Навей мне сладкий сон

Make him the cutest that I've ever seen (bung, bung, bung, bung)

Give him two lips like roses and clover (bung, bung, bung, bung)

Then tell him that his lonesome nights are over.

Sandman, I'm so alone

Don't have nobody to call my own

Please turn on your magic beam

Mr. Sandman, bring me a dream.

Сон первый.

Я просыпаюсь не в своей квартире. Эти вещи мне незнакомы. Встаю с постели, прохожу в другую комнату, еще одну и еще. Не могу понять, где я. Мне звонят. Нахожу телефон. Из трубки незнакомый голос просит явиться на работу. Узнаю свое имя — не мое.

Пейзаж за окном крайне отличается от того, что я видел обычно. Решаю выйти и прогуляться. На улице встречаю человека, очевидно, знающего меня. Снова провал. Пытаюсь спросить у прохожих, что это за город. Как оказалось, расположен недалеко от моего. Нахожу в кармане немного денег и сажусь на автобус, еду домой. Зря — только потратил деньги. Моего дома нет на той улице, где я жил. Возвращаюсь в то место, где проснулся. На улице смеркается. День вымотал.

Интересно, найдется ли в этом месте чистая зубная щетка? В ванной чисто и светло. Никогда не был чистоплотным. Может быть, здесь живет женщина? Пройдя мимо зеркала, заметил что-то странное. Странное в моей внешности. Долго преодолевал страх взглянуть на свое отражение. Все же смог. Лицо. Это лицо, оно не было моим. Как и все вокруг меня. Небольшая проседь на голове. Вокруг карих глаз несколько видных морщин. На вид около сорока. Но мне только двадцать пять. Вы помните этот фильм? Где персонажу Шварценеггера стирают память, дабы он смог забыть, что является суперагентом, сражающимся за свободу Марса. Я чувствовал некоторую солидарность. Правда, ему не меняли внешность. Не знал, что и думать в этот момент. Винить в этом спецслужбы или инопланетян? Никогда не был фанатом «Секретных материалов». Но на всякий случай проверил, закрыл ли входную дверь, и занавесил окна. На кухне нашел бутылку виски. Пил из горла, пока не отрубился.

Сон второй.

Разбудил будильник. Первое, что почувствовал, — невообразимый запах пота. Что-то теплое и мокрое навалилось справа. К своему ужасу обнаружил, что лежу в постели с мужчиной. Вторым моим шоком оказался тот факт, что теперь моим разумом владела женщина. Описание мимолетного изменения моего тела было бы слишком пошлым и отвратительным для повествования. Единственное, могу сказать, что тело это было весьма симпатичным. Хотя и изнуренным. Руки ныли от мозолей и недавних мелких ожогов. Спина отдавала гулкой скрипучей болью. Подойдя к зеркалу, рассмотрел себя получше. Следы не смытой туши лежали пятнами и небольшими подтеками на слегка заметных морщинках. Теперь мне на вид около тридцати. Но по ощущениям — около пятидесяти.

Я услышал, как он поднялся и тяжелыми шагами направился к двери в ванную. Сильным рывком он распахнул дверь.

— Какого черта ты тут нежишься, шлюха?! Где мой завтрак?! Ты давно должна была его приготовить. Теперь из-за тебя я опоздаю на работу, — удар не заставил себя долго ждать.

Мне казалось, что сейчас я рассыплюсь на мелкие крупинки костной пыли. Так хрупко было это новое тело. От удара я упал на пол. Но он не дал мне передышки. Своими жирными волосатыми руками он схватил меня за ворот ночной рубашки и втащил обратно в комнату. Протащив по полу, он вытащил меня на лестницу. Поднял и подтолкнул к ступеням. Мне потребовались силы, чтобы успеть ухватиться за перила. Я сидел на верхней ступени, слыша за собой голос новоиспеченного муженька.

— Иди готовь завтрак, иначе дети опоздают в школу. Я не хочу, чтобы меня снова туда вызывали.

Я не стал перечить. Собраться с силами и подняться было нелегко, но я все же смог. Ныла каждая частица. А кости пели и просились наружу. Холодильник нашел сразу — слишком силен был отвратительный запах несвежего мяса. В холодильнике — кусок окорока и бутылка томатного соуса. На полке остатки кукурузных хлопьев. Я никогда не был отличным поваром. И все, что умел готовить, — это яичницу. Я бы мог справиться с хлопьями, но не было молока. Хотя сомневаюсь, что этот боров на них согласится. Придется жарить окорок. К счастью, мне повезло — на днях смотрел передачу о готовке. И готовили как раз курицу. Пока возился со стряпней, кто-то тихо подошел. Обернувшись, увидел маленького мальчика. Он был болезненного вида, белый, как Дракула. Я долго ждал, пока он что-нибудь скажет.

