Страстные сказки средневековья Глава 23 -26

ПОБЕГ.

В тот день к спящей Стефке опять заявился снежный барс.

Она стояла на залитой лунным светом поляне, а он сидел напротив, и, повиливая хвостом, высокомерно говорил:

- Сколько ты будешь служить утехой этому лесному троллю? Твое тело несвободно, так попытайся вернуть свободу хотя бы душе! Иначе ты не сможешь летать среди звезд!

- Почему ты называешь его троллем?

- А кто же он ещё? - лениво мурлыкнула кошка и, ласкаясь, потерлась шелковистой шерстью о её ногу,- полетаем?

Стефка с радостным смехом вспрыгнула на зверя, и они помчались с сумасшедшей скоростью над землей. Где-то внизу головокружительным калейдоскопом мелькали залитые лунным светом земли и моря. У женщины закружилась от восторга голова, и она внезапно, распахнув руки, спрыгнула со спины барса и со счастливым смехом запарила по воздуху рядом.

Кошка повернув голову, заглянула ей в глаза жестким изумрудным взглядом, от которого разом перестало биться сжавшееся сердце, и вдруг заявила страшно низким голосом:

- Люди совсем не те, кем кажутся!

Перепуганная Стефка проснулась на рассвете с бешено стучавшим сердцем, и тут же позвала к себе, крепким сном спящую на тюфячке на полу Хельгу. Та, кряхтя и держась за большой живот, приковыляла к юной госпоже, откуда-то вынырнул и заспанно вытирающий глаза Тибо.

- Что случилось, пресветлая госпожа?

Стефка беспомощно оглядела уже ставший привычным за эти недели интерьер комнаты.

Рауль содержал свою любовницу в царской роскоши, которой могли бы позавидовать даже дворцы королей - заваленная пуховиками в шелковых простынях кровать, устилавшие полы восточные ковры, ценных пород дерева мебель, искусно вделанные в стены венецианские зеркала в резных золоченых рамах. Изумленно разглядывавшая все поначалу пленница уже обвыклась среди этих диковинок, и теперь не обращала ни на что внимания, зато решетки на окнах и замки в дверях её раздражали с каждым днем все больше и больше!

- Я ощущаю себя птицей в клетке! - каждый раз возмущенно жаловалась она любовнику во время его визитов.

Но Рауль, всегда внимательно выслушивающий все, что пленница хотела ему сказать, отвечал всегда одинаково, заваливая её на спину среди простыней кровати. Когда-то она страдала от недостатка внимания супруга, теперь наоборот, получала его через край, но, увы, счастливее от этого не становилась.

- Разве тебе плохо со мной,- каждый раз отвечал на её жалобы любовник,- чего ты хочешь?

И если она по наивности вначале, превозмогая утомление, лепетала что-то о свободе, то получала очередной виток изматывающих объятий, после чего долго лежала без сил, даже после того, как любовник скрывался за порогом.

- Ой, что-то тут не так! - бурчала каждый раз Хельга при виде обессиленной госпожи,- что это за мужчина такой, что после него не работают ни ноги, ни руки?! Разве это нормально? Помню, притулимся мы где-нибудь с Куртом, а тут отец внезапно появится, так я, едва оправив юбку, начинала усиленно работать, да ещё косилась глазом на занавеску, где скрывался дружок!

- Так ты у нас ещё та кобыла, многих ездоков на себе носила! И как тебя не гоняй, подол мигом вздернешь, только седлай,- острил Тибо, но как-то печально, больше по привычке.

- А ты хочешь сказать, что после мужских объятий женщина должна по полдня приходить в себя?- огрызалась немка, с жалостью вытирая покрытый каплями пота белый лоб графини,- правда, от такой еды мы вскоре все здесь протянем ноги!

Стефания на еду не жаловалась - ей вполне хватало и молочно-овощного рациона, на который посадил их в заключении де Сантрэ, а вот поклоняющаяся жаркому, как языческому идолу, служанка солидно изголодалась за эти дни.

- И как вас угораздило попасть в такую ловушку,- подхватывал Тибо,- завлек, словно хорь глупышку-несушку!

Стефка только болезненно стонала в ответ, пытаясь справиться с противной слабостью во всем теле. Действительно, Рауль элементарным образом её обманул, только не этим двоим укорять в доверчивости свою госпожу.

Проснувшись в то далекое утро обнаженной в его объятиях, женщина долго не могла поверить, что так глупо дала обвести себя вокруг пальца. Катастрофа казалась ей настолько сокрушительной, что она чуть было не тронулась умом от горя.

- Вы меня обманули,- кинулась Стефания с кулаками на де Сантрэ,- вы обыкновенный обманщик, лгун, колдун!

Но тот резким движением прижал возмущенную любовницу к груди таким образом, что их глаза оказались на одном уровне.

- Я никогда не лгу,- серьезно уверил он трясущуюся от гнева женщину,- я пообещал, что вы что-то вынесете из ваших грез, и обещание свое исполнил!

- Где же это "что-то"? Где? - в истерике закричала она.

- Он здесь! - слабо улыбнулся Рауль и многозначительно положил ей руку на живот.

Как она тогда не скончалась от бешенства? Стефке запомнилась только багровая пелена, наползшая на разум, когда она вцепилась ногтями в это бессовестное лицо, да дикое рычание, вырвавшееся из груди.

- Ни за что! - вопила она, изо всех сил вырываясь из ненавистных рук,- никогда этого не будет!

Усмиряли её уже три пары рук. Перепуганные внезапным взрывом гнева обычно терпеливой и доброй госпожи слуги пришли на помощь её врагу, и вскоре туго спеленатая в его плащ Стефка беспомощно извивалась на полу.

- Отпустите меня, - кричала она,- я выцарапаю ему глаза, я....

- Успокойтесь донна! Не надо так расстраиваться! - метались вокруг эти предатели.

- Все будет хорошо! Ну, провели вы ночку с мужчиной, конец света ещё не настал! В ближайшей же церкви возьмете отпущение грехов и вся недолга,- убеждал её, забыв про рифмоплетство, растерянный Тибо,- такие вещи случаются повсеместно, и редко какая женщина может похвастаться, что хранила свою постель только для мужа, да и те, прости Господи, в основном дуры или уродки какие-нибудь!

- Ребенка не так просто зачать,- трусливо вторила ему Хельга,- мессир Рауль ведь не голубь, чтобы клюнуть один раз и все, чрево уже заполнилось! Шутит он, не беременная вы! Вот лучше попейте водички, да придите в себя!

Они голосили в два голоса, болтая всякую чушь, облили её с перепугу несколько раз водой, придавили разметавшиеся волосы, прошлись по ногам, и... Стефка поневоле пришла в себя. И тут же закрутила головой в поисках бесстыжего насильника.

Рауль сидел неподалеку на каком-то бауле, и старательно вытирал кровь со щеки, не обращая внимания на суетливо мечущихся и галдящих вокруг графини слуг. Но на её взгляд среагировал мгновенно.

- Ах, душа моя,- нежно улыбнулся он,- хорошо, что вы пришли в себя! Нам нужно сегодня ещё добраться до замка моего дядюшки - кавалера де Шермонтаза, а путь предстоит не близкий. Пора в дорогу!

- Я никуда не поеду,- резко качнув головой, отказалась женщина,- хватит! Я убедилась в вашем коварстве, дальше наши дороги расходятся!

Рауль, по-прежнему спокойно улыбаясь, наблюдал за ней, прижимая платок к щеке, а слуги подозрительно застыли.

- Ну, - встрепенулась всем связанным телом пленница,- Хельга, Тибо! Развяжите меня и собирайте вещи!

Те только растерянно переглянулись.

- Но, ваша светлость,- пролепетала немка,- куда же мы пойдем? Там все завалено снегом, мороз, холодно!

- Мы опять собьемся с пути и замерзнем,- тут же жалобно заканючил шут,- у нас нет ни еды, ни денег, и если добрый господин согласился нас довезти прямиком до Парижа...

- Этот "добрый господин", как вы выражаетесь, изнасиловал вашу госпожу, а вы?

И эти двое наглецов с такой скоростью отрицательно закрутили головами, что просто на удивление, как те не отскочили с плеч.

- Мы ничего не слышали,- правдиво округлив глаза, заверили слуги вновь наливающуюся гневом графиню,- а то бы непременно кинулись на помощь! Но все было тихо, а когда нам снаружи стало совсем холодно, и мы залезли под полог, то вы уже спали!

- Если бы знали, что вас насильно прижали, мы бы враз вам на помощь с копьем прибежали! - пискнул, опасливо покосившись на де Сантрэ Тибо.

- Откуда нам было знать, что все произошло не по согласию! - добавила покрасневшая Хельга, пряча взор от искрящихся слезами и укоризной глаз графини,- мы, правда, не знали..., но теперь-то ведь сделать ничего нельзя! Потерянного не вернешь, так зачем же нам всем погибать на морозе от голода и холода?

Стефке только и осталось, что заплакать от тоски и бессилия.

- У меня горе,- горько сказала она им, - беда, какой ещё не было! А вы?

Но эти двое уселись на другом краю повозки, демонстрируя занятость перекладыванием вещей с места на место, тогда как к ней приблизился де Сантрэ.

- Хватит истерик, дорогая,- неторопливо выпутал он её из кокона плаща, и даже помог одеться в платье, что было весьма кстати в ледяном холоде повозки, - если вас что-то не устраивает в наших отношениях, то ведь никто вас неволить не будет. Мы переждем непогоду в замке дядюшки, и продолжим путь в Париж!

Их фургон тронулся в путь, раскачиваясь на кочках и ухабах. Было невообразимо холодно от налетающего то и дело ветра, задувало под полог снег. Тибо и Хельга, забыв о былых дрязгах, плотно прижались друг к другу, зарывшись в солому, устилающую дно повозки. Рауль почему-то не вылез наружу, как обычно, а остался внутри, расположившись как раз посередине между слугами и графиней. Стефания, может быть, и прижалась бы в поисках тепла к слугам, но сначала нужно было пробраться мимо де Сантрэ, поэтому она мужественно терпела леденящую стужу, кутаясь в свой собственный, далеко не самый теплый плащ, принципиально отвернувшись от мехов, предложенных вчера коварным Раулем. Кто знает, может проклятый колдун наслал на них чары? На душе и без того было настолько плохо, что хоть волком вой. Стефка чувствовала себя не просто оскорбленной, а донельзя униженной и оскверненной, и молча томилась от мук нечистой совести.

"А что если о моем позоре, когда-нибудь узнает дон Мигель?" - болезненно прострелила её страшная мысль,- " Пресвятая дева, что же тогда будет? Ой, как страшно, стыдно, нехорошо! Он никогда не простит потерявшую чистоту жену! Никогда!"

И вдруг, как будто через закрывавшую все это время разум пелену внезапно пробилось ясное и четкое сожаление о том, что она покинула мужа. Только он, дон Мигель, мог защитить её от таких подлецов, как де Сантрэ, только он был ей настоящей поддержкой и опорой, которую она по глупости выбила из-под своих ног. Что за помешательство заставило её пойти на столь безумный шаг? К кому она так стремилась и бежала? Стефанию даже заколотило от осознания собственного безумия. Но как теперь вернуться к мужу? Как посмотреть ему в глаза? Она даже взвыла от отчаяния, спрятав голову в коленях.

Мороз крепчал, и совсем окоченевшую от холода и горя женщину стало клонить в сон, когда лопнуло терпение у самого де Сантрэ.

- Хватит глупостей, - подсел он к ней поближе, и закутал её вяло сопротивляющиеся плечи в меховую шубу,- так и заболеть недолго!

- Я хочу умереть! - пробормотала несчастная Стефка, и вновь расплакалась, уткнувшись носом... прямо в грудь ненавистного Рауля!

