопросом, что призрак делает в этом доме. Но не вы.

— Попейте, — рука леди Лангфорд дрожала, расплескивая воду. — Пожалуйста, я прошу.

Кристиан покачал головой.

— Мама, а можно мне воды?

Кристиан успел глянуть на Люси, прежде чем бронзовый подсвечник ударил его в челюсть.

***

Ступени становятся липкими от крови. Клинок рубит головы в черных капюшонах. Костяной жезл жалит огнем, зеленое пламя срывает балахоны вместе с кожей.

Очередная секта — очередная попытка побега от Отцовской власти. Некромант спускается в столичные катакомбы, чтобы забрать своё.

… Когда число похищенных детей перевалило за несколько десятков, Церковь впервые отыскала его не для того, чтобы попытаться убить.

Когда пропал его сын, он впервые не попытался убить тех, кто за ним пришел…

Каштановые волосы выбиваются из-под капюшона. Сжатые губы и бледный лоб, в руках тяжёлый шестопер. Зеленое пламя бьет девушке в лицо, и обугленное мясо сползает с кости.

… Последние дни он поднимал и допрашивал мертвых, выворачивал души наизнанку, искал ответы среди теней: всё, за что его годами мечтали вздернуть во всех епархиях Империи, теперь делалось под покровительством Церкви. И под Отцовской дланью.

Его не было бы здесь, если бы он смотрел за сыном чаще, чем в бутылку…

Сектант внизу дрожащими пальцами заряжает пистолет. Забывает утрамбовать уплотнитель, и пуля вываливается из ствола при неловком взводе курка.

Ребра хрустят и вырываются из его груди, разрастаясь костяными ветвями в кровавых побегах, когда некромант шепчет заклинание.

В дальней комнате лежат дети. Прямо на полу, как мешки с пшеном, свалены вокруг зеркала в человеческий рост. Лица их спокойны, если наклониться и прислушаться, можно различить слабое дыхание. Кажется, что мальчики и девочки спят. Вот только их души уже не здесь.

Сын некроманта среди остальных.

Существо из зеркала говорит, что ждало его. Последнего из свободных некромантов. Идеальный сосуд.

Простая сделка: душа за душу.

Простой ритуал: на самой границе смерти, когда связь тела и духа слабеет так, что вот-вот готова разорваться, сосуд можно наполнить вновь. Достаточно лишь приложить руку к стеклу… И сын некроманта откроет глаза и поднимется к солнцу.

Лишь только приложить руку.

Сначала ладонь обжигает холодом — существо по ту сторону зеркала тянет на себя. Когда стекло снимает кожу, запястье словно обдает кипятком. Кровь стекает по гладкой поверхности на пол.

С каждым вдохом всё отчетливее слышен бой в висках. Скоро всё скроет туман. Теплые капли бегут от запястья к локтю, щекочут кожу.

Скоро.

И вслед за сыном на поверхность поднимется демон в новом теле.

И погасит солнце.

Некромант рывком выдирает окровавленную руку, от боли перед глазами сплошная муть. Он слышит лишь хруст стекла под ударами жезла.

Тварь по ту сторону кричит, плюет угрозами и сыплет обещаниями. Зеркало в трещинах, оно осыпается под ноги от очередного удара.

С демонами нельзя заключать сделок.

***

“Вы не притронулись к вину”, — эхом пронеслось в голове прежде, чем Кристиан открыл глаза.

Поднялся, потер болевшую челюсть, размял онемевшие от холода конечности. На полу остались разводы засохшей крови. Свечи догорели. В кругу он был один.

На выходе из зала висела петля. Ждала. Кристиан прошел по коридору мимо остальных, развешанных через каждые несколько шагов.

— Нет уж.

Через окна пробивались слабые лучи рассвета. Рядом с лакеем теперь висел барон, в полумраке его тело казалось лишь куклой, чучелом, что вешают селяне и сжигают по осени в день усопших.

Кристиан вышел на крыльцо, глотнул свежего воздуха. Под старой ивой, опустив головы, дрожали на ветру баронесса с дочерью. Петли лежали на их плечах, концы перекинутых через ветви веревок держала Анаис, став чуть поодаль. Наклонила голову и улыбнулась некроманту.

— Только тебя ждём! Ты знаешь, зачем.

Кристиан пожал плечами.

— Ритуал, — глянул, как ветер качает петлю на крыльце.

Баронесса, услышав его голос, подняла глаза.

— Пожалуйста... — выдавила охрипшим голосом.

— Леди Лангфорд, когда дочь рассказала вам, что сказки ей читает незнакомая тётя? Сразу по переезду? — спросил Кристиан. — Или вы сами услышали незнакомый голос из детской однажды ночью? Вам быстро объяснили что к чему. Демон поначалу лишь подпитывался силой ребенка, но живыми вашу семью отпускать не собирался. И тогда вы договорились.

— С бароном вышло интереснее всего, — сказала Анаис. — Пришлось пошуметь тут, поломать там, попугать прислугу, чтобы старый пьяница проникся и согласился терпеть на своем пороге церковника.

— Не было ведь никаких знакомых из столицы, ваше благородие. Вы не стали беспокоить епархию, потому что демон подсказал, где найти некроманта, готового приехать через пол-Империи. — Кристиан облизнул пересохшие губы и с сожалением вспомнил о кувшине. — Вы даже не стали выдумывать версии. Зачем? Купили у лекаря капли для сна, такие, что ошибся с дозировкой — и будешь ни жив ни мертв. Идеально для ритуала. Вот только кроткая дама, непривычная к интригам, вы даже отравление гостя не смогли нормально подготовить. Когда я отказался от вина в первый вечер, так и не нашли повода повторить попытку.

