ДИТЯ СКАУРА-ВЕИ. I, 1. День возвращений
С каждым часом прибывало всё больше кораблей. Они пересекали небо, издали сверкая парусами, и бросали якоря на Скаура-Вее, в краю саванн, где высокая жёлтая трава кое-где рассечена пастями каньонов. Пышные парусники везли почётных гостей. Меж ними вились, как насекомые, проворные челноки, шлюпы и ялики. Последние доставляли туристов, желающих просто поглазеть на местные обычаи и причудливую природу. Многие туристы, проделавшие дальний путь через космос, ворчали: следовало прибыть заранее! Праздник начинался с приходом сумерек, а приземляться на затемнённую половину планеты всегда хлопотнее, чем на дневную и светлую. На кораблях, идущих на посадку, теперь бродили раздражённые капитаны, чем приводили в стоическое молчание и благоговейный трепет всех пассажиров.
Просторы жёлтых саванн, со всеми реками и расщелинами, тянулись к горизонту. Закаты – их было два, один шёл за другим с разницей в два часа – выкрасили небо оранжевым и фиолетовым, полосами.
Корабли то выстраивали паруса неподвижно, то разворачивали, будто крылья бабочки. И один за другим снижались, вспыхивая и угасая, наполненные солнцем, повинуясь знакам величественного Маяка. Маяк стоял на самом высоком из склонов, посылая лучи и звуки в космос. Стройной чередой суда бросали якоря близ волчьей земли, лежавшей в северо-восточной саванне Скаура-Веи.
– Это происходит ежегодно?.. – пробормотал взволнованный Сторука.
– Да, – буркнул огромный погонщик белых волов. Затем его лицо прояснилось. – Но зрелище захватывает каждый раз.
– Значит, это и есть знаменитый День возвращений…
– Парень, лучше просто смотри.
Сторука ещё ни разу не чувствовал себя таким беспомощным, не приспособленным, как на этой земле. Все, и особенно этот погонщик, вмиг ставший попутчиком, выглядели дикими и свободными, как животные. Их гривы, убранные в косы и откинутые за спины, были сизыми и русыми, то темней, то светлей. Туристы хлынули, болтая и вертя головами. Но Сторука здесь не турист. Он вынул записную книжку и чертильный стержень – теперь он готов к работе. Спустя время глаза набрались внимательности, уши – чуткости, и стали заметнее движения в высокой жёлтой траве. Племена скауравеев, исконных жителей планеты, затаённо пробирались сквозь заросли. На помощь их скрытности приходили красные, вертикально вытянутые цветы – точь-в-точь такие же головные уборы украшали и самих поселян. Двухголовые колпаки, как рога газели, тоже красные и круглые, чуть загнутые с вершины. У многих в честь праздника на животе был выписан рисунок. Идущий рядом селянин с любопытством заглянул в книжку Сторуки через его плечо, и книжка, конечно, тут же исчезла.
– Не беспокойтесь, – сказал селянин. – Я не умею читать.
– О, что вы… я не думал… Это невежливо, пользоваться инопланетной письменностью?
– Вы издалека, – определил собеседник. – Ничего не знаете. Но здесь нечего бояться, что кто-нибудь прочитает ваши бумажки. В академию попадают не все. Бояться у нас нужно другого.
Улыбка миролюбивее некуда мелькнула в его немолодом лице, и, словно в подтверждение сказанного, из отдалённых чахлых деревьев раздался скулёж. Прижавшись к толпе, Сторука не издавал ни звука, но книжка снова вынырнула из складок его одежды.
“…Для огня собирают горящие травы и мхи, деревьев в саванне мало, рубят их редко – ценят как равных обитателей планеты. Кроме того, деревянные постройки были бы опасны – сезон засухи спалит поселения дотла…”
Рядом шли цепочкой несколько веев с разных планет, стараясь не терять узкой дорожки. Те, что ближе, тоже озирались на дикую природу. Сторука поёжился.
– Да, я никогда не бывал на Скаура-Вее…
– Наверное, боитесь волков. – Селянин помахал собратьям. Скауравеи вовсе не стремились соблюдать тишину и весело болтали. – Не думайте о них. Они умнее нас с вами и без причин не нападут.
В эту особенную ночь волки, ближайшие соседи веев, не приближались к жилью. Стаи их бродили в отдалении, чувствуя возбуждённость племён: отовсюду стекались странники, пешие или на летающих челноках. Сторука почесал нос и аккуратно вывел новую заметку: “В траве, при огнях скауравеи двигаются грациозно. Они не утратили первобытной естественности, в отличие от других рас, вошедших в союз Сердца Туманности. Движения их… (Он задумался.) …благородны, как у животных, поскольку нет ни одного лишнего”.
