Арбор

Выдался сухой день. Измотанный день. Все будто устало. Лишь тонкий ветерок бодрствовал и пытался оживить неподвижный городок. Солнце уже подбиралось к земле и ползло миллиметровыми шажками.

- Мэги, - попытался прокричать сухим голосом Оскар. Все тщетно. Голос исчез из-за недостатка влаги.

- Мэги! - не сдавался он. Успешно. Вот седовласая женщина уже подходит к нему. Волосы ее, собранные в аккуратный пучок, блестят чуть заметно, руки ее немного трясутся. Что ж поделать. Возраст. Ее одежда не отличалась новизной, но что-то было притягательное в этих тканях, фасонах. Даже ее старомодные туфли обладали удивительным притяжением. Великолепные туфли! Несут Мисс Браун над землей, а она сама того и не осознает и удивляется от чего ей так легко идти?! А это все они! Вот башмаки уже донесли ее до супруга. И он уже спокойно и задумчиво произнес:

- Чай остыл.

- Эх… Снова на ночь глядя уснул. Ничего удивительного,-не без раздражения промолвила она. Но она его жутко сильно любила, чтобы эта эмоция и вправду превратилась в раздражение. Нет-нет. Он только покачал головой ей в ответ. Она мягко улыбнулась ему беззубой улыбкой, солнечно, насколько она умелаи отнесла кружку в дом.

Она была неправа. Он не спал. Думал, думал, думал. Воспоминания. Он жаждал вспомнить все. Но столько лет прошло! Даже если бы у него была феноменальная память, он бы не вспомнил и половины. Эх, что уж тут говорить-то..

Не прошло и пяти минут, как жена вернулась с двумя кружками свежего мятного чая и чашкой имбирного печенья. Она чувствовала, что этот вечер не ограничится обычными нудными разговорами о сухости воздуха и безысходности нынешней молодежи. Что-то долгожданное намечается. И туфли чувствовали это. И она чувствовала. И мистер Браун неожиданно кивнул, будто прочитал мысли ее.

Семья Браунов уже полвека живет на этой забытой богом земле. Отважная семья. Их не пугали старческие болезни и рассказни о нищенской жизни.Они были счастливы. И все тут. К чему все сомнения? Живы! Их дети давно уехали в мегаполисы. Разбросало кого-куда. Но они не отчаялись. Они есть друг у друга. А еще с ними кот Компот. И куча воспоминаний, которые навестили их сегодня. С цветами, подарками, музыкой. Не то чтобы они их давно забыли, но обычно они просто вызывают много слез и радости, и горя. Не хотят часто печалить стариков. Но без их визитов было бы и правда скучно.

Вдруг дикая волна ветра принеслась, клетчатая рубашка Оскара надулась от воздуха. Он даже встрепенулся и похолодел. Схватился одной рукой за чашку, а другой за сухую руку жены. Все, теперь спокойно. Ветер не унесет его любовь.

- Ты со мной, - уверил он себя еще разок.

- Так куда я денусь! Столько лет, столько лет, - запричитала она.

- В точку, любимая. Много лет-то прошло. Сколько закатов и рассветов я видел, сколько звезд упало за наш сарай, сколько ветров унесло наше сырое белье, сколько чашек мятного чая выпито, сколько печенья скушано, сколько помады твоей съедено…

Она еле сдерживала себя от милой усмешки.

- Смешно тебе? – возмутился Оскар.

- Угу, - улыбнулась жена.

- И мне смешно.

После стольких дней совместной жизни он не потерял чувства юмора. Отнюдь. Теперь можно посмеяться!

- А сколько травинок нами истоптано и комаров убито…Мэги! Только подумай…Эх.

Гитарное блеяние донеслось с соседней улицы.

- А ты помнишь, как в НАШ день какой-то безумный музыкант играл ТУ чудную мелодию? – продолжал он.

- Почему же безумный? По мне он довольно интеллигентный молодой человек был.

- Так и знал, что ты была неравнодушна к нему.

Она зазвенела от неожиданного смеха.

- Ох, рассмешил. Вот дурачок. Это ты безумец, а не он.

- Безумный от любви же…

- От любви же.

