По грибы, лесной дорогой

Уже час с лишним Степаныч чертыхался. Ноги увязали в грязи по верхушку сапог. Он отходил в чащу поискать подосиновиков и старые пни с неизменными опятами, затем снова возвращался на дорогу. Раньше это была тропинка для собачников и грибников, а ныне - трасса для квадроциклов. Исчадья ада проносились среди деревьев, играючи перескакивали через поваленные деревья, взрывали колею, неистово буксовали и разрушали всякое подобие пешеходной тропы, а когда основная дорога превращалась в глубокую лужу, прокладывали новые в обход старой. Вот и сейчас то и дело приходилось прыгать, скользить и обходить рытвины.

- Грибы, едрит-мадрит, - Степаныч повесил на ветку ведерко с грибами, вытащил ногу из сапога, а потом, шатаясь на одной ноге, вытянул сапог из грязи с громким шлепком. Грибы готовила его жена, причем готовила лучше всех в поселке и даже его самого. К ним по осени постоянно шатались непрошенные гости за соленьями да за жарехой. Запах опят с картошкой они чуяли за версту. Степаныч вышел из оцепенения, потому что собака, старый бестолковый кобель полуовчарки, который участливо сидел рядом, грязный с хвоста до морды, подал голос:

- Бурк!

Мотор ревел издали, но уходить надо немедля.. Степаныч всунул артритную ногу в сапог и проковылял по кромке колеи. Отходить некуда: один бурелом да кусты, - надо пройти вдоль лужи до появления квадроцикла. Пес радостно бросился Степанычу в ноги, чтобы обогнать. Степаныч хватился за ветку поскользнулся и с новыми проклятиями шлепнулся прямо в лужу. Жижа брызнула в лицо и даже за шиворот. Степаныч проехался и грохнулся на бедро, выставил руки и больно приземлился на локоть. Синяк теперь не заживет до самой смерти, невольно подумал Степаныч, а шапка зацепилась за ветки и слетела, вдогонку веткой чиркнуло по лбу, и он захлопнул от боли глаза:

- А… - простонал Степаныч. Потом заорал, - Ааааа!!!

Из глаз брызнули давно забытые слезы боли и обиды. Степаныч видел размытые очертани ярко-синего ведерка с грибами. Когда-то с грибами. Грибы рассыпались: аккуратно выкрученные и срезанные подберезовики, подосиновики, маслята, и гроздь опят, - плавали в луже. Большой белый гриб с хлюпаньем лег на бок и пошел ко дну. Степаныч завопил вновь. Пес подскочил и лизал старику лицо. Степаныч оттолкнул собаку и сел. Встать – целое дело. Степаныч поманил пса. Тот косился на хозяина, прижал уши и подошел. Степаныч оперся на загривок пса и медленно встал, с опаской отмечая, что болит. Болело почти все. Степаныч поморщился и обернулся. Мотор приблизился, и Степаныч взял собаку за ошейник. Парень на квадроцикле въехал прямиком в грязь и облил старика с собакой. Когда Степаныч открыл глаза, квадроцикл скрылся за углом.

Степаныч не стал стряхивать грязь с лица, только поднял ведерко. Слава богу, цело. Пес отряхнулся и обдал хозяина новой грязью. Они поковыляли дальше. Степаныч знал, что дорога скоро выведет к опушке и торопился собрать грибов. И этот последний отрезок дороги и был самый изрытый: сплошь грязь по колено. Потому Степаныч невольно улыбнулся, потому что истошный рев обидчика вдруг послышался вновь. Прерывистое рычание двигателя и проклятия между взрыкиваниями: квадроцикл буксовал в сделанной им же самим луже.

Степаныч отпустил пса, повесил брезентовый поводок на шею и аккуратно обошел буксующего. За рулем сидел парень лет двадцати, в полной экипировке, даже голова в шлеме, сплошные очки на все лицо. Вылитый инопланетянин. Степаныч остановился рядом с парнем. Зеркальные очки взирали на грязного старика с ведерком, а тот – на очки. Пес добродушно обнюхал парня. Тот отмахнулся:

- Отвали, эй, - он пнул пса ногой, и тот гавкнул. – Я боюсь собак, старик, убери!

- Сейчас, - добродушно сказал Степаныч.

Он поставил ведерко поодаль, снял поводок, и пес потрусил к хозяину, поджав уши. Парень вернулся к своему занятию. Двигатель взревел снова. Степаныч подошел сзади к парню и закинул ему поводок на шею. Пока тот опомнился и хватился за руки нападающего, старик рывком стащил парня с квадроцикла, повалил на себя и душил. Квадроцикл выехал из ямы с прыжком и ринулся вперед, как дикий зверь. Заморосил дождь, и капли смачивали грязное засохшее лицо Степаныча.

***

- Ставь грибы, - сказала жена, уткнувшись в телевизор. Руки ее ловко чистили картошку на жареху.

Степаныч поставил ведро, скинул ботинки, куртку, штаны и свитер, устало прошел в комнату и сел в свое кресло. Мокрый грязный пес напрыгнул на жену, встал на нее когтистыми лапами и лизнул в лицо.

- Что ж ты его не помыл? – спросила жена. Степаныч не ответил.

Пес вихлял и извивался, хвостом сшиб ведро, за что был изгнан на место.

- Иди помой его шлангом, - примирительно сказала жена и обернулась к мужу. Степаныч уже дремал в кресле.

Жена вымыла пса, затем вернулась домой, пожарила опята с картошкой. Степаныч проснулся через час.

- Проснулся, - констатировала жена. – Весь грязный, даже куртка. Смотри, что ты обронил. – Она указала на вешалку, на которой красовался его брезентовый поводок. – Кто-то на забор повесил.

- Я... Потерял, - ответил Степаныч.

- То-то и оно, - сказала жена, - Иди есть.

Степаныч встал, пошел в кухню, умылся и посмотрел на себя в старое мутное зеркало. Все лицо в ссадинах. Тот парень сильно его помесил. Когда старик потерял контроль над своими артритными руками, парень выкрутился, вскочил и убежал. Квадроцикл его врезался в ближайшее дерево. Поводок Степаныч выкинул в реку. Значит, кто-то нашел поводок и принес сюда. И парень его запомнил. Старик помнил, откуда ездили эти ребята на квадроциклах: из нового коттеджного поселка.

- Ку-ку! – сказала жена. – Сметану положить?

- Да, - ответил Степаныч и послушно месил обед.

- Не пересолила?