27. Рюдзин

  • Опубликовано на Дзен
Автор:
Rediska
27. Рюдзин
Текст:

Их дом стоял в отдалении от деревни и был полностью автономен. В доме был генератор, своя скважина, из которой поступала удивительно чистая и сладкая вода, газ привозили в баллонах. А сибирской зимой в доме топился трескучий дровяной камин, согревающий воду для отопления. Дом был небольшой, но очень современный и комфортабельный. Мама сделала его уютным и красивым, отец старался, чтобы он был «полная чаша». Жили в нем двое: он и мама. Отец приезжал из Новосибирска в выходные и по праздникам. Но для мальчика каждые выходные становятся праздником, потому что они с отцом пойдут на рыбалку к озерцу, будут чинить и строить, будут мужиками, а мама будет нарядной и особенно вкусно готовить. Зимним вечером они затапливали камин, усаживались на пушистый ковер и смотрели на огонь. А летом пили чай в беседке, зажигали фонарики и в полутьме рассказывали друг другу про все, что случилось на прошедшей неделе, мальчик засыпал на руках отца или мамы, а утром просыпался счастливый, потому что впереди был еще один день. Такой семье могли бы позавидовать соседи, но они не были знакомы с соседями, а высокий забор, окружавший и дом, и сад, и озерцо, надежно скрывал тихую радость от любопытных глаз.

Его комната была в подвале. Стены и пол были из современного пластика, матовые, кремового цвета. Пол был неровный, с наклоном к желобку, в конце которого было сливное отверстие. На самой высокой точке пола стояла кровать с водяным матрасом, застеленная синтетическим гигроскопичным бельем. Тут же стояли компьютер и монитор, залитые в водонепроницаемый пластик. Он не любил находиться в своей комнате, но с возрастом старался проводить здесь все больше времени и не подниматься в дом. А когда позволяла погода, он был на озере или в саду. Из своих девяти лет пять он провел здесь и был тут счастлив.

Его родители были физиками-ядерщиками. Мама до его рождения училась в аспирантуре и была «надеждой кафедры на славу», отец до сих пор называл ее Надежда, хотя ее звали Лариса. Отец работал в научно-исследовательском институте, но мальчик не знал в каком, а на кафедре преподавал и был тайно влюблен в «надежду кафедры». В 11 году маму отправили в Японию на стажировку, оттуда она вернулась уже беременная им. С помощью отца она защитилась. А потом родился он. И как говорит мама, «я тебя так любила, что не могла оставить даже на минуту, поэтому физику пришлось бросить». Через два года родители поженились. А еще через два года уехали сюда. Отец остался работать в Новосибирске.

Был август, и хотя по утрам уже было прохладно, окно под потолком его комнаты было открыто. Мальчик не спал, он ждал самого красивого звука – звука мотора папиной машины. И как только он его услышал, он выбежал с криками: «Папа, папа едет!!!»

– Как ты его слышишь? Он же еще далеко, – мама улыбнулась, любуясь сыном, и потрепала его по голове. Но он слышал, а еще он слышал, что мама тяжело больна. Но она ему об этом не говорила, а он тактично не спрашивал. Отец тоже был болен, и уже давно, его болезнь пока спала. Отца он как-то спросил об этом, и тот ответил, что это связано с аварией на испытаниях.

Машина подъехала к дому, и он выбежал в одних шортиках во двор. И как только открылась калитка, прыгнул на шею отца, тот крепко обнял его:

– Гога, ты опять обгоришь, – и накинул ему на плечи свой пиджак, который держал в руках, – а я с гостем. Мальчик заглянул за плечо отца, там был дядя Ваня, друг и коллега, один из немногих, кто все знал о мальчике и относился к нему обыкновенно. А еще дядя Ваня был его единственным другом, он был намного младше родителей и понимал Гогу лучше всех. Мальчик торопливо слез с отцовских рук и бросился здороваться с гостем. Рубашка отца спереди была мокрая, словно на него плеснули водой. Они торопливо вошли в дом. Мама была очень рада гостю и еще больше отцу. Пока она накрывала, а прибывшие переодевались с дороги, Гога получил взбучку за то, что опять выбежал на солнце без защиты, и был намазан жирной мазью от ожогов. «Любовь требует жертв», – подумал он, растрепал руками свои длинные, белые, густые волосы и побежал к мужчинам.

День прошел прекрасно и весело, как всегда под вечер Гогу одели в спецкомбинезон «ниндзя», намазали лицо защитной мазью, и все мужчины отправились на рыбалку. Сам Гога рыбу ловить не любил, даже удочку в руки не брал. Но мог сделать так, чтобы клевало у остальных, даже без наживки. Ему нравилось доставлять близким радость. А еще он научился почти не мокнуть, когда расстраивается, а еще поднимать волны и делать маленькие водовороты. Но все это была тайна.