– Как добрались? – участливо поинтересовалась шедшая рядом дама и, к счастью Сторуки, сама же стала отвечать. – Лично я лишний раз убедилась, что, коль скоро космос золотисто-коричневый, каким он и держался во время всего плавания, это предвещает ломоту в суставах… Что там говорить, даже швы гемазба трещали!..
Один из её товарищей фыркнул. Все они шли, спотыкаясь: видимо, путешествие на тяжеловесных, неуклюжих гемазбах, на которых и парусов-то нет, и впрямь до добра не доводит.
Было бы неплохо заставить веев разговориться между собой, тогда не пришлось бы самому задавать вопросы. Лёгкое раздражение. Конечно, рассуждал Сторука, замечательные наблюдения – природа, погода, сырьё! Но где что-нибудь, что имеет значение не для одного лишь узкого круга учёных? Из обычаев и нравов он пока только то и узнал, что День возвращений – это когда каждый скауравей, как бы далеко ни находился от дома, должен вернуться, обнять семью и напитаться силами истоков. “И это написано в любой туристической брошюре, тоже мне, великое открытие”.
– Раз уж мы выяснили, что большинство из нас на планете впервые, позвольте понять… Это семейство, к которому мы все направляемся…
– Вот именно, – развязно подхватил один турист, – чего ради нам рекомендовали их сборище, когда по всей волчьей земле горят костры к празднику “добро пожаловать”?!
– Вероятно, эта семья – нечто вроде дворянского рода, – принялась рассуждать дама. Сторука встрепенулся. Скауравеи могли не уметь читать, но это не мешало им быть тактичнее приезжих грамотеев, готовых подсмотреть и подслушать.
– Дворян у нас не водится, – сказал один скауравей, то и дело поправляя съезжающий головной убор, красный и двурогий. Но старший, тот, что на волах, его поправил:
– У нас слова такого не водилось, это верно. На Скаура-Вее недавно узнали о дворянах, когда подружились с Сердцем Туманности. А сами дворяне всегда были.
– И кто же они такие были?
– Ну… – Старший скауравей повёл руками, будто обнял всю волчью землю. Он заговорил о старых временах, когда скауравеи жили племенами, никак не связанными между собой. Город ещё не управлял ими. Саванна, каньоны, мосты, перевалы – много дней пути лежало между той или иной общиной, и гармония поддерживалась сама собой. Племена жили как семьи, внутри которых не о чём спорить и где легко поддерживать справедливость. Сторука будто наяву увидел мудрых вождей, отважных охотников и мастеровых, потрясающих изделиями самых искушённых. А в редкие дни битв – скауравеев-хитрецов, разгадывающих планы врага, чертящих стрелы на примитивной карте местности. Все они и были здешним “дворянством”, то есть теми, к кому шли за советом и помощью.
С рассказом не согласились. Туристы приводили примеры из истории собственных земель и планет, доказывающие, что такого равновесия не бывает, особенно если речь о первобытных жилищах из камня и плясках у костра.
Наблюдая за словесной схваткой, Сторука прищурился. Старший скауравей, на волах, не находил убедительного объяснения. В тех мирах, откуда прибыли гости, полно дворян, им странно даже представить, что какой-то мастеровой пользуется большим почтением. “Слово “дворянин” не близко скауравейским ушам, – записал Сторука, – они его даже произносят с акцентом, как имя, вычитанное из переводной книги”.
– Так это семейство – дворянское? – наконец, подытожил турист.
– Чета серых неразлучников? Пожалуй, да.
Старшему скауравею было неуютно в обществе любопытных гостей, и он погнал волов быстрее. “Не хотел применять холодный термин к семье, которую уважает, – подумал Сторука. – Все уважают серых неразлучников, что бы это ни значило”. Процессия текла через поросли, шумевшие от ветра, всем делалось радостно и тревожно. Издали уже доносилось высокое женское пение. Голоса таинственно звенели, а потом Сторука догадался, что это не только веи – в космосе над их головами, подойдя слишком близко к планете, плывёт стая гигантских животных – ваалов.
– Ох, я надеюсь, порт надёжно укреплён, – выдохнула дама с гемазба. – Страшно представить, как эта зверюга ударит хвостом раз-другой – и от кораблей щепок не останется.
Мальчишки сновали туда-сюда, путаясь под ногами взрослых, восторженно завопили и стали играть в нападение ваала и космоплавателей, отражающих атаку. Сторука вновь терял контроль над потоком информации.
– А как создаётся связь между серыми неразлучниками? – шепнул он соседу, и тут же поднялся гвалт: “Почему они серые?”, “Они не могут расстаться?”, “Наверное, это ужасно, и виной всему болезненный ритуал?..” Сторука улыбнулся, несмотря на то, что шум от детей стал просто невыносим.
