Пан Межирический, холопский сын Главы 18-21
18.
Василек спал, как убитый, до полудня. Потом встал, умылся и вышел на веранду. Велел привести пана Точевского и его наемного убийцу.
- По праву я могу вас обоих вздернуть. Но у меня сегодня родился сын и я счастлив. Не хочу возмездия. Коль крест поцелуете больше против меня и моей семьи ничего дурного не делать, отпущу на все четыре стороны.
Настя, услышав эти его слова, обмерла. Неужели отпустит злодеев? Она бы ни за что не простила! По кусочкам хотела их обоих разорвать! Кирилл тоже не понимал. Даже пан Запольский, который не думал, что что-то может его удивить, не мог поверить своим ушам.
Убийца сразу повалился Васильку в ноги:
- Благодарю тебя, пан, на кресте поклянусь! Я и так не стал бы, по нужде великой пришлось. Прости меня ради Христа!
Василек посмотрел на обтрёпанную одежду мужика и снял с шеи крестик:
- На кресте мученика, отца моего, клянешься. Коль нарушишь клятву, проклят будешь, - серьезно сказал Василек. Мужик поцеловал протянутый ему крест. Потом вдруг попросил с мольбой:
- Пан Василий, можно я у тебя служить останусь? Грех свой отработаю?
- Как звать? - спросил мужика Василёк.
- Васька.
- Тезка значит? Хорошо, служи мне верой и правдой.
Он отпустил Ваську и повернулся к пану Точевскому:
- Ну, а ты что скажешь? - Тот смотрел на Василька с ненавистью и молчал.
- Ну, будь по твоему. Кирилл, завтра в Острог его отвезём да на суд отдадим за наёмное убийство.
И не говоря больше ни с кем, Василёк пошел к жене. Она уже вполне оправилась от родов, умылась и с удовольствием кормила ребенка. Василёк смотрел на малыша с любопытством и восхищением.
- Ишь какой голодный. Я тоже по тебе проголодался!
Елизавета улыбнулась ему сладко:
- Сейчас заснет, я и тебя покормить могу.
Василек аж зашелся от предвкушения. Он уже месяц воздерживался, так что соскучился по ней. Ребенок и вправду заснул приоткрыв рот. Василёк принял его от жены и осторожно положил в колыбельку, которую поставили в спальне. Потом спросил:
- Как назовем?
- Может Константином, как моего отца?
- Значит Костик будет! Так и сделаем. Пусть Кирилл да жена его крестными будут.
Василёк наклонился над женой, прошептал с нежностью: «И как мне так повезло, что у меня жена самая красивая женщина в мире? Я по тебе горю будто в первый раз». Он поцеловал жену сначала нежно, бережно, потом с всё большей жадностью. Он и вправду желал её, как в первую ночь, возбуждался от запаха её волос, нежности её кожи. Елизавета вся потянулась к нему, обняла шею, целовала. Он уже сдергивал рубаху, развязывал пояс, с нетерпением ласкал её раздобревшее от беременности тело. Они содрогались от страсти, сливаясь в одно.
- Я будто на небесах побывала, - прошептала Елизавета.
- Не богохульствуй! - улыбнулся Василек и погладил её щеку. - Ты знаешь всё, что мне нужно в этом мире, в этой комнате. Мне ничего больше не надо, ты да сын наш. Ничего больше не хочу: ни денег, ни славы, ни почестей.
- Мне тоже. Только ты, а теперь и он, - она посмотрела в сторону сына.
Потом княжна вдруг спросила:
- А как у тебя с Точевским-то получилось?
Василёк не хотел говорить об этом и отмахнулся:
- Больше он нас тревожить не будет, забудь о нём.
Он был не прав.
19.
Василек и Кирилл повезли Точевского в Острог. Пану Запольскому нужно было обратно в Варшаву. Точевского передали королевскому суду, вместе с показаниями Васьки. Василёк заехал к князю Острожскому, рассказал про рождение внука, ну и про свое дело с Точевским. Князь был недоволен:
- Не засудят его. Вывернется. Лучше бы ты и в правду повесил его. Проще было бы. А так не последнее ты увидел от него. А как Костик покрепче будет, в гости с Елизаветой приезжай.
- Приедем, обязательно.