После заката пили чай на веранде, все как обычно. Мальчик уснул на руках у отца счастливый.

Когда парня отнесли в его комнату, взрослые, наконец, могли поговорить о том, что было действительно важно.

– Ларочка, как ты себя чувствуешь, что говорят врачи? – начал неприятный разговор гость.

– Ваня, – женщина улыбнулась бледными губами, – врачи советуют химиотерапию и дают еще три-четыре года при регулярном лечении, – по ее лицу покатились слезы. – Что будет с Гогой?!

– Не пропадет, – жестко и даже обиженно сказал отец.

–Родной мой, но ты же не сможешь с ним быть круглые сутки, – женщина улыбнулась мужу сквозь слезы.

– Наймем кого-нибудь, – отец уже не был так жизнерадостен, как весь день. Он все знал. Но сыну не показывал, в его маленьком мире было все хорошо. Нельзя вешать на ребенка взрослые проблемы. И хотя сын был биологически не его, но это был самый родной и дорогой для него человек, иногда ему даже казалось, что дороже жены. Любимая работа дала ему жену, реализацию, доход, мировое признание, она же отняла у него возможность иметь детей, но настоящим отцом он все же стал.

– Кого? Как ты будешь объяснять лужи, мокрую одежду, постели, запаянную технику? – она закрыла лицо руками.

– У Ивана есть предложение, – поговори с ним. – Решить можешь только ты, послушай его и ответь на вопросы.

– Лариса, – взял слово гость, – мы давно знакомы. Я многое знаю о вашем мальчике, еще больше понимаю. Но мне нужно задать тебе несколько вопросов, можно?

– Можно, – безразлично, как эхо, откликнулась женщина, погруженная в свои мысли.

– Кто его биологический отец? Я понимаю, что дело давнее, и все же это очень важно. – Иван старался быть помягче. Женщина вздохнула и начала рассказ.

– Мы приехали на стажировку в конце февраля 2011 года. 11 марта у меня был выходной, я поехала в Минамисома. Машина сломалась. Остановился очень очаровательный японец, он говорил на английском, у него было кофе и сладкие рисовые колобки, такие вкусные, – она снова ощутила этот вкус и улыбнулась. – Мы никуда не поехали. Мы были на берегу океана. Он был такой странный, даже для японца. Красивый, высокий, с длинными волосами и ухоженной бородой, нежный, ненавязчивый, сильный и остроумный, и он смотрел на меня своими зелеными глазами, как у Георгия, – тень улыбки опять коснулась ее губ, – не сводил с меня глаз, и я утонула, потеряла голову. Землетрясение началось, когда мы были на пике, и казалось, что земля бьется с нами в оргазме как полноправный партнер. А потом пришла волна…. Очнулась я уже в больнице. Скоро узнала, что случилось… – она говорила все тише и тише и замолчала, как будто выключили звук.

– Она никогда не вспоминала об этом, – мужчина обнял свою любимую за плечи, прижал к себе, она безвольно смотрела на свою кружку давно остывшего чая.

– И никогда не забывала, – Ивану было жаль ее, но он знал, что не должен ошибиться. – Что было дальше?

– Ее нашли довольно далеко рыбаки. Три дня она была без сознания. Через две недели выяснилось, что она беременна. Я сделал ей предложение, она отказалась. Уехала в Россию. Родила. Григорий родился альбиносом, думаю, это из-за облучения. Скоро стало понятно, что он странный: пеленки мокли на нем целиком, никакие подгузники не помогали. Она ушла из института. Они выживали, но помощи она не принимала. Стало ясно, что парень не терпит солнца – у него ожоги – и не терпит холода, потому что его невозможно тепло одеть, все промокало. Врачи несли какую-то ерунду. Она обратилась ко мне. Ну и дальше ты знаешь, – он погладил жену по руке, она уже ожила и смотрела на мужчину, чье плечо сейчас было для нее самым мягким ложем.

– Откуда у него на шее эта жемчужина? – Иван не сдавался. Лариса встрепенулась и даже начала улыбаться.

– Это компенсация, – она широко улыбалась, – я нашла ее в кармане платья, когда меня выписали из больницы, наверное, водой занесло тогда в волне. Когда я узнала, что беременна, решила: это подарок моему сыну. Вы, Ваня, хотели нам предложить выход?

– Да, но, боюсь, вы не согласитесь.

– Не бойтесь, – она уже держала себя в руках.

– То, что с ним происходит, это не болезнь и не мутация. Он, как вам сказать, –родители очень внимательно смотрели на него, – это будет прогрессировать. Уже сейчас он оставляет везде мокрые следы, на вашем участке появилось озерцо, скоро тут все будет заболочено и затоплено…

– Он тут ни при чем, – мать кинулась на защиту сына.

