Сад земных наслаждений. Глава 53-55

НОВЫЙ ГОД.

От каких мелких и незначительных поступков порой зависит наше будущее, сможет осознать только человек, чудом избежавший смерти. Именно чудом!

Вот не выйди Майкл в ночь прощания англичан с Ваенгой из здания столовой и не затей он разговор с едва знакомой разносчицей, покоился бы наш американец на дне Баренцева моря вместе с эсминцем «Коммунист».

Впрочем, обо всем по порядку.

После бессонной ночи Фрейзер, едва добравшись до дома, свалился в постель и проспал до вечера.

- Прости меня, дорогая,- пролепетал он, виновато отводя глаза от фотографии жены, - и, право слово, тебе не о чем волноваться! В душе я остался верен только тебе, любимая!

Изображение Пэм, конечно же, не могло сказать, что она думает по поводу подобного свинства, но Фрейзеру показалось, что взгляд супруги значительно похолодел.

Он растапливал печку, когда с улицы долетел взволнованный голос хозяйки, и дверь содрогнулась от резкого стука чьих-то кулаков. У Майкла настороженно сжалось сердце - неужели о его ночевке в доме Луизы Соломоновны уже узнали в НКВД? Но что они ему могут предъявить? Отсутствие презервативов? Так сами виноваты, что в городе, до отказа забитом временно холостыми молодыми и здоровыми мужчинами нет столь нужной вещи!

Он отодвинул засов, и тесная комнатушка оказалась забита толпой в полушубках и шинелях настолько, что в ней затерялся сам постоялец.

- Кто это? - недоуменно спросил у хозяйки какой-то усатый пожилой мужик, небрежно кивая на Майкла.

Но ответила не она, а с трудом пробившийся с улицы, взволнованный Паунд.

- Я заверяю всех присутствующих,- громко заговорил он,- что этот человек сотрудник британской миссии - американский подданный Майкл Фрейзер!

Воцарилось странное молчание, и пять пар глаз недоверчиво взирали на американца, растерянно сжимающего в руках полено.

- И как американец оказался здесь, - даже с претензией обратился к Паунду кто-то из визитеров,- если он отплыл на «Коммунисте»?

До Майкла мгновенно дошло, что его шашни с Фирой тут не причем, и он, облегченно переведя дыхание, бросился в наступление:

- А что собственно произошло? - обратился он к Паунду. - Что здесь делают все эти люди?

- Пришли с обыском,- тяжело вздохнул тот,- чтобы изъять вещи и документы. «Коммунист» подорвался на плавучей мине!

Фрейзер так и сел на кровать, не в силах удержаться на ногах.

Вот и осуждай после этого адюльтер! Приди Фира на десять минут позже или прояви он твердость, отказавшись от посещения Луизы Соломоновны, тонуть ему вместе с эсминцем.

- Я проспал! - нагло соврал Майкл всем этим людям. - Прилег перед выходом из дома и сам не заметил, как заснул!

- Но хозяйка говорит, что не слышала вас ни вечером, ни ночью! Неужели вы проспали столько времени?

Да, внутренняя перегородка между двумя частями дома была настолько тонкой, что хорошо прослушивались даже самые незначительные звуки, вплоть до шорохов. Но Майкл не собирался никого посвящать в свои тайны.

- Думаю, перепутал таблетку пирамидона со снотворным.

- Вы счастливчик, товарищ Фрейзер! Так вовремя заснуть!

Пришедшие ещё немного потаращились на чудом спасшегося американца, да и убрались восвояси.

Остался только Паунд.

- У тебя двойной праздник, камрад! - заметил он, остановившись напротив фотографии Пэм. - Новый год и новая жизнь!

Но Майкл плохо воспринимал сентенции приятеля - ему было здорово не по себе.

- Ворон каркнул три раза,- пробормотал он, рассеянно крутя в руках полено, - я уже трижды чудом избегал смерти. Следующий станет последним!

Паунд насмешливо покосился на побледневшего с застывшей физиономией Фрейзера.

- Лучшее средство от карканья воронов - хорошая выпивка. Собирайся!

И он собрался.

Такого количества спиртного, какое они на пару выглотали в ту новогоднюю ночь 1942 года хватило бы, наверное, на обеспечение приема человек на двадцать где-нибудь на Манхеттене. И если ещё учесть, что пили вояки не виски с приличной дозой содовой, а водку и коньяк в чистом виде, то смерть, отступившая было от нашего американца, имела все шансы встретиться с ним нос к носу к концу ночи.

Началось все с посещения офицерского клуба, где устраивались танцы. Поднабравшись для храбрости в буфете, они с Паундом пригласили молоденьких барышень из младшего офицерского состава на вальс. Девушки то же были навеселе и беспричинно смеялись над каждым словом пьяных кавалеров. Казалось, ничто не мешало им и дальше совместно развлекаться, но красотки коварно покинули наших героев, стоило только рядом появиться неотразимым офицерам - подводникам в элегантных мундирах с кортиками.

На банкет, устраиваемый подводниками по случаю потопления в районе Рыбачьего приблудной немецкой субмарины, развеселая компания набрела случайно в активном поиске выпивки.

Впрочем, когда разочарованные предательством дам, приунывшие Майкл и Паунд в знак уважения показали союзникам пальцами знак «V» (под которым они подразумевали победу, а русские - второй фронт), то их немедля пригласили к столу. Наряду с целой батареей бутылок здесь красовались остовы традиционно в честь торпедирования врага зажаренного поросенка. Майкл даже деликатно погрыз гостеприимно подсунутый под нос хрящик. Но отнюдь не поросенок был главным на столе, а переходящий из рук в руки так называемый «Кубок Большого орла»! Алюминиевая бадья солидных размеров на деле оказалась обыкновенным спортивным призовым кубком, и гости приложились к нему под оглушительные подбадривающие возгласы:

- За победу!

- За второй фронт!

- За Советскую Арктику!

- Пей до дна!

Допивая обжигающее содержимое, выпучивший от натуги глаза Майкл туманно подумал, что ещё глоток, и водка фонтанирует у него из ушей, но мир, покачнувшись, все-таки устоял на месте, слегка потеряв четкие очертания.

- Ты ведь летчик, камрад? - привязался к Фрейзеру какой-то изрядно набравшийся мичман. - Летал в небе Заполярья?

- Летал, - качнул головой Майкл и громко икнул, - в небе… Заполярья!

- А умеешь играть и игру полярных летчиков «тигра ушла - тигра пришла»?

Предчувствуя готовящийся подвох, чрезвычайно оживился Паунд:

- И в чем суть?

- О, все просто! Играющие занимают места по разные стороны стола. Ведущий объявляет - «тигра ушла»! Все выпивают по стопке и залезают под стол. После слов «тигра пришла» вылезают на другой стороне.

- Очень интересно, - согласился пьяно качающий головой Майкл, - и кто выигрывает?

- Тот, кто вылезает последним!

- В смысле?

- В смысле, что все остальные остаются под столом!

Игра чрезвычайно заинтриговала иностранцев. И они даже кое-что предприняли, чтобы выиграть, но остались под столом после первого же захода, и их со смехом вытаскивали новые знакомые.

И теперь уже в компании с русскими подводниками сотрудники английской миссии вернулись в танцевальный зал. Дальнейшее Майкл помнил урывками - вот все куда-то бредут по ночному городу, скользя по льду и волоча за собой тех, кто идти уже не в состоянии. Куда бредут, зачем? Кто бы объяснил! Зато воздух сотрясался от жуткого рева луженых глоток, горланящих песни сразу на двух языках и перекрикивающих даже шквальные порывы ветра. Очевидно, испуганная подобной какофонией, какая-то заполошная кошка с диким мяуканьем промчалась мимо, пересекая пьяной братии дорогу. Суеверные подводники немедля повернули назад в поисках столиков ближайшей забегаловки. Майкл почему-то хорошо запомнил багровое с тремя подбородками лицо буфетчицы и её свирепо ощерившийся золотыми коронками рот, грубо пригрозивший гулякам патрулем. А потом…, потом - провал, разве что неприятное ощущение от падения лицом прямо в колючий сугроб.

Как он, в конце концов, оказался дома, Майкл не помнил. Зато, когда проснулся, ближе к вечеру следующего дня, то крепко засомневался, что остаться в живых такая уж удача. От чудовищного похмелья не просто раскалывалась голова, тошнило, и дрожали руки. Казалось, что немыслимым пыткам подвергается каждая клеточка высушенного до полного обезвоживания организма. Впервые до Фрейзера дошел смысл выражения «пить, как лошадь». Он жадно глотал ледяную воду прямо из ведра и никак не мог напиться, как будто лил влагу в раскаленные пески Сахары.

- Как же мне плохо!

Может, он сказал это слишком громко? Но спустя четверть часа в комнату протиснулась квартирная хозяйка с кружкой чего-то кисло и пронзительно пахнущего.

- Пей, болезный,- жалостливо втиснула она кружку в дрожащую руку постояльца,- поможет!

Майкл, борясь с тошнотой, узрел плавающие в закисшем содержимом веточки каких-то растений.

- Что это?

- Огуречный рассол - первое средство от похмелья! Мой дед в молодости любил заложить за воротник, да меры не знал, поэтому только так и спасался!

Закрыв глаза, чтобы не видеть сомнительную муть, Фрейзер мужественно выпил кисло-соленую жидкость, шибающую в нос, как шампанское. В тот момент он выпил бы и яду, если бы тот гарантировал мгновенное избавление от таких мучений.

Не сказать, конечно, что сильно помогло, но хотя бы уменьшилась тошнота, и пропал гадкий привкус во рту, когда он жадно захрустел оставшимся на дне соленым огурчиком.

- Тетя Зина,- благодарно выдохнул Фрейзер,- вас послал мне Господь!

- То-то, - снисходительно хмыкнула та,- водка - не водичка! Не один Богу душу отдал после загула. Ты уж остерегись, сынок, чтоб так пить, привычка нужна!

Тетя Зина уже повернулась к двери, когда вдруг передумала уходить:

- А что это за женщина сюда шляется? - грозно нахмурила она брови. - Мы так не договаривались!

Майкл так и застыл с открытым ртом, судорожно соображая больной головой, откуда она узнала о Фире.

- Женщина? - изобразил он удивление.- Какая женщина?

- А пес её знает? Люба, соседка наша, её третьего дня видела! Мол, зашла она сюда, а после вы вместе ушли!

И вот придумай, что-либо приемлемое, когда в виски как будто молотками стучат!

- Женщина была…, - в затруднении протянул он,- но она искала вас, а не меня!

- Зачем?

- Не знаю! И ушли мы хоть и одновременно, но поврозь! А в чем дело?

Тетя Зина грозно нахмурилась и сурово подбоченилась.

- Ты парень знай, мне здесь твоих шлюх не надо! Пусть эти вертихвостки в другом месте подолом вертят, а у меня приличный дом!

- Не впущу, - торопливо заверил женщину Майкл,- пускай хоть окаменеют на пороге!

Фиру нужно было предупредить, поэтому, едва справившись с последствиями загула, Фрейзер устремился к дому Луизы Соломоновны.

Майклу и в дурном сне не снилось, что когда-нибудь придется буквально красться по улицам малознакомого города, то и дело нервно оглядываясь и натягивая шапку на глаза, как в настоящем шпионском детективе.

Фрейзер не особо доверял словам двух запуганных евреек и не страшился дьявольских происков НКВД, но он ни в коей мере не хотел подвергать опасности этих женщин, пусть даже мнимой. И если всевидящего ока карательных органов боялись они, то будет опасаться и он.