- Что ты, любовь моя, что ты,- нежно вытер он слезы с её щек,- ты просто устала, переутомилась скитаться по незнакомым дорогам в чужой стране. Тебе надо отдохнуть, отоспаться на хорошей постели, в тепле и уюте!

И опять предательское тепло, исходящее из его объятий, проникло во все поры закоченевшего тела, заставив блаженно расслабиться и моментально заснуть, склонив голову на любезно подставленное плечо.

А когда она очнулась, то уже стояла во дворе странного сооружения, только издали, быть может, напоминающего знакомые ей замки. Высокие стены с башнями защищали от постороннего глаза довольно простой двухэтажный дом, окруженный небольшим, засыпанным снегом садом и всё - ни людских служб, ни толп носящегося туда и сюда народа, ни запахов, идущих с кухни! Да что там, даже следов ног на белоснежном покрывале снега и то не было!

- Как мы сюда попали? - позже спрашивала озадаченная Стефания слуг, но те оказывается, тоже благополучно проспали момент прибытия в этот странный дом.

Позже, когда они тщательно изучили это место, то выяснилось, что где-то за его пределами люди все-таки есть, потому что периодически появлялись мрачные, скорее всего, немые слуги, приносили еду, занимались уборкой. Сделав свое дело, они тот час исчезали за крепко закрывающимися воротами в каменной высоченной стене, а на ночь их вдобавок закрывали в доме с крепкими решетками на окнах, совсем уж непонятно зачем.

Но это пленники узнают позже, а пока они, раскрыв рот, разглядывали стены диковинного жилища. Рауль радушно водил их по помещениям.

- Вот, душа моя, здесь вы пока и отдохнете, наберетесь сил! Располагайтесь, обживайтесь!

Стефка отвела очарованный взгляд от украшенной зеркалами спальни с огромной кроватью, и озадаченно спросила:

- А где хозяева этого дома?

- Ты, радость моя, его хозяйка! - улыбнулся Рауль.

Посчитав, что это просто галантный оборот речи, женщина растерянно улыбнулась.

- Но вы говорили, что-то про своего дядюшку?

- Он умер лет сто пятьдесят назад,- с готовностью заверил их де Сантрэ, сделав вид, что не замечает ошеломленных лиц гостей, - так что, этот дом в вашем полном распоряжении! Отдыхайте, я навещу вас позже!

И исчез!

- Ой,- растерянно плюхнулась на тот час затрещавшее под её весом креслице Хельга,- и куда же мы это попали?

Тибо мрачно нахохлился.

- Каким бы чертом не был он, попали мы, как курицы в бульон!

Но пока Стефания изумленным взором разглядывала в зеркале исхудавшую, с беспокойными глазами рыжеволосую незнакомку, пытаясь сообразить, как это она смогла дойти до такого состояния, её слуги уже пришли в себя.

- Как бы то ни было, здесь тепло, наверняка хорошо кормят, и есть где выспаться!

Так все начиналось.

Де Сантрэ появился на третьи сутки, когда они действительно выспались, отдохнули, отъелись.

Стефка с Хельгой от делать нечего перебирали нитки для вышивания, оказавшиеся в коробке с рукоделием, когда перед ними возник, преклонивший колено мужчина.

- Вот, душенька моя, - галантно преподнес он недовольно глядящей на него женщине серьги с бирюзой пронзительно синего цвета,- примерь! Они подходят к твоим глазам.

Серьги действительно были красивыми и хорошей работы, только момент для подарка Рауль выбрал неподходящий - его пленница едва взглянула на подношение.

- Шевалье, - грозно свела она брови,- мы благодарны вам за предоставленный кров, но нам пора в дорогу! Будьте добры открыть ворота!

Но тот прикинул серьги к её глазам, и, полюбовавшись эффектом, задумчиво пробормотал.

- Нет, бирюза немного светлее - у вас изумительный цвет глаз, милая! Они не дают мне покоя с той самой минуты, как я вас увидел!

- Я польщена,- кисло сморщилась Стефания,- вы что, оглохли? Я вам толкую одно, вы мне другое! Неужели в ваших глазах я настолько скудна умом, что не достойна ответов на свои вопросы?

Надо было видеть, с какой быстротой исчезла неповоротливая Хельга, едва де Сантрэ взглянул на неё. Позже немка признается хозяйке, что она словно заглянула в глаза самой смерти. Рауль как будто снял маску и, наконец-то, стал самим собой, то есть личностью весьма неприятной, опасной и трудно постижимой, но тогда они этого ещё не знали, и графиня наивно надеялась на благоприятный исход переговоров.

- Простите меня, мадам, но я не услышал вопроса, - присел он на только что освобожденное место, и даже подхватил в руки нить из сматываемого пленницей клубка, - поэтому и не ответил!

- Я спросила, когда мы сможем тронуться в путь?

- Хоть сейчас, если только вы мне поясните, куда направляетесь?

Стефка немного смутилась.

- В Париж,- уже тише ответила она,- вы же знаете об этом!

- Нет, не знаю! Не знаю, зачем вам понадобился этот город? Кто вас там ждет?

- Я отвечала вам на этот вопрос!

- Так повторите!

- Я еду к Азенкурам!

- Азенкур - это маленькое село близ Кале, где полвека назад англичане наголову разбили французов. Может, у него и есть сеньор, но он не имеет отеля в Париже, и принадлежит к мелкой фландрской знати, а сейчас и вовсе вассал английской короны. И зачем вам нужна эта, скорее всего, мифическая личность?

Стефка растерянно оглянулась в поисках выдумавшего эту историю Тибо, но хитроумный карлик предусмотрительно спрятался.

- Пусть так,- вынуждена была согласиться покрасневшая женщина,- но мне все равно нужно в Париж!

- Что вы там собираетесь делать? Без денег, без связей, и даже, как выясняется, без цели?

Что ж, как это и неприятно говорить...

- Я замужем, и ищу мужа!

- Никто не ищет мужа, убегая от него!

У графини де ла Верда противно заныл живот.

- Так вы знаете, кто я?- обреченно выронила она клубок ниток из ослабевших рук.

Рауль любезно его подхватил и вручил обратно.

- Дон Мигель, граф де ла Верда - довольно известная личность во Франции. Так же хорошо известно его явно болезненное увлечение преследованием еретиков, или, как он их называет, поклонников дьявола. Мне вполне понятно, почему от него сбежала жена, я не понимаю, зачем ей возвращаться практически на верную смерть?!

Стефка недоуменно взглянула на собеседника, с испугом заметив непонятное мерцание его обычно невыразительных глаз.

- Смерть?

- Граф посылал людей в подвалы инквизиции по малейшему подозрению в причастности к ереси! Что же он сделает с женщиной, если она нарушила священный брачный обет? Обвинит в попустительстве сатанинскому наущению и недрогнувшей рукой отправит на допрос в суд инквизиции. А для братьев доминиканцев невиновных не бывает! Вряд ли вы вынесете пытки..., но и даже в случае упорства вас поместят в затхлый подвал с крысами, на хлеб и воду на долгие годы покаяния! Здоровья вы хрупкого, и вскоре де ла Верда сможет повести другую невесту к алтарю. Ваш муж не любит и тяготится вами, зачем же давать ему отличный шанс избавиться от надоевшей супруги?

Стефания часто, и про себя, и вслух упрекала мужа в том, что он не любит её, страдала от этих сомнений, обижалась на его невнимательность, но когда она услышала подтверждение своим подозрениям из уст человека постороннего, да ещё высказанное твердо и убежденно...

- Нет,- побежали слезы по её щекам,- этого не может быть! Мигель любит меня, он просто..., мы с ним..., он любит, любит меня!

Рауль сочувственно подал ей платок, но от своего не отступил.

- От ваших слез в его сердце не вспыхнет любовь! Да, в свое время он увлекся нежной невинной девушкой, но удовлетворенная страсть гаснет быстро! Иначе, почему он не пустился за вами вдогонку? Этот хитроумный интриган ваш шут сделал все, чтобы вас можно было отыскать, не прилагая никаких усилий. Он не давал вам шага сделать, не оставив следов, кружил по одному и тому же месту... почему же вас не нашли? Задайте себе этот вопрос?

Стефка всхлипнула. Она уже знала ответ, но отказывалась произносить приговор своему замужеству. Странно, но только сейчас, после всего случившегося, она вдруг со всей очевидностью поняла, чего хотела добиться своим побегом. Оказывается, в глубине души, женщина все-таки подспудно ждала, что Мигель раскается, поймет свою ошибку, догонит её, и они помирятся!

- Если бы вы были ему нужны, он нашел бы вас так же просто, как в свое время это сделал я! Между тем, граф благополучно уехал во Фландрию, а сейчас он вообще пересек пролив и находится с дипломатической миссией в Лондоне, наверное, предпочитая вообще забыть, что у него есть семья!

- Дон Мигель уехал в Лондон?

У бедной Стефании задрожали руки, и злополучный клубок вновь выпал из пальцев.

- Почему? - с болезненной тоской взглянула она на де Сантрэ, окончательно запутавшись в шелковых нитях, - почему он выкрал меня у жениха, накануне свадьбы, если я была ему не нужна?

Рауль посмотрел на неё с неясным выражением на лице, то ли сожаления, то ли презрения, а может быть и того и другого.

- Люди,- задумчиво проговорил он,- вообще, странные существа! Их чувства так мелки и непостоянны, поступки суетливы и вздорны, они ничего, кроме золота не ценят и мало кем дорожат! И, как правило, только потеряв, начинают сожалеть об утраченном. Выкиньте его из головы, любовь моя, де ла Верда вас не достоин - он разбил вам сердце и даже не заметил этого!

Стефка сквозь слезы неприязненно глянула на собеседника.

- А вы не такой? - зло спросила она,- разве вы не обманом обесчестили меня?

- Нет,- Рауль нежно сжал ей руку,- не такой! Я долго искал себе подругу, и когда, наконец-то, нашел, несколько поторопился с изъявлениями чувств, но меня можно понять - ведь вы так прекрасны! Уверяю, мое сердце навсегда отдано вам!

- Это только слова,- раздраженно отмахнулась плачущая Стефка,- слова, чтобы заморочить мне голову и уложить в вашу постель, а когда насытитесь, то у вас тоже появится сотня дел, и вы бросите меня так же, как это сделал в свое время мой муж! Но дон Мигель - мой супруг перед Богом и людьми, тогда как вы предлагаете мне недостойную связь!

- Я предлагаю вам разделить любовь и жизнь, и в этом нет ничего недостойного!

Графиня посмотрела на сидящего напротив мужчину, и сердце пронзила горькая, как полынь тоска. Она прекрасно понимала, что будет дальше, и это приводило её в бессильное отчаяние.

- Пусть меня не любит дон Мигель,- порывисто перевела она дыхание,- но это не значит, что его место должны занять вы!

- А я и не претендую на его место!

Рауль ласково сжал её руки, освобождая от шелковых пут.

- Вы слишком устали, подавлены и растеряны, чтобы объективно взглянуть на ситуацию. Между тем, вам здесь будет хорошо, поверьте! Посмотрите за окно - там метель, свирепый ветер, а здесь уютно, тепло, безопасно, многим женщинам остается только мечтать о таком убежище в объятиях любящего мужчины!

Стефка внимательно вслушивалась в интонации завораживающего голоса, постепенно приходя в состояние обреченного безразличия - действительно, за окном зима, холод и снег, Мигель уехал в Англию и никто и нигде не ждет бедную, беззащитную странницу!

- Примерьте серьги, я уверен, что эта бирюза придаст особый шарм вашей красоте! И знаете..., драгоценные камни лучше всего смотрятся на обнаженной женщине, одежда мешает их по достоинству оценить!

Вот так все начиналось...