– Он тут причем, Лара, ты это знаешь лучше всех. Он притягивает воду отовсюду: из-под земли, из воздуха, из растений, из вас. Он не умеет управлять этим даром. Его нужно учить. Если он останется с вами, это убьет и вас, и его, потому что он нигде не нужен, – Иван понимал, как жесток сейчас, но правду лучше говорить сразу, а не по частям, если ты не садист. Иван садистом не был.

– Ты говоришь ерунду, ты же ученый, какая-то мистика, так не бывает, – мать отказывалась верить, это было понятно. Ее критический ум не позволял ничто принимать без доказательств, тем более то, что принимать не хотел.

– Покажи ей, Ваня, – спокойно сказал мужчина.

– Хорошо, только держи ее, – он взял со стола нож и, сильно нажав, провел им вдоль предплечья, – разрезанная плоть разошлась, полилась кровь, обнажились сосуды и мышцы. Женщина вскрикнула, зажала рот руками, но не смогла оторвать выпученных от страха глаз. Кровь пучками выбрасывалась на траву под ноги своего неблагодарного хозяина, но вот толчки стали тише, потом кровь совсем перестала капать, на глазах плоть стягивалась, за ней и кожа, словно ее застегнули на молнию, в течение 10 секунд пропал красный рубец. Иван протер руку от крови полотенцем и представил на обозрение немногочисленной публики. Публика, пораженная зрелищем, молчала.

– Это фокус? – полушепотом спросила женщина.

– Это моя способность, – ответил Иван и подумал: способность не умирать.

– Этого не может быть, – она встала, обошла стол и подошла к гостю, ее босая нога угодила во что-то мокрое, липкое и еще теплое, она опустила глаза, всматриваясь в траву перед Иваном, и обмякла. Иван ее поймал.

– Я же говорил, что не надо, – с упреком сказал «фокусник» своем другу.

– Иначе она бы не поверила, – мужчина принял ее с рук на руки и легко как пушинку отнес в дом. Вернулся через десять минут. – Она нормально, скоро придет. А ты расскажи подробности.

– Я узнал, что на Урале организуют учебное заведение для таких, как твой Гога. Меня пригласили туда работать, и я согласился, – тут он соврал. Его не приглашали, но он был уверен, что не выставят. Чем он там будет заниматься, ему было не важно. Это был новый, небывалый еще проект, и он должен был в этом поучаствовать. Он даже не знал, где их искать, но был уверен, что найдет, он всегда находил... Правда, то, что он находил, редко приносило ему счастье, прямо скажем, никогда. Иван не отчаивался уже более 1000 лет и верил в свою счастливую звезду. – Сразу вспомнил, о вас. Решил предложить. Что еще рассказать?

– Какие там условия, сколько взрослых, какие учителя. Много ли таких, как Гога… – отец хотел знать все. У Ивана ответа не было.

– Я там еще не был, – честно сказал Иван, – думаю, там хорошие условия, директора я лично знаю. Забавный старикашка, в Пулковской обсерватории работал. Научные труды имеются.

– Он астроном? – заинтересовался отец.

– Можно и так сказать, черными дырами занимался, – почти не соврал Ваня.

Тут из дома выбежала перепуганная мать и закричала: «Потоп!». И убежала назад. Мужчины сорвались с места.

– Ваня, беги к Надежде, я открою заслонки, – и бросился в сторону хозблока. Когда Ваня подбежал к распахнутой двери в подвал, вода почти достигла порога. Бледная мать стояла в воде по грудь и собиралась нырять за сыном. Гость вытащил ее как пушинку, несмотря на крики и сопротивление, поставил на пол гостиной, а сам нырнул в прозрачную ледяную воду и в несколько мощных гребков достиг комнаты мальчика. Он плыл и смотрел по сторонам: на плавающие электронные книги, на монитор, висящий в воде как квадратный шарик на веревочке, на стул, медленно поднимающийся к потолку. Рядом на водяном матрасе калачиком лежал Георгий, подмяв под себя плед из непромокаемой ткани, белый, как все альбиносы. В воде он походил на свернувшегося дракона, охраняющего свою жемчужину, которая слабо светила в полумраке аварийного освещения. Мальчик спал, щели под нижней челюстью мерно поднимали свои пластины и спадали.

Когда последствия были устранены, а Ларису уложили спать, пришло время короткому мужскому разговору:

– Ты все видел?

– Да.

– И что?

– Предсказуемо.

– Я ее уговорю.

После паузы в треть сигареты:

– Почему Рюдзин?

– Отца так звали.

– Пошли?

– Пора.

И они разошлись спать. Утром всех ждал новый счастливый день.

+7
08:56
690
09:46
+2
вот и детей начали собирать, очень любопытное фэнтези получается bravorose
Загрузка...
Светлана Ледовская №2