Маэстро криминального поприща

Антон Сергеевич Перетятько был художником, что называется, высшей пробы. Не вшивым авангардистом, импрессионистом и модернистом, кои марали на своих холстах абсолютно бессмысленные разноцветные фигуры, да чёрные квадраты, и кичились этими, с позволения сказать, произведениями. В те далёкие годы деятели от министерства культуры весьма справедливо считали таковые творения бездарной антисоветской мазнёй. Но Претятько к ним не относился, и даже не обращал на их работы внимания. Он был настоящим мастером кисти. Его дар обнаружился ещё в школьные годы, и когда учитель рисования положил на стол муляж обычного яблока, двоечник Антон нарисовал. Учитель ахнул и полетел со стула. 

Потом он показал рисунок Антоши на художественном педсовете, и строгие учители изумились мастерству юного дарования. Рисунок настолько реалистично передавал объём и перспективу, что они не поверили, как рука обычного ребёнка такое создала. Антошу вызвали и положив пред ним фрукты, дали задание изобразить. Антоша изобразил, и все сомнения отпали. Перед строгими педагогами сидел и ковырялся в носу настоящий самородок.
По совету учителей родители определили парня в школу искусств, и его работы уверенно занимали на конкурсах все призовые места. Когда Антон заканчивал худграф университета...
...Как-то нежданно случился в стране поворот.
Считавшаяся нерушимой страна советов вдруг перестала существовать. Из-за какого-то росчерка пера под Беловежским соглашением, подписанного на коленке тремя недалёкими политиками, вдруг начались не просто потрясения. Наступил конец всему и вся. Рухнула промышленность. За ней аграрный сектор. Заводы, фабрики, колхозы полетели в тартарары, и население страны перекочевало на стихийно образовавшиеся блошинные развалы. Картины Антона - копии полотен именитых мастеров покупали плохо и задёшево. Всех интересовала колбаса с окорочками Буша. Да и на создание даже одного полотна уходило много времени. Тогда Антон принялся рисовать грифелем быстрые портреты прохожих, но и это занятие достойного дохода не принесло.
И вот на ум Претятько пришла одна крамольная мысль. А что, если попробовать рисовать непосредственно деньги?
Но дело это оказалось почти что неподъёмным даже для него. Просто так взять, и нарисовать ту же сотню обычной тушью на простой бумаге? Потом на лоб себе приклеить? Антон, конечно знал, что тут нужна особая гербовая бумага с полосками и водяными знаками, да и краска тоже специальная. И Антону, нищему аспиранту пришлось собирать информацию буквально по крупицам. Он был удивлён и поражён, когда ему удалось разобрать купюру среднего номинала. Именно разобрать, как сложный конструктор, он понял, что это не просто бумажка. А высокотехнологичное изделие. Много попыток он предпринял, чтобы переплюнуть государственный печатный станок, но всякий раз натыкался на подводные камни. Государство сделало всё, чтобы изготовление денежных знаков сторонними лицами было абсолютно невозможно. Жена крутила пальцем у виска.
- Придурок, чем ночами просиживать, шёл бы на вокзал вагоны разгружать.
- Молчи, женщина, - шипел в ответ Перетятько, и с навязчивой манией идущего на баррикады продолжал свои изыскания.
Порой Перетятько махал на всё рукой, расшвыривал свои поделки по сторонам, и возвращался к уличным рисовалкам. Но каждый раз, как в руки попадала новёхонькая хрустящая купюра, им вновь овладевал энтузиазм. Антон просиживал неделями в библиотеках. Понятно, что процесс изготовления дензнаков был засекречен. Но при правильном подходе отыскать необходимую информацию было возможно. Из тех же справочников по химии, физике, металловедению. Антошина квартира постепенно превращалась в настоящую лабораторию, с колбами, ретортами, вонючими реактивами и микроскопами. Всё приходилось додумывать самому. Антон изобрёл собственную краску, определил состав бумаги, и научился делать водяные знаки. Все инструменты изготавливались из запчастей, которые он заказывал у токарей и ювелиров. Клише, станочки, он собирал уже самостоятельно.
