22. Встреча

Кощеев парадиз закончился довольно скоро, неожиданно и неприятно. Парадизы часто заканчиваются большими неприятностями, в этом читается несомненная связь, пока не изученная наукой.

В двухстах метрах от него из воздуха возник Кот Баюн, в прыжке прерывающий свою песню, за ним по воздуху на руках у Того-кого-нет летела закутанная как дитя, бесчувственная Хозяйка.

У колдуна не возникло вопросов, он кинулся им навстречу. От Хозяйки не исходило никаких эманаций, что с ней, было непонятно. Было понятно, что дело плохо. Видя несущегося колдуна, Кот остановился, пропуская вперед того-кого-нет, изогнул спину, ощетинился, выпустил железные когти и зашипел. Тело Хозяйки, меж тем, продолжало лететь. Из избы одна за другой прыгали женщины, потревоженные ужасом старого волшебника. Все втроем они побежали за ним. Тело мягко опустилось на луговую траву, одеяло распахнулось, обнажив хрупкую фигурку в сером платье, не подававшую признаков жизни. Солнце ощупывало несчастную, пытаясь оказать первую помощь. Добежав, Кощей упал на колени и начал водить ладонями вдоль тела:

– Она не принимает мою энергию, едва откликается, – крикнул он, ни к кому не обращаясь, не останавливая своих манипуляций. – Если она уйдет, я с тебя сниму твою блохастую шкуру живьем и сдохнуть не дам, – на Кота он не смотрел, тот же только шипел в отдалении, давая понять, что очень дорого продаст свою чистенькую шкурку. – Как ты мог допустить расщепления? – в голосе Кощея читалось отчаянье. Тут подбежала Яга и грубо оттеснила колдуна, села рядом:

– Успокойся, давай вместе, – и начала бормотать заговоры, доставая из ниоткуда какие-то тлеющие травы, которыми окуривала тело Хозяйки. – Сними с нее кольцо, – Кощей торопливо стянул перстень, – втирай в виски, – ведьма ткнула ему в руки флакон с пахучим снадобьем. Лицо девушки порозовело. – А теперь вместе, – Яга встала в ногах, Кощей у головы Хозяйки, они протянули над ней руки, каждый читал свой наговор, из их ладоней к телу спустились лучи, изумрудно-зеленый и красный. Хозяйке явно стало лучше, дыхание стало глубже, румянец окреп и обосновался на красивых скулах, но в себя она не приходила.

– Оксанка, – крикнула Яга подбежавшей девочке, – снимай косынку, садись, одну руку на живот, другую на лоб.

– Кому на живот? – испуганно спросила Оксана, развязывая узел платка и падая на колени.

–Ей, дура, – рассердилась ведьма, – положишь и скажи: «Отдаю…» – Тут Оксана освободила свою голову, и волосы алмазным потоком потекли на плечи, на грудь, покрыли траву вокруг нее, казалось, что на прибрежном лугу два Солнца начали соперничать друг с другом. Она положила руки, куда ей приказали, и произнесла: «Отдаю…» – подняла лицо к небу, ее глаза закатились, черты лица постепенно стали заостряться.

Хозяйка вздрогнула и открыла глаза. Все тут же повалились на землю, словно вырвались из ловушки. Теперь к ним подошли Маша и Волк. Маша кинулась к Хозяйке и начала гладить ее по голове и щекам, приговаривая:

– Тетя, тетя, вам нельзя назад, возвращайтесь, тетя, тетя, нельзя назад, нельзя, – понимала ли она, что делает? Нет, но именно ее детский голосок вернул осознанность взгляду страдалицы, и Хозяйка попыталась сесть. Зов долга вытаскивал порядочных людей из могилы чаще, чем любовь. Маша ей помогла приподняться, продолжая ласково поглаживать ее по плечам, по спине, бормоча неразборчивые уговоры. Волк тем временем подошел к Яге и толкнул мокрым носом в лицо, она не реагировала

– Лизнуть, что ли? – подумал он с некоторым отвращением, все-таки он был не собака.

– Только попробуй, – вдруг подала голос Яга… Тут-то он ее лизнул на радостях и отпрыгнул в сторону, дабы не попасть под тяжелую руку старой ведьмы. Яга поднялась. Кощей тоже. А вот Оксана лежала на груде своих сверкающих волос возле ничего не понимающей Хозяйки и не шевелилась.