Но если за ним и была установлена слежка, то ту ожидало нелегкое испытание. В каком-то месте Майкл свернул не в тот проулок, и начались его мытарства по незнакомой окраине города.

Фрейзер долго колесил по клубку улиц, то и дело натыкаясь на ощетинившиеся собачьими зубами и громким лаем тупики, и уже полностью потерял всякую надежду найти искомый дом, когда тот неожиданно выступил из окружающей темноты и снега.

Было уже довольно поздно, и Луиза Соломоновна встретила незваного гостя в оригинальном, разукрашенном драконами шелковом халате и в бумажных папильотках, плотно облепляющих всю её голову крохотными рожками.

- Молодой человек, напугать пожилую еврейку - для вас пара пустяков?

Майкл извинился и объяснил, что его подвигло совершить столь поздний визит.

- Неприятности лучше не иметь, иначе они будут иметь тебя! - покладисто согласилась дама и пригласила продрогшего гостя выпить чаю.

И потом, уже наблюдая, как он греет озябшие пальцы о фарфор чашки, задумчиво затянулась папиросой:

- Эта страна наводнена стукачами и доносчиками! Все за всеми подглядывают, надеясь пониже прогнуться перед властью.

Майкл хлебнул горячего чая и робко возразил:

- По-моему, тетю Дуню волновал только сам факт, что ко мне приходила женщина. Она даже не поинтересовалась, кто это?

- Я вас умоляю! Старуха, наверняка, осведомительница НКВД!

Майкл прекратил попытки ей что-то доказать, осознав их тщетность. Если тетя Дуня и была осведомительницей, то в НКВД узнавал от неё новости последним, любезно пропуская вперед всех любопытных соседок, случайных знакомых и даже любимого кота. Есть такие люди - они не совместимы с секретами. Но у Луизы Соломоновны было свое видение жизни:

- Говорят, что немцы поголовно уничтожают всех евреев на оккупированных территориях, только за то, что они иудеи. Но ведь у нас на лбу нет надписи на идиш или звезды Давида, и мужчины наши скрывают обрезание штанами - как же тогда евреев вычисляют оккупанты? Их выдают нацистам вчерашние добрые соседи и знакомые!

Майкл сосредоточенно размешивал сахар серебряной ложечкой с замысловато выгравированной монограммой хозяйки:

- Люди не все поголовно негодяи, – кротко заметил он.- Возможно, они сами не ведают, что творят!

Луиза Соломоновна, прищурив глаза, надменно воззрилась на гостя.

- У вас, Фрейзер, ничего не выйдет, - с непонятным торжеством заявила она,- вы таки стараетесь не видеть плохого, но зло остается злом, даже если его принципиально не замечать!

Майкл чуть улыбнулся.

- Есть люди, которые и мне не особенно приятны, но ведь и я у кого-то вызываю раздражение. Такова жизнь!

- Для евреев все значительно сложнее!

- Я вас умоляю! - насмешливо передразнил он её. - В Америке евреи себя чувствуют прекрасно, но вы и представить не можете, каким гонениям подвергаются чернокожие в южных штатах! Как раздражают англичане арабов, как ненавидят друг друга мусульмане и индуисты в Индии… перечислять дальше?

- Вы - хитрец, молодой человек! Но мы говорили о человеческой подлости, а не о мировых проблемах сосуществования наций. Доносчики не имеют национальности! Ведь самый отрицательный герой вашего Нового завета - предатель Иуда!

Луиза Соломоновна по свойственной её полу привычке увела разговор совсем в другую сторону, да ещё и обвинила в этом собеседника, но Майкл привык к подобным выходкам дам ещё дома.

- Несколько неожиданно с вашей стороны знать Новый Завет, но если вы его действительно читали, то должны были заметить, что все ученики Иисуса предали его, движимые страхом перед арестом. И этот прискорбный факт в последствие не помешал им вести истинно подвижническую жизнь и стать святыми апостолами. Людям, вообще, свойственно оступаться, раскаиваться и жить дальше!

- А как вы думаете поступить с Фирой?

Майкл знал - рано или поздно она задаст этот вопрос. Но что на него ответить?

- Я хорошо отношусь к вашей племяннице, но никогда не скрывал, что у меня есть семья - жена и дети. И скоро я вернусь к ним! Мне хочется, чтобы Фира стала счастливой, но я не знаю, что мог бы для этого сделать?

- Не возите кашу по чистому столу, молодой человек!

- Поверьте, я искренен! Этот роман не нужен ни мне, ни мисс Фире, но раз так уж вышло, я не считаю нужным рвать на себе волосы!

Майклу даже стало легче, когда он высказался на эту тему. Неизвестно, какие мысли относительно их связи крутились в голове Луизы Соломоновны, но его ответ не особенно ей понравился.

- Все мужчины - безжалостные эгоисты,- вновь раскурила она мундштук, - и разбить женское сердце для них пара пустяков!

- Вам виднее, - вежливо согласился Фрейзер,- если все - значит и я!

И все же он примирительно улыбнулся - уж самому-то себе Майкл отдавал отчет, что общаться с Луизой Соломоновной доставляет ему гораздо большее удовольствие, чем вести напряженные диалоги с её племянницей.

- И все же, любая девушка имеет право выбрать себе мужчину по сердцу, даже если он совершенно не подходит для брака! Иначе, зачем ей дается юность и красота?

Что и говорить, мадам Гершель была разумной женщиной.

КИТТЕХАУКИ.

После нового года союзные конвои начали приходить в порт Мурманска.

У русских прибавилось забот. Нужно было снабжать союзников продуктами и топливом, да ещё всех встревожили слухи о том, что на Север переброшено еще девять немецких подводных лодок.

Все это время Майкл провел в Мурманске, встречая грузы.

Уже с первым же конвоем из девяти транспортов - PQ-7, пришедшим 12 января было доставлено 4 «Кертисса». Разгрузка шла плохо, растягиваясь на недели, потому что необходимое оборудование из Мурманска вывезли в первый же месяц войны, и подготовка к приему арктических конвоев здесь не велась. В порту отсутствовал хоть один кран грузоподъемностью больше 11 тонн, то есть, выгрузить на берег, допустим, танк было попросту нечем. А «Кертиссы» приходили запакованные в огромные контейнеры. Для их разгрузки специально присылали плавучий кран.

Майкл был неприятно поражен такой плохой организацией работы, с удивлением отмечая ещё вдобавок нежелание русских рабочих работать в команде с иностранными моряками, которые оказывали помощь в разгрузке.

- А чё они, не видят что ли - кран только один, да ещё ломается постоянно! Удочкой что ли вылавливать танки с палуб? А эти придурки только и знают «фаста», да «фаста»! Сами они «фаста»!

Причем слово «удочка» зачастую заменялось нецензурным словом. Впрочем, гости отвечали тем же.

Парадокс, как правило, не зная ни слова по-русски, они в кратчайший срок освоили русскую не нормативную лексику, и по делу и без вставляли её наиболее сочные образчики в свою речь.

Английских моряков невероятно раздражали все проволочки и неорганизованность в работе порта. Они в состоянии невыносимого напряжения проделали такой опасный путь, доставляя русским столь необходимое вооружение. И ведь ещё предстояло под угрозой немецких подводных лодок возвращаться обратно, а тут как будто специально затягивают разгрузку, чтобы враг разведал о времени их обратного выхода.

- Видимо, мы настолько полюбились русским, что они, не желая расставаться, мечтают оставить нас на дне Баренцева моря навсегда!

Корабли в ожидании своей очереди на разгрузку вынуждены были постоянно курсировать из Мурманска в Ваенгу и обратно. Обстановка усложнялась ещё и тем, что город постоянно подвергался воздушным налетам, но порт ни на минуту не прекращал своей работы. Жаркими кострами горели улицы, в основном деревянной застройки, а уцелевшие бетонные стены, пережившие бомбежки, стояли мрачными обугленными глыбами среди руин.

Английская миссия в Мурманске разместилась на окраине города в двух отдельных зданиях, удобных для размещения радиостанции, и, главное, подальше от въедливых глаз посторонних. Хотя понятно, что НКВД глаз не спускало с союзников! Но благодаря подобному расположению миссии, она находилась в относительной безопасности от налетов. И все равно, за все время своей службы в королевских ВВС Фрейзер никогда ещё не находился в столь сложной и опасной обстановке. Все-таки, одно дело - лететь навстречу врагу, пытаясь его уничтожить, другое - молиться, чтобы бомба не попала прямиком в то место, где ты находишься, зачастую даже не имея возможности спрятаться в бомбоубежище!

Состав англичан здесь был более представительным, чем в Полярном. В здании миссии проживало 11 старших и 20 младших офицеров. Среди местного персонала оказалось немало лиц, прекрасно владеющих русским языком и даже выходцев из России. За время проживания в Мурманске Фрейзер особенно близко сошелся с переводчиком Робертом Дуггалом, который нередко сопровождал его в порт - наблюдать за разгрузкой. Роберт, перед поездкой в СССР прошел девятимесячное обучение в школе славянских языков, и в общении с ним Майкл окончательно отточил свой русский, научившись говорить практически без ошибок.

Не успели разгрузить один конвой, как 20 января пришел PQ-8 с 15 «Кертиссами» на борту. И все повторилось сначала - Майкл опять зверски простудился в порту и уже мечтал, как о высшем благе, о своей комнате в Полярном. Надо сказать, что и сама обстановка как в английской, так и в американской миссии ему не нравилась.

Не было ничего особо удивительного в том, что сотрудники миссий помимо своей основной деятельности, занимались шпионажем. В конце концов, любой дипломат - профессиональный разведчик, но все дело в том, какие цели он ставит перед собой.

Союзников интересовало абсолютно всё! Подводные силы и эсминцы Северного флота, военно-морская база в Полярном, береговые батареи, расстановка противолодочных заграждений в Кольском заливе, радиомаяки, навигационные условия и ледовый покров! Дело доходило до смешного - они желали знать даже порядок приема пищи и алкоголя на аэродромах и кораблях, поведение офицеров в кают-кампании, и отношения между комиссарами и рядовым составом.

- Зачем это всё? - как-то поинтересовался раздраженный настойчивыми расспросами Майкл у Дуггала. - Мы ведь не собираемся воевать с русскими?

- Сейчас – нет, - откровенно ответил тот,- но у Англии имеются свои интересы в этом регионе! Кстати, у ваших соотечественников то же!

- Арктика ведь имеет и противоположный берег, - огрызнулся Майкл, недовольный намеком. - Понятен наш интерес!

- А Англия осваивает эти территории со времен королевы Елизаветы, заключив соглашение о торговле со знаменитым русским царем Иваном Грозным ещё в XVI веке.

Фрейзер мрачно покосился на англичанина - его всегда поражал ненасытный английский аппетит на чужие территории. Дай им волю, они закутают в британский флаг весь земной шар!

Идет кровавая война, и дела плохи не только у русских, допустивших нацистов вглубь своей территории, но и у союзников. Майкл недавно в американской миссии видел фотографии разбомбленного Пёрл-Харбора, да и у англичан они были едва ли намного лучше - продолжались бомбардировки Англии, а в северной Африке их войска потерпели сокрушительное поражение от танков Роммеля. И вот на тебе - британская разведка строит планы относительно Кольского полуострова! «Как безумен род людской…»

Были недовольны в миссии и русскими:

- Сталин опять нас обманул, и СССР пока не оказывает никакой помощи в охране конвоев, хотя соглашением, подписанным лордом Бивербруком и Гарриманом в Москве, Великобритания и Соединенные Штаты обязывались только оказывать помощь в транспортировке грузов! - зло высказывались англичане.