Точевского и вправду выпустили за недостаточностью улик. Васькины показания не приняли. Точевский так все повернул, что будто Василек своего человека подговорил оклеветать его, чтобы поместье его разорить. Точевский подал жалобу самому королю. Стефан Баторий прислал за паном Межирическим с приказом явиться на королевский суд в Варшаву.
Настя покачала головой:
- Слишком ты с ним по-мягкому!
А Елизавета и вообще разозлилась на него:
- Сказала тебе, если в живых останется, никогда это не кончится!
Василёк только виновато улыбался:
- Надо было вас на осаду Пскова посылать, никто бы живым не ушел!
И мать, и жена, знали, что он не был бы тем Васильком, которого они любили, если бы он приказал убить Ваську, да и пана Точевского. Не было в нем той жёсткости, которая нужна, чтобы не в порыве гнева или боли, а хладнокровно, рассудительно послать человека на смерть.
- Ладно, раз король зовёт, надо в Варшаву ехать. - сказал Василёк.
Елизавета заявила, что тоже ехать хочет. Значит, и младенца брать надо. А тут и Настя попросила с ними поехать. У неё в Варшаве свой интерес был.
- А кто же дела вести будет?
- Пусть управляющий за главного остаётся.
Так и порешили. Василёк больше всего боялся как сын перенесёт долгий переезд. Но младенец сладко спал на руках у матери или у бабушки, с удовольствием сосал молоко, и внимательно смотрел на мир серыми глазёнками. Дорога шла через Луцк и они заночевали у Кирилла. Его жена, Мария, ждала второго ребёнка. Они с Елизаветой тут же зашушукались о своих материнских делах и пошли на женскую половину дома. Настя последовала за ними.
Василёк и Кирилл сидели, пили и разговаривали.
- Что, думаешь, с королевским судом будет? - спросил Кирилл.
Василек пожал плечами:
- Пан Запольский там будет. Он все видел и с мамой Ваську допрашивал. Князь Острожский тоже приедет. На моей стороне правда, так что если что, я его на божий суд вызову.
Кирилл усмехнулся, вдруг нарушил их бессловный уговор, про Настю заговорил:
- Что у твоей матери с этим Запольским?
Василек прямо не ответил, рука метнулась к вороту рубахи.
- Он в Москве был в посольстве, отца моего видел, как замучили его.
Кирилл поднял голову, сказал горько:
- Повезло твоему отцу. Она его до сих пор ждет.
Василек кивнул и оба долго молчали.
20.
Варшава только недавно заменила Краков как столица Польши. Всюду шла лихорадочная стройка. По берегам Витулы возникали новые соборы, каменные дома и торговые ряды. Разрастался Новый Город. Баторий перестраивал замок в Старом Городе, чтобы больше подходил для короля и двора. У Острожских был дом в Новом Городе, там Василёк со своими и остановились.
Только успели приехать, как примчался пан Запольский:
- Я говорил о тебе с королем. Сказал ему, что врёт Точевский. Баторий мне верит и хочет тебя видеть завтра, вместе с князем Острожским.
- Спасибо тебе, пан Запольский, - поблагодарила княжна, державшая на руках сына и излучавшая довольство и умиротворение. Настя тоже наклонила голову.
На следующий день, Василёк и князь Острожский отправились во дворец. Василёк, вопреки себе, волновался. Он видел Стефана Батория под Псковом, мельком, и восхищался им, как воителем и образованным человеком. Он почему-то хотел его одобрения. Король принял их в малой опочивальне. Небольшая квадратная комната была убрана по восточному: на стенах расшитые прозрачные ткани, мягкий турецкий ковер заглушал шаги. Везде герб Батория с тремя когтями дракона по легенде сражённого одним из его предков. Сам король, огромный, мощный, в расшитый золотом и драгоценными камнями кунтуше, сидел раскинувшись в кресле. Он заполнял всю комнату, так что она казалась тесной. Князь Острожский поздоровался с королем и тот ответил милостиво. Василёк подошел и низко поклонился. У короля была бритая голова, крючковатый нос. Его круглые, как у совы, глаза, испытующе смотрели в глаза Васильку, но Васильку нечего было скрывать, и он встретил взгляд короля своим простодушным и честным взглядом.
Король заговорил с ним сначало сухо и сурово:
- Пан Точевский на тебя жалуется, мол хотел сжечь его поместье, его самого в подвал посадил и ложные обвинения на него возвел. А ты что скажешь?
