Тайны фамилий

Поезд Москва – Нальчик. ..

Я захожу в купе и, здороваясь со своими попутчиками, прикидываю, что четыре мужика это вовсе не худший вариант для полуторасуточного времяпрепровождения в дороге. А вспомнив про детвору, что стояла в проходе вагона вперемежку с тюками и чемоданами, может быть и лучший.

Поезд трогается, и преимущество ситуации оказывается налицо. Преображение пассажиров в спортсменов происходит быстро, без стеснений и без любезно-настойчивого: «А не могли бы Вы выйти….». И так как джентльменить не перед кем, то через пять минут мы вчетвером уже сидим вокруг стола готовые к знакомству и дегустации всего того «что, кто с собой прихватил».

После второго подхода мы уже на «ты», крест-накрест жмём друг другу руки, отплёвываясь через левое плечо от приметы о неминуемости скоротечной свадьбы.

Я уже точно не помню, почему мы начали говорить об именах, отчествах и фамилиях. То ли от того, что один наш попутчик решил огласить гороскоп, каждому участнику компании, сдвинув с газетки с зодиакальной страничкой полууеденную селёдку. То ли, когда второй остановил его, сказав, что все эти гороскопы ересь, а достойны внимания лишь нумерология и хиромантия.

Но как бы там ни было, вскоре речь пошла о влиянии на судьбу человека его фамилии, потому как с именем было всё более или менее понятно. Костя – будь постоянным, Сашка – защитником, и так далее.… Будь, – и всё у тебя будет замечательно. С фамилиями же ситуация более запутана, а как оказалось в дальнейшем и неоднозначна.

Какая-то ясность тут есть с производными от флоры, фауны и теми же именами досточтимых предков. Со всеми же остальными возникают трудности идентификации их первоначальной значимости, что может привести к определённой настороженности в общении.

Так, например, если к г-ну Купцову приходит г-н Безденежных, то первый, очевидно, задумается, а стоит ли ему с ним сотрудничать и рисковать.

Однако, как выясняется, благосклонность судьбы совершенно не зависит от величественности или же подозрительности фамилии. Как с той, так и с другой она может сыграть шутку.

В подтверждении этого постулата, мы втроём сидим и слушаем историю от нашего четвёртого компаньона.

Он же просит наполнить пластиковые кубки и, подняв один из них вновь представляется, но уже с отчеством и фамилией,

- Максим Сергеевич Меркурьев.

Не знаю, как у кого, у меня сразу же возникла ассоциация с великим русским актёром, с театром, кино и прочими мельпоменами. Максим же выдержав паузу, продолжает:

«Три года назад гуляю это я по морозцу в парке. И вдруг оскальзываюсь на совершенно ровном месте. В ноге что-то хрустнуло, встать не могу. Звоню жене, она в «скорую», и вот я в больничке. Там мне что-то колют, сверлят пятку, вставляют спицу и привязывают к ней гирьку через колёсико. После этого везут на пятый этаж для определения по временной прописке.

Дежурный врач смотрит сначала на меня, потом в карту и, чему-то улыбаясь, говорит медбрату, - Вези-ка ты его, Витёк, в «Галактическую». Там, как раз вчера местечко освободилось.

Витёк привозит меня в палату, перегружает на кровать, настраивает рычаги и противовесы.

В палате два мужика. Знакомимся. У окна Славка Земский, ходячий с гипсом, рядом со мной Серёга Альтаиров – бедолага с переломом шейки бедра, местный старожил и терпимец. Хозяин четвёртой койки поправляется после операции на суставе, и где-то бродит по коридорам.

Серёга присматривается ко мне и спрашивает,

- А ты, Максим, часом не храпишь?

Я его успокаиваю, говоря, что когда трезвый, то сплю нежно и аккуратно, и интересуюсь, почему нашу палату называют «Галактической»? Славка поясняет,

- Это у местных костоправов прикол такой. По возможности народ по фамилиям кучковать. Так что наша – «Галактическая», рядом – «Зоопарковая», следующая – «Ботаническая» и так далее…

Оценив иронию шутников, я закрываю глаза и начинаю отдыхать. В это время в палату входит наш четвёртый сожитель – крупный такой дед, лет семидесяти. Он садится на свою койку и, глядя на меня представляется,

- Лев Алексеевич.

Я отвечаю,

- Максим.

Эти двое вопросительно смотрят на нас, и я добавляю,

- Меркурьев.

Дед недовольно ёрзает на кровати и бурчит,

- Уранцев…. Уранцев Лев Алексеевич.

- Уранцев, Уранцев! – подхватывает Серёга и ехидно продолжает, - Лев Алексеевич у нас местная знаменитость, - и поймав мой заинтересованный взгляд, - Да-да! Знаменитость! Он у нас не какой-то там вшивый астероид. И даже не твёрдотелая планетка. Он у нас газовый гигант!

Смысл Серёгиной издёвки я понял ночью. Лев Алексеевич кроме земной болезни сустава, страдал ещё и хворью космической, созвучной со своей планетарной фамилией – оглушительным метеоризмом. Когда же ночью гигант чрезмерно усердствовал, Серёга метал в него тапки, что вечером со всей нашей «галактики» собирал ему Славка.

При попадании, газовый гигант, вскакивал и шёл по чётко отработанной орбите – «окно-дверь», в полусонном состоянии распахивая все попавшиеся под руку створки. Затем Алексеич ложился в койку и через пять минут катаклизм начинался вновь.

Мучения наши закончились через неделю, когда деда выписали на волю. У меня дела тоже шли хорошо, и ещё через несколько дней я уже сидел в гипсе на кровати и ждал, когда за мной придёт жена.

Серёга со Славкой давали мне последние наставления, когда дверь в палату отворилась и в ней появилась очередная жертва хрупкости костей. Здоровый краснощёкий мужик в круглых смешных очках, стуча костылями и, только что затвердевшей гипсовой пяткой, вошёл в палату и зычно поздоровался.

Серёга аж подпрыгнул на матрасе и, приподнявшись на локтях, строго спросил пришельца,

- Как зовут?

- Илья, - ответил, ничего не подозревающий болезный.

Серёга посмотрел на сестру оставшуюся стоять в дверях. Та, закрыв рукой смеющийся рот, тихо сползала на корточки, держась другой рукой за дверной косяк.

- Фамилия? – рявкнул старожил.

- НептунОв….

Серёга упал на подушки, и начал истерично орать в потолок,

- Господи! За что?! Позовите сюда зав. отделением! Немедленно! Я требую зав. отделением или Главврача! Пусть идут оба! Ещё одного газового гиганта я не выдержу!

Затем он вновь привстал на локте, и стал кричать уже на сестру,

- Какого чёрта?! Почему к нам? Мы что здесь проклятые? Кладите его на хрен в «Греческую» или в «Морскую»! Дайте нам, в конце концов, отдышаться!»

Когда Макс закончил свой рассказ, я посмотрел на остальных своих соседей по купе, и твёрдо решил, что не при каких условиях не назову вслух свою фамилию, и не стану интересоваться их. Ещё целые сутки вместе в одном купе – это, знаете ли, не мало. А вдруг один из низ какой-нибудь Шатунов, а другой Лунатиков… Ведь на какие шутки способна судьба - известно лишь ей самой….