— Доброе утро, мама, — выдавил он наконец.

— Доброе, сынок, — я только пытался играть свою роль. Нужно было только выбрать время для побега.

За ним следом явилось нечто пострашней. Видимо, это была моя дочь. Кольцо в носу размером с крышку унитаза было не единственным, что привлекало внимание.

— Доброе утро, дорогая. Будешь курицу? — мне было все равно, что я несу, главное, чтобы это звучало как можно реалистичнее.

— Что за хрень ты несешь? Я не буду жрать это дерьмо. Позавтракаю у Грега. Только не говори отцу.

— Грега? А как же школа? Твой отец сказал…

— Дура! Если бы я сейчас шла в школу, то не просила бы отмазать от отца.

— Хорошо, дорогая, — только бы ты поскорее отсюда смылась.

Она не успела мне съязвить, так как подъехал ее дружок. В этот момент я понял, чем хорош Грег. Эта малолетка отдалась за машину.

Чуть не сжег курицу, но все-таки сварганил что-то сносное. Как раз спустился боров. Я поставил еду на стол и положил тарелки (те, что смог отмыть).

— Где кетчуп?! — туша упала на один из стульев.

— Сейчас, дорогой.

— Что?! Опять набралась от этой дуры Эллы. Я еще раз повторяю, что моя жена не должна общаться с этими снобами. А если нет, то я найду на тебя управу… Где хлопья для малого?

— У нас закончилось молоко, — выдавил я, скрежеща зубами.

— Что ж мне теперь, делиться своей курицей?! В этом доме только один мужик ест мясо. Пусть жрет свои сопли.

Малой ничего не сказал, только выбежал из-за стола. Мне стало жаль парня, и я побежал за ним, но дорогу преградила жировая складка.

— Пусть удирает, не нужно делать из пацана девку. Может, еще мужиком станет. Или ты хочешь, чтобы он продавал себя каждому богатенькому извращенцу за пару баксов?

Я подумал, что пока не буду ничего предпринимать. Позже.

Между тем я понял, что голоден. И даже эта курица показалась на тот момент достаточно сносной. Как же к нему обратиться?

— Милый, мне бы тоже хотелось откусить кусочек.

— Что я сказал по поводу выражений этих снобов?! Не заслужила и куска, шлюха. Опаздываю на работу, да еще руку об тебя отбил. Теперь не знаю, смогу ли встать за станок. Ладно, разберусь с тобой позже.

Он наконец-то ушел. Пора принимать меры, но сначала найти мальчонку.

Прошелся по дому, потом вышел во двор.

— Эй, Дора! Привет!

Кажется, это та самая Элла.

— Да! Привет!

— Ты Стэнли ищешь? Так я его еще утром отправила на школьном автобусе. Не бойся, он не остался голодным, дала ему несколько бутербродов.

Отлично, малого сплавили, теперь отбиться от соседки и бежать.

— Эдди снова не в себе?

— Мой муж?

— Да! Ему так тяжело после того сокращения. Мне так жаль.

— Жаль? Он избил меня сегодня утром, а тебе жаль?

— Ну что ты, что ты? О, я понимаю, как тебе сейчас тяжело. Но, Эдди, ты ведь знаешь его лучше меня… это сокращение, да еще Джуди (видимо, дочь).

Меня одолела ярость. Почему я так слаб?

— Да ты же спишь с ним!

— Дора, ну что ты, я… Да как ты могла такое подумать?! Он мне, конечно, нравится, но как человек…

— Не вешай лапшу на уши.

Всё, мне надоел этот разговор. Давно пора было уходить.

Я развернулся и пустился трусцой. Бежать. Бежать, но куда? Она кричала мне вслед:

— Дора! Дора, не делай глупостей, мы же подруги. Куда ты бежишь?