- Я с ним по чести на дуэли бился. Он проиграл, да на меня злобу затаил. Его человек стрелял в меня из засады, ранил в грудь, при жене моей. Кабы не пан Запольский, то конец бы мне. Я его поместье мог разорить, но не разорил. И его мог по праву повесить, но я его на суд отдал, как следует. На той правде крест целовать готов.
- Пан Запольский мне тоже так сказал, я ему верю. Да и лицо твое мне знакомо. Это не ты под Псковом лихо рубился, первым в проломе был?
Василёк покраснел от удовольствия. Он и думать не мог, что сам король его приметил.
- Да, в отряде князя Курбского. - И он улыбнулся королю своей бесшабашной улыбкой.
Король улыбнулся милостиво в ответ.
- А из-за чего с Точевским-то на дуэли бился? - Вдруг спросил он. Василёк замялся, но ответил честно, хотя и не вмешивая в дело жен:
- Он меня холопским ублюдком назвал.
Лицо короля потемнело:
- И ты его жить оставил?
Василёк только пожал плечами. Король повернулся к князю Острожскому:
- Слышал я про твою меньшую дочку, - вдруг сказал он. - Будто ты её на сыне холопском женил. Этот что ли?
Василёк вспыхнул, а князь нахмурился:
- Этот.
- Молодец ты, выходит, пан Межирический, и мне и князю по душе пришёлся. Да и княжне, понятно.
Он поднялся во весь свой огромный рост, хлопнул Василька по спине, так что тот покачнулся и едва устоял на ногах.
- Приглашаю тебя и жену твою на бал завтра. Ну и тебя, князь.
Аудиенция была закончена. Князь и Василёк поклонились и вышли из опочивальни.
- Ты и прямота твоя! - покачал головой князь.
- Я своих отца с матерью не стыжусь и скрывать мне нечего, - отрезал Василёк.
Княжна ждала его в тревоге и нетерпении. Он вернулся довольный, веселый:
- Король мне верит. На бал завтра пригласил, с тобой, конечно. Представляешь, он меня под Псковом приметил и узнал!
Василёк явно был в восхищении от Стефана Батория. Елизавета всплеснула руками:
- Бал, завтра, а у меня и одеть-то нечего!
- Ты и в домашнем платье красивее всех будешь! - Василек обнял её и поцеловал.
- Не ласкайся, платье искать надо, - отмахнулась княжна. Она тут же занялась с Настей делом, переделывая платье матери, что нашла в доме.
На следующий день, княжна никому не давала покоя, хотела, чтоб всё готово для бала было. Заставила Алену пять раз прическу переделать, наконец удовлетворилась, оделась в платье с. За час до бала, Василёк к ней зашёл, взъерошенный и одетый по домашнему. Увидел её и дверь в спальню прикрыл. Подошел к жене, обнял, начал целовать.
- Прическу испортишь, да и бал скоро уже! - сопротивлялась Елизавета. Но он не отпускал.
- Ещё время есть, если что, без нас начнут.
Повалил её на кровать, распушил волосы, платье измял. Но она уже не оттолкнула его, отвечала на его ласки, сама загорелась от страсти. Алена зашла в комнату, да и застыла в дверях. Они её не заметили, а она смотрела с тоской в груди и возбуждением, как Василёк жену целует да ласкает, а потом сливается с ней, как княжна приникает к нему всем телом, заходится от неги и желания. Алена вся горела от стыда и волнения, но не могла оторвать глаз. Когда Василёк, удовлетворившись, упал рядом с Елизаветой в упоении, Алена опомнилась и выскочила за дверь.
Княжна увидела метнувшуюся из комнаты тень и покачала головой.
- Кто это? - спросил Василек.
- Алена, любит она тебя, сердцем сохнет, - сказала княжна грустно.
Василёк покачал головой:
- Не меня она любит, а любовь мою к тебе. Думает, я и с ней так же буду. А я ведь такой только для тебя, ни с какой другой так не будет.
Елизавета нежно поцеловала мужа. Но тут же вскинулась:
- Бал скоро, а я вся растрёпанная, да и платье помялось, и ты не одет!
21.
Они вошли в королевский зал растрёпанные и помятые, но счастливые. Гости уже толпились кругом, князь Острожский глянул на них с неодобрением. Все ждали короля. Наконец, он появился в зале, шествовал через толпу придворных, был всех выше на голову. Рядом с ним шёл пан Запольский и что-то шептал ему на ухо. Король заметил Василька с Елизаветой и направился прямо к ним. Наклонившись, приложился к руке княжны:
- Панна Межирическая, я наслышан о твоей красоте, но слухи не отдают должное твоему очарованию!
