Твоя чашка

Теперь. Когда я рассказываю тебе все это, про последнюю нашу встречу, последовательность неважна. Я рассказываю тебе и смотрю на твою чашку, по привычке проверяю, не осыпалась ли в твой кофе известка с потолка.

Боевой пес клацнул когтями по двери кофейни и зашел. Обнюхал посетителей и вышел.

- Взрывные устройства не обнаружены, - пикнул отчет на его ошейнике.

Война закончена. 

….

Тогда. Разрыв снаряда на площади. Прямо у кофейни, где сидели мы с тобой тогда и где собирались протестующие между атаками. Авиация и дроны не вылетали, силовики отключили беспроводную и мобильную вязь. Шли наземные бои. Люди привыкли и даже не прятались, лишь отходили в сторону от воронок, а снайперы снимали только противников. 

 Андроиды – саперы прочесывали округу, и я рассматривал их умелые движения в окне. Ты даже не вздрогнула от взрыва, заметил я тогда, в то мгновение. Ты продолжала пить свой кофе. И лишь по тому, как бариста протер стойку от опавшей известки, можно было судить о произошедшем.

В кофейню ворвались силовики и проверили документы. Ты помешала мне выпить кофе залпом. Ты была очень разумной. Кофе имеет свой вкус, ты говорила. Это кофе очень сладкий, ты сказала, просто закрой глаза почувствуй. Я закрыла глаза, хоть и привык опасаться взрывов, но на кофе ничего не сказалось. Его словно заговорили. Очень сладкий с ягодными нотами.

- Ваш айди, - нас прервали.

Я посмотрел в камеру его сканера. Силовик, не снимая очков в пол-лица, рассмотрел неинтересные детали моей личности на сканере. Он проверил и тебя. Я сделал еще маленький глоток кофе.

Что будет с нами, ты спросила. В это время по улице к нам подошли миролюбы с красочными лицами, на которых мерцали их лозунги «Любовь побеждает смерть», «Это не мир, это – война». Они завалились толпой в кофейню, взяли несколько фильтр-кофе и подсели к одиночкам с ноутбуками. Те морщили носы. От миролюов пахло гарью и потом.

Мир привык к войне, ответил я.

Силовики проверили студентов. Никого не арестовали. Боевой андроид остался у дверей на дозоре. Бойня еще не утихла.

Выбирай, сказала ты. Тебя страшила неизвестность.

Я не хочу выбирать, ответил я. Я буду с тобой, даже если…

Завтра может и не быть, ответила ты.

Что ты имеешь в виду, спросил я.

Снаряд разорвался ближе. Окна затрещали, осыпались. Известка падала с потолка. Мы с тобой прикрыли ладонями чайник - кемекс и наши чашки. Миролюбы и фрилансеры с ноутбуками молча допили свой кофе. Боевой андроид вращал головой на шарнирах. Андроиды-саперы уже убирали снаряд.

Ты трус, ты прибавила. Не можешь решиться на такую простую вещь.

Это ничего не меняет, ответил я. Мы не обязаны подтверждать свою любовь идиотскими протоколами.

Кто-то бросил дымовую шашку в кофейню. Очередная облава протестующих. Одиночки с ноутбуками быстро покинули кофейню. Бариста спрятался за стойкой. Миролюбы сели на пол. Прикрывая нос рукавом, я взял тебя за локоть, но ты оцепенела. Мне надо было убегать, меня арестуют, если поймают днем без пропуска на улице. Ничего не происходило, и миролюбы выбежали на улицу. Я дергал тебя за локоть, ты вырвалась, и толпа вынесла меня на улицу. Позади раздался взрыв: протестующие взорвали соседний магазин и ворвались в кофейню. Я рвался к тебе, но меня утянули прочь. Раздался взрыв в кофейне, я упал, но меня подняли и потянули. Мы побежали. Я бежал вместе со всеми, в плотном строю тел, и острый запах испуга подгонял нас. Я не знаю, сколько это длилось. Наверное, так в последний раз я бегал в детстве, когда бежишь до полного изнеможения, но не можешь остановиться, пока не упадешь. Я не мог ни свернуть назад, ни оглянуться. Позади появились силовики на машинах, и начался хаос. Толпа рассыпалась, многих задавили.