Рауль довольно часто навещал свою пленницу, каждый раз приносил какие-нибудь ценные подарки - драгоценности, дорогие шитые золотом ткани, вуали, тончайшие шелковые чулки.

- Зачем мне все это? - как-то спросила его Стефания, рассеянно любуясь на обтянутую расшитым шелком ногу,- вы, едва завидев меня, сразу же раздеваете! А слугам вообще все равно, как я одета!

- Я специально повесил в этой комнате столько зеркал, чтобы ты любовалась своей красотой. Посмотри, как прекрасно смотрится это колье из сапфиров на твоей коже, само совершенство! В мире так мало подобной красоты!

Рауль действительно был ценителем всего прекрасного, но иногда Стефания ощущала себя, чуть ли не очередным перстнем в шкатулке для драгоценностей, настолько мало интересовали де Сантрэ её истинные чувства и желания.

И вот сегодня ей приснился странный сон, давший понять, что пора заканчивать свое заключение, иначе, как высказалась кошка из сновидения, она потеряет душу и действительно станет вещью из коллекции редкостей Рауля, а люди... " ...они не те, кем кажутся!"

- Надо выбираться отсюда! - скомандовала она смущенно переминающимся с ноги на ногу слугам.

- Но как? - тут же втянула голову в плечи расстроенная Хельга,- везде замки, стены, решетки... и вообще, давайте подождем весны! Куда мы поплетемся в пургу и метель?

Стефка, в общем-то, понимала, что дожидающаяся вскоре родов немка мало подходит для побега, но и бросать её здесь не отваживалась. Рауль был удивительно черств ко всем, кроме неё, да и она не была особенно уверена в его чувствах. Де Сантрэ был всегда отстраненным, холодным и непостижимо далеким!

Но на удивление хозяйку поддержал Тибо.

- Здесь не все ладно,- буркнул он,- бежать надо отсюда, пока совсем не стало худо!

Оставалась "мелочь" - выбраться из плена. Собравшись в кружок, они шепотом обсудили план побега.

Ударить табуретом по голове истопника оказалось делом несложным, а вот выбраться всем той дорогой, по которой он пронес свои дрова, им не удалось. Оказалось, что сад, в котором находился их дом, разбит на довольно большой площадке между несколькими башнями внутренней цитадели, и калитка ведет в кишащий людьми внешний двор, какой-то крепости.

- Нам не пройти незамеченными,- вернулся из разведки расстроенный Тибо,- если только кто-то переоденется в его одежду!- кивнул он на бесчувственное тело.

Вариантов было немного.

- Прости меня, Хельга! - со слезами на глазах простилась с верной служанкой графиня,- я обязательно вернусь за тобой. Да и не тронет де Сантрэ беременную женщину, а пускаться в такой опасный путь на сносях...

Немка, конечно, расплакалась, но помогла госпоже переодеться в тряпье истопника. Тибо с небольшим узлом самого необходимого завернули в рогожу, в которой слуга принес дрова, и Стефка, с неимоверным усилием взвалив на плечи увесистый груз, отправилась к распахнутой калитке одной из башен.

Наверное, ей элементарно повезло, но когда она вышла из темноты башни на утоптанный снег двора, то первое, что попалось на глаза, оказалась видавшая виды крытая повозка, уже запряженная парой лошадей.

Воровато оглянувшись, Стефка молнией метнулась под защиту её полога, молясь, чтобы там никого не оказалось, и действительно - в ворохе сена устроились только какие-то пустые горшки, рогожи, ящики.

- Тибо,- вытряхнула из рогожи шута донна,- быстро закопай меня в сено, да смотри, не перебей горшки!

Что она испытала, пока он не зарыл её и себя, не передается описанию. То ли из особой вредности, а может, дурачась по привычке, Тибо так грохотал горшками, что просто диво, как их не обнаружили. От всей души Стефка врезала затрещину этому озорнику, но что толку, он повыл-повыл, и тот час принялся устраиваться поудобнее, с оглушающим треском шурша сеном.

В общем, когда возница, что-то долго обсуждавший совсем рядом с беглецами, залез, наконец, на козлы и тронул повозку, женщина была уже в невменяемом состоянии от страха, что их вот-вот обнаружат, и все придется начинать сначала.

Скрипя и попрыгивая на каждой кочке, угрожающе раскачиваясь, эта развалина миновала подъемный мост, судя по ругани стражников и скрежету разматываемых цепей. Шепчущая все, которые только знала молитвы Стефка лежала ни жива, ни мертва, больше всего на свете боясь чихнуть от лезущего в нос сена, да крепко зажав рот возмущенно брыкающемуся шуту.

- Убью! - грозно прошептала она ему на ухо, и тот благоразумно затих.

Беглецам казалось, что прошли долгие часы пути - они измучилась от неудобных поз и леденящего холода, прежде чем по характерному шуму, доносящемуся снаружи, догадались, что въехали в неизвестное селение.

Когда повозка остановилась, и возница, прихватив несколько горшков, куда-то отлучился, настала их очередь осторожно вылезти на белый свет, отряхивая сенную труху. Вокруг беглецов кипела жизнь небольшого городка. И если Стефка в испачканном платье истопника выглядела настоящим чучелом, то бархатный костюмчик Тибо, наоборот, удостоверял каждого, что перед ним почтенный шут из очень состоятельного семейства.

- В Сен-Дени удалось убежать,- скоро сделал вывод карлик, прислушавшись к разговорам вокруг,- отсюда до Парижа рукой нам подать! Надо сменить вам платье, если не хотите слушать проклятья!

Сменная одежда у графини была - то самое платье с плащом, в котором она в свое время бежала ещё из Лотарингии. Не местного покроя, порядком потрепанное и облезлое, но чистое, оно все-таки более подходило моменту, чем отрепье, в котором пленница совершила побег.

Кое-какие деньги у них оставались на тот момент, когда их нашел Рауль, вот эти жалкие гроши Стефания и вынесла из заточения, наотрез отказавшись взять дареные драгоценности.

- Пусть подавится своими алмазами,- буркнула она в ответ на уговоры слуг,- не хватало только, чтобы нас обвинили в воровстве. На худой конец...

Графиня с тяжелым вздохом прижала к груди золотой крестик, который в свое время подарил ещё Збирайда. Грех, конечно, его продавать, но лучше так, чем брать то, что тебе не принадлежит.

Надо сказать, что хозяин постоялого двора, где они остановились, чтобы привести себя в порядок, посоветовал путникам выехать с караваном торговцев мукой, который отходил на следующее утро по направлению к Парижу.

- Такая красотка как ты, детка, всегда договорится, чтобы ей устроили местечко между кулями с мукой и компанию тебе всегда подберут, денег не возьмут,- довольно добродушно пошутил он, намекая на её жалкий полунищенский вид, - и уродца своего где-нибудь приткнешь!

- Я - честная девушка,- деланно оскорбилась, подделываясь под деревенский говор Стефка, но неистребимый акцент придал её речи диковинную шепелявость.

- Так ты, бедняжка, ещё и косноязычна,- пожалел её трактирщик, но потом все-таки добавил, - но с таким личиком тебе слова ни к чему, только глянешь глазками и любой дурак все поймет.

Дядька был добродушным, но и то не оставлял её в покое еще минимум полчаса, изощряясь во фривольных намеках. У Стефки стало отвратительно на душе - а если действительно привяжется какой-нибудь нахал, что тогда делать? Тибо его пугать?

- Мой отец умер,- плакалась она трактирщице вечером,- у меня остался только брат, - кивнула она головой на опешившего от такого внезапного родства карлика,- он служит на хорошем месте в Париже! А как нам туда добраться, чтобы ко мне не приставали всякие распутники, ведь я честная девушка и не хочу рисковать своим добрым именем?

Она так долго плакала и причитала, горестно перечисляя свои мнимые несчастья, что недалекая, но добрая женщина пожалела сирот, и, обежав всех кумушек, нашла знакомых, чей глава семейства то же выезжал с хлебным обозом, и тот клятвенно пообещал не дать их с Тибо в обиду.

- Попробуй только вякни, хотя бы слово,- пригрозила графиня то и дело порывавшемуся что-то съязвить шуту,- станешь немым карликом, на радость всем, кто хоть раз с тобой встречался. Язык вырву!

Вряд ли тот поверил угрозе, но все-таки мудро промолчал, когда сердобольная трактирщица собрала им на ужин пару лепешек с куском курицы.

Стефка мужественно открыла рот..., и тут же его закрыла.

- Не могу,- мрачно призналась она,- ешь сам!

И Тибо в мановение ока сожрал все предложенное, сыто отрыгнул и улегся спать, а Стефания всю ночь прокрутилась на скудной лежанке рядом с сопящим карликом. Бежать-то, она бежала, но что делать дальше? Куда идти в незнакомом Париже? И кого искать, не Азенкуров же, на самом деле?

- Подумаешь, проблема,- зевнул поутру карлик, когда она пожаловалась ему на бессонную ночь,- а Гачек на что? Уж он, что-нибудь придумает!

Про земляка графиня совершенно забыла, и теперь, воспрянув духом, с нежностью вспомнила своего соотечественника. Да вот же, решение всех проблем! Славек, действительно, обязательно поможет!

Зимнее солнце ещё только багрово забрезжило на востоке, а обоз уже тронулся в путь.

В одной из телег, положив голову на мешок с мукой, спала крепким сном счастливая Стефка. На её коленях притулился дремлющий Тибо, не пожелавший пачкать свой нарядный костюм мучной пылью. Но беглянка даже не стала сгонять наглого шута, у неё на душе впервые за долгие месяцы воцарился покой. Пусть впереди ещё было немало трудностей, но эйфория свободы уже охватила её, и Стефания, наконец-то, окончательно поверила, что убежала от Рауля.

- И никогда больше,- твердо сказала она себе,- я не буду иметь дела с нечистой силой!

АНГЛИЯ.

Чудовищные сквозняки, гуляющие по обширным залам замка Тьюрдорф, любезно предоставленному папскому посольству его владельцем, скрывшемся, наверное, в более пригодном для жилья месте, были ещё не самой худшей напастью. Больше всего допекала южан-легатов промозглая сырость, от которой не было спасения даже у гигантских каминов, в которых горели целые стволы деревьев. Что толку в опаленных носах туфель и в начинавшей то и дело парить одежде, если по осклизлым стенам на противоположном конце зала иногда даже струилась подозрительная влага.

Волглое белье, не согревающиеся даже жаровнями спальни, отвратительная еда. Пусть только злопыхатели скажут, что жизнь у аристократов - мёд, дон Мигель их лично ткнет носом в плесень у себя за кроватью. С каким бы удовольствием они от этого грандиозного великолепия съехали на какой-нибудь постоялый двор, с маленькими, но хорошо протопленными комнатами. Увы, "положение обязывает"!

Поэтому простуженные, с застарелым насморком, чихающие и трясущиеся от холода папские легаты тщетно кутались в теплую одежду, да пичкали себя отвратительным вином со специями из запасов хозяина - графа Солсбери.

- Мы киснем здесь уже месяц,- привычно жаловался граф епископу,- а дело не сдвинулось с мертвой точки. А все этот беспокойный граф Уорик. "Делатель королей" - ни больше, ни меньше! Практически процарствовав первые годы правления вместо молодого повесы Эдуарда, беспринципный интриган теперь не хочет расставаться с властью. Какое тщеславие у этого человека! Между тем, я уверен, что за замыслами реставрации короля Генриха на престоле, стоит наш хитроумный король Людовик. Известно ведь, какие конфликты вспыхивали между Уориком и Йорком по вопросу поддержки Карла Смелого. Вот теперь бургундец и вынужден принимать у себя беглеца, сторонника свергнутого короля, а как же - родственные связи!