Она уже была на грани того, чтобы заплакать. Нет, она не стыдилась слез. Сколько их уже пролито было. Просто еще рано. Она подняла глаза, чтобы откатить злосчастную воду назад, уставилась на ветви дуба, рассекающие небо, и открыла рот оттого, как ясно увидела один день и ее жизни. Вот, еще одно воспоминание пришло.

- Дерево, дерево, - она не контролировала свою речь.

Картинки побежали перед глазами ее. Бежит девчонка лет десяти. А за ней парнишка, чуть постарше. Что-то кричит ей, дразнится. Вот негодяй! Она ему язык в ответ. И вдруг она падает. Колено саднит от боли. Уф. Слеза поползла по щеке. Но нестрашно! Не беда, царапинка всего-то. Села под деревом. Уставилась на коленку и рассматривала ее минут пять, ковыряя пальчиком царапки. И вдруг что-то зашевелилось наверху. Она подняла голову, вот как сейчас! И увидела сидящего на ветвях мальчика. Он кинул яблоко ей прямо в руки. Она тут же поймала и одарила его своей беззубой улыбкой. Нога прошла сразу. И слезы исчезли. «Рыдать при мальчишке?! С какой это стати! Я сильная и независимая!» Ага, независимая то независимая, а яблоко сразу взяла. Ну и непонятные эти девчонки.

- Ты чего? Дерево - ну да, старое, нас еще помнит. Сколько листьев мы с него содрали. Жуть как стыдно. Больно же,- прошептал он, ина его лице промелькнула озадаченность.

Ей было не до листьев, да и ему, но она кивнула.

- Уу, да ты совсем раскисла. Не уподобляйся молоку, которое я вчера на подоконнике оставил. Кстати о молоке! Ты помнишь, когда мне было 12, я развозил молоко и, увидев тебя, разбил бутылок десять? Не уж то не помнишь?!

- Да помню я, помню, - проворчала старушечка.

- Врунишка! Не помнишь ничего! Вот какого цветау меня велосипед был?

- Ты же пешком разносил…

- Ох, не сыпь мне соль на рану. Без тебя знаю. Но в душе у меня всегда был красный. Мы с ним путешествовали по всей планете. Заезжали в такие уголки, где не ступала нога человека!! Нам было подвластно время и все дороги мира.

Его лицо просияло и сквозь морщины выступили детские веснушки

- Что же ты молчал? – воскликнула она. - А я всю голову сломала , что дарить тебе на день рождения!.

- Угу, смешно. Буду выгуливать его по воскресеньям.

- Чегооо? Воскресенье мой день! Мы же ходим уже 30 лет в сад по воскресеньям.

Мэги надула свои дряблые щечки, пытаясь изобразить обиду. Но как же можно обижаться на этого мальчишку?

- Мда, дерево это просто прекрасное, - внезапно не выдержал Оскар.- Ты просто не представляешь, я все время стеснялся был сентиментальным перед тобой. Но эта кора, наверно, уже впитала столько моих слез…Еще чуть-чуть впитает сегодня. Он опустил голову. - Моя прабабка сажала его. Фамильное древо, можно и так назвать

- Правда? Ты мне никогда об этом не говорил…И не стыдно тебе?

- Ой, ой, ой. Виноват, мадмуазель. Но это правда самая дорогая вещь для меня.

- Да что вы говорите?

- За исключением, конечно!

- Допустим, - она второй раз попыталась изобразить обиду.

- Видишь воооот эту наспись на коре? – указал он пальцем на какую-то белиберду.

- «М Ж М». Господи, да ты просто не мог решить какой это туалет?!

- Оой, - он закатил глаза.- Ты не поняла –«моя жизнь - Мэги».

Они оба подняли глаза, чтобы слезы хоть чуть-чуть попытались задержаться. Но, кажется, сейчас все было тщетно…Старческие пальцы сжались крепко-крепко. А чай снова остыл. Ну вот, очередная встреча с воспоминаниями опять обернулась слезами. Но такими горячими и совсем не солеными. Грудные клетки обоих тихо поднимались и опускались. Опять уснули на ночь глядя, ничего удивительного!