Пробуждение. Часть II. Глава 15

Автор:
Нефер Митанни
Пробуждение. Часть II. Глава 15
Аннотация:
"...небосвод потемнел, казалось, небо вот-вот упадёт на землю, светло-серые тучи стали клубиться, сбиваясь во множество пышных, похожих на огромные плюмажи, облаков. Они низко плыли над дорогой, извилисто прорезавшей широкий луг. Надвигалась буря".
Текст:

Автор арта - Кристина Муравская

Анна была сама не своя, едва узнала, что поедет на встречу с мужем. Только бы не опоздать! Николай обещал быть к шести, но вот уже пробило шесть, а его всё не было. Сашунька ещё спал, и Анна в тревоге мерила шагами кабинет, прислушиваясь к уличным звукам, долетавшим в распахнутое окно. Наконец, она увидела въезжающую во двор коляску, в которой сидел Синяев. Не дожидаясь, когда он поднимется в квартиру, надела шляпку и выбежала на лестницу, на ходу завязывая ленты.
- Вы, наверное, потеряли меня? – спросил Николай, поцеловав ей руку и тот час усадил в коляску.
- Нет, мне сегодня не спалось, - Анна попыталась улыбнуться.
- Простите, но задержала служба.
- Николай Ильич, ну что вы! И без того я доставляю вам столько хлопот! – она смущённо опустила глаза.
- Ничуть! И вообще это пустяки! – возразил Синяев, он не хотел этой её благодарности, не считал, что заслужил её и, чтобы поскорее прекратить эту тему, тот час же приказал кучеру: - Трогай, милейший! Да поживее, нам надобно поспеть в срок.
Ехали быстро, Анна не заметила, как миновали окраину и выехали за город. День обещал помучить жарой – парило уже с утра, но за городом было свежее, хотя природа жаждала дождя. Луга и перелески мелькали, точно узоры в калейдоскопе*, новомодной игрушке, которую Сергей подарил жене на прошлогоднее Рождество. Однако Анна едва ли замечала эти прекрасные виды – все её мысли были о предстоящей встрече с мужем. Синяев что-то говорил, но она отвечала невпопад. Он вскоре понял, что лучше оставить её наедине со своими мыслями. Поэтому поехали молча, только скрип колёс, топот лошадиных копыт да редкие вскрики ямщика, понукающего пару гнедых, нарушали дорожную тишину.

Ещё издали завидев станцию, Анна взволнованно принялась высматривать арестантов. Наконец, подъехали, не увидев во дворе никого, похожего на каторжников, Анна встревоженно спросила Николая:
- Неужели его отправили по этапу?
Она недавно узнала, что некоторых отправляют по этапу, и они пешком, закованные в железа, идут до места назначения. Сама мысль о том, что Сергей может оказаться в их числе, была для неё пыткой.
- Успокойтесь, Анна, дорогая! Я точно знаю, что Сергей был отправлен на почтовых с фельдъегерями, - постарался уверить её Синяев, - Сейчас всё узнаем, наверняка, он в доме смотрителя.

Зашли в дом станционного смотрителя, но никого, кроме самого хозяина и двух женщин, купеческого вида, ожидающих смены лошадей, здесь не было.
- Скажите, а телега с каторжанами не проезжала ли? – спросил Николай у смотрителя.
- Как же-с, были да вот получаса не прошло, как отбыли,- услужливо отвечал тот, - Ежели не промедлите, так и нагнать можно-с.
При этих словах Анна вцепилась в рукав Николая. Этот жест и нездоровый блеск потемневших глаз выдавал её сильное волнение.
- Мы непременно догоним их! – уверил Николай и сжал её руку.
Они быстро вернулись к своей коляске, и Синяев приказал кучеру:
- Гони во весь опор, как только можешь, надобно нагнать каторжан.
- Нагоним! – сразу согласился возница и закричал зычным голосом: - Ээй! Залётные!
Шестиколенный бич** со свистом взлетел над крупами лошадей.
Коляска понеслась по просёлочной дороге, вздымая за собой облако желтоватой пыли.

- А может, срежем напрямки? – повернувшись к пассажирам, предложил рыжебородый кучер.
- А можно? – усомнился Николай.
Он уже начал придумывать, как станет уговаривать Анну в случае, если они так и не смогут нагнать арестантов.
- Можно, отчего ж нельзя! – кивнул мужик и свернул вправо, - Сейчас вот срежем и аккурат наперерез выскочим, - заверил он.
Синяев взглянул на взволнованное бледное лицо Анны и попытался немного успокоить её:
- Отлично! Не волнуйтесь, - тихо добавил он, чуть наклонившись к ней, - Я уверен, что вы вскоре увидите Сергея.

