Рыцарь

Анна Ивановна была женщиной того десятка, в котором если и

ценилась какая робость, то только тактическая, служащая первоначальной приманкой
для того или иного гражданина. Когда же гражданин начинал суживать вокруг неё
круги своей заинтересованности и подходил на расстояние надёжного удержания,
Анна Ивановна меняла тактическую линию застенчивой покладистости на строгий
режим крепостного права, что требовал безусловного почитания и признания
главенства её особы.
В связи с этим крепостной гражданин наивно полагающий, что
лишь по воле провидения произошёл конфликт характеров, кои не сошлись, чах
какое-то время под бременем обязательного оброка, пока не утомлялся
окончательно и не переходил в статус беглого. Предвидя бегство очередного
спутника жизни, Анна Ивановна самке богомола не уподоблялась и головы сожителю
не откусывала, но непременно произносила повелительное: «Пошёл вон!» - пусть
даже и после свершившегося побега. Неблагодарный смерд при этом исчезал, а она
вновь оставалась одна – скучающей в ожидании барыней.
Скучать в ожидании Анна Ивановна быстро утомлялась,
вздыхала, кушала булочку с маком, обиженно шмыгала носом, вытирая мизинцем
зародыш слезы в уголке печального глаза и… и вновь кидалась во все тяжкие. При
этом прося у того кто ведал судьбами, свести её с человеком более выносливой
нервной системы, а может и более диких нравов. Так как сама она, Анна Ивановна,
вовсе была бы и не против, если б её волю спеленала какая более сильная воля.
Потому как тогда она может, и нашла б своё счастье, прервав череду неприятных и
болезненных предательств.
Вся эта жизненная чехарда происходила с беспокойной Анной
Ивановной ровно до памятного святочного вечера, когда вздумалось ей, разобрав
на голове замысловатую причёску, зажечь свечу и сесть перед зеркалом,
обратившись к нему с прошением проявить образ истинного суженого-ряженого.
Зеркало, в свою очередь, порывшись в базе данных добрых молодцев, сверкнуло
свечным бликом и выдало облик подходящего кандидата.
Анна Ивановна, не ожидавшая такой скорости исполнения
запроса, ахнула, качнулась назад и наскоро перекрестилась. А когда сердце
привело в порядок свои желудочки и урезонило запаниковавшие систолы-диастолы, Анна
Ивановна осторожно подалась вперёд и пристально вгляделась в явленного ей
мужчину. Мужчина, припёртый сзади заградительной амальгамой, выглядел
расплывчато, тем самым показывая, что он видение. Однако имел он и различимые
черты, пусть и не блещущие чёткостью линий. Вглядевшись в эти линии и полутона,
Анна Ивановна несколько растерялась, углядев в муаровом образе то ли космонавта
в скафандре, то ли водолаза.
А через минуту в умилении сложила на груди ладони и
благодарно улыбнулась зеркалу, различив на показанном кандидате сверкающие
железные латы. Она даже успела прошептать: «Это, вне всякого сомнения,
рыцарь,- и чуть помолчав, добавила,
подняв глаза к потолку, - Без страха и упрёка».
В эту самую секунду зеркало снова осветилось бликом и тот,
кто переливался на его поверхности вдруг замер и на мгновение стал таким же
чётким, как качественный фотоснимок. Узнав застывшего перед ней человека, Анна
Ивановна вздрогнула и кинулась к выключателю. Зажгла свет и, схватившись за
дверной косяк, долго и часто дышала, пытаясь совладать со своим испугом…
Вот с того самого вечера, Анна Ивановна во владычицу более
не играется, а при знакомстве с мужчинами испытывает неподдельную, пусть и
лёгкую робость. Потому как, чёрт его знает, а вдруг и впрямь на её жизненном
пути встанет нагаданный зеркалом суженый и, вне всякого сомнения, ряженый…
Он – холодный Железный Дровосек – человек без сердца…