- Северный флот имеет десятка два субмарин, эсминцы, несколько торпедных катеров, минные тральщики, которые нужны для охраны конвоев, но они высылают их только, когда наши корабли минуют остров Медвежий,- вторили им и американцы,- мы не только посылаем посылки, но и доставляем их к самой двери, взяв на себя роль почтальона!

Майклу была противна эта мышиная возня - он воевал бок о бок с русскими, часто бывал на аэродроме в Ваенге, общался с людьми, поэтому прекрасно знал, что напряжение всех имеющихся у них сил достигло предела возможного. И если отправить те немногие корабли, которыми располагал Северный флот в Заполярье на охрану конвоев, то грузы как раз бы прибыли в руки немцев, потому что берег некому стало защищать. Но что было об этом толковать с людьми, которые обо всем судили только с собственной колокольни?

- Я - боевой летчик-истребитель,- пожаловался он Паунду, когда того занесло по делам в Мурманск,- вся эта бумажная работа не для меня! Проследить за разгрузкой может кто угодно, имея в руках список оборудования! Я хочу вернуться в Полярный, а ещё лучше - в Ваенгу!

- Обращайся со своими желаниями ко мне, камрад,- жизнерадостно хлопнул тот его по плечу,- я выпишу тебе билет на тот свет безо всяких проволочек. Но с тебя зеркальная услуга!

- Какая?

- Ты познакомишь меня с той очаровательной евреечкой, которую мы видели в театре!

Майкла перекосило с досады.

- Я же тебе говорил…

- И бессовестно врал, дружище! Вас видели с ней под ручку в Полярном!

Вот ведь ещё и на его голову Пинкертоны нашлись!

- Мало ли с кем случайно встретишься на улице!

Паунд насмешливо покосился на собеседника.

- И все-таки, может, мы опять случайно её встретим на улице?

Майкл выругался про себя подслушанными у докеров ругательствами, но согласно кивнул головой. Вряд ли, Фира польстится на ухаживания лысоватого Паунда! И уж тем более, ему не обвести вокруг пальца умнейшую Луизу Соломоновну - та играючи положит британца на лопатки, едва он откроет рот.

Но перед самым отъездом из Мурманска англичане преподнесли ему великолепный подарок ко дню рождения - Майкла соединили с Вормсли-лодж.

Трубку взяла Джулия.

- Майкл, дорогой,- теща от радости даже отбросила свою обычную сдержанность,- как я рада слышать твой голос. Сейчас перенесу аппарат в спальню Памелы!

- А почему она не может подойти? - моментально разволновался Фрейзер.- Пэм заболела?

- Они с малюткой абсолютно здоровы! Сегодня утром Господь наградил вас дочерью!

Дочь! У Майкла от нежности даже перехватило горло, и непроизвольно заслезились глаза. Милая, милая Пэм! А уж когда он услышал далекий голос жены…

- Любимый, наша дочь такая сердитая… постоянно хмурится и требует есть!

- Уверен, что она красавица! Пэм, любимая, как ты себя чувствуешь?

- Как сдувавшийся шарик! Если бы ты меня сейчас увидел, то сразу же разлюбил!

- Это абсолютно неприемлемое предположение, радость моя! Тебя невозможно разлюбить. Теперь, когда вас двое, я чувствую себя самым счастливым человеком на земле!

- Как мы назовем нашу девочку?

Майкл думал всего лишь мгновение.

- За то, что остался жив, я во многом обязан русской девушке - Любе! Мне нечем было её отблагодарить за заботу, так, может, назовем этим именем нашу дочь?

- Эта Люба… красивая?

Майкла умилил подозрительно-ревнивый голос жены.

- На свой лад! Такой стати, наверное, была Брунгильда! Я в её руках был не сильнее новорожденного котенка!

- И все же…

И здесь связь оборвалась.

- Ничем не могу помочь! - огорченно пожал плечами связист.

Ну что ж - нужно было их поблагодарить хотя бы за возможность услышать голос жены. Люди пошли на нарушение строжайших инструкций, но что значат инструкции в мире, где каждый час над головами людей гуляет огненным смерчем смерть? Бесполезные листочки!

На прощание и в честь рождения дочери Майкл устроил в английской миссии Мурманска прощальную вечеринку. Ничего особенного - чисто символически распили несколько бутылок коньяку.

- Фрейзер,- обратился к нему один из сотрудников миссии Гарри Ветмор,- вы не задумывались о дипломатической карьере?

Майкл был всерьез озадачен. Он и дипломатия? Самая лицемерная профессия в мире!

- Я? Но… с чего бы это?

- На мой взгляд, у вас есть все качества, необходимые хорошему дипломату - вы умеете внушить доверие и симпатию, выдержаны, и всегда взвешиваете каждое свое слово.

Это он-то?! Странное создалось у людей впечатление о его личности, но с другой стороны…

- Я не люблю вмешиваться в чужие дела!

- Может быть, но вы подписали контракт с Королевскими ВВС, когда ваша страна ещё не воевала с Германией, значит, не так-то и бесстрастны!

- Я не говорю, что бесстрастен, я утверждаю, что не проявляю любопытства к делам чужих народов и стран!

Ветмор несколько минут переваривал его ответ - видимо, тот не особо ему понравился.

- И все же, - допил он содержимое своего стакана,- я остаюсь при своем мнении. Подумайте на досуге над моими словами. Дипломатом, как и поэтом, тоже надо родиться!

Майкл сдержанно поблагодарил за такую оценку своих способностей, хотя и посчитал их слишком преувеличенными и мало соответствующими истине.

Через день он вернулся в свою квартиру в Полярном, забрав ключи у тети Зины.

- Тут вас девушка какая-то спрашивала, - доложила ему та, протягивая бренчащую связку,- худющая, словно спичка!

Майкл деланно нахмурился, изо всех сил показывая, что понятия не имеет, кто бы это мог быть.

- Ничего не передавала?

- Нет!

- Ну, значит, ничего важного!

- Это для кого как, - зловредно усмехнулась тетка,- я ей так прямо и сказала, чтоб не шастала, где попало! Наглые же пошли шалавы!

Майкл рассеянно улыбнулся и перестал оправдываться, сообразив, что толку от этого все равно не будет.

Утром следующего дня Фрейзер уже был в Ваенге. Согласно договоренностям с русским командованием, он не вошел в состав, базирующихся на аэродроме авиаподразделений, а сохранил статус консультанта. Поэтому в Ваенгу-1 или Ваенгу-2 он наведывался в краткосрочные командировки, только изредка оставаясь в расположение аэродрома на ночь. Правда, этих командировок было много, потому что очень скоро его опасения начали оправдываться.

Американские Кертиссы «Уорхауки» англичане называли «Томогауками», а русские - «Киттихауками», особо не вдаваясь в подробности разных модификаций этих истребителей. Но как их не называй, скоро стало ясно - эти простые в управлении и надежные машины мало подходили для полетов в условиях зимнего Заполярья. Вскоре последовали сплошные аварии. Когда морозы дошли до -38°С, у многих истребителей разряжались аккумуляторы, трескались пневматики колес, замерзало масло, антифриз и гидросмесь. Самолеты имели особые подшипники в своих моторах, залитые не обычным сплавом, а серебряным. Американские конструкторы считали такой сплав новейшим техническим достижением, однако в условиях Крайнего севера такие моторы моментально выходили из строя.

38 самолетов беспомощно заметались снегом на стоянке, потому что у них полопались соты радиаторов. Находчивые русские, недолго думая, для их пайки конфисковали в соседних деревнях все серебряные ложки, но не так уж богаты были столовым серебром русские обыватели, чтобы перекрыть им все нужды авиации. Часто происходили и заклинивания двигателей, и разрушения электрогенераторов.

Русские летчики иногда горько шутили в присутствие Фрейзера, называя «киттехауки» - «чудом безмоторной авиации». И если на других участках фронта эти машины показали себя хорошо, то в Ваенге чаще всего стояли в бездействии.

Вот и не виноват Майкл был ни в чем, да и конструкторы «Уорхауков», собственно, тоже не рассчитывали свои машины для использования в столь чудовищных условиях, но все-таки он испытывал острое чувство неловкости, каждый раз слыша эти слова. Фрейзер, будучи сам летчиком-истребителем хорошо знал, что значит неполадка во время даже обыкновенного вылета, уж не говоря о столкновении с врагом.

Всё, в конце концов, устроилось. Колеса и генераторы заменили на советские; масло-, гидро- и охладительная системы оснастили специальными кранами, при помощи которых жидкости на ночь полностью сливали, а перед вылетом опять заливали. Были проведены и другие доработки. Однако, не смотря на все усилия, большая часть «Томагауков» утратила боеспособность, поскольку запасные части и новые двигатели не поставлялись, да и зачастую не было патронов к американским и английским пулеметам.

Немудрено, что стремясь помочь техникам, Майкл в самые лютые морозы пропадал на аэродроме, копаясь в капризных моторах. Одолевавшая его всю зиму простуда давно уже перешла в хроническую стадию, но не она свалила нашего американца, в конце концов, с ног.

В тот день градусник показывал около -30°С, но занявшись с механиками неисправностью в гидравлике «киттехаука», Фрейзер не обратил особого внимания на онемевшие пальцы ног в сапогах. Позже, осознав, что что-то не так, он переобулся в любезно выделенные ему валенки, но было уже поздно.

Он ещё пробовал как-то ходить, но жутко посиневшие и распухшие пальцы на ногах и высокая температура заставили Майкла обратиться к врачу. И Фрейзер практически тут же попал на операционный стол.

- Русская зима, батенька, это вам не Флорида, чтобы щеголять в сапожках, - тяжело вздохнул уже знакомый ему хирург Лунц Сергей Витольдович,- плечо-то хоть не сильно беспокоит?

Майкл жалобно улыбнулся, заискивающе заглядывая в прикрытые стеклами старомодного пенсне округлые, красноватые от бессонницы глаза хирурга.

- Как новое!

Плечо ныло и болело, особенно при плохой погоде, часто заставляя Фрейзера подскакивать среди ночи от тяжелой тянущей боли, но он прекрасно понимал, что вины доктора в этом нет, и свою работу тот выполнил хорошо.

- Вы опять мне спирту дадите?

- Нет, голубчик, в этот раз мы применим местный наркоз. Ничего, и без пальцев люди живут…, первое время походите с тросточкой, как английский щеголеватый денди!

- А не оттяпаете ли вы мне, в конце концов, всю ногу, док?

- Не думаю! Некроз не запущенный, обратились вы во время. Да и… всегда нужно надеяться на лучшее!

Отходя от наркоза, тяжело страдающий от боли Майкл тоскливо подумал, что, пожалуй, стакан спирта был бы лучшей анестезией. Ему отняли два пальца на правой ноге, в том числе и большой, но болели эти отторгнутые пальцы так, словно все ещё находились на месте.

От дикой боли Фрейзер не мог ни спать, ни лежать. Раскачиваясь, как шалтай-болтай, он целыми днями и ночами просиживал на кровати, крепко сжав челюсти, чтобы не стонать.

Паунд приволок ему какие-то английские обезболивающие, но те помогали мало, разве что позволяя слегка вздремнуть. Да ко всему прочему в ослабленном организме разбушевалась простуда, и Майкл то и дело кашлял и чихал, сражаясь вдобавок ещё и с насморком и температурой.

На пятый день, когда боль стала понемногу отступать, у постели появилась Фира, с приятно пахнущим домашней едой свертком в руках.

