Тень и обрез

В его поле зрения медленно плавали пылинки в ярком луче света, таком ярком в темноте. Валентин открыл глаза, для гроба слишком много места, воздуха и света, но ощущения похороненного заживо реальны и весьма беспокоят. Кровать, с задернутым пологом, он внутри, а что там?

Что было до, Валентин помнил слабо, темнота, детские лица в свете факела, огонь, женщина в мужском костюме.

Резким движеньем он отдернул полог и увидел комнату, ничего примечательного. Открытое окно, ветер легко колышет белую штору, в углу рояль.

Его слегка шатало, подоконник лег под руки теплым, гладким деревом. За окном слышались голоса, смех, две девочки играли в бадминтон, лениво перекидывая волан.

Дверь напротив кровати была задернута темной, бархатной занавесью. Створки двери распахнулись легко и Валентин попал в комнату похожую на ларец, заполненный множеством вещей, полки, шкафчики, шкатулки, портеры, фотографии, статуэтки.

Старуха у секретера казалась неотъемлемой частью обстановки, старинным фото на фоне резной мебели. Такие платья не носили, наверное, уже лет сто, кринолин, оборки, чепец интенсивно оранжевого цвета, ленты которого терялись в коричневом бархате платья.

Старуха слегка повернула голову и посмотрела на Валентина сквозь пенсне. Он попытался шагнуть вперед и не смог, невидимая, но прочная стена отделила его от остального мира. Шаг назад получался, шаг вперед нет. Черный кот неслышно вспрыгнул на ближайший к нему комод и уселся неподвижной эбеновой статуэткой.

- Не пробуй, не получится, кого мадам Вишнева заперла, тот без ее воли не сдвинется.

Вошедшая, появилась так внезапно, что Валентин вспомнил о Кентервильском привидении, почему именно о нем, разве мало было прочитано им в детстве о привидениях из старых замков?

- Идите в комнату, сейчас вам завтрак принесут.

- Я пленник?

Женщина улыбнулась, у нее были такие белые, такие красивые зубы, но вместе с тем, улыбка не показалась Валентину приятной, скорее наоборот.

- Это временно.

Дверь с легким стуком захлопнулась и Валентин вновь оказался в спальне.

Обед, принесенный девицей Машей, был бы удачным, если бы не ее грустный, сочувствующий взгляд, она смотрела на него, закусив нижнюю губу, как девочка, у которой отняли куклу.

Жирные щи, кулебяка, требуха с гречкой, соленые грузди, и блины…

Блины…Валентин из всего разнообразия выбрал именно их. Но дело было не в том, что он любил блины или наоборот. Примета, ритуал, слова крутились в его голове, но оформить их во что-то наполненное смыслом, молодой человек не мог. Что-то выпало из его памяти, важное, такое мучительно нужное.

Валентин отодвинул столик и вышел в комнату с роялем. Дверь в шкатулку оказалась открытой, дверь через которую входила женщина в мужском платье тоже. Прихотливо изогнутый коридор вывел в сад, пустой и смиряющийся с наступающим вечером. Деревья и клумбы медленно тонули в тумане, в доме зажглись огни.

Валентин прошел под стеной и остановился под окном с плотно задернутыми тяжелыми портьерами. Голоса из комнаты мягко просачивались наружу и растворялись в тумане, но Валентину, стоящему под окном было слышно каждое слово.

- Отдай мне его отпусти.

- Зачем? У него всего семь дней, ты даже не знаешь, жив он или мертв.

- Это неважно, пусть всего семь дней, но он будет моим.

- А потом? Когда тело станет неуправляемым?

- Я его застрелю. Сама.

- Не верю, Людмила я тебе не верю. Ты не сможешь.

- А вдруг он жив? Это как рулетка, давай поиграем в рулетку.

- С нашими жизнями?

Запищали совы, распахнулась штора, в ярком свете лампы Валентин увидел свою тень, четко поделенную на красную и черную половины.

Его выпустили, выпустили, как жертву или как игрока? Окно по прежнему светилось, в голове рождалось множество вопрос и не было ответов.

К стене прижался томным боком обрез. Игра началась.