— Тянуть время больше нет смысла, Кристи. Ты знаешь, что твоя громыхалка меня не остановит.

— А всё потому, что поглотив душу Ананис, демон оказался привязан к этому месту. Ему нужен был сосуд, чтобы вырваться, что-то посерьезней обычных смертных. Поэтому он не трогал вас поначалу, чтобы не остаться на веки одному в пустом доме. И обещал не трогать впредь, за маленькую услугу.

— Пожалуйста! — закричала баронесса. — Моя девочка всё, что у меня есть! Вы понимаете?! Это всё ради нее, я только ради неё…

Люси смотрела себе под ноги, мелко подрагивая, и не издав ни звука. Холод и страх оторвали ее от внешнего мира.

Кристиан вспомнил лицо сына в катакомбах, бледное, оно казалось холодным даже на расстоянии. Синеватые веки и тонкая темная щелка между губами. Мальчику больше не снилось снов.

Некромант даже в мыслях не смел называть его имя, вытравил из памяти эти буквы, как и день, в котором уплатил страшную цену. Когда все, до чего смог додуматься — разбить чёртово зеркало.

И вот снова, спустя столько лет: ива ветвится как запутанные ходы столичных подземелий; та же сделка и те же ставки.

И тот же выбор: чем платить?

— Заклинаю! У меня дочь, заклинаю вас…— рыдала баронесса, едва держась на ногах. Казалось, она вот-вот рухнет и Анаис не придется натягивать веревку.

— Да провалитесь вы в бездну, — устало бросил некромант и опустился на ступени крыльца. Отложил пистолет. Демон прав, даже зачарованная пуля сейчас не поможет. — Вы заманили меня обманом, не рассказали всей правды, не послушали и вышли из круга. Вы виноваты в том, что сейчас произойдет. А я работаю с мертвыми, но сам предпочитаю быть живым. Нельзя заключать сделок с демонами.

— Яа-а-а… — выла баронесса, задыхаясь. — Вы-ы-а-а…

— Ты еще можешь спасти их, — сказала Анаис. — Поступить правильно. Я отпущу...

— И тебя в пекло, — перебил некромант. — Ты могла достать меня раньше, выпустить кровь, засунуть в петлю. Но ритуал должен быть добровольным, так ведь? Когда ты поняла?

— Лишь только тебя увидела, — созналась Анаис. — Твою силу нельзя забрать...

— И на что ты рассчитывала? Я отдал вам сына. Оставил… там. Неужели ты думала, что вся эта беготня и развешанная по дому прислуга выдавят мою слезу?

— Будь ты проклят! — рявкнула баронесса, отплевываясь. Казалось, она готова рвануть к некроманту и вцепиться зубами ему в лицо, не мешай ей петля. — Слышишь, тварь? Я проклинаю тебя! Надеюсь ты сдохнешь, сдохнешь, сдохнешь! И я плюну в твою рожу на дне преисподней.

— Хорошо, — Кристиан удовлетворенно выдохнул.

Люси словно очнулась, подняла голову. Растрепанные волосы налипли ей на лицо.

— Мама?

— Ненавижу-у-ух-х-хр!

Баронесса захрипела и привстала на цыпочки, когда Анаис натянула веревку. Призрак сделал шаг, и петля сжала горло девочки.

— В кои-то веки сделал ставку на человеческую добродетель, а тут... — протянул демон с досадой. — Ты, жалкий трус, займешь достойное место там, внизу, если вот-вот упустишь последний шанс...

Кристиан поднял пистолет и выстрелил себе в голову.

Демон от неожиданности выпустил веревку, мать с дочерью полетели на землю, откашливаясь и отплевываясь от грязи.

Анаис присмотрелась: от виска некроманта еще поднимался дымок, ошметки окровавленного скальпа разлетелись по ступеням.

— Разбился сосуд. — Демон обернулся и склонился над Лангфордами. — И что мне с вами делать, девочки?

… Говорят, Отец возьмет за руку и проведет через свои владения. Или огненный колодец засосет навстречу вечным мукам.

Но целое мгновение не будет ничего. Тысячу мгновений?

Потом будет Свет. Вернутся краски. Словно какой-нибудь художник-демиург сотрет мир и перерисует заново. Ярко, четко… Неправдоподобно.

Сложнее всего привыкнуть к виду собственного тела с дырой в голове. К запаху пороха и запаху крови. И к тому, что завис над землёй…

Потребовалось немало концентрации, чтобы принять привычное положение и материализоваться. В тело словно вогнали тысячи иголок, и Кристиан зашипел, а хотелось кричать. Попробовал восстановить дыхание прежде чем вспомнил, что воздух больше не нужен.

— Не-не-не! — заметила его Анаис. — Ты чего здесь?

— Призрака может задержать в мире живых сильное проклятие или незаконченное дело, — выдавил некромант. — А что может быть сильнее проклятия любящей матери?

Сделал шаг и разом оказался рядом со служанкой. Та отскочила ошпаренной кошкой, крикнула:

— Оставь меня! Ты это всё придумал! Спровоцировал эту суку...

— Иногда сосуды только мешают.

— Ты всего лишь мертвяк! Знаешь с кем связался?

На этот раз он оказался быстрей. Перехватил ее запястья, прижал к себе.

— А ты — моё незаконченное дело.

— Чего тебе надо?! Пусти!

Она кричала и извивалась. Теряя форму, расплываясь очертаниями, пыталась сбежать с границы видимого мира. Кристиан держал крепко.

— И я заберу тебя с собой.

Баронесса обнимала дочь, гладила ее по волосам. Не увидела, как призраки провалились под землю.

И полетели вниз, сквозь пламя и вечную тьму.