Я вбежал обратно в дом. Нужно было найти хоть какие-то деньги. Мне нужно всего лишь найти место для ночлега. Завтра все изменится, я уверен. Дешевый мотель — да, это выход. Где, интересно, мой муженек мог держать заначку? Деньги и какая-нибудь одежда. В шкафу с женским тряпьем нашел старое драповое пальто. Дело осталось за малым. Где же, где? Где обычно храню деньги я? Но, с другой стороны, я — не он. Перерыл все, даже ящики в комоде с его грязным потным нижним бельем. Нигде нет. Я не мог больше терпеть это. Но я не мог оставаться. Но, в конце концов, мне пришлось. Выбора не было.

Первым вернулся Стэнли. Мне было слишком жалко его, тем более, настало время обеда. И я вернулся к Элле.

Постучал в дверь. Послышались шаги.

— Элла, мне действительно очень жаль, что я так сегодня с тобой поступила. Мы ведь все еще подруги, да? — когда я говорил это, мне хотелось провалиться сквозь землю.

— О, конечно, дорогуша. Вы просто повздорили с Эдди. Я все понимаю, — и она ехидно улыбнулась.

— Ты знаешь, у нас закончилось молоко…

— Конечно, конечно.

Она захлопнула за собой дверь. Но через пару минут вернулась с пакетом молока.

— Спасибо, милая.

Взял молоко и ушел. Больше мне нечего было говорить.

Я накормил Стэнли остатками хлопьев. Возможно, мне показалось, но я заметил на его губах мимолетную улыбку. И мне стало немного легче.

Он вернулся под сумерки. Стэнли убежал наверх, как только он подошел к входной двери.

Поставил на стол ящик пива и тушу неощипанной курицы. Видимо, прихватил по дороге, хотел сделать домашним любимцем, но ненароком придушил в объятьях. Я ухмыльнулся про себя.

— Почему не убрано, что ты делала весь день? Я тебя спрашиваю, шлюха! Приготовь птицу и прибери. Сейчас придут парни, будем смотреть футбол. И только посмей на меня кому-либо из них пожаловаться. Ты знаешь, что я с тобой сделаю.

Я провернул с курицей тот же фокус. Получилось гораздо быстрее, чем прежде. В тот момент, когда принялся за уборку, ввалилось забытое пастухом стадо. Двое или трое шлепнули меня по заднице, на что боров только ухмылялся. Видимо, это его забавляло. Через некоторое время я понял, что убирать в доме нет никакого смысла. Эти ублюдки бросали кости от курицы прямо на пол, а пиво лилось по тройным подбородкам на изъеденный молью ковер.

Однако я успел на какое-то время отлынуть от работы официанта (или официантки) и утащить ножку. Вкус невесть какой, но все же. Хотя уже через секунду понял, что малому это нужнее. И отнес курицу наверх. В принципе, никто из приглашенных так и не заметил моего отсутствия.

Девчонка вернулась за полночь. И, обливаясь слезами, убежала наверх. В этом случае мне было все равно на то, что произошло. Где-то около часа ночи все уснули. И я наконец смог подняться в спальню и лечь.

Но не тут-то было — в туше проснулись гормоны. Он ввалился в комнату со странными извинениями и во время короткой речи пытался снять штаны. Это я уже никак не мог терпеть. Взял то, что попалось под руку, — кажется, настольную лампу. Повезло, что деревянная подставка была достаточно тонкой и поместилась в мою хрупкую женскую руку. Но подобных мер не потребовалось. Боров по кличке Эдди упал на кровать и громко захрапел.

Сон третий.

Снова очнулся. Когда же это все кончится? Я так устал. Ну и кто я теперь? Хм, стало как будто легче двигаться. Какие короткие руки. Да я ведь ребенок!

— Эй, Майки, смотри, что тебе привез папа! Смотри, какая большая машинка!

Она и вправду огромная, наверное, потому что сам я ростом не выше садового гнома. А это, видать, моя мамаша. Ничего так. Но придется довольствоваться материнской любовью. Она чмокнула меня в лоб и взяла на руки. Мы вышли из комнаты и оказались в довольно просторной прихожей цвета голубой пастели. В глиняных вазах на столиках стояли букеты роз.

— А вот и папа!

— Привет, как я по тебе скучал, иди-ка ко мне.

Мужчина в военной форме отнял меня у матери и взял к себе на руки. Легонько прижал и опустил на пол. После чего обнял и женщину. Быстро чмокнув в губы, попросил приготовить поесть.

— Пойди поиграй, — любяще сказала мать и подтолкнула меня к комнате.

