Первая боль

-- Вы согласны на госпитализацию? 

Врач впился холодным, испытывающим взглядом в её глаза. 

- Согласна. 

Ответила она тихо каким-то чужим голосом и подумала:"Как будто у меня есть выбор." 

Это была не первая госпитализация в психиатрический стационар. Женщина прекрасно знала правила игры: будь тихой, покладистой, раболепной овцой, покажи им, что ты ничтожество и полностью это осознаешь. Покажи им, что ты полностью в их власти, что стоишь на коленях с протянутой рукой и тогда тебя посчитают за более или менее разумное существо. В этом случае можно рассчитывать на месяц "отдыха" в этом "прекрасном" месте, иначе, выездной суд прямо в больнице и, как минимум, сорок пять дней... Как минимум... Месяц тоже совсем немало в этом аду, где страдают раненные души, где скрежет зубовный и леденящие душу вопли не страшилка для религиозных фанатиков, а самая что ни на есть реальность. 

- Подписывайте согласие и раздевайтесь до трусов. 

Она, стараясь не смотреть в лицо врача, чтобы не выдать взглядом свои истинные эмоции, подписала документы и покорно разделась.

- Расставьте ноги и вытяните руки вперёд. 

Боже, как же унизительно, как постыдно стоять вот так перед этим юнцом пока он скурпулёзно осматривает твоё тело на предмет самоповреждений и шрамов от возможных попыток суицида. И он их найдёт. На левом запястье три тонких полоски, следы от лезвия - вечная память о первой попытке. Вывести шрамы лазером не было ни денег, ни желания. Депрессия - страшная штука: ты всё понимаешь, осознаёшь кто ты и где, помнишь даты, имена, события, превозмогая чудовишную слабость можешь механически выполнять работу по дому, ходить в магазин, пить таблетки - в общем и целом создавать видимость нормальной человеческой жизни, чтобы никто не заподозрил, что внутри тебя чёрная, непроглядная пустота, которая время от времени наполняется такой невыносимой болью, такой беспроглядной тоской, что тело просто отказывается не то чтобы жить, существовать отказывается. Ты не можешь есть, пить, спать. И тогда ты начинаешь молить чтобы вернулась пустота - это легче пережить, но боль так просто не отступает, она проникает в каждую мысль, в каждый вздох и память услужливо подсовывет воспоминания о том, что привело тебя к этому состоянию. Ты тонешь в болоте событий давно минувших дней и в то же время цепляешься за них, говоря себе:"Ведь это было, было, ты не сошла с ума, ты не придумала это, ты просто слаба, ты не выдержала, ты сломалась." И тут накатывает волна отвращения к себе. Что может быть страшнее ненависти к себе? Страшнее может быть, когда твоя душевная боль становится физической: голову жжёт так, как будто к ней в разных местах прикладывают калёное железо, грудину разламывает на пополам, ноги и руки наполняются битым стеклом и, даже если не шевелиться, боль разрывает на части каждую клеточку твоего тела. Эта пытка не прекращается ни на минуту, ни днём ни ночью. Единственное на что способен твой организм - это обильный, липкий, холодный пот. Краем оставшегося разума ты понимаешь, что у тебя только два варианта прекратить страдания: убить себя или поехать в психушку. Выбор небольшой. 

В этот раз она выбрала психушку. Попросила мужа вызвать скорую психиатрическую помощь и поехала. В этот раз муж не поехал с ней, сказавшись простуженным. В этот раз она осталась совсем одна. 

Голое потное тело мёрзло. Соски предательски заострились - от этого было ещё более мерзко стоять вот так перед молодым врачём. 

"Забей, ты для него мясо, сумасшедшая, не человек. Держаться. Главное получить лечение, избавиться от боли, набраться сил жить дальше. Держаться." 

- Забирайте её. 

Крикнул врач в коридор. Пришёл огромный санитар и повёл женщину в распределитель. Там ей приказали сесть на кушетку. Санитар беззастенчиво лапал её глазами. Взгляд скользил по груди, животу, ляжкам. Такой наглый, уверенный в своей безнаказанности взгляд. Омерзительная улыбка заиграла на губах санитара. Он знал, если пациентка посмеет его одернуть или кому-то пожаловаться - это сочтут неадекватным, агрессивным поведением, тогда привет тебе штрафные баллы. 

"Держаться" 

- Снимай трусы и в ванну. 

Скомандовала санитарка. 

- Мойся, всё мой! Письку мой! 

Две санитарки женщины и один санитар мужчина зорко смотрели за тем, как моется больная. 

"Держаться" 

Затем ей выдали больничные трусы, ночнушку и халат. Двое санитаров мужчин повели больную в отделение. Там её поместили в наблюдательную палату возле которой сидела санитарка - надсмотрщица. В этой палате нельзя было вставать с постели, выходить в коридор, вообще подавать какие-либо признаки жизни, можно было только лежать по стойке смирно. Любое проявление себя, как личности, считалось агрессивным поведением и каралось привязыванием рук и ног к кровати. 

"Держаться" 

Оставалось лежать и ждать, что дежурный врач что-нибудь назначит и станет немного легче. 

Ночь выдалась тяжёлой, пациенты поступали один за другим. У кого-то был бред, у кого-то галлюцинации, у кого-то острый психоз на фоне наркотического опьянения. Кого-то приводили со связанными руками и тут же привязывали к кровати, что никак не влияло на возможность бредить или видеть галлюцинации. Кого-то не могли привязать два огромных санитара мужчины - такая нечеловеческая сила была у хрупкой девушки в остром состоянии. Её били по лицу сильные мужские руки, она кричала, получая в ответ порцию оскорблений. 

"Держаться" 

Утром за хорошее поведение женщину перевели в другую палату, где разрешалось выходить в коридор, но не далеко от палаты. За этим внимательно следили санитары, упиваясь своей властью. Все пациенты ждали обхода, но поскольку ночью было большое поступление вновь прибывших больных, врачи были заняты ими. Кого-то вызывали в кабинет, к кому-то  приходили в палату. По скольку женщина была самой адекватной из всех новеньких, её самой последней пригласили на беседу. Мучительные часы боли и ожидания, казалось, тянулись бесконечно. 

"Держаться" 

- Расскажите свою историю. 

Обратилась к женщине врач - приятная, ухоженная, с проницательным взглядом. 

- Мне очень больно, я совсем без сил, помогите мне. Не знаю с чего начать. 

- Начните сначала, с детства. 

Женщина стала тонуть в болоте воспоминаний. Не было ни больницы, ни врача, ни её самой. 

Маленькая девочка сидела на полу в детской комнате и плакала. Плакала потому, что папы больше не было рядом, он ушёл, исчез. Плакала так долго и так горько,что уже начала задыхаться, уже начала понимать, что ей нужна помощь, что кто-то большой и сильный может ей помочь. 

Мать и старшая сестра время от времени проходили мимо комнаты и кидали неприязненные, укоризненные взгляды. 

Девочка поднялась с пола и побежала на кухню к маме. Мать сидела на столешнице кухонного самодельного гарнитура и курила.

Девочка взяла руку матери в свои ладошки и любовалась красивыми наманикюренными пальцами. 

- Мама, ты меня любишь? 

- А ты меня? 

- Люблю, мама! 

- Любовь надо доказывать делами, а не словами. 

Девочке было четыре года. Она не знала, что нужно сделать, чтобы доказать матери свою любовь. 

Держаться, тебе ещё не раз придётся доказывать, что ты любишь и достойна любви. Это только начало. Держаться.