Печальная улыбка была ему ответом.

***


Дорога… Сколько же отрезков в своей жизни он провёл в дороге? Сергей вдруг подумал о вёрстах, как о живых свидетелях всего, что с ним происходило. Долгие, изматывающие переходы на фронте. И в распутицу, и в сугробы, преодолевая жажду в зной и холод в жестокие морозы, костры – как единственная возможность согреться… Потом Европа, красивая, привлекательная, но такая чужая и равнодушная, где ничто не волновало души, не заставляло сладко замирать сердце. Наконец, дорога домой, милые окрестности Александровки - путь к счастью. И вот опять он в дороге, но на этот раз всё неопределённо, почти как на фронте. Впрочем, на фронте было легче. Он тогда был полон надежд и юношеских грёз, а сейчас…Сейчас ему остались только вера и молитва.

Почему же не приехала Анна? Этот вопрос сверлил мозг. Сергей перебирал варианты. Передумала? Не смогла поехать по причине болезни, своей или сына? Николай в записке уверял, что они точно буду, Синяев всегда держал обещание, но сегодня что-то пошло не так. Что же?

На мгновение он отвлёкся от своих мыслей и заметил, что небосвод потемнел, казалось, небо вот-вот упадёт на землю, светло-серые тучи стали клубиться, сбиваясь во множество пышных, похожих на огромные плюмажи, облаков. Они низко плыли над дорогой, извилисто прорезавшей широкий луг. Похоже, надвигалась буря.

И вдруг справа, наперерез дороге заметил несующуюся во весь опор коляску с откинутым верхом, кучер, привстав на козлах, что есть мочи хлестал лошадей, а стоящий в коляске пассажир, размахивая руками, кричал:
- Стой! Остановись!
Коляска вылетела им навстречу, и Сергей с удивлением узнал в кричащем пассажире Николая, а рядом с ним, вцепившись руками в край откинутого верха, сидела Анна.
Едва их телега поровнялась с коляской, Анна выскочила и бросилась к нему.
- Серёжа! – раскинутые руки жены взлетели ему на шею. – Успели! Мы успели… - шептала она, пряча мокрое от слёз лицо у него на груди.
- Аня! Господи, я думал, вы будете на станции, - хриплым голосом сказал Петрушевский и вдруг понял, что говорить что-то у него нет сил.

Он просто стоял, сжав руками плечи Анны – обнять её не позволяли цепи – и наслаждался прикосновением её волос к своему лицу. Капор слетел на спину и держался на лентах. Отдельные пряди выбились из причёски и щекотали лицо Сергея. Он ощущал биение её сердца и не хотел, чтобы эта минута закончилась.
Анна немного отстранилась и, охватив ладонями его лицо, заглянула в его глаза, а потом, потянувшись на носочках, осторожно поцеловала их. Прикосновения её губ были невесомыми, точно лёгкое облако коснулось его век. Он тоже смотрел в её глаза и оба они не сдерживали слёз, сбегающих по щекам.

В это время Николай подошёл к старшему фельдъегерю и попросил тихо, чтобы их не услышали:
- Снимите железа, дайте с женой попрощаться.
- Нам не положено, - отрезал тот, - инструкция, - развёл руками.
- Я заплачу, - Николай незаметно передал ему в руку толстый рулончик ассигнаций.
Фельдъегерь, не меняя равнодушно-невозмутимого выражения лица, охотно опустил взятку в карман и, шагнув к Сергею, приказал строго:
- Руки протяните!
Когда Петрушевский, отодвинув вздрогнувшую жену, протянул руки, фельдъегерь открыл замки и освободил арестанта от оков, прибавив при этом:
- У вас, сударь, есть десять минут! Некогда нам тут прохлаждаться! Поспеть на ночь на станцию надо всенепременно!
- Анечка! – Сергей шагнул к жене и теперь уже свободно прижал её к себе, - Милая, я уж и не чаял увидеться.
- Господи! У тебя кровь! – заметив раны на запястьях, она тот час перевязала правую его руку платком.
- Пустяки, - он улыбнулся, с нежностью рассматривая лицо жены, хотел запомнить выражение её глаз, трогательно-смущённое, чуть испуганное и растерянное.