Я не стал идти в комнату. Меня до сих пор мутило от вчерашней пищи. И я нагло направился прямиком за ней на кухню. Она обернулась и хотела было снова прогнать, но я показал ей пальцем на рот.

— Ты тоже голоден?

Кивнул.

— Тогда пойдем, заодно поможешь мне приготовить папе очень и очень вкусный обед.

Мне было все равно, что делать. Лишь бы нормально поесть.

Меня накормили кашей, которой я не наелся, но больше просить не стал.

В комнату вошел отец. Он молча сел за стол и стал ждать. Она очень быстро подала ему обед и на несколько секунд буквально присосалась к его голове. Ему, в отличие от меня, достался здоровенный кусок телятины. Я ушел в детскую.

Решил заполнить время просмотром телевизора. С кухни доносился заразительный смех. Но только женский. Я же переключал каналы, ни на одном не задерживаясь более пары секунд, пока не наткнулся на матч по баскетболу. Сел на диван и начал смотреть. Еще через некоторое время она вернулась с кухни и выключила телевизор.

— Поиграй, — сказала мать.

Я возненавидел и эту женщину, и дом, в котором находился. Когда остыл, понял, что это куда лучше, чем быть затравленной домохозяйкой.

Вышел на улицу, во двор. Она была не против. Минут двадцать сидел на детских качелях. Особо ни о чем не думал. Мучил только один вопрос: «Как долго это все будет продолжаться?»

Вернулся в дом. Занимался тем, что рассматривал их семейные фотографии. Слишком совершенно. Слишком красиво. Слишком идеально, чтобы быть правдой.

Они ушли наверх, в спальню. Наконец смог включить телевизор. Новости — то, что и было нужно. Хм, интересно, сейчас 1998, а ведь я в последний раз лег спать в своей квартире в 1990. Значит, я что-то вроде путешественника во времени. Все это напоминало мне «Квантовый скачок».

Вечер. Женщина собирается на вечеринку по случаю дня рождения подруги, он тоже приглашен. Меня хотят оставить с няней. Но мужчина отказывается, ссылаясь на большую усталость. Она, конечно, пытается начать скандал, но быстро примиряется с тем, что пойдет одна. Я остался с отцом.

Другая пришла чуть позже ухода матери. От нее разило дешевыми духами и спиртным. Слишком много косметики и юбка, едва закрывающая нижнее белье. Она не стала притворяться, будто не видит меня. Мужчина быстро захлопнул дверь, после чего схватил любовницу, поднял на руки и понес в спальню.

Они кричали, как болельщики на футбольном поле. Даже находясь на первом этаже дома, я не мог заснуть. И продолжалось это довольно долго.

До того, пока не вернулась она. К этому времени любовники уже стихли, но как она входила — не слышали. Женщина была пьяна и поднималась медленно. Я пошел за ней. Меня пожирал интерес.

Они не ожидали. Она не знала. И никто не мог предположить такого исхода событий. Мать моего нового тела напала на соперницу. Мужчина оттолкнул жену от любовницы, но не рассчитал сил. Она упала, ударившись об угол ночного столика. Больше она не поднималась, а пастельно-голубые стены окрасились в грязно-алый. Любовница выбежала из комнаты, наполовину раздетая. Через некоторое время приехала полиция, которую вызвала соседка, услышавшая странный шум. Отца забрали в участок для выяснения обстоятельств. Территория была оцеплена. А меня в сопровождении офицера полиции направили в центр детской психологической помощи, где я, наконец, заснул.

Сон четвертый.

Спал без сновидений. Проснулся от жуткого холода, пробирающего до костей. Рукой наткнулся на что-то липкое. Приоткрыл глаза. Лежу на улице, на картонке и каком-то тряпье подле металлического бочонка. С трудом поднялся. Угли в бочонке уже погасли. Интересно. Кто я теперь? Знаю, что мужчина. По крайней мере, чувствую это. На мне грязные лохмотья. Видимо, я бездомный. Оглядываюсь. Но никого более не вижу. Слишком темно.

— Эй, Эрл! — кто-то окликнул. Возможно, меня.

Обернулся. Да, обращаются ко мне.

— Что?

— Эрл, это Карл. Ты достал мне ту дурь, что я просил?

Отлично, теперь я еще и наркоторговец.

— Я не понимаю, о чем ты. Кто ты?

— Паршивый ниггер, решил прикинуться психом. Я тебе не лох какой-то. Либо гони мою дурь, либо возвращай бабло.