– Вот ведь, не судороги, так понос, – вскрикнула Яга и, подбежав к ней, легонько похлопала по щекам. Голова Оксаны безвольно качнулась из стороны в сторону, чудесные тяжелые волосы с тихим шелестом осыпались, обнажив беззащитный круглый череп.

– Бедная моя, дурочка, – ведьма обняла и прижала к груди ватное тело девушки, лысая голова послушно упала ей на плечо. Яга баюкала свою воспитанницу, как младенца. – Она уснула, – улыбнулась Яга, оглядывая всех. Собравшиеся с недоумением смотрели на эту сцену живого участия. И только Кощей понял, чего лишил когда-то Ягу, и отвел глаза.

Скоро вся инвалидная команда перебралась к дому. Оксану и Хозяйку отнесли в дом приходить в себя. Задумчивая Маша пошла куда глаза глядят, Волк отправился за ней подстраховать. Мэтры остались у стола вдвоем.

– Теперь ты мне объяснишь, что это было? Кто это был? И что все это значит? – от усталости Яга была раздражена и готова к необдуманным поступкам.

– Может, ты мне объяснишь, что значит эта куча волос? – и он указал на сверкавшее даже на таком расстоянии алмазное озерцо.

– Ты, костлявый, не буди лихо, пока оно тихо! – Яга вскочила и потянулась к стоящему неподалеку посоху, который уже начал отливать металлом.

– А ты меня не пугай – пуганый!!! – из плеч, разрывая холщовую рубаху, прорастали шипы доспехов. Он поднимался ей навстречу и в этот раз не намерен был уступать. Чистое небо отозвалось громом, призывая в свидетели черные тучи из небытия.

– Буря! Скоро грянет буря! – Кот прыгнул на стол из высокой травы, где он до сих пор прятался от патрона.

– БРЫСЬ!!! – в один голос крикнули на Кота будущие сотрудники, от этого напряжение спало, тучи не пришли. Ничто так не объединяет, как сотрудничество против. Кот вжался в столешницу и прижал уши, опасаясь получить взбучку, но мужественно не сбежал.

Когда раздался гром, Маша развернулась и хотела рвануть назад, но Волк схватил ее зубами за платье, повалил и прижал к земле, прикрывая своим телом. Он видел, что происходит, и слышал короткий диалог древних, девочке там было нечего делать. Как просто с детьми: взял за шкирку и унес от неприятностей. У него опять заболело сердце в том незажившем, все еще сочившемся месте, от которого оторвался Иван.

– Отпусти меня, – возилась под ним Маша. Но тот только крепче прижимал ее к земле.

– Не спеши, тебя там не надо, а будешь плохо себя вести – брошу тебя, пропадешь ни за грош, – опрометчиво пугнул он ее.

– Ну да, это ты умеешь, я сама от тебя уйду, – в своей непосредственности дети так жестоки.

– Уйдешь, обязательно, но не сейчас, – Волку было больно. Она это почувствовала и затихла, стыдясь неосмотрительно брошенных слов.

Через паузу Маша, чтобы отвлечь друга от горьких мыслей, сказала:

– Я мороженое хочу, очень сильно.

– У деда Кощея попросишь, внученька, – хмыкнул Серый и улыбнулся, дети есть дети.

Отпущенные гневом, вызванным, скорее, усталостью, чем личной неприязнью, мэтры упали на лавку у стола и старались не смотреть друг на друга, гася последние икры в золе эмоций. Посох Яги опять стал деревянной корягой, а холщовая рубаха Кощея украсилась дизайнерскими дырами на плечах. Оба молчали. Кот, поняв, что бить пока не будут, начал прохаживаться вдоль стола от одного к другому, плавно обходя чашки, неубранные тарелки, блюдо с каменными гостевыми баранками, принюхался к остаткам лосятины, тяжело вздохнул – не время было для еды, и это казалось ему очень несправедливым. Кот решил обратиться сначала к Яге. Мудрость легче слышит доводы рассудка, чем холодный ум. У мудрости всегда найдется место для непредвиденной ситуации, тогда как интеллект, выстраивая картину мира, рисует жесткую схему, в которой нет места неожиданностям реальной жизни.

– Здравствуй, хозяюшка, не рада меня видеть? – Кот потерся о лежавшие на столе руки ведьмы. – Так-то ты встречаешь старого друга?