Я нырнул в переулок и побежал большим крюком назад. Я глотал воздух, сердце стучало у горла. Но думал я о тебе и о твоей чашке сладкого кофе, как вы вдвоем сидите в кофейне, а я бегу к вам. Но ведь кофейня взорвалась.

…

Я осталась сидеть. Вокруг бушевала стихия. Я допивала свой кофе. Когда всех забрали и ушли люди в масках, я допила последний глоток и поставила чашку. Бариста вылез из-под стойки. Он дрожал, когда подошел ко мне, спросил, как мне кофе, и я ответила, очень сладкий. И с какой-то ягодной ноткой, не то смородина, не то крыжовник. Смородина, ответил бариста, убрал с моего стола пыль и посуду. Я поблагодарила его.

Этот мир должен отвыкнуть от войны, сказал мне бариста. Если люди хотят пить хороший кофе и в приятном месте.

Я тоже так считаю, ответила я. И ушла.

Кофейня взорвалась.

…

Я увидел, что кофейни больше нет, и побежал к твоему дому. Не знаю, почему. Мы так и не решили тогда, стоит ли нам жить вместе, у нас не было времени на это. Я попробовал тебе позвонить по головному телефону, но ты была недоступна. На работу мне не стоило возвращаться. Там уже наверняка всех эвакуировали. Метро закрыли, передвигаться можно было только пешком, обходя патрули и камеры. Я надел очки. Я прятался и скрывался. За те пару часов я долго думал, зачем я бегу к тебе. Чтобы проверить что-то. Саму мою потребность к тебе. Стоило ее подтвердить или нет, неизвестно. Но я бежал. А во рту – вкус дыма вперемежку со сладким кофе.

Я зашел к тебе, помылся и улегся на твою кровать, как кот, калачиком. Я проснулся, тебя еще не было. Я заварил твой любимый кофе в френч-пресс и сел на подоконник. Закатное солнце слепило. Где-то неподалеку опять шли бои. Ты придешь ты выживешь.

Ты пришла с последними лучами солнца. Ты пересекала двор, а под мышкой сумка с продуктами. Видать, нашла открытый магазин. Ты посмотрела в свое окно. Твое лицо запылилось от долгой дороги. Может, меня высматривала, может, еще что. Но я был в тени. Еще мгновение, и я бы вылез из окна и крикнул тебе приветствие. Но я молчал. Я ждал тебя.

Мимо тебя хлынули люди. Началась атака, и беглецы прятались во дворах. Тебя толкнули в плечо, чтобы ты ушла в сторону, но ты продолжала смотреть на меня. Увидела. Потому что ты улыбнулась, как улыбалась только мне.

Снаряд упал рядом с тобой. Наверное, ты его тоже ждала, как я тебя. Ты осталась стоять. Под мышкой сумка с продуктами, нелепый сверток. Ты стояла и смотрела. Я открыл окно, чтобы крикнуть тебе «Привет», но тут ты упала.

Апельсины покатились. Их было девять штук. Это я хорошо запомнил. Твое любимое число.

Андроиды-саперы унесли снаряд. Медицинский патруль подняли тебя в машину, а мне не разрешили ехать с тобой.

…

Теперь. Когда я говорю это, то смотрю на твою чашку напротив. Смотрю, не осыпалась ли известка в твой кофе. Я медленно пью свой и все надеюсь, что твоя чашка опустеет.

Бариста забирает кемекс и мою чашку. Твою чашку она трогать не смеет. Тогда я рассказываю ей все это, что случилось со мной и с тобой. Она ужасается, а потом выпаливает, что у меня синдром годовщины. Действительно, сегодня та же дата. Я благодарю баристу за кофе и даю ей унести твою чашку. Она грустно улыбается. Ей лет примерно столько, сколько было нам тогда. Лицо с веснушками, беззаботное.

Город отвыкает от войны. Теперь бои переместились в столицу. А здесь по-прежнему много молодежи. Они все такие же, протестующие.

А на площади сейчас по-другому. На месте взрывов – памятник. Рядом – несколько ларьков со сладостями. Андроиды – саперы теперь ищут мусор. А боевые псы между проверками сидят у фонтанов и дают себя гладить детям. Тебе бы понравилось.