— Я, право…

— Ты напросился.

Карл достал бейсбольную биту. И я не успел увернуться. Ну почему почти каждый новый сон оборачивается для меня жуткой болью? Он бил, пока я не упал. Они вместе с подельником обшарили мои карманы. И, видимо, нашли то, что искали.

— Отличный кокс, Эрл, спасибо. Без обид, это просто бизнес. Чаки, кинь ему двадцать баксов.

Я был в сознании, но не мог подняться. Прошло много времени с того момента, как они ушли. Боль постепенно отступила, и я смог встать. Подобрав двадцатку, я побрел вдоль по закоулку. Не ел почти два дня. Надеюсь, на этой улице есть какая-нибудь закусочная. Только бы там обслуживали таких, как я. Как бы хватило сил туда добраться.

У прохожих не смел и спрашивать. Достаточно было того взгляда, что они бросали на меня. Все же, наконец, набрел на бистро. Поначалу не хотели впускать, но вскоре оказалось, что одна из официанток меня знает. Тучная «Мать Тереза» посадила меня в конец зала. Через пару минут принесла горячий кофе, булку и тарелку супа. Этого было мало, только на это и хватило денег, да и моего скупого «спасибо» им тоже было мало.

— Эх, Эрл, заканчивал бы ты с коксом.

— С чего взяла, что я как-то с этим связан? — хотел отойти от темы.

— Да у тебя на лице написано — вот здесь, сразу под новоиспеченным синяком и кровоподтеком. Опять приходил Карл с дружками?

— Что мне говорить, ты все уже знаешь.

— Пропащая душа.

Она развернулась и ушла, прихватив последние и единственные деньги.

Пойти, что ль, посмотреть на свою новую рожу? В мужском туалете подошел к зеркалу. Вот черт, я и вправду негр. И куда теперь? Не успел подумать, как получил оглушительный удар по голове. Кровь залила глаза. Последнее, что услышал, было: «Грязный нигер, мочить вас всех!»

Очнулся на больничной койке. Таких, как я, здесь было много. Вошедшая медсестра принесла что-то похожее на кашу. И вскользь уведомила, что надолго меня в больнице не оставят. Впрочем, мне было все равно. Попытался уснуть, но не смог. Все остальные уже спали. Еще чуть позже из случайно услышанного разговора медсестры и медбрата прознал, что в моих лохмотьях обнаружили пакетик кокаина (как Карл мог его упустить?).

Пора было уходить. Дождался, пока они уйдут из коридора. И тихо вышел. Мои «просветители» быстро сношались в соседнем кабинете. По полутемному коридору пробрался к лестнице. Начал нелегкий спуск. За окном уже слышался звук приближающейся сирены. Попытался уйти через черный ход, но тот был закрыт. Оставалось окно. Это оказалось куда сложнее и тяжелее спуска по лестнице. Оказавшись на подоконнике, я влез в уже открытое окно, но не смог удержаться и упал на землю. Встать уже не смог.

Подбежавший полицейский не стал церемониться и, на ходу зачитывая права, надел наручники. Запихнули в машину, где уже сидело несколько человек. Было настолько тесно, что меня буквально прибили к стенке. В участке долго допрашивали, но ни на один из вопросов я не знал ответа. В камеру посадили уже под утро. Но и там мне не удалось заснуть.

— Эй, чувак, есть сигареты? Говорят, ты торгуешь дурью? — говорил пацан лет пятнадцати.

— Я не курю.

— Жаль.

— Ты здесь за что?

— Угнал отцовскую тачку.

— Молодчина.

— Ты, типа, пошутить вздумал? А может, мне тебя в шутку ножом пырнуть? А, что скажешь?

— Можешь не запугивать, малолетка. Они отобрали все еще при входе во «дворец». Скорее я тебя придушу и, наконец, засну в тишине.

— А вот и нет, ниггер, кое-что мне удалось припрятать.

Последним, что почувствовал, был холод метала, проходящего у меня между ребер.

— Эй, охрана! Охрана! Откуда у него нож?! Охрана! — полицейский подбежал к двери в камеру.

Пробуждение.

— Нет! Нет! Нет!

— Что случилось, малышка? Тебе приснился кошмар? — спросила заботливо женщина.

— Мне приснились мои предыдущие жизни, — ответила девочка.

— Давай мама ляжет с тобой, и ты ей все расскажешь.