Братичелли в силу возраста воспринимал английский климат ещё хуже, чем его молодой сподвижник. У него разыгрался ревматизм, скрючило пальцы на ногах и болело раненное в годы неразумной юности плечо, но принимал он эти напасти с похвальным смирением, ни то что выходящий из себя от вынужденного безделья дон Мигель.

- Ланкастеры продержатся недолго,- убежденно заверил его епископ,- что из того, что Уорику удалось захватить в плен короля Эдуарда, потом же он все равно его выпустил! Надо же, как ребенок, поверил лживым посулам и обещаниям. Непростительная наивность со стороны такого опытного интригана. И мало проку от королевы Маргариты в этом тонком деле, хотя для женщины она необыкновенно воинственна. Сам же король по-прежнему сидит в Тауэре, да и какой толк с этого, не понять в каком мире существующего государя?

Собеседники тяжело вздохнули. Помутнение разума - катастрофа для любого человека, но горе той стране, в которой подобным недугом страдает король. Государство начинает само по себе напоминать безумца, как будто болезнь перекидывается на всех его подданных.

- Уорик собирается вновь провозгласить Генриха королем и править от его имени. Говорят, что между ним и Маргаритой Анжуйской подписано об этом соглашение,- уныло заметил де ла Верда,- может, у него даже есть идея об окончательном захвате трона Плантагенетов, черт знает, что в голове у этих властолюбцев! Кое-какие права на это он имеет. Ведь у Ланкастеров практически не осталось наследников, кроме принца, и уж совсем отдаленного родича - Тюдора, тогда как Йорки довольно многочисленны. Да и сам низвергнутый король имеет полную возможность нарожать наследников, так как достаточно молод!

Огорченный епископ прочитал молитву.

- Бедная Англия,- грустно перекрестился он,- кто бы мог подумать после блестящего правления короля Эдуарда III, что её ждет такое бедствие? Страшно смотреть, как глупо гибнет цвет английской знати. У папы все это вызывает страшную тревогу, но что толку оттого, что папские посольства, сменяя друг друга, пытаются прекратить весь этот ужас. Среди дьявольского шабаша честолюбий никто не слышит примиряющего благоразумного голоса церкви. Все озверели от крови! Вот что может сделать с могущественной династией один неверный вассал-клятвопреступник!

Дон Мигель согласно кивнул головой, зябко ежась под меховой полостью.

- Сначала Уорик предал Ланкастеров, теперь Йорков, а потом опять предаст первых, - продолжал рассуждать огорченный епископ,- и что? Переговоры нам теперь вести с этим дурным честолюбцем, или с королевой Маргаритой, а может дождаться, когда вернется с войском восстанавливать свои права на престол король Эдуард?

- Не знаю,- вздохнул граф и, нехотя вывернувшись из теплого мехового кокона, лениво подошел к длинному створчатому окну с мутной непроглядной слюдой, - а еще все время эти дожди, дожди и дожди! На улице уже давно зима, а на этом проклятом острове постоянная мокрая сырая мгла, как будто солнце кто-то украл, и наступила вечная осень. Мне кажется, что все в этом мире как будто сговорилось против меня. Пропала Стефания, нелады с Людовиком, бесполезное пребывание в этой утопающей в дождях стране, когда мне так нужно быть во Франции!

- Вы поддаетесь греху уныния, сын мой,- укоризненно покачал головой епископ,- возможно, это просто испытание, которое наложил на вас Господь. Смиритесь и молитесь о его помощи. Кстати, а есть ли какие-нибудь известия от вашего секретаря?

Де ла Верда отошел от окна к огромному столу, открыл деревянный резной ларец и подал его преосвященству ворох писем.

- У Гачека оказался талант соглядатая! Сколько я работал с такого рода людьми, но таких полных отчетов никогда не получал.

- Может, потому что у него есть личная заинтересованность в судьбе вашей супруги?- улыбнулся Братичелли. - Он так преклонялся перед ней!

- Может,- сухо усмехнулся в ответ дон Мигель,- но работает Гачек добросовестно. Утешительного, правда, сообщить ему нечего. В свите Карла Французского Рауль де Ла Рош занимает должность устроителя облав на зверя и бывает в отеле сюзерена только накануне выездов на охоту. Друзей он не имеет, держится всегда особняком, замкнут, но, не имея друзей, не имеет и врагов. С юной женой встречается редко, постоянно пропадая в охотничьих угодьях.

- Аминь, - подвел итог разговору зевнувший епископ,- положитесь на милость Божью, сын мой, и Всевышний вас не оставит!

Интриги интригами, а войны войнами, но двенадцать дней после Рождества в Англии привыкли праздновать с широким размахом. К всеобщему веселью не мог не присоединится красивый остроумный испанец. Забыв про хандру он принимал деятельное участие во всех придворных развлечениях, пытаясь сориентироваться в той сумасшедшей головоломке, которую представляла собой политическая жизнь туманного Альбиона того времени.

Вот и сегодня де ла Верда сопровождал королеву Маргариту и её придворных дам в катании на богато разукрашенной коврами и бархатными подушками ладье по Темзе. Выдался на редкость солнечный день, и отблески солнца на хмурой зимней воде приятно радовали глаза.

Граф изо всех сил старался быть галантным с выводком разодетых в шелка и узорчатый бархат кокетливых, далеких от скромности дам. Англичанки иногда его ставили в тупик несколько более, чем вольными манерами поведения.

Описываемая эпоха требовала от женщин уже довольно много - дамы эпохи Ренессанса должны были уметь поддерживать беседу, петь, музицировать, танцевать, уметь к месту цитировать модных поэтов. Дон Мигель не то, чтобы осуждал подобные вольности - пусть кривляются, раз пошла такая мода! Но во всем должна быть мера, а вот англичанки часто переходили всякие границы благоразумия.

Вот и сейчас, их разноцветные вуали развевались как флаги, готовящихся к сражению армий. Блеск шаловливых глаз, двусмысленные шепотки и улыбки, юбки по делу и без дела, взмывающие над кокетливо обнажаемыми ножками.

- А правда, граф, что вы женились во время своих путешествий?- первой поддела его графиня Берри, искоса бросая на чужеземца сверкающий улыбкой взгляд.

- Правда! - граф любезно растянул губы в ответ.

Его интересовала эта женщина, ходили упорные слухи, что она любовница Уорика, не смотря на близость последнего с королевой.

- И где же сейчас ваша супруга?- это спросила леди Самвейлл.

Красавица-вдова была ближайшей подругой королевы, значит, его личная жизнь была предметом сплетен в королевской опочивальне.

- Где ей и положено быть - в Испании!

- Но ей, наверное, скучно без вас? - опять графиня.

Дон Мигель шутливо развел руками, чуть ниже, чем надо, склоняясь над энненом красотки.

- Что поделать, жизнь не может быть вечным праздником! Женщине спокойнее жить в деревне, если только речь не идет о такой божественной красавице, как вы, миледи! Уж вашу прелесть было бы преступлением прятать в тишь, какого-нибудь провинциального замка!

- О, вы испанцы умеете одаривать комплиментами,- улыбнулась польщенная женщина.

- То что сияет и слепит, не нуждается в комплементах. Красота словно солнце, даже для тех, кто вообще лишен способности говорить!

- Меня ещё никто не сравнивал с солнцем!

- Я тоже не сравниваю..., я любуюсь, таю от блаженства и немею!

- Это вы-то немы? Тогда что же бывает, когда вы разговоритесь?

Стараниями дона Мигеля их переговоры от фразы к фразе становились все тише и тише, и последние слова он уже проговорил почти шепотом, склонившись совсем низко над ухом дерзкой кокетки.

- Голос сердца предпочитает доноситься только до того, кем хочет быть услышан! Вам достаточно только пожелать и я положу к вашим ножкам свою любовь!

Он уже несколько дней вел упорную осаду этой красавицы, но она только улыбалась, не давая конкретного ответа, но и не отвергала его притязаний. И вот сегодня, судя по томному мерцанию ответного взора, граф был как никогда близок к цели, но...

- Дон Мигель,- неожиданно обратилась к нему, поигрывающая веткой жимолости, королева,- вы настоящий дамский угодник! Как не гляну, вы, то с одной дамой, то с другой! Что на подобную ветреность скажет ваш спутник епископ?

- Каждому свое, ваше величество, одним молиться, другим ухаживать за дамами. Что поделаешь, если у меня горячая испанская кровь!- отшутился де ла Верда, вновь многозначительно глянув на упорствующую графиню.

- Вы красивый мужчина, но говорят, что испанцы хоть и страстные любовники, но очень коварны!

- Ваше величество, это клевета! Достаточно посмотреть на меня, чтобы понять - уроженцы Пиренеев кротки и смиренны, яки агнцы! Где вы увидели коварство? Наоборот, ваши дамы жестоко терзают мое сердце своей красотой, отказываясь ответить на чувства.

И, конечно же, все рассмеялись в ответ на это жалобу. Королева же только покачала головой - впрочем, она сама была отнюдь не дурна, и если бы не опасная стезя, по которой шла её величество, тогда..., как знать! Де ла Верда заинтересованным взглядом обвел её красивое лицо, рыжеватые косы, приятные формы, и пришел к выводу, что как женщина она ему нравится, но только, как женщина! Не более!

К сожалению, их миссия с епископом зашла в тупик.

Ланкастеры всегда поддерживали Людовика в его борьбе с Карлом Смелым, но когда встал вопрос о конкретных действиях, английская сторона неожиданно заупрямилась.

Не сказать, чтобы они отказались это делать или выдвигали какие-то новые требования, но дело не сдвинулось с мертвой точки ни на йоту. Поэтому граф и решил пойти к цели давно проверенным путем через альковы дам. И хотя графиня Берри пока упрямилась, он был твердо уверен, что это дело времени. Она все равно согласится, хотя бы ради интереса испытать его в постели, чтобы потом было о чем посплетничать с такими же развратными подружками.

И именно в этот момент, в самый разгар интриги, из Франции пришло донесение от Гачека, после которого епископу пришлось употребить все свое красноречие и влияние, чтобы привести в чувство своего соратника.

- Вы не можете так все бросить и уехать во Францию,- уговаривал он мечущегося по комнате невменяемого испанца,- вы же сами видите, в какой тупиковой мы ситуации. Нужно обязательно узнать, почему Ланкастеры тормозят переговоры? А тут бесценна именно ваша помощь!

- Но моя жена бродит по Парижу! Мало ли, что взбредет ей в голову, куда она ещё подастся в припадке слабоумия! От такой женщины можно ожидать чего угодно!

- Я не верю собственным ушам,- сокрушенно вздохнул его преосвященство,- где же ваша знаменитая логика, где острый ум, который так ценит папа? Вы ещё толком ничего не знаете наверняка, и уже такого здесь наговорили, что хоть уши затыкай. Остыньте, успокойтесь, придите в себя! Если графиня появилась, наконец-то, в Париже, живая и здоровая, и принялась искать в Латинском квартале Гачека, то наверняка, поселилась где-то в Новом городе, и секретарь скоро найдет и привезет её сюда! Но в высшей степени глупо было бы сейчас появиться во Франции. Мы не можем себе этого позволить. Если об этом узнает итак недолюбливающий вас Людовик, то скандала не избежать!

Де ла Верда ещё долго не мог взять себя в руки, извергая проклятия и круша все вокруг, но епископ терпеливо переждал приступ, благочестиво перебирая четки. Он намеривался твердо стоять на своем. Не виделись супруги полгода, могут пока и ещё подождать! Все равно, кроме скандала и взаимных обвинений их не ждет ничего хорошего, а с этим можно было и повременить.

И тут, на счастье его преосвященства, в комнату осторожно заглянул слуга с сообщением, что графа дожидается какая-то старуха. Недовольный дон Мигель все-таки вышел к посетительнице, и почти сразу вернулся, подавленный, но, наконец-то, успокоившийся.