К тому моменту, как Перетятько приступил к изготовлению собственных купюр, страну сжимало в тисках тяжелейшего кризиса. Менялись деньги, менялись ценности, менялся государственный уклад, менялось всё, и гознаковский станок работал безостановочно. В ту пору в обращении была настоящая мешанина из купюр ещё с портретами вождя мирового пролетариата, и уже новых, почти что царских, с двуглавыми орлами и трёхцветными колорами. Запустить в оборот фальшивки тогда, в это пёстрое море ассигнаций было несложно. Вряд ли кто всерьёз занимался их учётом. Инфляция пожирала всё подряд за считанные месяцы.
Изготовив первую партию фальшивок, Антон поначалу колебался. А вдруг его купюры распознают? Схватят за руку? Ну тогда и грош цена ему, как художнику-гравёру. А может, вправду парочку вагонов разгрузить? И спесь сойдёт. Ну нет, не для того он тут корпел, чтобы забросить почти уже доделанное, не для того осваивал столько специальностей. Пребывать в нищете с увесистой пачкой собственноручно изготовленной "капусты", боже, эта мысль просто сводила его с ума.
И вот однажды...
Хватив для храбрости рюмашку коньяка, Перетятько отправился на рынок. Взгляд упал на витрину магазинчика с какой-то бижутерией. А почему и нет? Перетятько топтался у входа, и от волнения грыз ногти. Была-не была. И он вошёл.
- Что вам показать? - спросила средних лет женщина продавец.
- Вон те часы, - дрожащим голосом сказал Перетятько.
- Часы "монтана" на батарейке, производитель Тайвань. Имеется сигнал и будильник, - ответила продавец, протягивая Антону часы с браслетом, - отличаются точным ходом.
Перетятько взял, и бегло взглянув на предложенный товар, спросил.
- Сколько?
- Сто рублей.
Антон Сергеевич извлёк купюру и протянул её женщине.
И продавщица не заметила подвоха! Потрогав банкноту кончиками пальцев, она поводила по шероховатостям, и проверила на свету водяные знаки. В этот момент у Перетятько даже пятки задрожали, а мочевой пузырь грозил опорожниться прямо под прилавок. По виду опытная и со стажем, реализатор-продавец так ничего и не заметила. Через её руки ежедневно проходило великое множество купюр, и намётанным глазом, и даже чутьём, она должна была заподозрить подделку. Но она спокойно вложила её в кассу и пробила чек.
Душа Антошина возликовала. Он побродил ещё немного по рядам, в какой-то забегаловке махнул ещё рюмашку, и двинулся за покупками. Теперь главное - осторожность. Не сорить. Разменивать не больше одной купюры в каждом магазине. И он заживёт.
Антон покупал сыры и колбасу, мясные продукты, какое-то барахло. И везде его купюры принимали за настоящие. К вечеру с полными авоськами он вернулся домой.
- Принимай товар, - протянул он сумки жене, - сегодня гуляем.
- Антоша, откуда всё это? Ты что, в банду рэкетиров вступил? - испуганно спросила благоверная.
- Я никогда до этого не опущусь. Это куплено на деньги, сделанные вот этими руками, - он потряс ладонями перед женой.
- Господи, неужели твои весёлые картинки приняли за чистую монету? - изумлённо прошептала жена, считавшая ночные посиделки Антона блажью и бредом сивой кобылы.
- О да!
- Ох, чует моё сердце, придётся тебе передачки носить.
- Этого не будет никогда. Потому что я - гений!
- Дурак.
Но слова супруги Антошу только раззадорили. Инфляция шагала семимильными шагами, деньги стремительно обесценивались, и государство не успевало на купюрах тискать к основному номиналу дополнительные нолики. Перетятько едва успевал переналаживать производство. Его деньги принимали везде, и он подумывал об изготовлении уже стабильных долларов.
