32. Иван 33 В лесу

Этот номер он помнил наизусть, не доверяя его бумаге, гаджетам или облаку. Достал он его случайно и ни разу не звонил. Ему нечего было сказать. То есть он многое хотел бы сказать, но все это он уже говорил и знал ответы на все вопросы. Ответы ему не нравились и были предсказуемо жестоки. Он любил ее всегда, она его – никогда. Случалось, что она была рядом, но никогда с ним. Это давно не вызывало боли, раздражения, желания действовать, такое положение дел стало обыкновенным. Надежда не теплилась и оттого не обжигала. Но теперь ему надо было позвонить. Томительно долгие гудки говорили ему о многом: о том, что она его не искала; о том, что она его не ждет; о том, что разговор будет особенно неприятным.

Наконец в трубке раздалось холодное:

– Слушаю, – тон Василисы был официальным, но голос дрогнул истеричной ноткой.

– Это я, Ваня, – он замолчал, вдруг рассыпавшись весь как пазл.

– Что тебе? – нетерпеливо прервала она паузу.

– Ты знаешь, где они?

– Нет, и не хочу знать.

– Кто знает?

– Вольга, – коротко ответила она и замолчала. Он тоже не находил слов. Она бросила трубку.

– Вот и поговорили, – вздохнул Иван. Его словно облили холодной водой на морозе.

Как найти Вольгу – он не знал. Но у него была последняя ниточка, связывающая с прошлым.

Высоко, под самым потолком, в дальнем углу, в пыли и запустении холостяцкий шкаф хранил маленькую, ничем не примечательную шкатулку. Иван хранил эту шкатулку всю жизнь, уберег ее ото всех своих безрадостных приключений. Пришло ее время. В шкатулке в атласном стеганом футляре лежало маленькое круглое зеркальце в золотистой оправе, с крышечкой. Он собрался и кинулся в прорубь последнего шанса – открыл. Сначала там было только темнеющее небо, потом появилась голова девушки в тюрбане. Она неприветливо смотрела на него, не понимая, что делать. А он онемел от ее красоты и боялся дышать.

– Вы кто? – девушка пыталась его узнать.

– Я Ваня, – только и смог сказать вечный юноша.

– Что вам, Ваня? – девушка улыбнулась, глядя на его растерянное лицо.

– А где Яга?

– Ее пока нет, что-то передать?

– Может, Вы знаете, где сейчас Кощей? – собрался Иван.

– Они с Серым ищут Машу

– Какую Машу? Серый?! Он где-то рядом?! Где вы? – ему повезло, это было чудо. Его друг, его самый близкий человек, с которым он уже не чаял встретиться, был в России. И он тоже там. – Как до вас добраться? Где вы?

– Маша – неусидчивый ребенок. Как добраться – не знаю. У Вас все? – с холодной вежливостью ответила девица.

– Попросите Ягу, или кто там раньше появится, связаться со мной, они знают как, – он приветливо улыбнулся.

– Ладно, – и зеркало с той стороны перевернули, наступила темнота.

– Хорошо, что нет гудков, – подумал он. Бережно закрыл свое зеркальце, взял в руку и не выпускал до глубокой ночи. Наконец-то оно нагрелось, требуя внимания.

Глава 33. В лесу

На пороге сидел Леший, подперев медвежью голову, и грустил. Волк сделал выбор, кинулся и весом опрокинул медведя в дом. Но звериные зубы не сомкнулись на горле, а обидно клацнули в воздухе. Леший выставил вперед длинные руки, сжал тисками грудную клетку Волка и поднял над собой. Волк едва задел лапой медвежью морду. Леший сильно встряхнул зверя, пытаясь привести его в чувства.

– Успокойся, Серый, что с тобой? Девчонка в порядке, – от грохота тел Маша проснулась, села на постели и терла глаза, что-то бурча.

– Уже пора вставать? Ой, Серый, – она широко улыбнулась и упала назад, сраженная крепким сном. Волк обмяк и виновато смотрел на старого приятеля.

– Прости, я подумал… – Серый не додумал, что он подумал. Потому что он и не думал ничего, когда бросился, выбор был прост: спасти девочку и потерять приятеля или бросить девочку, но сохранить отношения с Лешим. Для его простой души, отравленной адреналином, выбор был очевиден.

– Что ты подумал? Ты подумал, я обижу ребенка? – Леший отпустил притихшего зверя. Пришла очередь выступать его оскорбленной невинности.