Они встречались и в Ваенге, но только в столовой и всегда мельком, сдержанно кивая друг другу, как едва знакомые люди. Там, на аэродроме, Майклу было не до любовных интриг, и видимо девушка это понимала, поэтому ничем не показывала своей особой заинтересованности.

Но сейчас, беспомощный и больной, он так нуждался в участии, что был рад вновь попасть в её заботливые руки.

Майкл с любопытством наблюдал, как Фира выкладывает на тумбочку промасленный пакет с пирожками, сверток с соленой семгой и ставит баночку с медом.

- Это от тетушки Луизы!

- Спасибо, конечно, но каким ветром занесло вас, мисс, к постели покалеченного иностранца?

Фира сняла с головы теплый платок, кокетливо поправив меховую шапочку на голове.

- Меня сюда попросило зайти командование эскадрильи, проведать вас. Так что мне не от кого прятаться! И как ваши дела, товарищ Фрейзер?

Её темные глаза с заметной тревогой и нежностью осмотрели его лицо.

- Вы сейчас похожи на запущенного бродягу!

- Это обстоятельство нас сближает?

Фира ласково погладила его по руке.

- Хамите, как шкет из подворотни! Наверное, очень больно?

- Не так чтобы очень, - мужественно напыжился Майкл, и тут же сник, когда чертов, уже несуществующий палец зверски дернуло,- но могло быть и лучше!

- И вновь хлюпаете носом?

- И ещё кашляю! Нет,- он жалобно улыбнулся,- этот климат явно не для меня. Сейчас мои соотечественники воюют в джунглях, задыхаясь от жары - надо бы попроситься о переводе в тропики.

- Я читала, что в тропиках змеи, москиты и малярия, так что оставайтесь лучше с теми, кто вас любит и уважает. Наши летчики шлют вам привет и сожалеют, что в попытке вернуть ход «киттехаукам», вы сами на время обезножили!

- Паунд обещал мне раздобыть трость. Наверное, с ней я буду выглядеть солиднее!

- Если избавитесь от насморка!

И со свойственной ей энергией принялась опять его доканывать, закапав в нос какую-то мерзкую дрянь явно растительного, но неизвестного происхождения. Но теперь ему это было, скорее, приятно, хотя тошнотворная жидкость обожгла горло, выдавив из глаз слезы.

- Фира, - с горьким смехом расчихался Майкл,- здесь есть, кому меня лечить! Оставь в покое и без того измученного человека. Лучше расскажи, как дела в Ваенге!

- Без вас не стало ни лучше, ни хуже! Так что занимайтесь своим здоровьем и забудьте на время про «киттехауки».

Девушка помогла ему привести себя в более-менее нормальный вид, и уже собиралась уходить, когда нелегкая принесла Паунда.

У того, чуть ли не искры из глаз посыпались при виде посетительницы. И он, лихорадочно пригладив остатки волос на лысеющей голове, устремил на Фиру заинтересованный взгляд:

- Мисс, вы как фея озарили своим визитом стены этого пристанища больных и унылых!

Фира, не привыкшая к столь цветастому славословию, растерянно хлопала глазами, недоуменно взирая на незнакомца.

- Фрейзер,- Паунд красноречиво покосился на Майкла, как бы напоминая тому об обещании,- представь меня барышне!

- Мисс Фира приехала меня навестить по поручению командования аэродрома.

- Сэр Ричард Паунд - помощник военного атташе британской миссии. Большой болтун и ловелас!

Ничуть не обрадовавшаяся новому знакомству Фира моментально засобиралась восвояси.

- Мне уже пора!

Паунд было рванулся её провожать, но она твердо и в довольно жесткой форме отказалась от такой чести, к большому разочарованию англичанина.

- Как ты приручил столь дикую козочку?- сухо поинтересовался он у приятеля.

Майкл пожал плечами:

- Разве у женщин что-нибудь поймешь? Может, я необыкновенно привлекательный?

Паунд, выкладывающий на тумбочку рядом с пирожками, сигареты и шоколад, только фыркнул:

- Тоже мне… неотразимый Валентино! А чем это так вкусно пахнет?

- Пирожки. Фира принесла - угощайся!

Приятели быстро расправились с пирожками, оказавшимися удивительно вкусными. Особенно в восторге был умявший большую часть свертка Паунд.

- Люблю хорошо поесть! - англичанин блаженно облизнулся, прищурив от наслаждения глаза.

- Ищи жену с дипломом выпускницы кулинарной школы!

Майкл выбрался из госпиталя в конце февраля, как раз накануне широко празднуемого русскими дня Советской Армии, выпадающем на 23 февраля.

Паунд раздобыл для него щегольскую трость с костяным набалдашником в виде львиной головы. Вот опираясь на неё, да ещё в болтающемся на похудевшем теле мундире, Майкл и появился в составе британской миссии на торжественном мероприятии, посвященном этой дате.

Праздник был устроен в помещении театра, и первая его часть была официальной. Майкл даже слегка вздремнул под пафосные речи старших офицеров Полярного, славословящих Сталина и коммунистическую партию и клятвенно обещающих под их мудрым руководством разгромить «фашистскую гидру».

Пожалуй, больше всего ему запомнилось выступление генерал-майора Александра Алексеевича Кузнецова. Фрейзер был с ним лично знаком ещё со времен пребывания в СССР 151 авиаполка королевских ВВС. Генерал-майор первым получил в свое пользование «Харрикейн» ещё осенью 1941 года, и сегодня упомянул в своей речи союзников, горячо поблагодарив их за помощь в борьбе против общего врага.

А потом был дан праздничный концерт. Майкл с весьма умеренным интересом посмотрел на гимнастический этюд, изображающий самолет, выполненный юношами и девушками в спортивных майках и трусиках. Не произвели на него особого впечатления и несколько мужчин в черкесках, вытанцовывающих по уверению конферансье абхазский народный танец, а вот песня, исполняемая полногрудой примой средних лет, неожиданно заворожила. Пела она грустную песню о казаке, которому приснился странный сон, вещающий смерть. Песня была длинная, красивая и, судя по всему, старинная, но она удивительным образом была созвучна с настроением зала, зрители которого в большинстве своем прибыли сюда прямо с передовой.

На танцы по понятной причине Майкл не остался, выпивать ему не захотелось, и он решительно отказался от приглашения коллег «промочить горло». Покинув душный зал театра, Фрейзер закурил, и даже особо не задумываясь, застучал своей тросточкой в направлении дома Луизы Соломоновны.

Странно, но он даже соскучился по старой даме и очень хотел вновь оказаться в её гостеприимном доме. Повод для визита у него был уважительный - поблагодарить за вкусные пирожки и узнать, как дела у Фиры.

Луиза Соломоновна, судя по знакомому халату с драконами и папильоткам, никого не ждала и поразилась, увидев его на пороге. Впрочем, удивление было скорее радостным.

- К трости ещё и котелок, и вы можете-таки отсвечивать возле памятника дюку Ришелье!

Майкл смущенно улыбнулся, освобождаясь от полушубка.

- Кто такой дюк Ришелье?!

- Не делайте мне нервы, молодой человек, за родную Одессу! Не знаете и не надо! Это не нарушит ваш крепкий молодой сон!

Майкл провел расческой по волосам и прошел в знакомую гостиную, принюхиваясь к аппетитным запахам, несущимся с кухни.

- Ждете гостей к празднику?

- Скажу вам, как родному - мне мало дела до гоев, я признаю только наши, еврейские праздники…., правда, этого не афиширую!

Довольный Майкл уселся за стол, на котором тот час появились яства русско-еврейской кухни. Благодать! Из всех удовольствий, которыми женщина может одарить мужчину, вкуснейший форшмак находится не на последнем месте.

Они выпили с дамой крепкой вишневой наливки.

- У меня месяц назад родилась дочь, - похвастался разомлевший Майкл,- я посоветовал жене назвать её Любой!

- Хорошее имя, но оно не сделает вашу жену счастливой, если вы, молодой человек, не будете держать свои штаны застегнутыми перед местными шалавами!

Майкл насмешливо покосился на сурово нахмурившуюся Луизу Соломоновну,

- Обещаю исправиться!

Дама вновь раскурила свою чудовищную папиросу, а он заинтересованно принюхался. Да что же это за духи, которые перебивают даже запах такого крепкого табака?

- Ах, молодой человек! В России было немало хорошего, пока к власти не пришли большевики. Вот и эти духи - когда-то это был очень приятный и тонкий аромат, и назывался очаровательно - «Любимый букет императрицы». Мой отец торговал парфюмерией и рассказывал, что они были созданы для императрицы Марии Фёдоровны парфюмером Августом Мишелем к 300-летию дома Романовых, которое праздновалось в 1913 году.

- Тонкий?- удивился Майкл, озадаченно принюхиваясь.- Я бы сказал…

- Имейте терпение, чтобы дослушать до конца, - гневно фыркнула дама,- прежде чем делать мне нервы! Лучше кушайте рыбу - ни вам, ни рыбе это не повредит!

Она поправила расползающийся на внушительно монументальной груди халат и неторопливо продолжила рассказ:

- А потом пришли большевики - первые годы им было не до духов!

- Да уж,- рассеянно кивнул головой Майкл, вспомнив эпопею Павки Корчагина,- и не до сапог, и не до прочих удобств. Я читал книгу Островского.

- Я вас умоляю! Эта книга так же реально отражает события тех лет, как рассказ барона Мюнхаузена о способе полета на Луну. Первые годы большевистская клика самозабвенно разграбила страну, вытрясая под угрозой расстрела из граждан даже венчальные колечки, а потом во время НЭПа вдруг спохватились, что населению не хватает духов. Заморачиваться особо не стали. «Любимые духи императрицы» сделали более концентрированными, добавив вместо натурального сырья какой-то химии, и тем самым солидно удешевив их. А потом, гордо обозвав «Красной Москвой», духи пустили в продажу.

- Но зачем доводить запах до навязчивой приторности?

- Чтобы заглушить амбре грязных тел!

Майкл недоуменно покосился на озлобленно рубящую словами даму.

- А что вы хотите,- уловила та его удивление,- когда в квартире одна ванна на пятьдесят человек, то у жильцов много шансов ежедневно купаться?

- Не понял?

- И не надо! А то как бы вам, молодой человек, это во сне не приснилось! Будете потом до конца жизни заикаться!

Она ещё договаривал последнюю фразу, когда хлопнула дверь, и через мгновение в комнату заглянуло румяное лицо Фиры.

- О, - ликующе протянула она, просияв глазами при виде Фрейзера, - не зря мне сегодня приснилась чайка!

Луиза Соломоновна, тяжело вздохнув, отправилась с чайником на кухню.

- Проходи, непутевая! Лучше бы ты увидела солидного еврейского бобра, чем эту ветреную американскую чайку!

ИРАН.

Войну Фрейзер закончил в звании полковника королевских ВВС, до начала 1945 года прослужив сотрудником одного из английских консульств в Иране.

- Если представить наш континент в виде человека,- как-то сказал ему один из сослуживцев,- то мы попали прямиком в задницу!

Увы, он был недалек от истины! Маленький, практически полностью лишенный растительности, городок Бурдшир был буквально погребен под сугробами желтой пыли. Только одиноко торчали таможенные пункты, почта и телеграф, небольшие автомастерские, да извивалась узкоколейка, соединяющая склады.

Изредка на залитых зноем глинобитных улицах появлялись местные жители, неторопливо бредущие по своим делам, да иногда жались к стенам отары блеющих облезлых и тощих овец, прогоняемых на пастбища. Надо сказать, что нищета и голод среди местного населения достигли чудовищного размаха. Люди питались саранчой, и зачастую рабочие погибали от голода прямо во время разгрузки грузов. Майклу казалось, что после «Марша голодных» во время Великой депрессии его уже не удивишь картинами крайней нищеты, но он ошибался. Такой безнадежной бедности не встретить в западном мире. Надо же, а Персия в его воображении всегда ассоциировалась с выражением «цветущий Восток»!