Понимал, что она смущается этих объятий на людях, но иначе было нельзя, наедине их бы не оставили. Он просто встал так, чтобы сидевшие в телеге не могли её видеть. Обнял крепко и с нежностью поцеловал. Едва коснувшись её дрогнувших губ, он с пронзительной болью осознал, что это в последний раз. Да, в последний раз он целует жену и держит её в своих объятиях. И всю свою нежность, любовь и тоску по ней он вложил в этот прощальный поцелуй, жадный, как глоток воды томящегося от жажды, и осторожный, потому что боялся испугать её своим напором. И к несказанной радости Анна отозвалась на этот поцелуй, открываясь его страсти с не меньшим пылом и жаждой. Так стояли они некоторое время, слившись в поцелуе и обнявшись.

Потом она на мгновение подняла на него полные слёз глаза и прошептала тихо, почти беззвучно, так, что мог услышать только он:
- Я не оставлю тебя…
- Нет, любимая! Ты должна поберечь себя ради сына, - тоже не сдерживая слёз, отвечал он и губами собирал её слезинки, бежавшие по щекам. – Если я буду знать, что с вами всё хорошо, мне будет легче. Слышишь?
- Я люблю тебя, - прошептала она и вдруг привстала на цыпочки и поцеловала его, словно хотела не дать ему ничего возразить.
- Сударь! Пора! – поторопил фельдъегерь.
- Родная моя, обещай поберечь себя и сына! И прости меня за то, что заставил тебя страдать, что разрушил наше счастье! – быстро проговорил Сергей, порывисто обнял жену и осыпал поцелуями её мокрое от слёз лицо.
- Не говори так, Серёжа! Я не могу без тебя… - она сжала его пальцы, не желая отпускать.

- Николай! – Петрушевский выразительно взглянул на друга, взглядом прося удержать Анну. – Спасибо за всё и не поминай лихом, дружище!
- Не волнуйся! Я позабочусь о них! – Синяев шагнул к Сергею, и они обнялись. - Вот, возьми, это пригодится, - он протянул деньги, тихо добавил: - С ними можно договориться… Многие так делают.
- Спасибо, - Сергей ещё раз обнял друга.
Когда Петрушевский вскочил на уже тронувшуюся телегу, Анна бросилась к нему и отдала свою шаль. Взяв её, он прижал мягкий кашемир к лицу.
- Слушайся Николая! Береги себя и сына! – проговорил он хрипло.
И в этот момент грянул гром. Молния разрезала небо, и шумным потоком полил дождь, крупные его капли запузырились, падая на сухую глинистую землю, прибивая дорожную пыль.

В последнем отчаянном порыве Сергей воскликнул, перекрикивая гром: - Люблю тебя, мой ангел!
Анна, не замечая непогоды, стояла и смотрела в след удаляющейся коляске. Синяев подошёл к ней и взял за руку:
- Анна, идёмте, нам пора возвращаться… Вы можете простудиться.

Она послушалась, и он помог ей сесть в коляску, спрятаться от дождя под поднятым верхом. Она была благодарна Николаю за участие и помощь, но сейчас единственное желание овладело ей – хотелось остаться одной, лечь в кровать, накрыться с головой и уснуть, чтобы утром, проснувшись с новыми силами, начать собираться в деревню. Да, она отвезёт сына к тётке, дождётся снега и отправится вслед за мужем. Но это будет потом, а сейчас она просто прижалась в угол коляски. В памяти стояло усталое лицо мужа, такое родное, знакомое до каждой чёрточки, до самой мелкой морщинки, его глаза, полные тоски, с неимоверной нежностью смотревшие на неё. Последнее, что она заметила, пока арестантская телега не скрылась на повороте, это как он спрятал её шаль у себя запазухой.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

* 

 Калейдоскоп - это оптический прибор в виде трубки, содержащей внутри три продольных, сложенных под углом зеркальных стекла. При поворачивании трубки продольной оси цветные элементы (осколки цветного стекла), находящиеся между зеркалами, отражаются и создают меняющиеся симметричные узоры.

Но если телескоп - это серьезно и для немногих, изучающих небо, то калейдоскоп - это развлечение. Вначале для элиты. Как же - стекло, а тем более зеркало стоило дорого и не могло быть развлечением для простолюдинов.

