Тропа до звёзд. Часть 1. Глава 13

Теоретически, персональный нейропроектор, для простоты именуемый «смартом», обеспечивал доступ к любой информации, имеющейся в сети. Могло также статься, что это оказывался не простенький бытовой, а, допустим, продвинутый армейский, инженерный или научный модуль — и тогда в нём поселялся ограниченный, но сообразительный ИИ. Подобный девайс становился способен присоветовать пользователю те или иные решения, в зависимости от сложности поставленных задач. Недаром у русских вместо «смарта» более распространено оказалось словечко «бес» — от БЭС, «Беспроводная Эвристическая Система». Правда, это прозвище вызывало возмущение у представителей православной церкви — чисто номинальное, естественно.

По факту же уровень доступа всегда зависел от статуса пользователя. Смарт могли украсть, могли подделать идентификаторы, но подменить человека, владеющего устройством, не вышло бы. А все входящие и исходящие пакеты данных шифровались уникальным ключом, завязанным именно на ДНК носителя. Хотя, конечно, существовали способы взлома даже такой защиты.

И не вызывало удивления, что заместитель главы Четвёртого комитета ГА ООН мог выудить из сети такие вещи, о которых рядовому пользователю не только не полагалось, но и в целом не рекомендовалось любопытствовать. Ведь «меньше знаешь — крепче спишь». «Во многие знания многие печали». «Quod licet Jovi, non licet bovi». Эти простые истины со временем не менялись.

А вот если упомянутому замглавы в доступе к некоей информации отказывали — тут действительно стоило насторожиться. И на всякий случай немножко попаниковать. Слегка; исключительно для поддержания остроты мироощущения.

Господин Оосава не паниковал. Он выглядел злым, весёлым и сосредоточенным. Саймон, шедший за ним чуть сбоку, поймал себя на мысли, что прикидывает манёвры ухода во фланг для перекрытия секторов обстрела. Ощущение было интересным.

Но пострелять, а также помахать кулаками, подрать глотку и потыкать в оппонентов обидными жестами им оказалось не суждено. В открывшемся за массивными, укреплёнными дверями зале архива — полутёмном, дышавшим прохладной сушью — отважных борцов за историческую правду встретил руководитель отдела. Он же практически единственный человекообразный сотрудник. И бить его выходило как-то не с руки.

Складывалось впечатление, что Ицхак Шмуэль, достойный сын славного народа, разменял уже не первую сотню лет, а как минимум третью. Тело маленького, щуплого архивиста, гордо уставившего на вошедших свой выдающийся во всех смыслах нос, представляло собой мозаику из относительно живой плоти и искусно подобранных имплантов, протезов и дополнительных эффекторов. Сам он кутался в некую бесформенную хламиду, давно утратившую товарный вид и накидываемую на плечи исключительно в силу привычки. Над лысой, пятнистой головой ревнителя музы Клио флегматично порхала парочка дронов, зачем-то выполненных в форме человеческих черепов. Видимо, специфический архивный юмор, подумал Саймон.

— Тишина в библиотеке! — угрожающе вскинул костистую длань, а также пару иных манипуляторов хранитель сакрального знания. — Что это у нас тут за набег? Откуда вы взялись, молодые люди?

— Я впечатлён, — пробасил Анжело, нависая над стариком. — Вы вообще в курсе, что над вашим скромным захоронением расположен целый комплекс ООН?

— Не делайте мне повод считать вас идиотом, юноша, — парировал архивист и задрал нос ещё выше. — Что это вы такой сердитый, будто плохо кушали и мало спали? И по какому праву здесь вообще топчетесь?

— Я заместитель главы Четвёртого комитета, — веско уронил заместитель главы Четвёртого комитета. — И право имею. А вот что вы тут натворили с ведомственным ИИ — это хороший вопрос.

— Вопросы это по моей части, — смягчаясь, наклонил голову набок Ицхак. Он махнул кистью куда-то в сторону, и один из дронов унёсся по указанному направлению. — Таки задавайте, господин Оосава, и я уже попробую вам ответить в меру своих скромных сил.

Саймон поискал глазами какой-нибудь табурет, не нашёл и облокотился на разделявший собеседников стол. Тот оказался выполнен из тёмного, древнего дерева — как и многочисленные стеллажи, набитые папками, пухлыми томами и просто стопками бумаги и пластика. Вокруг каждого, впрочем, еле заметно мерцало стазисное поле. Высоких технологий в архиве не гнушались, предпочитая сочетать, а не заменять.