С какой же тоской Майкл все эти годы вспоминал бравурный и бесшабашный Полярный, аэродром в Ваенге и русских летчиков, Фиру, Луизу Соломоновну и прочих знакомых. Сейчас, когда он обитал в таком невообразимо грязном и жарком захолустье, Заполярье казалось ему феерично веселым и интересным местом, и Фрейзер многое бы дал, чтобы вернуться назад в Россию.

В том, что он сменил место службы, вины Майкла не было. Все произошло настолько быстро, что опомнился наш американец уже в пропахшем пылью и кизяком иранском аду, обреченно осознавая, что не в силах что-либо изменить.

Всё дело в том, что второй маршрут поставок по ленд-лизу пролегал из портов Персидского залива через пустыни и горы Ирана и Ирака в советское Закавказье. Грузы в основном отправлялись железнодорожным транспортом, и в задачу коллег Майкла входила передача техники и вооружения непосредственно в руки принимающей стороны.

Куча бумаг, сверка грузов, формирование составов, довольно тяжелая, полная различных неувязок и недоразумений рутинная работа с русскими. Именно последнее обстоятельство и стало решающим в назначении Майкла сотрудником одного из британских консульств в Иране.

Всё случилось 24 февраля, когда он мирно спал на плече у Фиры в квартире Луизы Соломоновны. У девушки в тот день была увольнительная, Майкл ещё числился в больных, поэтому он и не подумал вскакивать чуть свет, решив провести в гостях весь день, но… Бог всегда смеется над нашими планами!

Вскоре после ухода хозяйки на работу, кто-то забарабанил в дверь. Майкл сквозь сон почувствовал, как Фира осторожно, стараясь его не разбудить, встала с постели и прошла в прихожую.

- Милый, - минуту спустя тронула она его за плечо,- это за тобой прислали из миссии!

Крепко выругавшийся сквозь зубы Майкл помянул нехорошим словом своих назойливых коллег.

- Прости, дорогая, - поцеловал он на прощание Фиру,- как-нибудь увидимся!

Увидеться больше не удалось, потому что уже через три часа он вылетел с оказией в Лондон с докладом о применении «Томагауков» и «Киттехауков» в условиях Заполярной зимы.

- Удачи тебе, камрад! - хлопнул его на прощание по плечу Паунд. - Надеюсь, ещё свидимся, а если нет…, что передать мисс Фире?

Майкл на мгновение задержался у трапа самолета.

- Я думаю, ты найдешь, что сказать! - ехидно заметил он, чувствуя, как невольной горечью и сожалением сжимается сердце. - При виде этой девушки ты всегда становился чертовски красноречивым!

Перелет был не из легких, но Майкл не ощущал опасности, весь в мыслях о том, что скажет в Лондоне представителям военно-морского штаба, отвечающим за конвои со стороны адмиралтейства по поводу, как Кертиссов, так и «Харрикейнов». Беседа предстояла непростая. Но ведь был и огромный плюс в его визите в Англию - он увидит жену и новорожденную дочь. Сердце Майкла наполнялось нежным ликованием при мысли о своих близких.

И что же получилось? Его доклад выслушали несколько высокопоставленных чиновников из ВМС с отстраненным выражением лиц:

- Вы хотите сказать, что наши поставки мало помогли русским?

От столь прямо поставленного вопроса Майкл поежился, но постарался ответить как можно обстоятельнее:

- И «харрикейны» и «томагауки» сделали свое дело, и русские научились с ними управляться, но катастрофически не хватает запасных деталей, а технические характеристики этих истребителей мало подходят для сурового климата Заполярья. Мне кажется, что «спитфайры», «тандерболты» или «аэрокобры» после соответствующей модернизации показали бы себя лучше!

- Мы учтем ваше мнение, - вежливо пообещали ему,- и отметим проделанную вами работу в специальном рапорте!

Майкл благодарно щелкнул каблуками.

- С другой стороны,- между тем, любезно просветили его чины ВМС,- можете больше не забивать головы этими проблемами. По согласованию с вашим командованием, вы переводитесь в Иран в качестве помощника военного атташе консульства в Бурдшире.

У Майкла совсем не по-уставному округлились глаза. Некоторое время он не мог сообразить, о чем они толкуют, и поэтому молчаливо переваривал услышанное. Но, видимо, его лицо красноречивее всяких слов говорило о потрясении, вызванном таким назначением.

- Вас характеризовали коллеги из Мурманска, как человека толкового и хорошо говорящего по-русски, к тому же умеющего находить общий язык с нашими советскими союзниками.

У Фрейзера вырвался из горла возмущенный хрип, но этот знак протеста его собеседники попросту проигнорировали:

- К тому же, ваша жена обратилась к командованию с просьбой перевести вас в более подходящее по климатическим условиям место службы, в связи с ухудшением вашего здоровья. Насколько нам известно, трость у вас в руке появилась в связи с обморожением и ампутацией части стопы?

- Да!

- Вот заодно и подлечитесь в более теплом и сухом климате. Характер вашей работы останется прежним - будете контролировать передачу русским техники по ленд-лизу. Работа ответственная и нервная, но мы уверены, что вы справитесь!

С начальством не спорят. Впрочем, напоследок ему подсластили пилюлю, дав недельный отпуск перед отправкой в Иран.

Вормсли-лодж мало изменился за прошедшие месяцы, радуя глаз искрами крокусов в ярко зеленой траве лужаек.

Майкл подъехал к особняку на случайной попутке, и теперь, нетерпеливо стуча тростью, устремился по подъездной аллее к входу в дом. И уже на подходе заметил знакомую фигурку жены, гуляющую в саду с детской коляской.

Забыв и про больную ногу, и про свой непрезентабельный запущенный вид, обрадованный Фрейзер скачками захромал к своей ненаглядной Памеле.

- Майк! - только и успела пискнуть та, прежде чем потонуть в его объятиях.

Он бы, наверное, не скоро выпустил её из рук, наслаждаясь знакомым запахом волос и теплой близостью любимой женщины, если бы из коляски не раздалось недовольное сопение.

Отец с любопытством склонился над коляской. Из кружевных пеленок и теплого одеяльца виднелся сердито сморщившийся носик малютки.

- Правда, она прелесть?

Святящаяся нежностью Памела перевела взгляд на дочь.

По носику, конечно, трудно было что-то определить, но Майкл ничуть не покривил душой, с чувством заявив:

- Люба - настоящая красавица! Вылитая мать!

Вормсли встретили зятя с обычной дружелюбной сдержанностью, хотя Майкл не сомневался, что им отрадно было видеть его живым и здоровым.

Через пару часов после того, как он вымылся и привел себя в порядок, все встретились за столом. Точно так же красовался на стене портрет юного герцога, тикали в углу старинные часы, а на столе благоухала тушеная баранина с картофелем. Всё, как обычно, только сидящая рядом женщина была не Хелен, да и сами Вормсли за два года войны здорово постарели.

- Да,- твердо ответила жена в ответ на мягкий упрек,- я лично попросила сэра Роули Уайта, чтобы тебя перевели из Заполярья куда-нибудь в более спокойное место! Ты, любовь моя, уже вдоволь навоевался, чтобы постоянно оставаться на передовой. Мне рассказывали, что в Мурманске ты работал в порту под бомбежками, на диком морозе, да вдобавок сильно простуженный!

- Да кто ж там такой болтливый?- разозлился Майкл.

Пэм смерила его снисходительным взглядом.

- Ах, мой глупый, плюшевый барашек, да практически всё, что происходит в Заполярье, в виде донесений кладется на стол куратора соответствующего отдела ВМС.

Майкл осторожно покосился на свою половину. У него даже уши поджались от страха при мысли, что произойдет, если в одном из донесений промелькнет имя Фиры. Хорошо же хранят свои секреты англичане, если в них может сунуть свой хорошенький носик его слишком любопытная супруга!

Пэм же после родов немного округлилась, выражение глаз стало более одухотворенным и глубоким, и выглядела она настолько обольстительной, что Майкл не мог налюбоваться на супругу. И зачем же им сейчас излишняя головная боль из-за его приключений в Полярном?

Конечно, ему как и любому мужчине не нравилось, что за него что-то решает вторая половина, но у милой женушки так соблазнительно вился локон возле ушка, что моментально погасил весь его праведный гнев.

- Пэм, а есть ли разница между сплетниками и разведчиками?

- Есть, но настолько минимальная, что многие её не видят!

- Я - боевой летчик-истребитель, а не клерк, чтобы шуршать накладными, подсчитывая количество ящиков с военной начинкой!

- Ну, понятно, быть шикарным летчиком-истребителем гораздо интереснее, чем киснуть в тишине кабинетов консульства! Белый шарф, летная куртка, неотразимая улыбка - берегитесь девичьи сердца!

Майкл с умилением глянул на ревнивую супругу.

- Сердце моё, в Заполярье я ходил в валенках и в овчинном полушубке - мало романтичная одежда!

При упоминании о валенках неожиданно оживился сэр Самюэль. Его очки заинтересованно блеснули.

- Валенки? Я слышал о валенках! Говорят, это сверхсекретное оружие русских?

Бедный старик - весь его мир сейчас состоял из трех женщин от новорожденной и старше, а информацию он получал только из радиопередач и газет. Понятно, что даже безобидные валенки, скорее всего, казались ему чем-то наподобие гаубиц!

- В какой-то степени, - согласился Майкл,- когда закончится война, я непременно приобрету себе пару валенок и покажу их своим друзьям!

Памела подозрительно прищурилась:

- И что это ты так прикипел к Заполярью?

- Привык, завел друзей и хороших знакомых! Там очень тяжело, но…. мне трудно объяснить…. люди! Русские - прекрасные люди!

И что был этот жалкий лепет для ревнивой женщины?

- Заведешь друзей и в Иране - ты ведь такой душка! - сердито сверкнула глазами супруга.

Майкл тот час сник и заискивающе улыбнулся. Всё, что угодно, даже к людоедам в Новую Гвинею, лишь бы милая женушка сменила гнев на милость и не сердилась на своего «барашка».

Джулия с рассеянной улыбкой слушала их перепалку, а вот сэр Самюэль встал на сторону Пэм.

- Майкл, английские консульства в Персии издавна комплектуются прекрасными специалистами. Это назначение говорит о том, что твои способности по достоинству оценили в соответствующих кругах. Многие мои знакомые служили в этом регионе и остались довольными тамошними условиями. Поверь, влажный и жаркий климат Индии во многом хуже, чем сухой воздух полупустынь Ирана. Только перчаток с рук не снимай!

- Почему?

- Проказа, трахома, чума, чесотка и прочий экзотический букет болезней принуждает к подобному щегольству. Нельзя ничего пить и есть без предварительной обработки, но в остальном, там очень даже неплохо.

Даже строго выполняя все эти условия, Майкл в первые же дни пребывания в Иране подхватил дизентерию, которой, кстати, мучились все обитатели консульства.

Но в то раннее утро конца февраля, он, разумеется, не думал о таких вещах, терпеливо выслушивая все, что ему хотели сказать родственники, да азартно соображая, как бы ему половчее затащить Памелу в кровать, не дожидаясь вечера. Судя по надутым губкам, та будет артачиться, но Майкл очень рассчитывал на свой дар убеждения.