Появление витражей в храмах в середине 18 века стимулировало моду на невинное светское развлечение: стеклышки которые выстраиваются в красивые витражные фантазии.

Поражала необычайная гармония, повторяющиеся фрагменты, буйство красок. Мода на калейдоскопы с постояной периодичностью охватывала весь мир. И при всей неприхотливости конструкции люди увлекались этим нехитрым прибором.

Считается, что эту яркую и вроде бы простую, но завораживающую детскую игрушку придумал в 1816 году шотландский физик Сэр Давид Брюстер. Брюстер с самого детства интересовался свойствами стекла и света. В 10 лет он построил свой первый телескоп. Потом были годы учения в Университете Эдинбурга (кстати, Брюстер был вундеркиндом, студентом он стал в 12 лет), изучение оптики и физики света, множество научных открытий. Он написал "Трактат о калейдоскопе" и в 1816 году запатентовал свое изобретение. Брюстер был твердо уверен, что его изобретение станет хитом. «Трудно перечислить все профессии и направления, в которых можно применить калейдоскоп, — писал он. — Достаточно сказать, что он будет чрезвычайно полезен архитекторам, художникам-декораторам, штукатурам, ювелирам, резчикам, мебельщикам, переплетчикам, текстильщикам, изготовителям ковров, гончарам и любым другим ремесленникам, которые используют узоры». Впрочем, его изобретение, до того, как он его запантовал, у него украли те, к кому он обращался за помощью в производстве прибора. И в результате получить прибыль учёный так и не смог, хотя он вошёл в историю, как изобретатель калейдоскопа.
Увлечение калейдоскопами в свое время было настоящей манией.Люди с трубками в руках были повсюду — на улицах, в парках, на рынках... Продавцы калейдоскопов дрались между собой. Калейдоскопам посвящали стихи. В Лондоне проходили публичные дебаты о том, кому на самом деле принадлежит авторство, в журналах печатались математические статьи о вероятности повторения того или иного узора. Одна газеты с негодованием писала о мальчишках, которые, глядя в калейдоскоп на ходу, врезаются в стены и фонарные столбы, другая рассказывала о несчастных случаях на дорогах, произошедших по вине глядящих в калейдоскопы пешеходов. На улицах были установлены огромные трубы на подставках, в которые можно было заглянуть за пенни. Каждый модный салон и гостиная обзавелись собственным роскошным калейдоскопом в деревянном или кованом корпусе.
К середине XIX века калейдоскопы покорили и Америку, где их производили тысячами. А потом, как это часто бывает, популярность схлынула, и к началу XX века калейдоскоп из модного увлечения превратился детскую игрушку, копеечную картонную трубочку со стекляшками внутри. Небольшой ренессанс калейдоскопа случился в 1970-е, когда среди «детей цветов» стали модны всякие ремесленные поделки. В наши дни сохранилась небольшая «секта» любителей, производителей и коллекционеров калейдоскопов, у которых есть свое общество и ежегодные конференции.
В России калейдоскоп в XVIII веке появился благодаря нашему великому ученому Михаилу Васильевичу Ломоносову. Он многие годы изучал различные способы применения стекла. Три изобретенных им калейдоскопа до сих пор хранятся в Эрмитаже. Но его изобретение не было запатентовано, так как в те времена еще не был принят закон о патентах.

** 

Шестиколенный бич

Это плеть или кнут - инструмент, представляющий собой верёвки или ремни, соединённые на рукоятке. Кнут плетут из сыромяти, то есть из недубленой кожи, пропитанной жиром. Он может состоять из одного, двух и более плетеных колен и, понятно, «хлыстика». Число колен и длина каждого из них зависят от размеров кусков сыромяти, имеющейся в наличии. Кнут из нескольких колен смотрится приятнее. Кнут кучерской — ременный, на длинноватом кнутовище, с дремою, для надеванья на руку; Дрёма — петля, мочка у кнутовища, для накидки на руку, чтоб задремав не обронить кнута, плети. Длинная плеть, кнут из мелко свитых ремней, веревок.
0
12:40
832
16:50
Если мой роман не имеет читателей, я думаю, не стоит его здесь выкладывать. Пожалуй, эта последняя глава, которую я выложила на Слоне. Но если я ошибаюсь, и кто-то всё же читает, напишите комментарий (да хоть просто одно слово), и тогда я охотно продолжу выкладывать новые главы. smile
Загрузка...
Анна Неделина №2

Другие публикации