— Ваш искин не хочет отвечать на мой запрос, утверждая, что доступ к данным закрыт. И якобы закрыл его я сам. Совершенно точно подобного я не делал, а значит, у вас тут либо программный сбой, либо диверсия. Что вам больше нравится? — продолжал наседать ооновец, сбавив, тем не менее, тон. Архивист шевельнулся под своим балахоном — видимо, это означало пожатие плечами.

— Сбои-шмои… Давайте я сам гляну. Есть двери и есть ключи, господин Оосава. Вам же на данный момент важнее получить информацию, а не поймать хулигана, так? Иначе вы побежали бы во внутреннюю безопасность, а не ко мне. Вот и поищем.

Анжело ещё поворчал, но скинул со смарта благоразумно сохраненный запрос. Старик принял его, пожевал губами, сощурился единственным живым глазом. Искусственный сверкнул и еле слышно щёлкнул диафрагмой.

— Действительно, закрыто. Говорите, не вами? Все ключи похожи на подлинные… Я даже могу понять, зачем нужно было это прятать. Печальная страница нашей истории, — он вздохнул и насупился. — На том корабле служил мой дед. Ах, как летит время…

— Что-то нашли? — Оосава не дал архивисту поностальгировать вдоволь. Тот не обиделся, а кивнул.

— Конечно. Всегда есть пути-дорожки. Тайные тропы, — он покосился на Саймона. — Вы же вот лоцман, вы должны знать, юноша.

Юноша еле удержался, чтобы не выругаться. Все, решительно все определяли в нём представителя Семей! Интересно было бы знать, как.

Тем временем, добравшись до заветных данных, Анжело впал в лёгкую прострацию. Впрочем, он довольно быстро вернулся к реальности. Видимо, найденное его впечатлило.

— Ну конечно! Ильмаринен! Глизе восьмьсот тридцать два цэ!

Молодой лоцман и дряхлый архивист синхронно нахмурились.

— Это что-то важное? — не удержался от любопытства последний. Впрочем, удовлетворять оное любопытство никто не собирался. Оосава ухватил Саймона за локоть и буквально поволок к выходу.

— Я тоже помню эту историю, — чуть ли не напевал он, пока летел по коридору в сторону лифта. — Одна из самых ранних попыток колонизации. Компания, выигравшая тендер на первичную разработку, исполняла перед международной комиссией серенады, мол, богатые минеральные запасы, шикарные промышленные перспективы, не такой уж суровый климат… Но, как водится, человек предполагает, а мироздание располагает.

— Их эвакуировали? — с долей сомнения уточнил лоцман, пока уютная, просторная кабина поднималась обратно к офису. Анжело дёрнул уголком рта.

— Не всех. Не успели. Выжило около десяти процентов колонистов. Упрямые оказались ребята, до последнего не желали признать провал своей миссии.

— Тогда понятно, почему могли забыть челноки, — Саймон пытался рассуждать хладнокровно, но честно говоря, история трагедии задела и его. Правда, признаваться в этом он не собирался. — Спасатели прибыли на своих судах и снимали в первую очередь людей. Имущество компании наверняка застраховали, так что в мёртвой колонии остались и драгметаллы, и руда, и промышленные мощности... Лакомый кусок для любой организации по ту сторону закона.

Оосава смотрел на него со странным выражением. Наконец понимающе улыбнулся.

— Не так плохо быть человеком, господин Фишер. У вас тоже есть чувства. И у меня они есть. И даже у старика Шмуэля, — он ткнул пальцем вниз. — Желание их спрятать, чтобы не казаться уязвимым, понятно, простительно и даже разумно. Только не увлекайтесь. Просто совет, ни в коем случае не приказ.

Сначала накрыло волной смущения. Затем появилось желание разозлиться и надерзить. Но оно тоже прошло, и вспомнилась надпись на кольце царя Соломона. Ооновец выходил прав. А Саймон не хотел «делать ему повод считать себя идиотом». Поэтому он вдохнул, выдохнул, кивнул и продолжил рассуждать:

— Хорошо. Тогда я бы предложил сходить туда и посмотреть. Опыт — отец всякой достоверности.

— Согласен и утверждаю, — охотно ответил Анжело. — Вот только есть один небольшой затык.