– А чего она запаниковала? – пытался оправдаться Волк.

– Меня испугалась… сначала. Я ведь страшный! – Леший выпятил нижнюю губу.

– Очень страшный, я бы тоже испугался, – Серый пытался загладить свою вину. Но в глаза смотреть не решался.

– А ты и испугался, – чудовище засмеялось, но, взглянув на девочку, прикрыл рот огромной лапой. – Пошли за порог, – выпустил Волка на улицу, сам вышел следом и тихонечко прикрыл дверь.

– Она тут тебе очень помешала? – заботливо спросил Серый.

– Не очень, но я так хотел отдохнуть. Ужин приготовил, постель соорудил. И вышел-то на минуточку нечисть пугнуть, прихожу, а тут она: «Я Маша». Смелая, быстро успокоилась. Но когда запаниковала, у меня чуть голова не лопнула.

– Прости и за то, что девчонку недосмотрели, и тебя потревожили, – Волк помялся, – и за то, что напал, прости. Я уже, что только не подумал.

– Много думаешь, вредно это тебе. У тебя же мальчишка был? Куда делся?

– Да развела нас жизнь… – Волк опустил лобастую голову.

– Ну, ничего, это с выросшими детьми бывает. Дело житейское, – Леший легонько похлопал прощеного товарища по спине. Зла он долго не держал, мстил сразу. А если не мстил, прощал легко. – А с кем ты тут, кроме нее? Нечисть все шепчется: «Чужаки, чужаки». Да разве разберешь? – Леший не был душой компании, и его разговорчивость была, скорее, следствием провинциального любопытства до чужих дел.

– Ой, Леший, тут поблизости такая каша заваривается…

– Опять в этом проклятом месте?! – перебил хозяин леса.

– Почему проклятом? – Волк насторожился.

– Это потом, рассказывай.

– Там школу будут открывать для волшебников.

– Мне вот только детей тут не хватало, видать, пора манатки собирать. Сначала психи, теперь дети,– мизантроп расстроился.

– Да ладно, пугнешь, и все, – пытался утешить приятеля Серый.

– Их пугнешь. Вон одна напуганная меня из дома на ночь выставила. А тут целая орава. Нет, мохнатый, уйду я.

– Погоди, может, не все так плохо будет. Я вот подрядился там поработать. Не все для себя жить, надо и о вечном подумать.

– Это спиногрызы-то вечное? – Леший фыркнул.

– Дети – это будущее. А мы, – Волк замялся, – а мы – прошлое. Что-то надо в мире оставить, кроме литературно-обработанных сказок.

– Оно, может, и так… – вздохнул медведь. Они помолчали.

– Так почему место проклято? – поинтересовался вновь Серый.

– Знаешь, сколько там народу полегло? Все мученической смертью. А детей сколько? Воо… Не знаешь, а я знаю. С тех пор тут нечисть и куражится, развелось их. Все ведь некрещеные были. Я тут такого насмотрелся, никому не пожелаю. И раньше знал, что людишки злые, а после… – он махнул рукой, – и вовсе веры в них не стало.

– От нечисти мы лес почистим, – пришло время Волку поддержать товарища, – Кощей хоть и злыдень, но дело свое знает, и Яга с нами.

– Как Кощей? – Леший дернул головой и зашуршал полиэтиленом. – Как тебя-то угораздило с ним связаться? Вот не ожидал. Видать, и правда, скоро конец времен.

– Да ты погоди. Я сам его не люблю. Но с ним что-то происходит непонятное. – Серый замялся, думая, поверит ли товарищ. – Я сам слышал, как он смеялся.

– Ну тебя! – махнул на Волка Леший. – Он же мертвяк. Брешешь, мохнатый.

– От мохнатого слышу, – обиделся на недоверие зверь.

– Ладно, ладно, не сердись. Но уж больно мудрено, чтобы Кощей смеялся.

– Вот и я подумал. Надо посмотреть, что из этого выйдет. И Яга подвизалась с ним. А это аргумент.

– По Ягусе я соскучился, – мечтательно сказал Леший. И они снова замолчали. Потом еще долго вспоминали старое, как это бывает. На рассвете решили, что Волк заберет девчонку, как только она проснется. А Леший погодит уходить и присмотрится. Так и вышло.

Когда Маша верхом на Сером въехала на площадь, фанфар не было. А многофакторный педагогический момент был.