- Записка от графини Берри,- сказал он тихо епископу, сразу же сжигая бумагу в камине и тщательно закопав её в раскаленные уголья,- она ждет меня сегодня вечером!

- С Богом, сын мой,- отечески напутствовал его тот, облегченно переведя дыхание, - а заодно и успокоите расходившиеся нервы. Миледи красивая женщина - совместите приятное с полезным! А утром приходите за отпущением грехов!

Дни шли за днями, складываясь в недели и месяцы.

Наконец, после невероятных усилий и в результате целой цепи головоломных интриг папскому посольству удалось усесться за стол переговоров и даже осторожно приступить к выработке, каких-то предложений, но тут начался новый виток войны, и все прочно застопорилось. Ланкастеры и Йорки вновь схватились в смертельной схватке.

Епископ и дон Мигель, обреченно наблюдали, как рушится и превращается в бумажный мусор то, что они с таким трудом достигали на протяжении почти трех месяцев.

На дворе уже зазеленела молодой травой весна, и опять лили так раздражавшие де ла Верду дожди, когда страшным аккордом пробили события марта 1471 года. Наследный принц погиб в битве при Тьюксбери, а король Генрих был казнен в Тауэре, о чем громко шептались в Лондоне, не смотря на опровергающие реляции правительства Эдуарда Йорка.

Легатам, по большому счету было все равно, кто победил в этой дикой резне, главное, чтобы она, наконец-то, закончилась.

- Они оскорбляют цветок девы Марии, так обильно поливая его кровью,- как-то огорченно высказался его преосвященство, и это было довольно емкое выражение отношения папского престола к происходящему, но в остальном...

Йорк был настроен откровенно против заключения мира, и за месяцы пребывания во враждебной Франции Бургундии его отношение к Людовику ещё более ухудшилось. То есть работа посольства не только пошла насмарку, но ещё и усложнилась.

Между тем от Гачека то же не было никаких утешительных известий.

Все шло по-старому. Стефания вновь бесследно исчезла, а Рауль де Ла Рош по-прежнему много времени проводил в отъездах, слыл образцовым семьянином и преданным вассалом, до тех пор, пока Францию не взбудоражил слух о внезапной кончине брата короля - Карла Французского.

- Какая странная смерть,- поразился дон Мигель, прочитав сообщение, - просто необъяснимая! Признаков отравления медики не обнаружили, но не может же быть, чтобы абсолютно здоровый молодой человек лег спать и не проснулся?

- Все в руках Божьих, сын мой,- философски заметил епископ,- сегодня мы живы, а завтра станем пищей для червей!

- Только Карл Французский стал этой пищей в самый подходящий для Людовика момент, когда вновь перешел на сторону Карла Смелого. Боюсь, что к его смерти приложил руку сам король!

Братичелли не любил прямых обвинений и громких выпадов.

- Как бы то ни было, не король подсыпал яд,- возразил он,- кстати, а этот ваш предполагаемый соперник барон, кажется, был вассалом погибшего герцога?

- Рауль сразу же перешел на службу к Людовику, и тот даже дал ему должность придворного устроителя охот и королевского смотрителя лесов. Так что от этих событий барон только выиграл. Зато теперь Гачеку стало гораздо тяжелее работать. Король большинство времени проводит в замках на Луаре, куда, разумеется, нашему шпиону вход заказан.

- О графине ничего не известно?

- Нет! Но почему-то Гачек попросил меня выслать ему все имеющиеся в моем распоряжении книги по демонологии, - дон Мигель удивленно качнул головой,- знаете, с его стороны, это странный поступок. Честно говоря, у меня сложилось впечатление, что он не особенно боится нечистой силы!

- Бывают такие безумцы,- тяжело вздохнул собеседник,- им не хватает чужой мудрости, и они пока на своей шкуре не испытают, что это такое, упорствуют в заблуждениях. Таких глупцов, как правило, особенно любит сатана. Из них иногда выходят талантливые ученые, медики, алхимики и астрологи, но в основном, опасные еретики. Забираясь туда, куда категорически запрещено, эти люди даже и не подозревают, кто их подталкивает в спину.

- Гачек ещё не потерян для матери-церкви,- живо возразил граф, - и его сомнения - обычные заблуждения неразумной юности!

ПАРИЖ.

В Париже Стефания и Тибо распрощались с попутчиками на Центральном рынке и, расспрашивая прохожих, принялись искать Латинский квартал. Надо сказать, сделать это было непросто!

Париж того времени был одним из самых больших городов Европы. После запустения, которое постигло город из-за гражданской войны между арманьяками и бургиньонами начала века, он вновь начинал приобретать утерянное могущество и процветание.

Город был слишком огромен для того, чтобы в нем не заблудились наши путешественники. Огромный рынок включал зерновые, хлебные и мучные ряды, лавки, где торговали птицей, молочные ряды. В районе Живодерни жили мясники. На площади Сен-Жан-ан-Грев продавали сено, а на Веннери, торговали овсом. Париж того времени уже славился производством предметов роскоши: в Таблетри делали изделия из слоновой кости, на улице Сен-Мартен жили обработчики бронзы, улица Кенкампуа славилась мастерскими ювелиров, а на улице Курари продавали бриллианты и другие драгоценные камни. Изготовители гвоздей и продавцы проволоки жили на улице Мариво, оружейники -- на Омри, текстильщики -- на улице Ломбардов, а кожевенники -- на Кордонри, где также изготавливали башмаки. На улице Сен-Дени помещались бакалейщики, аптекари и шорники.

Можно только представить с каким трудом пробирались через паутину этих улиц Стефка и Тибо, беспомощно спрашивая прохожих, как попасть в район Университета. Нельзя сказать, чтобы чужеземцам отказывали в подсказках, но объяснения были настолько путанными и привязанными к понятным только местным жителям ориентирам, что в результате, описав новый круг по забитым народом улицам, они вновь оказывались где-нибудь в районе рынка.Только потом, уже на постоялом дворе странникам пояснили, что район Университетов находится в Новом городе. Они же блуждали по так называемому "Городу" - торговому сердцу Парижа, где в избытке было трактиров, складов, рынков и домов буржуа средней руки с неизменными лавками и конторами, а так же неимоверной грязи вкупе с прокопченным воздухом, висящим серым маревом вдоль узких улочек.

- Выйдите на улицу Сен-Дени, и идите прямо на юг, не сворачивая, через каменный мост до острова Сите. Там увидите наш величественный Нотр-Дам-де-Пари и продолжите путь уже по улице Сен-Жак, через Малый мост на левый берег Сены, вот там и будет Латинский квартал! - пояснила им хозяйка гостиницы, дородная пожилая женщина,- только будь осторожна, девонька, эти студенты такие безобразники!

Она остановила сожалеющий взгляд на понуром с посиневшим носом Тибо, продрогшем за утомительный день бесцельной беготни.

- И брата своего оставь здесь, его задразнят эти озорники, изведут насмешками! И ведь никакой управы на латинских бездельников нет! Терроризируют весь город, а только тронь…, шуму не оберешься!

Так и оказалась наша героиня одна на улицах огромного незнакомого города, равных которому не видела никогда. Стефка непривычно скользила по смешанному с грязью раскисшему снегу, приподнимая подол юбки, чтобы не испачкаться.

И к ней тут же пристали местные юнцы.

- Эй, красотка,- распинался один из них,- подними повыше юбку, я хочу посмотреть на твои ножки!

- Посмотрите на эту маркизу,- кричал другой, - она боится запачкать платье!

Горожанки, оберегая башмаки от грязи, носили деревянные сабо на высокой подошве, к сожалению, у нашей героини их не было, и её обувь моментально промокла. То и дело приходилось прижиматься к стене, сторонясь всадников и носильщиков с портшезами, и все равно, те каждый раз обдавали её плащ потоком ледяной грязи.

Женщина устала настолько сильно, что даже громада Нотр-Дам-де-Пари, которым так гордились парижане, и то не произвела на неё сильного впечатления - утомленные шумом и мельтешением толпы глаза лишь равнодушно отметили каменные узоры кладки.

Но настоящие неприятности начались, когда она пересекла Малый мост через серую и неприветливую зимнюю Сену и попала на левый берег.

Здесь кишела уже совсем другая жизнь. На левом берегу в ту пору располагалась улица Брюно -- здесь были открыты школы для преподавания канонического права; на улице Англичан жили хорошие ножовщики, а на улице Ферр находились учебные заведения при факультете искусств. Там школяры изучали латинский язык и грамматику, философию, риторику, а так же литературные и научные дисциплины, освоение которых предшествовало изучению богословия, права или медицины.

Вот на улице Ферр и вцепился ей в локоть, какой-то нахальный молодчик, когда она осведомилась у него, как пройти к Медицинской школе

- Сколько ты хочешь, красотка? Много не дам, но десять денье у меня есть! Соглашайся, совсем не плохие деньги!

Стефка по наивности сначала подумала, что тот неправильно её понял.

- Мне не нужны деньги, месье, я прошу вас показать дорогу!

- Я покажу тебе дорогу - здесь есть гостиница, где хозяйка сдает комнаты на часок. Не пожалеешь!

- Мне не надо в гостиницу,- принялась она с силой вырывать локоть из его цепких пальцев,- отпустите меня!

- Уверяю, тебе больше никто не даст! - силой повлек её тот в сторону узкого переулка,- пойдем, не пожалеешь, когда увидишь, что у меня в штанах!

- Да что же это такое! - обозлившаяся Стефка пнула его именно в то место, которым он так хвастался,- пошел вон, мерзавец!

- Ах ты, шлюха! - разъяренно взревел нахал, и уже занес руку для удара, когда из собравшейся вокруг небольшой толпы появился худощавый мужчина средних лет в сером подбитом белкой плаще.

- Что здесь происходит? Почему вы не даете проходу девушке? Мне что, пожаловаться вашему декану?- с неожиданной силой ухватил он обидчика за запястье, - безобразие какое! Совсем распустились!

- Я...,- моментально струхнул тот,- она сама виновата..., потаскуха, а нос дерет!

Стефка от возмущения задохнулась.

- Я - честная девушка,- заверила она заступника,- он все лжет! Я ищу своего брата, и хотела узнать, как найти Латинский квартал!

- Так ты не местная, крошка?- улыбаясь, заметил тот, - потому что ты уже попала в Латинский квартал, и этот безобразник - школяр!

Но обидчик уже выбрался из толпы и исчез где-то в прилегающих улицах. Разочарованная, что самое интересное закончилась, толпа немедля рассосалась и Стефка осталась с незнакомцем вдвоем.

- Мой брат учится в Медицинской школе,- пояснила она этому доброму человеку,- наш отец умер, и я приехала к нему!

- В Медицинской школе?- удивленно приподнял брови мужчина,- что ж, пошли! Совершенно случайно, нам по дороге. Я - профессор медицинской школы Метье де Монтрей, а как имя твоего брата?

- Его зовут Славек Гачек.

- Откуда вы?

- Из Моравии!

Собеседник замолчал, заинтересованно и с недоумением поглядывая на неё.

- Мне жаль, что ты проделала такую дальнюю дорогу зря, красавица, но такого студента в нашей школе нет,- наконец, с искренним сожалением произнес он,- но я попробую, что-нибудь узнать!

И профессор повел её по поднимающейся все выше и выше улице дальше, мимо двухэтажных с эркерами и высокими дымоходами домов, красующихся красными черепичными крышами и синими ставнями. Здесь практически в каждом доме располагался небольшой трактирчик или лавка, двери, в которые почти не закрывались, впуская и выпуская массу школяров в мантиях и без мантий, но их легко было опознать по привязанным к поясам чернильницам и особым четырехугольным шапочкам.