Та неделя отпуска среди любимых людей в тиши и покое английской провинции пролетела как миг, чего нельзя было сказать о его растянувшейся, казалось, на века службе в иранском захолустье.

Только несколько месяцев спустя, уже полностью обжившись на новом месте, Майкл до конца осознал, что, пожалуй, своим энергичным вмешательством в его дела умница Памела спасла ему жизнь. Не могла же удача вечно распахивать над ним свои крылья, спасая то от бомбежек, то от пневмонии, каждый раз вовремя извлекая из морской пучины или помогая пулям пройти мимо жизненно важных органов. Рано или поздно, но одна из этих напастей его все-таки настигла, каким бы вертким и изворотливым не был его Ангел-хранитель.

Надо сказать, что к весне 1942 года англичане не смогли использовать в полной мере «персидский коридор» для помощи Советскому Союзу из-за недостатков эксплуатационных возможностей Транс-иранской железной дороги. Эта трасса была проложена по местности с очень сложным рельефом. Затяжные крутые подъемы и спуски, длинные тоннели, в которых паровозные команды задыхались от дыма, нехватка воды по пути следования — всё это предъявляло особые требования к технике и людям, которые её использовали. Уложенные на ряде участков относительно лёгкие рельсы ограничивали нагрузку на железнодорожный путь.

В момент появления Майкла в Иране, реконструкция железных дорог только начиналась, как и поставка локомотивов, вагонов и всего необходимого оборудования. А поставки по ленд-лизу уже пошли в иракские и иранские порты, которые также нуждались в масштабной реконструкции.

Некоторые из них были расположены на реке Шатт-эль-Араб, разделяющей Иран и Ирак. Эта река образуется от слияния Тигра и Евфрата и впадает в Персидский залив. Она настолько полноводна, что по ней могли подниматься вверх океанские суда.

Англичане немало сделали для налаживания поставок, но всё же их сил было явно недостаточно, чтобы объять необъятное. Великобритании не хватало людских и материальных ресурсов, тем более, что их приходилось распределять по всему Ближнему Востоку, Северной Африке и прочим горячим точкам империи. Наиболее же подготовленные к приему большого количества грузов порты Басры и Абадана британцы использовали, прежде всего, для снабжения своих войск, а также для вывоза нефти для нужд своей армии в других регионах. Становилось ясно, что без энергичных и деловитых американцев им в столь тяжком деле не обойтись.

И Фрейзер, готовящийся к службе среди англичан, даже не подозревал, что вскоре его соотечественников в Иране станет ничуть не меньше, чем британцев.

Майкл, выдержавший двухмесячный морской путь вокруг мыса Доброй надежды прибыл в Басру в начале мая. В этом регионе май только в календаре отмечается, как весенний месяц, а на деле здесь уже царит настоящий летний зной.

С тоской глянув на густое от жидкой грязи мелководье, лишенный растительности выжженный желтый берег и вдохнув пропахший всякой гниющей дрянью раскаленный воздух, Майкл обреченно подумал, что там, «наверху» его решили наказать за адюльтер с еврейкой, сослав в библейские места пленения этого народа.

До Тегерана он добирался по самой отвратительной дороге, которую только можно было вообразить. Вымощенная щебенкой пыльная и ухабистая трасса изобиловала спусками и подъемами, и, казалось, не имеет ни конца, ни края, и Фрейзер уже потерял всякую надежду выбраться из этой истории с целыми зубами, когда оказался, наконец, в Тегеране.

Город его немало поразил удивительным сочетанием европейского и восточного в своем облике. Тегеран раскинулся у подножья горного хребта Эльбурс, растянувшись на десятки километров с запада на восток вдоль южного склона горы Точал. И если северные районы Тегерана уходили в горы, то южные пригороды вплотную примыкали к территории каменистой пустыни Кавир. Современные и старинные здания, глинобитные мазанки и шедевры архитекторов с мировым именем органично вписывались в горный пейзаж, придавая Тегерану особый колорит. А главное, здесь был водопровод и вполне современные гостиницы. Майкл даже воспрянул духом, приняв душ в номере отеля.

В посольстве его встретили вполне лояльно.

- Не скажу, конечно, что здесь вам обеспечат райские условия,- сказал Джон Лилланд, один из советников посольства, принимая нового подопечного,- но все-таки здесь более безопасно, чем, скажем в Северной Африке или на Филиппинах, где воюют ваши соотечественники. Кстати, в ваших документах последним местом службы числится аэродром Ваенга в СССР. Это где?

- В Заполярье!

Лилланд уважительно глянул на него, задумчиво протерев стекла очков.

- Тогда служба в Бурдшире покажется вам санаторием, разве что оборудованным сверхмощным солярием! Трость у вас для форса или….?

- Или! Никак не могу приспособиться к отсутствию нескольких пальцев на ноге.

- Это ерунда! Вы не представляете, без чего приходится здесь обходиться вашим коллегам.

- Просветите!

- На месте сами узнаете!

Бурдшир находился в нескольких километрах от порта, расположенного на реке Шатт-эль-Араб. Океанские лайнеры смотрелись в этих местах не более органично, чем белые медведи. Так как берега окружали отмели, то к ним подплывали юркие местные парусники с грузчиками. На эти парусники с помощью механизмов парохода перегружали из трюмов тяжёлые ящики. Затем парусники доставляли ящики к берегу через узкий, ограждённый сигналами фарватер. От побережья тянулась узкоколейка, ведущая прямиком в Буршир на таможенный двор.

Ящики с полусобранными на автозаводах автомобилями и прочей техникой, выгружались и по специально проложенной железной дороге доставлялись на место сборки, которая производилась вручную. После чего вновь погружались на платформы и отправлялись уже к советским портам. Вот именно этот процесс и контролировали сослуживцы Фрейзера в Бурдшире, когда он впервые появился в этом местечке.

- Добро пожаловать в наш маленький ад, - вежливо поприветствовали его по прибытию обитатели консульства,- воды, что здесь, что там - нет! Местные пьют такую бурду, что европеец вытянет ноги после первого же глотка!

- И?

- Воду привозят в баллонах из Басры, а то и вообще из Индии. Хорошая вода здесь встречается не чаще, чем алмазы под ногами, а пить в такой жаре нужно много!

- И как же вы выкручиваетесь?

- Пьем вино! Хотя в исламской стране с ним так же проблемы.

- С чем же нет проблем?

- С обморожением! Здесь, камрад, можешь не бояться за свои остальные пальцы. Разве только за голову, чтобы не тюкнуло в темечко солнце.

После этих приветствий ему выделили пробковый шлем - хорошо известный головной убор английских колонизаторов. А ещё Майкл получил возможность полюбоваться своими тощими иссиня-белыми коленками, торчащими из шорт цвета хаки.

- Вот бы порадовалось ревнивица Пэм, завидев меня в столь эпатажном костюме! - пробормотал он, разглядывая себя в зеркало. - Не думал, что ещё когда-нибудь обряжусь в форму бойскаута!

Впрочем, англичане, на протяжении веков осваивающие эти территории, разбирались в таких вопросах как никто, чего не скажешь о русских.

Уже на следующий день, встретившись на раскаленном, словно сковородка таможенном дворе с представителем Наркомвнешторга Сысоевым Николаем Павловичем, Майкл сумел оценить, насколько более удобно одет, чем беспрестанно потеющий в глухом мундире, галифе и сапогах русский офицер.

- Может, вам как-нибудь облегчить свое обмундирование? - соболезнующее заметил Майкл, с тревогой глядя на багровое от жары лицо пожилого человека. - Мы в Заполярье едва только выпал снег, сразу переоделись в русские полушубки. Здоровье превыше всего!

- Благодарю за заботу,- вежливо ответил Николай Павлович,- но устав в этих вопросах строг. Ничего, у нас в Туркмении ещё жарче бывает. У русских есть хорошая пословица - «жар костей не ломит!»

Майкл хмыкнул - у его собеседника, похоже, на любую тему имелась пословица.

Казалось, пара ничего незначащих фраз, но между ними сразу возникли доброжелательные отношения. А между тем, трения между русскими и англичанами возникали на каждом шагу, и только побывавший внутри кипящего «русского котла» Фрейзер хорошо понимал, что требования советской стороны отнюдь не глупые капризы, как представлялось его коллегам.

Союзники не считали нужным возиться с неисправными машинами даже в том случае, если дефект оказывался незначительным. Они просто выбрасывали их на свалку. Русских же буквально шокировало такое расточительство, и они не раз выказывали союзникам свое недовольство. В конце концов, привезенные из СССР специалисты взялись восстанавливать даже те машины, которые казались англичанам и американцам абсолютно безнадёжными.

Вспоминая, как ему лично приходилось копаться на свалке Ваенги в поисках запчастей, Майкл также не удивлялся требованию советской стороны доставленную технику непременно доукомплектовывать 17 процентами запасных частей.

- Это ещё к чему? - удивлялись в консульстве. - Какая-то очередная блажь!

- К тому, что едва попав на фронт, вся эта техника в русских условиях немедля начнет превращаться в хлам, даже не окупив расходы по своей доставке! И единственное, что сможет заставить её хоть немного прослужить, это запасные части, - охотно пояснял позицию русских Фрейзер. - При постоянной нехватке техники, они из любого дерьма могут собрать танк или вездеход, были бы запчасти! Иногда мне кажется, что если перед советскими техниками поставить соответственную задачу, то летать начнут не только метлы домохозяек, но и «чудо» русской бытовой техники - примусы!

- Фрейзер - вы настоящий русофил! Может, ещё и тайный коммунист? - подкололи его коллеги.

- О, нет! - отшутился Майкл. - Нужно уметь отделять русских от их дикой идеологии. Отдельно шляпы, и отдельно салат! А от коммунистов нет покоя и в Америке. Вы не представляете, сколько крови могут выпить, науськанные ими профсоюзы из американского бизнеса.

В консульстве в Бурдшире служило всего лишь восемь человек английского персонала, не считая местной обслуги. Отношения внутри столь маленького коллектива были ровными - не особо дружескими, но вполне доброжелательными и лояльными.

Свободное время они проводили в общей гостиной, являющейся одновременно и библиотекой, и клубом. Развлечения не отличались разнообразием - пили разбавленное вино, чай со льдом, да читали уже потерявшие актуальность газетные новости, а то и вовсе потели и расслабленно пялились на лопасти истово вращающегося вентилятора на потолке. Что-либо рассказывать о своей жизни, обмениваться мнениями, не относящимися непосредственно к работе, было как-то не принято, поэтому пребывание в Бурдшире стало самым молчаливым временем в жизни Фрейзера.

А ещё всё консульство дружно болело дизентерией, не смотря на предпринимаемые меры предосторожности и глотаемые горстями обеззараживающие таблетки. С болезнью постоянно боролись, но, даже на время затихнув, она возвращалась снова, поэтому никого не удивляло, когда кто-нибудь посереди разговора срывался с места и скрывался за дверью ведущей к санузлу.

Майкл продержался ровно неделю, а потом точно так же затосковал, как и сослуживцы, постоянно прислушиваясь к противно ноющим болям в животе. Он исхудал, ослабел и старался не отходить далеко от отхожего места, когда на его нервное поведение обратил внимание Николай Павлович:

- Что это вы, товарищ Фрейзер, за штаны держитесь?

- Дизентерия! - кратко пояснил Майкл.

Увы, это не та болезнь, симптомы которой будешь описывать даже друзьям, а тут малознакомый человек. Однако тот проявил сочувственное понимание.

- Мы тоже этой хворью мучились, пока опытные люди кое-что не посоветовали!

- И что же? - моментально заинтересовался Фрейзер.

Николай Павлович смущенно покосился на любопытного американца.

