Как мы отстали от поезда...

Наступило лето, и мы с моей лучшей подружкой Юлькой целыми днями болтаемся по соседним дворам, висим с ободранных навесов детских садиков и лазим по деревьям. Лето у нас короткое, иногда его даже летом назвать нельзя: моргнёшь, и уже дожди начались, а по утрам на траве иней. Пока тепло и светит солнце, надо нагуляться всласть. Поскольку нам десять лет, нам даже разрешено ходить в Сосновку. Это такой парк минут в пятнадцати ходьбы от дома, но надо проспект переходить. Когда я была маленькая, мы с папой и братом ходили в Сосновку по грибы, и она казалась мне огромным лесом, где можно легко потеряться и никто тебя уже не найдёт, особенно если забредёшь в болото с камышами. Но сейчас в Сосновке здорово играть с Юлькой в казаков, потому что я начиталась всяких книг по истории и хочу быть казаком когда вырасту. И попробуйте меня в этом переубедить! Пока нам можно гулять только по главной аллее, широкой, прямой и уходящей в самое небо. Во время войны под зеленью Сосновки скрывался аэродром и эта аллея служила взлётной полосой. В заросшей части парка прячется кладбище лётчиков. Что только не происходит в Сосновке... . Но это для другого рассказа.

Каждый год, в начале лета, мама исполняет своеобразный ритуал: она расстилает на столе огромную карту Прибалтики и тычет в неё пальцем. Куда угодит её палец, туда мы и поедем этим летом отдыхать. Почему именно в Прибалтику?

- В молодости, - обьясняет нам мама, - я ездила отдыхать в Крым. Там всегда толпы народу, грязь и нет свежей воды. Мне это всё надоело.

Теперь мы ездим в Прибалтику - по-европейски чистую и вежливую.

В этом году мамин палец попадает в Литву, а точнее, в Друскенинкай. Никто из нас о нём до этого не слышал, но оказывается, это старинный курорт с лечебными водами. Здорово! Поездку организуют мама и папа, а мне остаётся, чуть не плача, проститься с Юлькой и сесть в поезд. Ехать надо долго - почти два дня.

- Папа, что значит выражение: «мир тесен»?

- Если ты встретишь свою Юльку на Северном Полюсе, значит «мир тесен», теперь понятно?

Пожалуй, да. Я представляю меня с Юлькой закутанных в меха и дрожащих от холода на Северном Полюсе, и запоминаю это объяснение на всю жизнь. Папа расстилает газетку на столе в купе и раскладывает помидоры, огурцы, хлеб, варёные яйца упакованные из дома - всё почему-то гораздо вкуснее в дороге. Проводник приносит сладкий чай, а я смотрю в окно и погружаюсь в мечтания. О казаках, конечно.

- Ну, кто хочет верхнюю полку?

- Папа, я хочу спать на верхней, можно? Я уже большая!

- Ты уверенна? Я боюсь, что ты свалишься ночью!

- Борьке можно, почему я не могу?

- Потому что он тебя старше. Я знаю, что он не упадёт.

- Но мне так хочется смотреть на вас с мамой сверху! Пожалуйста!

Папа, как всегда, сдаётся, и я забираюсь на верхнюю полку. Вид сверху гораздо интереснее, чем внизу, и можно толкнуть Борьку ногой через проход, а потом захныкать, если он ответит. Я просыпаюсь среди ночи и открываю глаза: папа не спит. Он сидит на нижней полке и сторожит чтобы я ненароком не свалилась. Я знаю что он поймает меня, если я скачусь в пустоту между койками, и опять спокойно засыпаю.

Утро застаёт нас в Вильнюсе. Я никогда не была в Литве и с любопытством выглядываю из окна. Вокзал как вокзал, они одинаковы везде, пересекаются запутанные рельсы и змеятся перроны.

- У нас закончились продукты. Поезд должен стоять в Вильнюсе три часа. Вова, сходи в магазин и купи хлеб, сыр, молоко, что-нибудь вкусненькое. Я останусь с ребятами, - объявляет мама папе. Мы с Борькой начинаем проситься пойти прогуляться, потому что душно и сидеть в поезде уже надоело.

- Хорошо, можете пойти с папой, - разрешает мама. - Хотя мне не хочется оставаться одной.

Мы втроём направляемся к зданию вокзала. Папа даже не оделся, пошёл, как был, в трениках и футболке. Перед вокзалом большая площадь наполненная машинами и автобусами. Я понимаю, что нахожусь в Литве, только по надписям на двух языках: русском и другом, с английским алфавитом. Я могу прочесть по буквам, но смысла не понимаю. Чем же Литва отличается от Ленинграда? Похоже, всё тоже самое. Мы находим продуктовый магазин и затариваемся мягким литовским сыром с тмином, хлебом с тмином и кефиром. Удивительно, что здесь и в кефир тмин не всыпали.

- Папа, сколько времени осталось? - начинаю ныть я. - Давай купим что-нибудь сладкое! Я хочу булочку!

- Я тоже хочу булочку! - вторит мне Борька. Булочная находится неподалёку и мы вываливаемся из неё с дюжиной ещё тёплых булочек с маком, моих любимых.