- Каждый студент, появляющийся в коллеже, обязательно состоит, в каком-нибудь землячестве,- пояснял расстроенной Стефке её спутник,- где земляка поддерживают на первых порах, помогают обустроиться и защищают его интересы в дальнейшем. Выходцы из Моравии, насколько я знаю, входят в чешское землячество. И если ваш брат появлялся здесь, он обязательно должен был там зарегистрироваться.

Де Монтрей шел быстро, и женщина едва поспевала за ним.

- Подожди меня здесь, девушка,- усадил он её в зале одного из маленьких трактирчиков неподалеку от здания Медицинской школы,- я наведу справки! А вы пока поешь, здесь неплохо кормят!

Что-то шепнув трактирщику, мужчина исчез за дверью, а наша героиня осталась одна среди толпы шумно галдящих студентов. Впрочем, здесь её спутника видимо хорошо знали, поэтому, не смотря на бушующее вокруг веселье, к ней никто не приставал.

- Чего тебе подать, девушка? Есть тушеная капуста!

- Хорошо бы! - признательно сглотнула она голодную слюну.

Вернулся её спаситель не скоро, когда юная женщина совсем истомилась в ожидании.

Профессор уселся рядом, заказал себе жареную рыбу и ту же капусту и, запивая все это вином, рассказал ей о результатах своих поисков:

- Да, такой студент действительно записывался на курс этой осенью и даже заплатил за первый семестр, но, прослушав лекции всего несколько дней, вдруг все бросил! Я тут расспросил кое-кого из тех, кто все на свете знает, и мне сказали, что он не живет в прилегающих кварталах!

Стефка так и окаменела, сложив руки на коленях - такого исхода дела она не ожидала! Что делать дальше, к кому идти? Но оказывается, случайный попутчик еще не все сказал.

- Не надо так расстраиваться, милая,- вдруг участливо пожал он ей руку,- мне нужна служанка, пойдешь ко мне на работу? Что ты умеешь делать?

- Вышивать! - автоматически ответила графиня.

- Это чудесно,- рассмеялся мужчина,- только ума не приложу, что мне украсить вышивкой?! А готовить, убирать, стирать?

Стефка подняла на него печальные глаза и отрицательно покачала головой.

- Ещё могу шить!

- Странная ты девица,- вздохнул де Монтрей,- ладно, пойдем ко мне, а там разберемся, что с тобой делать. Скоро на город опустятся сумерки, переночуешь у меня!

- Но, - женщина слегка покраснела,- я не одна, со мной младший брат. Он не совсем обычный - карлик, уродец! Я его оставила на левом берегу в гостинице "Орел и курица", потому что ему было тяжело идти на тонких ножках по такой грязи!

- Карлик, уродец? - несколько оторопел собеседник,- что ж..., может, и он на что-то пригодится! Я пошлю за ним!

Жил де Монтрей в Латинском квартале, в небольшом домике на берегу Сены, окруженном садом. Здесь и было-то всего четыре помещения - большая зала и контора, в которой располагалась библиотека и лаборатория мэтра, и две комнатушки наверху - хозяйская и гостевая спальни. Всем в доме заправляла огромная толстая кухарка Жервеза, царство которой находилось в пристройке, выходящей во двор. Вот сюда-то и привел профессор свою спутницу.

Стефка устало огляделась. Пол здесь был плиточный и слегка наклонный для стока жидких отходов в желоб, выходящий во двор. Ярко пылал очаг, снабженный крюком для котла и треножником. На полках кухни красовались глиняные миски, висели низки лука и чеснока. Посреди комнаты стоял стол, а вдоль стен тянулись скамьи и лари, для хранения продуктов.

- Ах, мэтр Метье,- сразу же возмущенно загудела Жервеза, едва завидев на пороге робкую фигурку Стефки,- опять притащили с улицы какую-то бродяжку! Все закончится, как и в прошлый раз, когда наглая Марьон стащила у вас деньги и удрала со школяром!

- Не мог же я оставить девушку-иноземку, не знающую Парижа на улице, когда опускаются сумерки,- почему-то начал оправдываться хозяин, подталкивая продрогшую гостью к очагу, - она ищет своего брата, он одно время был студентом нашей школы!

Но на толстуху эти оправдания не произвели никакого впечатления.

- Жениться вам надо, вот что,- фыркнула служанка, с воинственным видом опершись на огромную метлу, - хозяйка быстро бы отбила у вас охоту таскать с улицы всяких хорошеньких девчонок, место которым только на улицах Глатиньи или Ля-Кур-Робер!

- Не надо обижать честную девушку, Жервеза,- мягко пожурил кухарку хозяин,- лучше подложи дров в очаг, бедняжка совсем продрогла!

Пока они препирались, усталая Стефка разглядывала место, в котором оказалась.

Кухня с до блеска начищенными котлами и сковородами отдаленно напомнила ей кухню родного дома, только была гораздо меньше. Не в силах больше держаться на ногах, она бочком пробралась к очагу, и, присев на скамеечку, протянула озябшие руки к огню. Промокший плащ тот час засмердел какой-то особой вонью то ли псины, то ли вообще, дохлятины.

- Тьфу! - выругалась за спиной Жервеза,- да с какой же помойки вы приволокли эту нищенку?

Она ещё долго пыхтела и бормотала всякие колкости в адрес оцепеневшей у огня гостьи, но уже без особого пыла. Брезгливо приняла у неё плащ и промокшие башмаки - Стефка даже на мгновение, как ей показалось, заклевала носом, когда....

- Да что же такое, дом это или ночлежка для бродяг? - вдруг взревела громовым голосом кухарка,- кыш отсюда, кыш, это приличный дом, чего ты сюда приперся! Пошел вон!

От неожиданности задремавшая женщина чуть было не упала в очаг, да что там, выбежал на лестницу, торопливо натягивающий домашнюю куртку, сам профессор.

- Что случилось, Жервеза, почему ты так кричишь? - недовольно спросил он.

- Так вот! - ткнула та своим любимым оружием - метлой в угол у порога.

Стефания и хозяин дома недоуменно глянули туда, и невольно фыркнули.

В углу, угодливо сняв шляпу с полу лысой головы, довольно жмурил морщинистое личико, ничуть не напуганный этими воплями Тибо:

- Заткни рот, глупая толстуха, твое визжание режет ухо,- безо всякого намека на почтительность заявил он,- у тебя такая пасть, что в неё можно, как в воронку упасть!

- Тибо! - застонала графиня, испугавшись, что им сейчас укажут на дверь,- эти люди милостиво предоставили нам крышу над головой, а ты распускаешь язык! Замолчи немедленно!

Предупреждение запоздало - с яростными воплями и метлой наперевес Жервеза кинулась на обидчика, но за ним бегали личности и половчее огромной толстухи. Радостно взвизгнувший карлик принялся увертываться от ударов жестких прутьев, да ещё норовил, то и дело ущипнуть кухарку за те места, о которых не упоминают в приличном обществе.

- Побегай за мною подружка-толстушка, а я тебе новость шепну вдруг на ушко,- пританцовывал он,- что глупая квочка на яйцах сидела, а жирная бочка ей песенку пела! Она издавала истошные вопли, и квочки цыплята от страха все сдохли!

Какое-то время Жервезе помогала метаться за юрким, как огонек, карликом злость и обида, но она быстро выдохлась, и вынуждена была, тяжело дыша, сесть на лавку, угрожающе потрясая в сторону шута метлой.

- Ух, я тебя!

Но притаившуюся Стефку мало интересовала эта развоевавшаяся бабища, она, с ужасом втянув голову в плечи, ожидала, что сделает изумленно наблюдающий за таким безобразием хозяин. Неужели их опять выставят из дома, как было не раз на многих постоялых дворах? И куда они подадутся в ночном городе?

Но де Монтрей только улыбнулся, укоризненно покачав головой.

- Ваш брат работал шутом в богатом доме? - спросил он.

- Мой брат,- уничижительно глянула на расходившегося карлика графиня,- однажды так сильно ударился головой, что даже колпак шута стал для него слишком хорош! Пожалуй, я сама сейчас использую эту метлу по назначению!

Но хитрец моментально вывернулся.

- Бедный Тибо, усталый и больной, не надо бить его метлой! Никто Тибо не любит, и скоро печаль его окончательно загубит! Уж ладно бы, сначала покормили, а потом уж метлами лупили!

И проказник шут жалобно захныкал и даже изобразил на своем лице обиду.

- Ладно,- вдруг сменила гнев на милость Жервеза,- хватит тут сырость развозить, садитесь ужинать! В городе не еда, а слезы!

И кто оказался первым за столом? Конечно же, Тибо!

И пока на тарелки раскладывали сдобренную маслом овсяную похлебку, он горящими глазами наблюдал за действиями кухарки, сглатывая слюну и облизываясь. Стефка же, поевшая в городе, с умеренным аппетитом шевелила ложкой в своей тарелке. Она утомленно наблюдала, как толстуха кормит хозяина ужином, попутно рассказывая о каких-то знакомых им людях, профессор же посмеивался и вставлял свои замечания.

Юная женщина происходящее воспринимала с трудом - сказалось напряжение последних дней. Побег, путешествие среди мешков с мукой, когда она спала только урывками, усталость от прогулки по оживленным улицам Парижа, разочарование оттого, что не удалось найти Гачека, выходки Тибо - все слилось воедино, и она потихоньку клонила голову, пока обессилено не уронила её на выскобленный стол.

- Посмотри на бедняжку, Жервеза,- раздался сочувственный голос де Монтрея,- она совсем измучилась, уложи девушку спать. Да пристрой у очага её брата - он поместится на любой лавке.

Но измотанная Стефка уже была не в состоянии шевельнуться, поэтому раздевать гостью пришлось Жервезе.

- Посмотрите, мэтр,- вдруг возмущенно проговорила кухарка,- все-таки это падшая девица! Золотой крестик ей мог подарить только богатый любовник! Она разве не знает, что такие носить девушкам простого сословия запрещено?

- Откуда ей это знать, когда она только сегодня прибыла в Париж,- голос профессора оставался спокойным,- что же касается крестика, то причина его появления на шейке малютки может быть другой.

- Какой? Откуда у девушки её сословия появиться такому богатству? Да, ещё шелковые чулки, а рубашка... вы видели какое тонкое полотно? Не меньше чем по три су за десять локтей!

- Крестик ей мог подарить крестный отец. Обрати внимание на руки нашей гостьи - они явно не привыкли к тяжелому труду. Наверное, девушка росла в достатке!

- Как же, в достатке! Платье-то на ней абы какое, да и сама тощая, как тень! Впрочем, мужчины любят оправдывать хорошеньких девчонок!- ворчала Жервеза, правда, уже не столь злобно.

Перед внутренним взором Стефки мелькнуло лицо Збирайды, и она провалилась в сон без сновидений.

Рано утром её энергично растолкала Жервеза.

- Вставай, лежебока, поможешь мне на кухне, надо приготовить завтрак хозяину!

Плохо выспавшаяся Стефка, покачиваясь спросонья, слезла с жесткой скамьи, послужившей ей постелью.

- Растопи очаг!- раздраженно приказала ей кухарка.

Солнце ещё и не думало всходить, а той уже было отвратительное настроение. Наверное, состояние гнева было для этой женщины таким же привычным, как и нахождение между котлов скромной кухни де Монтрея.

Графиня испуганно посмотрела на кучку дров, с трудом соображая, каким образом превратить эти поленья в ярко горящий огонь и нерешительно взялась за кочергу. Презрительно покосившаяся на гостью Жервеза возмущенно фыркнула, грозно потрясая сковородкой.

- Зачем тебе кочерга, дуреха? Неужели ты и этой малости не в состоянии сделать? Хотя бы подмети пол! - рявкнула она, сама с натугой присаживаясь у очага с трутом и огнивом.