Лифт прибыл на базовый этаж. Оба пассажира молчали, пока открывались двери, молчали в коридоре до офиса, молчали, пока рассаживались за рабочим столом. Наконец Саймон не выдержал:

— А именно?

— Видите ли, — осторожно начал Оосава, закуривая и глядя куда-то перед собой, в столешницу, — разведывательные подразделения, которыми располагает наш комитет, укомплектованы достаточно специфически.

Лоцман улыбнулся.

— В курсе. Не забывайте, я из Семей.

— Не забываю ни на секунду, — всё так же мягко и с расстановкой вымолвил Анжело. — И меня слегка смущает необходимость отправить в поле отряд, состоящий из ваших пусть дальних, но всё же родственников.

— Почему? — изумился Саймон. Его собеседник затянулся и выпустил колечко дыма.

— Я им не доверяю, — сознался он наконец. — И как уже говорил, я вообще никому сейчас не доверяю. Возможно, это ошибка. Возможно, я просто старый bakayarou и ahou, но интуиция подсказывает: в этом деле не всё так гладко. Вы не обидитесь, если я предположу, что кто-то из Семей ведёт в этой мутной воде свою тихую игру?

Снова накатил гнев. Неимоверным усилием воли, натренированным за годы общения с окружающими, юный лоцман смог удержаться от резких слов и промолчать. Впрочем, это не ускользнуло от внимания Оосавы.

— Понимаю ваше… недоумение, — ооновец хмыкнул и кинул окурок в пепельницу. — И не вполне уверен, что сам бы не стал возмущаться. Но просто примите, как данность: замглавы Четвёртого комитета не хочет поручать секретное задание спецподразделению, сформированному из лоцманов. Потому что ощущает запах серы.

— И что вы предлагаете в качестве святой воды? — сквозь зубы поинтересовался Саймон. Его начало отпускать, и на место ярости пришло ехидство. Анжело встал и прошёлся вдоль стола.

— У меня есть группа доверенных агентов, — нехотя произнёс он, потирая лицо руками. — И я даже могу аккуратно, не привлекая лишнего внимания, собрать их для инструктажа, поставить задачу и благословить в путь. Но все перемещения в пространстве Объединённых Систем, а также за его пределами контролируются, опять же, Семьями. А спугнуть террористов раньше времени мне бы не хотелось.

Взгляд Оосавы снова потемнел, на скулах шевельнулись желваки. Видно было, что он всерьёз расстроен и обеспокоен тупиком, в который забрело расследование. Саймон, тоже ощущавший какую-то звенящую, бесполезную пустоту в голове, подметил любопытную мордочку секретарши, заглянувшей в кабинет. Решив, что хозяин помещения слишком погружён в раздумья, он показал девушке два пальца и сделал помешивающее движение. Соледад кивнула и исчезла в направлении кофемашины. Тут лоцмана осенило.

— А что, если я сам их переброшу?

Пару секунд Анжело воздвигался памятником настигнувшей внезапности. Затем его взор оформился, сфокусировался и наполнился смыслом. Пробежавшись вокруг стола, замглавы Четвёртого комитета рухнул в кресло и наклонился вперёд.

— Если я скажу, что эта идея лишена всякой привлекательности, можете обозвать меня гнусным лжецом. Но, madre de Dios, это опасно. Это очень опасно. Саймон, вы не представляете, на что способны те люди. Я, — он подчеркнул интонацией, — не представляю, на что способны те люди. А у моих агентов не будет возможности вас толком прикрыть. Скорее, вы сами могли бы, после должной подготовки, выдернуть их оттуда, если станет горячо… — Оосава задумался. — Чёрт, но как же искушает!

— Я верно понимаю, что иных вариантов у нас нет? — из вопроса получилось хмурое бурчание, но за ним скрывалось удовольствие от завуалированной похвалы и предвкушение приключений. Анжело нехотя кивнул.

— Вы ставите меня в неловкое положение. Но, учитывая, что по сравнению с террористической угрозой миру, это затёкшая нога против ампутации головы, я вынужден согласиться, — он вызвал меню смарта и ловкими движениями пальцев разослал несколько сообщений. — Тогда действовать будем так. Сейчас я собираю своих людей. Потом — отрабатываем совместное взаимодействие. Тренировки, тренировки и ещё раз тренировки. Много времени у нас не будет, поэтому пахать придётся на износ. Вы готовы?

— Всегда готов, — вспомнил уроки истории Саймон. — Когда начинаем?