Дождь

Из-за толстого стеклопакета доносятся крики и детский плач - да, игровая площадка прямо под окнами это всегда громко. Карл готов был убить каждого, кто есть там внизу. Так ненавидеть на самом деле нельзя, особенно только за шум, но сейчас ненавидеть каких-то детей за такую невинную вещь было куда проще, чем ненавидеть себя. Карл встал, подошёл к окну, старательно избегая смотреть вниз - абстрактная ненависть без конкретной цели приносит куда меньше вреда - и устало поднял глаза на серое, бесшовное и равномерное небо. Свет все равно пробивался через смог и облака, как в последние месяцы, высушивая до капли потрескавшуюся землю и скрипящий песок. Карл отвернулся.

Подсвеченные пылинки повисли в плотном воздухе. Куча хлама, скопившегося в комнате, была разложена в притворном порядке, вещи ютились везде - на стеллаже, в и на тумбочке, книжный шкаф еле проглядывал сквозь пестрые безделушки. Рабочий стол и вовсе был погребён под сувенирами, чашками, амулетами, запчастями, всем, что могло бы скрыть аккуратные стопки исписанной бумаги и письменные принадлежности. Карандаши всех мастей, шариковые, гелевые и перьевые ручки, даже раритетная печатная машинка, из которой все ещё торчал лист с недобитой рукописью. Карл, стоя спиной к окну с усилием сдвинул тяжёлые темные шторы, оставив на полу только тонкую полоску света и дойдя несколько шагов до кровати, рухнул на тут же поглотивший его мягкий матрац. Привычно лёжа лицом вниз, он пытался забыться.

Карл проснулся. За окном шумел дождь, забытые звуки стука капель о подоконник. Как зачарованный, он встал подошёл к открытому окну. Сломанное, оно держалось на одной петле, впуская в комнату влажный, прохладный воздух.

Пересохшее горло саднило, но на кухне нашлось только с десяток пустых бутылок в шкафчике под столом. Сунув ноги в стоптанные кроссовки, Карл вышел из квартиры и захлопнул дверь. Спустившись на лифте он прошел по подземной парковке до перехода. Трубы, заляпанные штукатуркой, вились вдоль его пути, серая краска на стенах облупилась, плитка под ногами расколота. Заброшенные помещения разорившихся и прикрытых ларьков, сваленные в кучу части манекенов с неестественно оранжевой пластиковой кожей за местам разбитыми стеклянными перегородками.

На улице было темно и влажно от прошедшего дождя, Карл поежился, пожалев о забытой куртке. В ста метрах от него стояла забегаловка, на двери мигала разными цветами небольшая диодная наклейка “открыто”, из-за перегоревших ламп на вывеске светились только буквы “п”, “о” и “д”.

У прилавка в широких штанах и тонкой рубашке явно с чужого плеча грязная бродяжка неопределенного возраста - то ли сорок с чем-то, то ли семьдесят, расспрашивала продавщицу. Заметив потенциального покупателя, последняя с облегчением прервала разговор.

- Воды без газа. Литр. - Карл закашлялся, пытаясь смочить пересохшее горло. Давно он не говорил. - Пожалуйста.

- Что это тут у тебя, парень? - Бродяжка ткнула пальцем ему в шею.

Карл с недоумением покосился на нее и неловко прикрыл левой рукой открытую кожу.

- Вода. Картой? - Вернувшаяся кассирша громко поставила бутылку.

- А по коду нельзя?

Женщина недовольно покосилась, но сканер достала. Карл с облегчением вздохнул. Конечно, картой ей лучше - снимет лишнего и положит себе, но на штрихкоды перешли уже лет семнадцать назад и только на самых окраинах их не принимали. Подставив левую руку с вытатуированным штрихкодом, Карл схватил бутылку.

- Почему код на левой? - Снова спросила бродяжка - Всем сначала на правой бьют.

Карл зло выдохнул сквозь зубы и повернулся к ней лицом и для верности повел плечом - всем, что осталось от правой. Что-то задело бедро и он опустил глаза. Правая рука расслабленно свисала, еще слабо покачиваясь.

- Верните руку, не прошло.

Карл машинально развернулся и подставил правую руку. Кассирша кинула взгляд на настенные часы - оставалась минута до полуночи, щелкнула пальцами, включая радиоприемник и выкрутила громкость на максимум. Бродяжка еще о чем-то говорила, спрашивала, но не дождавшись ответа злобно оскалилась и махнула рукой, выговаривая что-то сквозь зубы. Карл, услышав мелодичный звук прошедшей успешно оплаты кинулся к двери, вцепился в ручку и потянул на себя.