- У нас говорят «что русскому благо, немцу - смерть!»

- Я не немец! - сухо улыбнулся Майкл.

Наверное, только симпатия, которую испытывал Сысоев к всегда внимательно выслушивающему его претензии американцу, в конце концов заставила того открыть рот.

- Выпейте стакан нашей солярки!

Майкл, ожидавший какого угодно экзотического рецепта, вплоть до супа из гадюк, несколько оторопел.

- А почему именно вашей солярки? - растерянно спросил он.

- Ну, я не знаю, какие фракции вы используете. Нашими же, совершенно точно не отравишься.

Если бы не Фира, в свое время дикими способами вылечившая его от простуды, Майкл ни за что бы не отважился на такой шаг. Николай Павлович обернулся с соляркой быстро.

- Вот,- ткнул он ему в руки стакан,- залпом, быстро! А то назад пойдет!

Глотая крупными глотками маслянистую жидкость, Майкл туманно думал, что, наверное, недалеко то время, когда человечество перейдет с еды на топливо, коль оно уже становится лекарством. До вечера следующего дня у него во рту был технический привкус и мерзкая отрыжка, но зато дизентерия навсегда ушла в небытие и перестала мучить своими неприятными симптомами.

Майкл перестал то и дело метаться к санузлу, и на это очень быстро обратили внимание его сослуживцы.

- Похоже, Фрейзер, ты перестал слышать зов унитаза?

- С некоторых пор он не настаивает на частых встречах!

- И что же разладило ваш интимный тандем?

Майкл прикусил губу, в сомнении покосившись на шуршащих газетами сослуживцев. Интересно, как они отреагируют на признание?

- Солярка!

- У-гу! А почему ты не залил в свой двигатель высокооктановый бензин?

Не поверили! Впрочем, Майкл ничего другого и не ожидал, также уткнувшись в газету. Никого разубеждать он не собирался. Похоже, его коллеги гордились своей дизентерией, как иные гордятся боевыми ранами. Это подчеркнутое пренебрежение британцев простыми бытовыми удобствами иногда изрядно действовало ему на нервы. На их лицах словно было написано крупными буквами, что ради строительства британской империи нужно терпеть и загаженные шорты, и допотопный вентилятор, и убийственную скуку. Конечно, на земле всегда должно быть место подвигу, но зачем цепляться за дискомфорт, как старая дева за доброе имя?

В общем, если и существовали места тоскливее британского консульства в Бурдшире, то их можно смело заносить в книгу рекордов Гиннеса. Мало развлекали и случавшиеся время от времени вылазки в Тегеран.

Майкл обычно снимал номер в хорошей европейской гостинице, заказывал ужин и в полном одиночестве вкушал еду, взирая на какое-нибудь восточное шоу с танцем живота и прочей, глубоко безразличной ему местной экзотикой.

Не вносили в такое существование никакой радости и вести с фронтов. Уж казалось, насколько жутким был 1940-й год, когда пала Франция, а Англия задыхалась от напряжения под интенсивными бомбардировками, но события 1942 года оказались все-таки самыми страшными в истории этой войны.

Фантастический прорыв немцев к Сталинграду, неудачи в Северной Африке и на Филиппинах делали Гитлера как никогда близким к конечной цели, развязанной им войны. Даже здесь - в захолустном Иране в местном обществе сохранялись прогерманские настроения. И среди представителей иранской знати Гитлер с его теорией превосходства арийской расы был невероятно популярен.

Как-то к слову Фрейзер и Сысоев заговорили о странной любви иранцев к нацистам.

- Живут туго, обнищали совсем,- тяжело вздохнул Николай Павлович,- с голоду всякую мерзость в рот кладут, в лучшем случае, лепешка да горсть фиников. А что делать? «Голод - не тетка»! Вот они от безысходности в Гитлерюгу и уверовали. Не ведают, что творят! Увидели бы, во что немцы нашу Украину превратили, сразу же плеваться в сторону нацистов стали!

Приблизительно такого же мнения придерживался и Майкл, но всё равно - думать, что местные ненавидят британцев и русских, считая их оккупантами, было неприятно.

Так прошел почти весь 1942 год, а вначале 1943 года все волшебно изменилось, потому что в Буршире появились энергичные американцы.

Для ускорения поставок транспорта в СССР, было решено возвести в городке авиа- и автосборочные предприятия.

Соотечественники Фрейзера начали с того, что выстроили удобный и комфортабельный отель для своих специалистов - с кондиционерами, холодильниками, с клубным баром и кинозалом, и привезенным из Америки поваром.

Уже к маю 1943 года была сооружена пристань с семью причалами, от которых к берегу шли шестикилометровые эстакады с железнодорожными и автомобильными путями, а так же возведены крупные авиа и автосборочные заводы, с прилегающими складами и прочей инфраструктурой.

У Майкла были все основания гордиться земляками, хотя британские коллеги не уставали острить по этому поводу:

- Янки, похоже, пытаются обосноваться здесь надолго! Насколько нам стало известно, они собираются открыть завод по выпуску туалетной бумаги. На неё здесь бешеный спрос! Гораздо больший, чем на танки и самолеты!

А вот Майкл в свободное время с удовольствием навещал земляков, хотя с появлением заводских линий интенсивность труда таможни увеличилась многократно. Максимальная отдача требовалась и от местных рабочих, и от американских и английских инженеров, и от советских лётчиков, и от сотрудников приёмных комиссий. Рабочий день Фрейзера начинался с 3-4 часов и длился примерно до 11 часов утра, возобновляясь в 7-8 часов вечера, чтобы закончиться поздней ночью. Днем же металл раскалялся настолько, что можно было получить нешуточные ожоги.

И если собранные самолёты летчики из специальных перегоночных полков перегоняли на советскую территорию по воздуху, то «студебеккеры» шли к советской границе своим ходом все две тысячи километров до границ СССР. И эта, отнюдь нелегкая дорога иногда стоила местным и русских водителям жизни. И как будто было недостаточно узких горных шоссе со слепыми поворотами, раскалённых пустынь и пыльных бурь, на караваны часто нападали бандиты и мятежные племена, подкупленные немецкими агентами.

Поезда так же требовали немного нервов - по пути следования срывали пломбы, воровали технику и запчасти. Как-то Майкл и Николай Павлович сообща отписывались за танк «матильда», который прибыл в пункт назначения без дула. Впоследствии дуло все-таки нашлось - местные жители его приспособили под опору для рушащегося сарая.

В общем, хлопот хватало, но ускорившийся с приходом американцев темп жизни, несмотря на трудности, Фрейзеру был более по душе. И если когда-то в Англии он всячески сторонился соотечественников, то теперь наоборот стремился общаться с земляками как можно больше.

Среди американских сотрудников предприятий не было людей, в обществе которых он вращался до войны, а Майкл отнюдь не рекламировал своих прежних занятий, но вскоре выяснилось, что инкогнито ему сохранить не удалось.

Это произошло в канун Нового - 1944 года. Ещё по осени он получил пачку писем из Коннектикута - от брата, отца и мачехи. И именно в письме Эвис наряду с сообщениями о сыне и дочери промелькнуло упоминание о случайной встрече в супермаркете с Полин Питбот. Эвис увлеченно писала, что на мисс Питбот была очаровательная шляпка из итальянской соломки и туфли из зеленой замши.

Майкл тяжело вздохнул, возвращая исписанный листочек назад в конверт и мысленно поблагодарив Бога, что находится так далеко от Полин. Как бы великолепно она не выглядела в туфлях из зеленой замши, он предпочитал любоваться красотой её шляпки заочно!

Но вот у мисс Питбот были свои соображения на этот счет!

Говорят, что женщины не любят ставить точки в своих романах, предпочитая незавершенность в отношениях, чтобы в случае надобности реанимировать прежние чувства у кавалеров. С чувствами Полин Майкл никогда не считался, и был твердо уверен, что у неё не осталось никаких иллюзий относительно их совместного будущего. Но если девушка твердо решила, что ей нужен какой-либо мужчина, то сопротивляться её матримониальным планам невероятно сложно. Особенно если девушка красива, да ещё вдобавок обладает немалым состоянием, позволяющим ей претворять в жизнь самые дикие прожекты.

А как ещё назвать 72 дневное путешествие вокруг мыса Доброй Надежды по кишащей немецкими подводными лодками Атлантике и бушующему зимними штормами Индийскому океану?

Мужчина склонен снисходительно прощать любимой женщине самые глупые выходки, умиляясь малейшим знакам внимания с её стороны, будь то даже положенная в утренний кофе ложечка сахара, но он безжалостен к малейшим проступкам той части прекрасной половины человечества, которая не пользуется его расположением.

Надо сказать, что обставила Полин их встречу весьма оригинально, проявив при этом недюжинную изобретательность.

Ничего не зная о надвигающейся катастрофе, Майкл беспечно предвкушал встречу Нового года среди соотечественников. Он заранее оплатил столик в баре американского клуба, купив к тому же билет на представление заезжей труппы циркачей, среди которых были фокусники, жонглеры, акробаты и прочая балаганная братия.

Все-таки празднование Нового года торжественное событие, и Майкл привел себя в порядок, ностальгически обрядившись с большим трудом приобретенный фрак с белым жилетом и красным кушаком. Ему уже порядком надоел казенный мундир, шорты и сандалии, а от шлема стали редеть волосы, и Фрейзер опасался встретить конец войны лысым. К тому же, то ли благодаря иссушающему климату, то ли по какой другой причине, он солидно потерял в весе и приобрел красновато-смуглый оттенок кожи, делающий его похожим на выцветшего на солнце индейца.

Перед началом представления Фрейзер и старший инженер авиазавода Боб Слейд заказали себе по коктейлю и неспешно вели разговор о преимуществах «аэрокобр» перед «томагауками».

Слейд до войны какое-то время работал на небольшую фирму, выпускающую «аэрокобры», и Майкл услышал много чего интересного об этом истребителе. Боб ему нравился, и он иногда подумывал, что если они все-таки доживут до конца войны, то возьмет его старшим инженером на свое предприятие.

Они так заболтались, что чуть не пропустили начало представления.

- Пойдемте,- первым спохватился Слейд, - не хотелось бы опаздывать. Там, говорят, готовятся какие-то сногсшибательные трюки и сюрпризы!

Здесь надо заметить, что Майкл не любил цирка. История этой неприязни скрывалась в далеком детстве, когда будучи с няней и Джил на представлении какого-то балаганчика, шестилетний Фрейзер случайно увидел, как дрессировщик избивал маленькую собачонку. Эта бессмысленная жестокость, словно злым флером опутала и все остальные цирковые чудеса - шутки клоунов с тех пор не казались ему смешными, трюки эквилибристов внушали леденящий ужас, а уловки фокусников вызывали угрюмое недоверие.

Но в данном случае выбирать не приходилось - даже трюки захудалых циркачей и то были предпочтительнее, чем тупое сидение под вентилятором за очередным бриджем. Так, по крайней мере, наш герой встретил Рождество среди британских коллег. Кроме досады из-за проигранного месячного жалования ему нечем было вспомнить праздник.

В американском клубе часть помещения отделили под сцену, на которой обычно стоял рояль. На нем упражнялись в игре некоторые любители музыки, и диаспора иногда пела под их аккомпанемент песни или просто пила пиво под какие-нибудь популярные мелодии. Здесь же выступали заезжие актеры и певцы. Вот и сегодня все пространство сцены было затянуто обильно расшитым блесками занавесом.