Стефка с торопливой готовностью ухватилась за метлу, замахнулась... И тут выяснилось, что оказывается кошка не лукавила, говоря, что вещи далеко не такие, какими кажутся. По крайней мере, метла тут же показала свой зловредный характер - она не только не стала мести, но почему-то принялась выписывать вокруг изумленной женщины диковинные круги. Вместо того чтобы сметать мусор, она, наоборот, расшвыряла его во все стороны, и конечно, что-то сразу попало в красное от бешенства лицо кухарки.

- Да что же это такое?- окончательно озверела Жервеза,- ты что, милочка, с луны свалилась? Такой неумехи я никогда ещё не видела! Кто же так метлу-то держит, словно у тебя не руки, а...

- Оставь её в покое! - раздался голос профессора, весьма кстати показавшегося на пороге кухни.

Он сел за чисто выскобленный стол и предложил присесть гостье.

- Теперь, когда ты выспалась и отдохнула, дитя мое,- мягко заговорил де Монтрей,- давай поговорим. Что ты собираешься делать дальше и куда идти? Служанки из тебя явно не получится!

- Да лучше уж пригласить бродячего кота, - буркнула себе под нос кухарка,- тот хотя бы мышей ловить будет!

- А ты, красотка, любишь только язык без дела точить, лучше бы кинулась сама мышей ловить!

Зевающий карлик вскарабкался на лавку и уселся рядом со свой госпожой.

Стефка цыкнула на шута, и умоляюще глянула на хозяина дома.

- Мне нужно найти брата, и пока я этого не сделаю, идти нам некуда! У меня есть немного денег, но в Париже такие цены!

- Да, Париж - город не дешевый! - со вздохом согласился профессор, с жалостью глянув на уныло поникшую головку в чепце, - ладно, оставайтесь пока у нас! И приберегите свои деньги до худших времен. Я ещё раз попробую найти твоего брата, девушка! Может, кто-нибудь из землячества и знает, куда он делся, а пока... Жервеза научит тебя готовить и управляться по дому, чтобы ты потом смогла найти себе работу!

- Легче научить козу играть на барабане, чем эту девку, что-либо делать! Интересно, куда смотрела её мать, растя такую неженку? - проворчала кухарка, волком глядя на чужаков.- У неё же обе руки левые!

- Правые или левые, все равно умелые. Моя сестра умеет хорошо шить, а ты только языком грешить!- обиделся за госпожу Тибо.

Поддержал шута и хозяин дома.

- Невелика наука справиться с метлой! Правда, таких нежных рук у тебя уже не будет! Но, может, тебе не подходит мое предложение?

Конечно, графине де ла Верда оно подходило мало, но для неизвестно куда бредущей беглянки было сверх щедрым. Она уже давно осознала, какое это счастье - иметь безопасную крышу над головой. А метла..., не глупее же была хозяйка собственных холопов!

- Благодарю вас! - признательно улыбнулась Стефка.

- Вот и хорошо,- облегченно вздохнул мэтр,- а теперь назови себя, хотя бы!

- Меня зовут Стефания!

- Пора уходить, - поднялся с места хозяин,- а ты Стефания во всем слушайся Жервезы, и не обращай внимания на её ворчание, сердце у неё золотое! А ты, Жервеза, купи нашей гостье более подходящее для парижских улиц платье, это уж больно диковинного и чужеземного покроя, и внимание излишнее привлекает и для беготни по грязи не приспособлено.

Сразу скажем, что с новым платьем произошла неурядица, но... об этом позже.

Так графиня де ла Верда очутилась в доме магистра медицинских наук, преподавателя Медицинской школы Сорбонны, профессора - мэтра Метье де Монтрея. Это был скромный, внешне ничем непримечательный мужчина лет тридцати пяти, доброта и щедрость которого вошла в поговорку и среди соседей, и среди школяров. Наконец-то, после всех выпавших на их долю испытаний, Стефке и Тибо повезло встретить в первый же день приезда в Париж единственного, быть может, в своем роде человека.

- Это у него от матушки,- уже позже рассказывала им Жервеза,- уж та была необыкновенно добра! Все нищие толпились у нас на кухне, всех попрошаек она угощала..., тем дело и кончилось, что один из этих бродяг притащил в дом какую-то заразу, и госпожа скончалась. Зато хоронило её, наверное, полгорода! Сын не так простоват, как мать, но то же ни одну уже бродяжку пригрел на нашей кухне, а уж за помощью приходи к нему хоть днем, хоть ночью! Нарыв там какой вскрыть, или зуб выдернуть - никому не откажет! Словно цирюльник какой, а не доктор! Да что там, даже кошки котиться к нам со всей округи идут! Я уж их гоню-гоню, а они опять тут как тут, как и бродяжки всякие!

И зловредная старуха многозначительно покосилась на меланхолично шелушащую горох девицу и прижавшегося к её ноге, как всегда шкодничавшего Тибо. Стефка сделала вид, что не понимает её намеков и от всей души шлепнула шута, украдкой разбрасывающего по всей кухне шелуху.

Стефка старалась изо всех сил отрабатывать свою еду, только получалось у неё не сказать, чтобы хорошо. Её светлость пошла вместе с кухаркой на Сену полоскать белье, и упустила одну из рубашек метра. Да что там - сама чуть не упала в воду! Благо, трущийся все время под ногами Тибо вовремя успел ухватить за подол!

- Ты не рубашка, сестра, тебя полоскать не нужно с утра!

Но что можно было поделать, когда от ледяной воды у женщины свело судорогой пальцы! Зато как её потом несколько дней поедом ела Жервеза за эту рубашку! Можно сказать, гудела не умолкая.

От более близкого знакомства с метлой у бывшей пани Лукаши на руках воспалились волдыри, и профессору пришлось с тяжелым вздохом перебинтовать ей руки. Вновь купленное платье оказалось слишком грубого сукна и моментально натерло грудь и шею, вызвав крапивную лихорадку на всем теле. И пришлось ругающейся Жервезе смазывать ей травмированные места, да ещё тащиться на рынок, чтобы купить рубашки более тонкого полотна.

- Тоже мне, принцесса нашлась! Одни расходы..., если уж вам, мэтр, девать некуда деньги, то лучше кидайте их прямо в воду, чем тратить на такую нерадивую девку!

На рынок, кстати, Стефка могла ходить только рядом с Жервезой, потому что стоило послать её одну, для торговцев сразу наступал праздник. Юной служанке можно было всучить втридорога любую гниль, но если даже чудом удавалось этого избежать, так что-нибудь непременно устраивал Тибо! То воровал яблоки, а его хозяйка тряслась, что их поймают, то строил рожи мяснику. Тот запустил в безобразника куском протухшего мяса, а попал в стражника. Крик, вопли... в общем, не соскучишься! Торговаться Стефания не умела, но зато ей нравилось идти следом за огромной кухаркой по городу - в её присутствии она чувствовала себя защищенной от уличных хулиганов лучше, чем отрядом вооруженных рыцарей. Когда гневная Жервеза открывала рот, бесславно ретировались даже самые дерзкие и смелые, а уж если замахивалась кулаком или корзиной - все удирали в рассыпную, правые и неправые!

Именно прячась за её широкой спиной, чужестранка получила возможность осмотреть в свое время напугавший её город. Хотя Жервеза посещала только церковь и рынок. Впрочем, это было нормой для жителей Парижа - они не любили покидать пределы своих улиц или кварталов.

Вечерами профессор или работал в своей лаборатории, изготавливая мази и настойки, или отправлялся на кухню и заинтересованно слушал неизменную перебранку Жервезы и Тибо. И пока те препирались, давно уже не реагирующая на выходки шута Стефка невозмутимо вышивала на подаренных пяльцах хозяину рубашки.

Доктору нравилось смотреть на склоненную над работой головку женщины, и она часто ловила на себе его заинтересованный взгляд.

Прошел месяц, второй - известий о Гачеке так и не было, но хозяин словно забыл о том, что Стефания у него остановилась только на время.

Жизнь в домике де Монтрея отличалась особым покоем и размеренностью, с маленькими радостями и отсутствием каких-либо стоящих внимания событий. Вносили определенное разнообразие в этот мерный ход событий разве что постоянные пациенты мэтра, особенно пациентки. Его услугами любили пользоваться женщины легкого поведения.

- Шлюхи к нему так и липнут,- ворчала в таких случаях Жервеза, неизменно запирая Стефку в каморке с припасами,- нечего тебе на них глаза пялить! Всякая шваль - не компания порядочным девушкам! Вот помяните мое слово, как-нибудь соседи науськают на нас бальи, и те нас выселят из квартала за таких посетительниц!

Постепенно Стефка начала привыкать к этому немудрящему существованию на маленькой кухне в далеко небогатом доме, как будто в её жизни никогда не было роскоши герцогских и королевских замков, хотя домашняя работа по-прежнему ей, мягко говоря, не давалась.

Когда графине поручили почистить котел, пришлось потом отмывать её, настолько она стала грязной, а котел ни с места. Зато при помощи Тибо нашей даме удалось как-то испечь вполне сносный пирог с творогом, который с гордостью она и преподнесла профессору. Тот отведал его и похвалил, за спиной новоявленной кухарки подмигнув умирающей от смеха Жервезе.

Приближался март.

Было холодно - лили дожди, и профессор выдал кухарке денег на новую теплую накидку для подопечной (старая совсем пришла в негодность!).

Женщины долго ходили по суконщикам, живущим у ворот Сент-Оноре, выбирая ткань и прицениваясь. Жервезе было очень трудно угодить, то не нравился цвет, то плотность материи, то цена, а то и физиономия продавца. Причем она свое недовольство тут же, недолго думая, и высказывала.

- Эта рухлядь пять су за штуку? Да ты с ума сошел, разбойник! Ни стыда, ни совести..., тот край совсем растрепался, а цвет не поймешь какой!

- Разуй глаза, толстуха, таким сукном не побрезговал бы даже король, не то, что такая корова, как ты!

- Эту дерюга стоит только обезьяньих монет!

Стефка утомилась от её пререканий с торговцами и с унылым видом зябко переступала с ноги на ногу. Её локоть оттягивала корзинка с луковицами, любовно отобранными кухаркой и стоившими той часовой ругани с продавцом.

И вдруг кто-то, из вечно шастающей вокруг оборванной мелюзги подтолкнул Стефку под локоть так, что корзинка, выскочив из рук, описала дугу и упала в нескольких шагах на бок, а все луковицы раскатились.

- Ах ты, косорукая неумеха,- закричала разгневанная Жервеза,- быстрее подбирай лук, лентяйка, пока его не растащили! Ничего нельзя тебе доверить!

Расстроенная этим происшествием Стефка подбежала к корзинке и спешно начала подбирать с земли луковицы, но одна из них закатилась довольно далеко, прямо к ногам какого-то господина в дорогих сапогах кордовской кожи. И пока женщина, пригнувшись к земле, медленно подбиралась к луковице, незнакомец сам поднял золотистую беглянку. Стефка с неловкостью приняла лук из украшенных перстнями перчаток и, не поднимая глаз, с низким поклоном тихо поблагодарила за услугу.

- Я рад тебе услужить, любимая!- раздался хорошо узнаваемый голос.

Когда он достиг её сознания, Стефка в леденящем ужасе вздернула голову и наткнулась на взгляд стальных знакомых глаз. Даже толком не осознав всей губительности этой встречи, она ужасе сорвалась с места. Где-то кто-то заулюлюкал, кто-то крикнул "держи воровку!", но обезумевшей от страха беглянке до этих криков дела было мало.

- Стой, чумовая девка, - донесся уже издалека негодующий голос кухарки,- куда ты мчишься, как будто за тобой черти несутся?! С ума ты, что ли сошла?