- Толкайте, куда ж вы тянете, оторвете ведь! - Крикнула кассирша.

Карл послушно толкнул и попытался разжать пальцы, которые намертво впились в пластиковую белую ручку. С третьей попытки отпустив дверь, Карл быстро пошел по улице вперед, к фонарям. Бродяга напугала его, как будто чужой, злой и враждебный мир отторгнул его таким образом; мир, из которого нет выхода.

Пройдя несколько минут он остановился в пятне света, по привычке зубами открутил крышку и держа ее за щекой сделал несколько больших глотков. Снова начал накрапывать мелкий дождь. Судя по всему, он пошел не в ту сторону, перехода не было видно. Впереди слышались разговоры, визг шин, чья-то ругань. Идя на звук вскоре он вышел на освещенную фонарями большую базарную площадь, правда видна была только часть, потому что везде были палатки, лавочки и забегаловки.

Зазвучала смутно знакомая простая мелодия и неразличимые слова. Перезвон, перестук, тихая, ритмичная, но вытягивающая наружу, Карл опустил глаза - мостовая под ногами вся испещрена тонкими трубами, незаметными из-за толпы народа на площади. Рядом раздался грохот - кто-то разбил стекло, владелец стал требовать компенсацию, виновник вступил в ссору, нарастал шум, и сам не понимая как Карл оказался в самом центре. Хозяин и покупатель сцепились, Карл уже было кинулся растаскивать их, когда мелодия снова напомнила о себе, заполняя сознание.

Он развернулся и быстро пошел в противоположную сторону. Тут и там вспыхивали разные огни - яркие и наоборот уютные и тусклые, подходили люди, пытались взять за руку и утянуть в сторону, голова кружилась от сильных ароматов. Карл не останавливаясь шел вдоль труб, смотря только на мостовую и переставляя ноги в такт выродившейся в бит мелодии, который становился все громче. Все кроме нее было неважным и ненастоящим, как наваждения и миражи, чья единственная цель отвлечь и утащить из реальности.

Из труб показались тонкие ленты проводов, сплетённые в уродливый клубок, обрубки из которого торчали в разные стороны. Клубок подрагивал в такт биту, сжимался и снова набухал. Ни единой мысли, Карл следовал за своей интуицией и теперь он как будто вышел из транса. Подняв глаза, Карл увидел стремительно приближающегося к нему колясочника в дорогом костюме, которого катил мужчина в черном. От грозной пары отскакивали прохожие, а Карл не мог пошевелиться. Кто-то схватил его за руку и утянул за собой.

В лавке, куда оказался затянут Карл было тихо - мелодия незаметно замолкла. По стенам развешены металлические амулеты, курильницы и бумажные фонари. Карл перевел взгляд на человека напротив - и мир вокруг закрутился в сложный сюжет, он выпутывался из проводов, бежал куда-то, полз по узкой вентиляции, расцарапывал шею, пытаясь достать оттуда что-то, снова и снова возвращался в лавку, затаскивая туда таких же заплутавших, как он сам. Карл чувствовал дыхание жизни или смерти - никакой разницы между ними нет, но как ярко и остро чувствовать можно только одну из них.

Карл проснулся. За окном шумел дождь, забытые звуки стука капель о подоконник приглушались двумя толстыми стеклами. Встав, Карл схватился за саднящее горло левой рукой. С трудом дойдя до стола, он осушил чашку, кофе в которой судя по всему шел уже третий день. Подойдя к окну, он отодвинул штору, упёрся правым плечом в стену и дёрнул за ручку, вырывая с мясом крепление. Влажный воздух ворвался в помещение. В голове стучало, глаза болели и Карл с трудом различал огни вечернего города, плакаты, высвеченные лучами прожекторов, блестящие бликующие побрякушки на столе.

Никакой ненависти.

Карл провел рукой по столу, скидывая накопившийся хлам. На пол с грохотом летели железные кружки, жестяные коробочки, обереги, свечи, микросхемы, постепенно обнажая деревянную поверхность, стопки чистой бумаги, ручки, карандаши, печатную машинку.

Не забытое, скорее новое ощущение для левой руки. Потёртые пластмассовые кругляшки. Заедающая буква "л". Страшно снова печатать, он никогда не делал этого одной рукой. Он не делал этого уже очень давно. Страшно, если не получится.

Где-то на переферии сознания зазвучал знакомый бит, и Карл погрузился в себя, уже не задумываясь спокойно стуча по клавишам одной рукой, а слова проступали на бумаге. "Дождь" показался из-за указателя строки.