Впереди уже появились очертания особняка. Большинство скауравеев селятся в переносных домах, но этот дом врастал в землю, точно жаждал обзавестись корнями.
– Заковыка в том, – неохотно пояснил один из скауравее, – что неразлучники приносят себя в жертву. Если исчезнет один, второй никогда не найдёт ему замену. Он обрекает себя на заведомое одиночество, ведь никто не умирает вдвоём.
Сторука сглотнул и почувствовал, как слюна обожгла высохшее горло. Однако же гость из других миров гнул своё:
– А в романтичных историях, которыми полна любая книга о Скаура-Вее, серые неразлучники всегда умирают парой. Добровольно и своими усилиями.
– Ни один скауравей не покончит с собой: это жестоко к оставшимся, умрёт один – почувствуют все. – Речь собеседника текла не сурово, без тени смятения, и он не был оскорблён. Он лишь произносил естественные вещи, от которых всех пробрал озноб, как если бы их на миг обмакнули в тень самого глубокого ущелья.
– То есть все скауравеи чувствуют смерть собрата? Так не бывает.
– Это как-то связано с Прозрачной?.. – начал Сторука.
– Тише!
На тропу выбежал волк. Ещё один удар сердца – и он совершит бросок. Сторука налетел на шагавшего впереди, и тот припал на колено. Группа, отсечённая им, застыла на месте. Вереница скауравеев бесстрастно, даже скучающе ждала отставших в стороне, и не подумав прийти на помощь.
– Тише, – эхом повторил старший, глядя на волка. – Иди домой.
Волк ощупал старика настороженным взглядом и, дёрнув головой, скрылся в траве. Споткнувшимся помогли встать. Продолжив прерванную болтовню, компания пошла дальше, не теряя тропы. Сторука опомнился, когда его окликнули, перестал глазеть на траву и, догнав спутников, тут же полез за чертильным стержнем.
“В скауравеях точно есть волчье: удлинённые уши, слегка покрытые шерстью, как если бы зверь вдруг полинял и превратился в новое создание. Гривы сизы, почти у всех скауравеев долгая шерсть на голове…”
– Почему никто здесь не пострижётся?
Скауравей рассмеялся тихим шелестом:
– Нашу шерсть трудненько резать.
Ночь светилась, но не лунами – от звёзд к земле тянулись рассыпчатые ниточки сияния. В записной книжке возникал спешно набросанный профиль и заметка, что лица скауравеев едва заметно вытянуты вперёд. Больше всего это сказывалось на носах – здешние жители полагаются на обоняние не меньше, чем на зрение. Сторука заметил, как один из них, уловив аромат, принесённый ветром, ни с того ни с сего свернул с основного пути. Позже, вернувшись, скауравей объяснил, что впереди остановилось дикое стадо двуногов, а в праздничный день их не ловят, потому стоянки мирных, но сильных животных проще обойти. Это означало задержку на пути к празднику ещё на несколько минут. Ещё один турист с устрашающим металлическим когтем усмехнулся, без веселья глядя на такие близкие уже огни торжества.
– Наберитесь терпения, оно того стоит. Семья неразлучников впервые за несколько пар сезонов собирается полностью, со всеми их детьми.
– Дети, – фыркнул другой гость, – что за важность. У меня у самого за пол-Туманности остались дети, подольше бы туда не возвращаться…
– Скажите, а хвоста у скауравеев нет? – брякнул третий.
– Что за неприятность, конечно, нет! – опешил скауравей, чем заставил часть толпы рассмеяться, а часть – смущённо опустить взгляд. – Не вздумайте спрашивать это у кого-то, кого мало знаете. Впрочем, на заре рода, давным-давно у нас могли быть хвосты – в те дни скауравеи ещё не обрели разума, ничем не лучше дикого зверья. А вы, – он повернулся к Сторуке так неожиданно, что тот часто заморгал, – вы, видимо, журналист.
“Раскусить любопытного нетрудно, хозяин всегда это говорит…”
– Мне нужно… я должен… Следует представить в Сердце Туманности исчерпывающий доклад по празднованию Дня возвращений, – сдался он, и его уши чуть затрепетали, выдавая крайнее смущение. К счастью, никто не стал отваживать его от этой цели.
– Ежели хотите знать, что этот день значит для скауравеев, обратитесь к Бэльте, – посоветовал местный житель, ускоряя шаг с неожиданными силами, как у юного оленя. Они наконец-то добрались.
– Чудесно! – крикнул Сторука вслед. – А кто это?
– Книжница! Старший ребёнок серых неразлучников.