Но Стефка и не подумала останавливаться, забежав в помещение какой-то пустынной церкви. И только оказавшись в сумраке помещения, наконец-то, остановилась и отдышалась.

Итак, Рауль все-таки нашел её. Что делать?

Безопаснее было бы, конечно, больше не возвращаться к де Монтрею. Но возникало сразу две проблемы. Первая - все деньги остались в доме доктора, а у неё в руках красовалась лишь корзина с грязными луковицами. Вторая же упиралась в Тибо - совесть не позволяла Стефании взвалить такое наказание на плечи благороднейшего человека. Да и надо было хотя бы попрощаться с профессором, поблагодарить его за приют.

Женщина ещё немного посидела в церкви, и лишь окончательно продрогнув и относительно успокоившись, осторожно выглянула на паперть. Никого подозрительного окрест не наблюдалось.

Облегченно вздохнув и постоянно оглядываясь, она осторожно направилась к дому доктора, где её потоком брани встретила разъяренная Жервеза.

- Что случилось, донна, не было ли молнии и грома? - тихо спросил не на шутку встревоженный Тибо,- толстуха толкует, что в вас вселился бес, и вы взвились до небес!

Но его госпожа села в уголок и, застыв от напряжения, стала ждать, кто появится первым - де Сантрэ или де Монтрей. Напрасно извергала на "бессовестную лентяйку" упреки кухарка, Стефании было не до неё, и уж тем более, не до дурацких сковородок.

Профессор, как назло, именно сегодня задержался в школе и пришел уже в сумерках. Недовольная Жервеза обрушилась на него с жалобами на постоялицу. Но он внимательно осмотрел замкнутое, напряженное лицо женщины и участливо осведомился:

- Что случилось, милая?

- Мне нужно поговорить с вами наедине!

- Подумаешь, какие-то у неё тайны, - заворчала Жервеза, задетая тем, что от неё пытаются что-то скрыть, - сначала скачет как блоха, потом важность на себя напускает! Больно надо нам тут подслушивать...

- Не хочешь слушать,- влез вредный Тибо,- не развешивай уши, рот замкни на замок, может, даже от дуры тогда будет толк!

Но доктор, не обращая внимания на их перепалку, провел Стефку в контору, где хранил свои книги и инструменты, и где готовил лекарства. Сюда не допускалась даже Жервеза. Де Монтрей самолично наводил порядок среди множества склянок, пучков травы, банок с пиявками и прочими загадочными и малоприятными для непосвященного человека предметами. Иногда из-за двери, не смотря на вытяжку на установленной здесь плите, тянуло мерзкой вонью, но прятавшие носы домочадцы знали, доктор готовит либо мазь, либо пилюли. Вообще-то Стефку постоянно тянуло посмотреть на этот таинственный процесс, и вот она здесь, но, увы! Ей не до трав, и не до колб!

- Что произошло с тобой, девушка? - его улыбка была такой мягкой и доброй, что она не смогла солгать этому чудесному человеку.

- Меня обнаружили, мэтр, поэтому мне нужно срочно покинуть ваш дом!

На лбу у доктора появились недоуменные морщины.

- Обнаружили? Ты что, беглая преступница?

- Нет, нет, что вы,- поспешила уверить его гостья, и смущенно покраснев, тихо призналась, - я убежала от любовника!

- Значит, Жервеза была права, и у тебя все-таки был любовник,- тоскливо вздохнул де Монтрей, и тут до неё дошло, что его участие было не просто дружеским.

Стефания искренне не хотела обижать этого человека, но пришлось разрушить его надежды.

- Да, я бежала из замка, где меня насильно удерживали! Но сегодня я увидела похитителя на рынке, а значит, он скоро появится здесь. Мне уже давно надо было уйти из вашего дома,- и она вдруг заплакала, взглянув на взволнованное лицо доктора,- но я не могла этого сделать, не простившись с вами! Вы были так добры ко мне, как никто и никогда!

- Я сразу понял, что вы не простая горожанка, - задумчиво произнес доктор, переходя на "вы",- но почему вы должны бежать от любовника? Какое он имеет право удерживать вас?

- Право сильного над слабым!

- Конечно, я не принц, - профессор пылко пожал ей руки,- но если вы согласитесь выйти за меня замуж, то даже король не сможет разлучить нас!

Стефка со смешанным чувством благодарности и сожаления посмотрела на взволнованного в ожидании её ответа мужчину. Второе за её жизнь предложение руки и сердца (не считать же чудовищную ночь брака с де ла Вердой)! И хотя парижский лекарь был неровней графу Палацкому, нашей героине все равно польстила такая готовность разделить с ней не только любовь и жизнь, но и кучу неприятностей.

- Поверьте, профессор, ваше предложение мне лестно и я, не задумываясь, приняла его и была счастлива, если бы не одно обстоятельство,- тут она прервалась, собираясь с духом перед признанием, - я замужем!

С глубоким вздохом Стефания виновато опустила голову:

- Почти год года назад я обвенчалась с одним испанским дворянином! Но из этого ничего хорошего не получилось, я решила вернуться назад к своему крестному отцу, и... попала в руки насильника!

Доктор был потрясен - услышанное не укладывалось в его голове.

- Как ваш муж мог допустить такую ситуацию? И почему вы не обратитесь за помощью к нему?

Своевременный вопрос! Вот только ответить на него было непросто. Честно говоря, графиня сама не понимала, почему де Сантрэ каждый раз после побега её находит, а вот супруг нет!

- Все непросто,- нервно рассмеялась Стефка,- во-первых, его сейчас нет в стране, а во-вторых, он давно уже раскаялся в том, что опрометчиво женился, и не ищет меня!

- Почему?

Графиня хмуро хмыкнула.

- О, у него всегда такое множество дел - без него рухнут империи, перегрызутся короли! Он тебе и миротворец, и сват, и неумолимый борец с ересями, и..., в общем, женщина рядом ему все равно, что пятая лапа собаке!

Де Монтрей неожиданно улыбнулся.

- За немногими подробностями, я часто слышу подобные жалобы от своих пациенток. Женщины из всех сословий дружно жалуются на то, что мужчинам нет до них дела, но однако каждый год от кого-то рожают, а иногда даже умудряются делать это дважды!

- Ко мне это не относится,- помрачнела Стефания,- ссора между нами привела к тому, что из-за его чудовищных оскорблений я потеряла нашего первенца, и он даже не извинился!

- Да!- тяжело вздохнул доктор,- положение действительно не из лучших!

- С мужем мне не удалось ужиться,- продолжила женщина свой горестный рассказ,- но я сильно пожалела, что покинула его, когда на моей дороге оказался этот дьявол!

Де Монтрей сомневался в существовании нечистой силы, хотя тщательно ото всех это скрывал. Просто, когда постоянно вскрываешь гнойники, нарывы, моешь и чистишь раны, ты начинаешь несколько по-другому смотреть на мир. Но дьявол это ведь не обязательно черт с рогами и копытами, извергающий серное пламя. Жестокий мужчина, издевающийся над слабой и беззащитной женщиной, смело может претендовать на это звание! Именно с этой точки зрения он и воспринял сказанное подопечной. Женщина нуждалась в защите, и профессор долго молчал, глядя в окно на уже окутанный темнотой город. Видно было, что он о чем-то напряженно размышляет.

- А куда вы собираетесь идти, на ночь глядя?

- Куда угодно! Он может появиться в любую минуту,- взволнованно всхлипнула Стефка,- я и так вздрагиваю от каждого звука. Наверное, ждет глубокой ночи!

Доктор согласно качнул головой. Днем в их квартале было бесполезно врываться в дом к магистру университета - распоясавшиеся школяры могли, защищая любимого учителя, солидно намять бока даже городской страже, не то, что прислуге какого-то никому неведомого человека.

- Я, кажется, знаю, где вас спрятать, только это место вряд ли придется по душе порядочной женщине! - тихо пробормотал он, с сомнением глядя на понурую фигурку собеседницы.

- Мне подойдет любое место!- горячо возразила воспрянувшая духом Стефка.

Уж если она ужилась с Жервезой, то ей подойдет даже монастырь со строгим уставом! Но место, которое ей неожиданно предложил лекарь, располагалось, как бы помягче выразиться, на противоположном конце от обителей!

- Вы ведь знаете, что у меня довольно тесные отношения с девицами легкого поведения,- смущенно пояснил де Монтрей,- они постоянно вьются вокруг школяров в поисках заработков. И всякое случается, поэтому я часто помогаю этим несчастным созданиям, когда они заболевают. Так вот, я бы мог вас спрятать в их квартале! Мами-ля-Тибод - владелица нескольких крупнейших домов терпимости с улицы Глатиньи, моя старая должница. Не побрезгуете ли вы принять помощь от потаскух?

Ему удалось озадачить нашу героиню! Она даже не знала, как среагировать на столь экстравагантное предложение. Шлюхи? На мгновение перед внутренним взором предстала потрясающая крестом разгневанная бабка Анелька, и графиня, испуганно передернувшись, едва пришла в себя от неприятного видения, но с другой стороны - если только так она могла избавиться от преследований де Сантрэ, то...

- Какая разница, кто меня спрячет, - обреченно поникла головой Стефка, - лишь бы сбить со следа барона!

- Тогда в путь,- решительно предложил доктор,- сколько времени вам нужно, чтобы собраться?

- Нисколько,- она безразлично пожала плечами,- я готова выйти из дома прямо сейчас, только прихвачу Тибо, да возьму свой узел!

Когда они появились на кухне, Жервеза уже спала, а Тибо дремал на лавке неподалеку от очага. Стефка с сожалением посмотрела на уютные стены с развешанными кастрюлями и сковородами, и сердце сжалось от тоски - что не говори, но после замка Лукаши это было её первое убежище, надежный приют, где она отдохнула и душой, и телом, но, увы, приходилось в спешке его покидать.

- Может, Тибо вы оставите здесь? - тихо предложил профессор.

Стефка чуть ли не с религиозным благоговеньем посмотрела на его голову, ища скрытого до поры до времени нимба местного святого. Такое предложение мог сделать только человек, обладающий неизмеримой добротой и ангельским терпением.

Но сам Тибо не собирался за свой счет пробивать для парижского лекаря дорогу в рай. Он подскочил со своего места, как мячик, едва заметив в руках у хозяйки маленький узелок с вещами.

- Донна не оставит своего шута на этой кухне, где даже мухи от скуки протухли? Тибо от тоски умрет, он итак уже давно не ест и не пьет! Моя госпожа - добрая графиня, а не эта толстуха - гнилая вонючая дыня! - заскулил он, мертвой хваткой вцепившись в её юбки.

Что ж, как говорится, каждый в этой жизни несет свой крест - даже если это не сколоченные две жерди, а шустрый и злоязычный карлик. Графиня вздохнула и, присев, застегнула на заплаканном шуте щегольской плащ с капюшоном.

- Пошли!

Идти он, конечно же, отказался - мол, ночная дорога изобиловала неровностями и грязью, и поэтому бессовестный Тибо весьма ловко пристроился за спиной тяжело вздохнувшего лекаря, а Стефка помимо своего узелка ещё и вынуждена была тащить по темным улицам его увесистый узел!

- Что у тебя там, камни?!- недовольно осведомилась она, спотыкаясь на рытвинах.

- Основное снаряжение - колпак шута! - нагло огрызнулся тот, - мне без него - никуда! Колокольчики мерку серебра весят, так зазвонят, что мертвого воскресят!

Стефка чуть не умерла на месте от злости. Они столько времени голодали, считали каждый грош, обрекали себя на кучу неприятностей, а этот охальник тащил в своем узле уйму серебра! Что на это можно было сказать?

- Дурак!

- А кто спорит? Это мой хлеба кусок, мне умным нельзя быть даже часок!