Яга протянула руку и погладила кошака.

– Ты тоже здесь? Тебя-то как сюда занесло? – ведьма гладила кота, возвращаясь в свое привычное умиротворение, с которым ей теперь придется встречаться все реже, раз уж она решила связаться с детьми.

– У меня свой резон, Дуб мне посулили... – и он коротко глянул в сторону Кощея, пытаясь оценить ситуацию на другом конце стола. Кощей давил на них косяка, делая вид, что не интересуется происходящим. – Может, вам стоит поговорить спокойно, как взрослые люди? – закинул пробный мяч Кот Баюн. Древние коротко глянули друг на друга и опять отвернулись. – Понятно, пубертат в разгаре, – и замолчал, предоставляя им самим решать свои проблемы…

Начала Яга, оттого что была мудрее и оттого что была женщина. Не было у нее в привычке мериться со всеми, чем придется. – Оксанка моя, похоже, сосредоточение супружеской любви. Она из нее хлещет как фонтан, я ее год учила контролировать потоки. Сдерживать почти научилась, а вот отдавать порционно, тихонечко не может. Выкидывает сразу сгустком. Сама себя обжигает, словно излучением, может, для нее это неорганично. Я пока не разобралась, такое случилось только второй раз. А может, она силу в волосах накапливает… Не знаю, врать не буду.

– Какие чувства она вызывает своим даром? – уточнил неожиданно побледневший Кощей.

– Да похоть она вызывает, причем пол значения не имеет. Я ее за тем и позвала, мы девку твою назад заманить не могли. Решила, что на любовь любой клюнет…

– Любовь любовью вернули. Чудны дела твои, Господи, – сказал Кощей. – А сама она любить умеет, Оксана твоя? – Кощею было любопытно с чисто исследовательской точки зрения.

– Не знаю, доверчивости не хватает. Любовь - это значит отдавать, а чтобы что- то отдать, нужно что-то получить. А она не много любви знала, – зачем-то ведьма оправдывала подопечную.

– Разберемся. Ей точно к людям нельзя, – подвел итог Кощей. – Теперь о моих попутчиках. О них нам расскажет блохастый комок шерсти, который допустил эту ситуацию! – Кощей сдвинул брови, давая понять, что Кота никто не простил и ничто не забыто. Но сдержать строгую мину не смог. Потому что, пока они разговаривали, Кот залез с головой в большое глиняное блюдо с остатками лосятины и так увлекся, что упустил нить разговора. Только на словах «блохастый комок шерсти» поднял голову оценить ситуацию. Вся морда его, перепачканная соусом и жиром, выражала полную готовность отчитаться, но бегающие глазки давали однозначно понять, что тема доклада для оратора остается загадкой.

– Объясни, что случилось?! – прикрикнул, уже выходя из себя, Кощей. Кот перепугался, прижал уши и из блюда решил не вылезать.

– Я даже не знаю с чего начать, – промямлил Кот и попытался спрятаться в блюде целиком. Но потерпел полный провал, ибо в блюде вместе с мордой задние лапы уже не помещались.

– Почему она расщепилась? – Кощей пытался успокоиться деловым тоном .

– Потому что мы ехали на поезде… – Кот больше не успел ничего сказать. Ближайшая кружка полетела ему в грязную морду, зверь опрокинул блюдо на себя как панцирь и кинулся со стола, роняя посуду. Кружка разбилась вдребезги, ударившись о столешницу. Кощей метал молнии в прямом смысле слова, первой он расколол «панцирь» Кота, но в высокой траве целиться стало сложнее, это и спасло Баюна от уничтожения. Кощей не оставлял попыток, и уже вся поляна была в горелых проплешинах, но Кот смог избежать даже ранения и где-то затаился. Кинув еще несколько зарядов наугад, Кощей успокоился и уселся верхом на скамью лицом к Яге.

– Вот с кем приходиться иметь дело, – обратился он за сочувствием, – я же ему как человеку сказал «лети на самолете», билеты купил. Так нет же…

– Дааа? На самолете, они меня в багаж… – обнаружил свое присутствие Кот, и Кощей, не глядя, на голос выпустил заряд.

– Ой!!!