- Вы знаете, у вашего прадедушки была булочная в Вильнюсе. Если мы ещё сюда заедем, то найдём её. Ну всё, надо поворачивать обратно, - папа говорит это своим самым серьёзным тоном, и мы возвращаемся к вокзалу.

Вот и наш перрон. Мы стоим разинув рот: поезд исчез. Папа нервно смотрит на часы: до отправления ещё полчаса, куда же он подевался? Сколько не оглядывайся по сторонам, поезд как сквозь землю провалился. В окне информации нам сухо сообщают, что поезд перевели на другой перрон, так что если поторопимся, то ещё успеем. Мы бежим по платформе. Я еле поспеваю за папой и Борькой, и мне немножко страшно, но не очень. Надо перелезать через рельсы и обходить семафоры. Когда мы наконец находим нужный перрон, поезда там уже нет. Папа крепко сжимает мою руку в своей.

- Сколько у нас денег? - спрашивает Борька.

- Я взял с собой только на продукты, - папа говорит это спокойно, но мы понимаем, что без денег плохо.

- Что же мы будем делать? - Борька начинает нервничать, и как всегда в таких случаях, чуть подпрыгивает на месте и засовывает руки глубоко в карманы джинс.

- Не волнуйся. Мама осталась в поезде, она доедет до Друскенинкая. Значит нам надо тоже туда добираться. Пойдём посмотрим, когда следующий поезд.

- Но как же с деньгами? Нам же нечем платить за билет? - нагнетает атмосферу Борька.

- Я сказал, успокойся, - папа волнуется, хотя старается нам этого не показать.

Я чувствую, что моя ладонь становится мокрой от пота. Но я держу папу за руку, и поэтому ничего не боюсь. Мы опять подходим к информации. Женщина в окне даже не смотрит на нас.

- Извините, мы опоздали на поезд и нам срочно нужно добраться до Друскенинкая. Когда будет следующий?

- Завтра утром, - голос женщины звучит равнодушно, ей всё равно.

- Мы не можем ждать до завтра, я с детьми, - просительно говорит папа. - Посоветуйте что-нибудь!

Женщина, наконец-то, поднимает на нас глаза. Её настроение сразу меняется. Конечно, папа красивый и все женщины хотят ему помочь. Поэтому мама посылает его одного устраиваться в гостиницу. Женщина в окне начинает шуршать бумажными расписаниями.

- По-моему, я нашла выход, - объявляет она через несколько минут. - Через полчаса уходит поезд в Гродно. Это ближе к Друскенинкаю. Оттуда вы можете найти автобус.

- Огромное вам спасибо, - папа облегченно улыбается ей, и её лицо тоже расцветает в улыбке.

Мы едем без билетов, поскольку денег у нас нет. Зато голодными не будем - Борька и я съедаем по булочке и выпиваем кефир. Папе явно не до того.

К нам подходит пожилой серьёзный контролёр:

- У нас нет билетов. Мы отстали от нашего поезда, вышли без денег, - папа объясняет это всё извиняющейся скороговоркой.

Контролёр смотрит сурово и бескомпромиссно. Неужели он выкинет нас на первой станции? Или вызовет милицию? Мне хочется плакать, я морщу нос и выпячиваю нижнюю губу, но сдерживаюсь. Неожиданно, суровое лицо контролёра расплывается в улыбке:

- Бывает, ну что теперь делать. Доедете до Гродно, там пять минут от вокзала до автобуса. Прямой идёт в Друскенинкай. Попросите уж водителя.

- Благодарю вас, а то сами понимаете, положение безвыходное...

- Безвыходных положений не бывает, - строго отвечает контролёр и касается козырька фуражки.

Через несколько часов мы доезжаем до Гродно. Найти автобусный вокзал не сложно, но просто так в автобус не сядешь. Билеты проверяют на входе. Папа поручает меня Борьке и отходит чтобы договориться с водителем. До меня доносятся обрывки их разговора:

- Как приедем в Друскенинкай, я обязательно…

- Ничего...

- Моя жена…

- Забирайтесь...

Ещё несколько часов мы трясёмся в автобусе. Я так устала, что засыпаю у папы на плече. Он будит меня уже в Друскенинкае. При выходе на перрон, моё сердце замирает: а вдруг мамы там нет? Вдруг она нас не дождалась?

Облегчённо вздыхаю только когда вижу её с чемоданами.

- Я так испугалась, когда поезд тронулся раньше времени! Я не знала, что делать. Весь вагон меня утешал, а здесь на станции мужчины помогли вынести вещи. Всё спрашивали, не нужны ли мне деньги или ещё что-то. Я так за вас беспокоилась! Как вы добрались? - и мама крепко обнимает папу. Он, как всегда сдержанно, обнимает её в ответ. Папа не любит публичные выражения чувств.

- Добрались без приключений. Завтра надо зайти в автобусное депо и отдать водителю деньги за билет. А беспокоилась зря - в мире очень много хороших людей!

И я запоминаю его слова на всю жизнь.