Фрейзер и Слейд, заказав стейки и пиво, сосредоточили внимание на импровизированной арене. Выступали одетые в восточные шаровары и чалмы жонглеры, ловко перекидывающиеся булавами, факелами и кувшинами с водой. Били барабаны, раздавалась пронзительная восточная музыка сопровождения, и, понаблюдав минут пять за ловкими юношами, Майкл безразлично отвел глаза и занялся стейком. Тому, кто во время боя, уходя от огня «мессеров», бросает свой истребитель в штопор, а потом уворачивается от пылающих кусков вражеского самолета, малоинтересно наблюдать за упорядоченно летящими горящими обручами!

Но всем остальным членам клуба номер понравился, и циркачей наградили громкими и благодушными аплодисментами. В конце концов, люди пришли развлекаться и старались изо всех сил радоваться празднику.

Когда на сцене установили ширму и зажгли свечи, все в детском нетерпении затаили дыхание. Пожилой перс в парчовой чалме с лихо закрученными усами склонился перед зрителями в низком поклоне. Раскрыв створки, он показал, что за ширмой никого нет, а потом, резко развернувшись, принялся делать диковинно изогнутыми руками магические пассы, что-то громко бормоча и завывая. За освещенными свечами ширмами начала постепенно вырисовываться какая-то размытая фигура, и чем напряженнее и страшнее звучал голос мага, тем более четкой она становилась. Когда любопытство в зале достигло накала, фокусник три раза хлопнул в ладоши и быстро убрал ширмы. На сцене, картинно изогнувшись, стояла в усыпанном стразами и блесками белом платье женщина европейской наружности.

С женщинами в Бурдшире было плохо. Не сказать, что они отсутствовали вообще, но с шарахающимися от иноземцев на узеньких улочках красотками в чадре, никакого контакта возникнуть не могло в принципе.

Конечно, в тегеранских публичных домах можно было найти, каких угодно женщин - на любой вкус и цвет, но Майкл их не посещал и не сомневался, что его сослуживцы тоже не грешат подобным образом. В английском консульстве царила пуританская целомудренная обстановка - было не принято разговаривать о женщинах, остракизму подвергались даже любые более менее фривольные анекдоты. У Майкла иногда складывалось ощущение, что он живет среди монахов тайного ордена с особо строгим уставом.

С появлением американцев предприимчивые иранцы открыли публичный дом в самом Бурдшире, но этот факт мало что изменил в жизни британцев. Сотрудники консульства каждый раз, когда в их присутствии упоминали бордель, делали вид, что не понимают, о чем речь.

О чем же подумал Фрейзер, едва завидев изящную белокожую фигурку на сцене? О том, до какой же степени падения должна дойти эта женщина, чтобы выступать ассистенткой в третьеразрядном персидском балагане!

И пока все остальные посетители клуба награждали актеров аплодисментами и криками одобрения, он педантично пилил ножом стейк, не обращая внимания на сцену. А между тем, пару раз изменив вычурные позы, дива низко раскланялась, и под изумленными взглядами всей публики, спустилась в зал.

Этот странный маневр прошел мимо внимания, меланхолично жующего мясо Майкла, и он изумленно поперхнулся, когда циркачка зашуршала своими блесками у их столика.

- Мисс, - по-дурацки расплылся в улыбке Слейд, подскакивая с места и двигая свободный стул к гостье,- не выпьете ли с нами рюмочку бренди?

- С удовольствием, мистер…

- Слейд, Боб Слейд, к вашим услугам!

Едва заслышав высокий голос с характерными интонациями, Фрейзер мгновенно поперхнулся стейком, в немом ужасе подняв глаза на незнакомку. Так и есть - слух его не обманул! Под толстым слоем пудры, блесток и яркой косметики проступали знакомые черты Полин Питбот.

- Полин?! - ахнул он, потрясенно уставившись на девушку. - Вроде бы ещё и не пил….

- Здравствуй, «душка» Майкл, - Полин бесцеремонно уселась за их столик, - угостишь шампанским?

Но заказывал шампанское вовсе не Фрейзер, а заинтересованно суетящийся при виде столь красивой девушки Слейд. Майкл же все никак не мог прийти в себя, лихорадочно соображая, каким образом Полин оказалась в Бурдшире.

- Только не надо мне говорить, что дела мистера Питбота настолько плохи, что его дочери зарабатывают себе на жизнь, выступая в дешевых балаганах! – наконец, пробормотал он, растерянно переведя взгляд на сцену, где продолжал выступление фокусник, вытягивающий ярды красной ленты из небольшого цилиндра.

Ему стало здорово не по себе.

Полин негромко хмыкнула.

- Отец умер в прошлом году, и мы с сестрой унаследовали его бизнес!

Черт! Как он мог забыть? Ведь отец писал ему об этом, сетуя, что с наследницами невообразимо трудно работать.

- Мир его праху! - Майкл сумел взять себя в руки и заглянуть в глаза собеседницы.- Тогда что вы забыли в Бурдшире, мисс Питбот?

Полин, пожалуй, похудела и выглядела совсем неплохо, если это можно сказать о девушке столь густо разрисовавшей себе лицо. Синие глаза отливали льдом и… презрительной ненавистью!

- Дела, мистер Фрейзер! Дела!

И что можно было ещё сказать, чтобы не касаться щекотливых тем? Полин выпила бокал шампанского с сияющим Следом, растянув губы в холодной улыбке.

- Вы добирались до Ирана самолетом? - поинтересовался Боб.

- Нет! Чтобы иметь возможность увидеть вас я страдала от морской болезни целых семьдесят пять дней, и даже попала в шторм у мыса Доброй надежды.

- Надеюсь, мисс Питбот, что обратный путь вам доставит большее удовольствие!

Это уже раскрыл рот Майкл, чтобы хоть что-то сказать.

- Мне бы доставило удовольствие узнать, как вы оказались в Иране, мистер Фрейзер?

Майкл едва сдержал раздраженный вздох. До него мгновенно дошло, что будет дальше, но, тем не менее, он любезно пояснил:

- Меня перевели сюда из Заполярья!

- Да? А где находится Заполярье?

- На русском Севере!

- И опять-таки вопрос - как вы оказались на русском Севере?

- Это длинная, скучная и малоинтересная история. Лучше поведайте нам с мистером Слейдом, какая необходимость заставила вас пересечь два океана?

- Я здесь по личным делам!

Слейд удивился. У него в голове не укладывалось, какие личные дела могут у столь красивой девушки в такой дыре, как Бурдшир.

- Вы нам доставили большую радость столь эффектным появлением! - вежливо заметил он, наливая ей в бокал шампанское.

- С Новым 1944 годом! Надеемся, с последним годом войны!

Они выпили за Новый год, за конец войны, за победу американского оружия - тост сменял тост, и Майкл встревожено наблюдал, как накачивается шампанским Полин. И хотя особого опьянения не было заметно, он все-таки опасался каких-нибудь скандальных выходок с её стороны.

Сумасбродная девка могла выкинуть любое коленце, а ему потом и дальше служить среди этих людей, которым однозначно не понравится скандал, в котором замешана соотечественница.

- Полин, ты где остановилась?

- Здесь, в отеле!

Ещё один сюрприз! Как же ей удалось скрыть свой приезд от остальных обитателей отеля?

- Может, будет лучше, если я провожу тебя в номер?

- Зачем же, здесь так весело!

Фрейзер решительно встал с места.

- Тогда продолжайте веселиться, а мне пора уходить. С утра у меня отправка партии автомобилей!

И он, сухо раскланявшись, уже вышел в холл отеля, когда Полин его все-таки догнала:

- Может, поговорим?

Началось! Майкл осторожно огляделся - стойка портье была пуста, а обычно оживленный холл безлюден. Очевидно, все были на представлении.

- Что тебе от меня нужно, Полин? - прямо спросил он.

Девица презрительно вздернула нос.

- Теперь уже ничего! И ты бы смог понять почему, если бы увидел себя со стороны. В кого ты превратился, «душка» Майкл?

- И в кого? - обреченно вздохнул Фрейзер.

Сейчас она выльет на него потоки грязи, но может, после этого успокоится?

- Жалкий и потертый, как выброшенный на помойку старый кошелек! И облезлый, словно больной лишаем кот! Смотрю на тебя и никак не могу понять, от чего так сходила с ума?!

Майкл согласно кивнул головой. Образно, ничего не скажешь, но ведь не для комплиментов же она пересекла два океана? Наверное, долго сочиняла выражения и мечтала, как раздавит его своим «остроумием» насмерть.

- Слава Богу, теперь ты в здравом уме, милая Полин! И надеюсь, это сделает тебя счастливой!

Полин с такой силой схватила его за руку, что Майкл невольно ругнулся, заметив, как побелели костяшки её пальцев, вцепившиеся в рукав. Сумасбродная психопатка!

- Ты загубил мне жизнь, мерзавец!

Державшаяся поначалу, словно императрица в изгнании, блажная девка сорвалась на визг.

- Хорошо встретил Новый год, ничего не скажешь, - с досадой буркнул Майкл, с силой вырывая рукав из её цепких пальцев,- если это все, что ты хотела мне сказать, я могу уйти?

Полин даже затрясло от гнева.

- Ты издеваешься надо мной, да? - зарыдала она, размазывая грим по щекам. - За что ты меня так ненавидишь, что я тебе сделала плохого?

Конечно, тут же захотелось обнять несчастную за вздрагивающие плечи и успокоить ласковыми словами, но нет! Майкл уже был научен горьким опытом и знал, чем кончается такое проявление милосердия - все станет ещё хуже!

- Полин, девочка моя,- устало осведомился он,- какого черта тебе здесь надо?

И неожиданно получил ответ:

- Приехала с гуманитарной миссией - привезла рождественские подарки американским служащим в Иране. Я специально приберегла Бурдшир под конец, чтобы попасть сюда в новогоднюю ночь!

- Ну, свой подарок я, можно сказать, уже получил!- устало вздохнул Майкл, протягивая всхлипывающей собеседнице носовой платок.

- Нет, - возразила Полин, вытирая заплаканные глаза перед маленьким зеркальцем,- ты не числишься в наших списках, и мне стоило огромного труда отыскать тебя на этой жаркой и пыльной помойке! Я уже много лет ищу тебя! Ты стал моим навязчивым кошмаром!

Майкл с сожалением посмотрел в ставшие жуткими из-за размазанного грима глаза:

- Полин, тебе не нужно меня искать. Я отношусь к мужчинам, которые сами ищут себе женщин, и не приемлют другого развития событий!

- Но почему?

Девушка многое вложила в этот вопрос, и Фрейзер охотно пояснил этой дурехе «почему»!

- В мире есть немало красивых женщин. Многие мне нравятся, и с некоторыми из них я даже спал, но, дорогая, существует только одна, с которой я хочу провести остаток жизни. И, к сожалению, это не ты! Так уж сложилось!

- Но жениться ты должен был все-таки на мне!

Майкл утомился от этого бесполезного разговора. Ему была в тягость и сама Полин, и её бессмысленные претензии, и он не чаял, как избавиться и от первого, и от второго.

- Полин, я много кому и что должен, но такой уж я человек, что редко оправдываю чьи-либо ожидания! А сейчас… извини! Мне действительно пора!

Полин ещё что-то хотела сказать, но Майкл, насколько только смог быстро покинул отель. И только оказавшись в темноте улицы, облегченно вздохнул, как будто избежав смертельной опасности.

Больше, к счастью, они не увиделись, хотя впоследствии он узнал, что Полин действительно привезла подарки, действуя от какого-то женского благотворительного фонда. И все же Фрейзер не мог избавиться от неприятного ощущения, что она пересекла два океана, чтобы вновь загнать его в ловушку.