Елизавета вся засмущалась от его комплиментов. Король повернулся к Васильку:
- Пан Василий Межирический, за храбрость твою под Псковом, да за честность твою, жалую тебя и потомков твоих в рыцари, - произнёс Баторий.
Василёк изумленно посмотрел на пана Запольского. Тот кивнул. Василёк опустился на одно колено, и Баторий слегка дотронулся своим мечом сначала до правого, затем до левого плеча Василька. Потом поднял его и обнял медвежьим объятием. Василёк поблагодарил, как требовал обычай и вернулся к Елизавете. Она смотрела на него с гордостью:
- Ну, теперь соседи приумолкнут.
После приема был обед, король поднял кубок за славного рыцаря, пана Межирического. Василёк поднялся, поклонился и поблагодарил, как следовало. Затем начались танцы. Василёк и Елизавета танцевали, вышли на террасу, стояли, смотрели в темноту. Вдруг, не сговариваясь, взялись за руки, сбежали по ступенькам в сад, нашли укромное место. Целовались, как когда-то в Остроге, и, как когда-то в Остроге, обнаружила их стража. Привели к Баторию, у которого как раз был князь Острожский. Баторий как взглянул на них, так вдруг и расхохотался. Хохотал громко, заливисто, сотрясался всем своим огромным телом от смеха, не мог остановиться. Василёк с княжной, растрёпанные, раскрасневшиеся, готовы были сквозь землю провалиться. Наконец, тоже не выдержали, и начали смеяться. Даже князь улыбнулся.
Король кончил смеяться, слёзы с глаз вытер:
- Ну, насмешили. В первый раз вижу, чтобы муж с женой с бала в сад целоваться бегали.
Василёк тоже досмеялся:
- А с кем же еще бегать? - И поцеловал княжну в губы. Князь Острожский только неодобрительно головой покачал. Но король сказал Васильку милостиво:
- Нравишься ты мне, да и пан Запольский тебя не нахвалит. Хочешь, назначу тебя каштеляном Краковским?
Вопрос повис в воздухе. Это была вторая должность в королевстве после самого короля. Василёк глянул на жену, облизал губы. Увидел лицо князя Острожского, глаза того говорили: «Благодари, чего ждешь?». Но Василёк поискал свое сердце и сказал:
- Спасибо за доброе слово. Если прикажешь, на войну пойду и каштеляном Краковским буду. Только не лежит у меня душа к тому. Прости, если что.
Баторий смотрел на него с непониманием:
- Ты что, отказываешься? - Василёк кивнул, потупился. Король только покачал головой в недоумении.
- Ну, коль не хочешь, неволить не буду. А про обещание служить мне еще напомню.
Василёк поклонился и они все вышли из комнаты.
- Не понимаю я тебя, Василий, - сказал князь Острожский. - Король тебя жалует, а ты отказываешься.
Ответила Елизавета:
- Не хочу с ним расставаться. Домой хочу, в Межиричи. Хватит с меня Варшавы.
Когда они собрались ехать в обратный путь, пан Запольский стал уговаривать Настю остаться подольше, погостить у него. Она согласилась, но с условием: «Замуж не зови!». Он был вдовец и жил один в большом доме в Старом Городе. Он хотел во всем ей угодить, показывал ей Варшаву. Их приглашали в дома его знатных друзей. Настя впервые побывала на балах, слушала музыку, смотрела представления в театре. Она, как всегда, держалась невозмутимо, но ей нравилось его внимание. Ей нравилось быть с ним, и на людях, и в постели. Она засыпала в его объятиях с удовлетворением. Однажды спросила:
- Все я тебя пан Запольский зову, а какое имя твое христианское?
Он улыбнулся:
- Думал, не спросишь. Янушем зовут.
Он хотел купить ей дорогие подарки, драгоценности, но она его остановила: «Не хочу, не ценой подарок дорог». Взяла только один подарок, изумрудные серьги. От них её глаза становились еще зеленее. Но как ни хорошо ей было, начала скучать по сыну, внуку. Попросила: «Отвези меня домой». Он сделал, как она сказала. Обещал приезжать часто.