За завтраком Антон имел привычку просматривать свежую прессу, и как-то на глаза попалась насторожившая его статья. В ней говорилось, что из оборота изъято около сотни фальшивок. Что эти купюры изготовлены на высоком техническом уровне. Но преступники используют краску другого состава, да и номера на банкнотах не соответствуют гознаковскому реестру.
Антон Сергеевич призадумался. А может, это не его дизайн? Мало ли сейчас этого добра в ходу. А может, и его. Надо бы на время лечь на дно. Да разобраться до конца с составом краски. Скоро всё уляжется, и он приступит заново. Теперь это его призвание.
Антон пересчитал оставшиеся купюры. Пятьдесят штук по пять тысяч. Их следовало сбыть, потому что надвигалась новая финансовая реформа. Один дневной поход. Он не пойдёт в магазин, и сплавит всё на блошиных базарах. Там уж точно никто не заподозрит. Засунув всё в бумажник, Антон, ничего не сказав жене, отправился за новыми покупками. Протиснувшись в набитый под завязку автобус, Антон в который раз пощупал бумажник. На месте.
- Куда ты прёшь, козёл! - вдруг закричала девушка на парня, ненароком наступившего ей на ногу.
- А ты какого чёрта расставила тут заготовки? Не пройти, не проехать, - огрызнулся тот в ответ.
- Это у меня заготовки? - возмущалась девица, - на себя посмотри, урод.
Со всех сторон толкали. Перетятько начал пробиваться к выходу. Оказавшись на улице, он обнаружил, что его лопатник исчез. Как же так? Он ещё раз пошарил по карманам. Внутренний карман куртки оказался аккуратно надрезан. Его банально и ловко обчистили под этот автобусный концерт! Проговорив проклятья щипачам, Перетятько побрёл домой.
- Да как они посмели украсть мои шедевры! - жаловался жене Антон.
- Слава богу, что спёрли, - отвечала супруга, - теперь я буду спать спокойно.
- А что ты завтра будешь жрать.
- Ничего, проживём как-нибудь. Другие же живут?
Уже на следующее утро Антон проворачивал в голове новую афёру. Да, надо переходить на производство валюты североамериканских штатов. Она стабильна и только дорожает. Уже расплачиваться на базаре можно прямо долларами. Взгляд задержался на телевизоре. А там показывали девушку и парня, тех самых, что устроили перепалку в автобусе. Их вёл наряд милиции. Голос дикторши вещал:
"Вчера возле Васильевского рынка в ювелирном магазине задержано двое молодых людей, скупавших золотые изделия. Мошенники пытались расплатиться фальшивыми купюрами. Однако продавец успела нажать на тревожную кнопку, когда заметила на купюрах одинаковые номера. Преступники взяты с поличным, ведётся следствие".
Колбаса у Перетятько вывалилась изо рта.
Как же так он опростоволосился! Совсем заработался. Три одинаковых номера шлёпнуть. Непростительная оплошность. Сколько раз он себе говорил. Оторожность, осторожность, и ещё раз осторожность. Учесть на будущее, и больше таких ошибок впредь не повторять. А этим - поделом. Не будут шастать по чужим карманам.
И Перетятько стал осторожнее. Он стал печатать деньги разных номиналов и научился в специальных барабанах их загрязнять. Его производство неуклонно совершенствовалось, и он вносил в технологический процесс собственные рацпредложения.

Поэтому поймали и посадили его только через два года.

Эпилог.
Прошли годы. Лихие девяностые стали историей. На смену им явились толстые нулевые. Но и они канули в лету. Доллар вновь застремился в заоблачную высь, и вновь чутьё унюхало ветерок грядущей денежной реформы. Вот теперь, где будет настоящее раздолье!
За столом сидел мужчина лет шестидесяти и просматривал теленовости. Затем, кряхтя поднялся, и направился в подвал. Закрыв за собой дверь на замок, он подошёл к дальнему углу, и поддел арматурой крайнюю доску. Просунув руку в образовавшееся отверстие, он нащупал обмотанный в полотенце предмет. Это было клише. Его тогда при обыске так и не нашли. Клише для изготовления стодолларовой купюры. Да, доллар, молодец, не изменился. Даже долго корячиться не придётся.
Что-ж, - подумал мужичок, - наверное, за дело!

-У всех у нас пороки, мы все имели сроки,
-И нас не испугает собачья Колыма!