– Попал, – довольный злодей совсем расслабился и продолжил объяснять. – Девочку я подобрал случайно, она сама увязалась, а потом, пока шли, я ее прощупал. А у нее Дар редчайший и сильный не по годам. Той же ночью я ее инициировал. Объяснил, что ее ждет. И хотел отправить в Екатеринбург по делам САМОЛЕТОМ!!! Да, блохастый?

– Да, патрон, – послышалось жалобное блеянье из травы за Ягой. Подлец решил прикрыться ведьмой от гнева своего нынешнего патрона.

– Да. Но некоторые решили сделать по-своему! Девочка из Казани, понимаешь?

– Ясно, дальше можешь не рассказывать, – Яга обернулась к месту, где предположительно был Кот. – Вот ты засранец. Она увидела родные места и не смогла выбрать. Дар стремится к реализации, а человеческая сущность – к привычному покою, – Яга загрустила о своем.

– Трудно быть человеком, постоянно приходится выбирать и чем-то жертвовать. «Нет счастья здесь, но нет его и выше», – процитировал Кощей.

– Ей теперь пути назад нет, – резюмировала Яга.

– Почему? – над столом торчала любопытная голова Маши.

– Много будешь знать – плохо будешь спать, – ответил ей Кощей.

Вдруг из травы послышалось:

– Не человек она теперь.

– А кто же? – Маша вертелась на месте, пытаясь увидеть источник голоса.

– Она теперь Сила, как они, – в голосе читалось злорадство.

– А вы кто?

– А я несправедливо гонимый Кот, – пафосно раздалось из травы, но никто не показался.

– Ты в Гринпис пожалуйся, – Кощей встал, думая, не запустить ли еще одним зарядом, но Кота не было видно. – Иди, Маша, проверь наш госпиталь.

Маша убежала.

Яга и Волк смотрели на этот цирк безучастно. Волк думал, что ему вряд ли представится еще один такой удобный случай сожрать кота. А Яга думала о том, что никто не властен над судьбой, даже они – древние.

– Оставь его, мы только инструменты, давно пора понять, – ни к кому не обращаясь, сказала Яга.

– Умеешь ты обнадежить, – Кощей уселся на место.

– Чаю вон попей, – ведьма махнула головой в сторону давно остывшего самовара, все так же погруженная в свои мысли. Думала она о том, что спасенная девушка теперь вновь переменится. К ее Дару материнской любви прибавится след Дара Оксаны, которая явно перестаралась. И как только она уложит тот хаос, который в ней поселился, кем она станет непонятно. Основа ее Дара – альтруизм, основа Оксанкиного дара – потребление. Одна любовь отдает, другая потребляет…

– Я подумаю, непростая конфигурация, конечно, – вслух ответил на ее мысли Кощей, – но идея хорошая…

Кот выглянул из высокой травы, проверяя обстановку, и увидел готовящегося к прыжку Волка:

– Даже не думай! Я исчезающий вид! – и одним махом оказался на руках у Яги.

Тем временем Хозяйка очнулась в незнакомом деревенском доме. В доме жила тихая женская любовь, ей было хорошо и спокойно тут. Трудно было представить другое место, более подходившее сейчас для нее. Рядом на полу заботливо укрытая лоскутным одеяльцем лежала лысая девушка со сказочно красивым, но изможденным лицом, она была совершенно обессилена, нежные лепестки губ были обветрены тяжелым дыханием. Хозяйка встала с большого сундука, куда ее уложили, и, держась за печь, пошла в сторону маленькой кухоньки, взяла чашечку воды, кинула туда мяты из висящего здесь же пучка, нашла чистое полотенце и, с трудом вернувшись, уселась рядом со странной красавицей. Смочила губы, обтерла лицо и голову – густые ресницы девушки дрогнули, отзываясь на заботу. Было что-то в девушке притягательное, родное. Ее внутренняя пустота откликалась в Хозяйке болью. Безотчетно закрыв глаза, она продолжала обтирать девушку и увидела в темноте маленький, едва трепещущий, теплый огонек. Она попыталась его поддержать своими силами, он, и правда, окреп, но тут ее силы кончились, и она выпала из видения. Хозяйка упала на пол, кружка с мятной водой покатилась, разливая свое благоуханное содержимое по полу.

Маша добежала до дома и поняла: от нее ловко избавились, попасть в дом она не сможет и рванула назад, но, к ее разочарованию, разговор уже был закончен.