Полночь

- Саймон, ты там как? - Грант настойчиво постучал в дверь туалета для персонала, - С тобой все в порядке?

- Да, - санитар еще раз набрал в ладонь холодной воды и плеснул себе на лицо, - через пять минут выйду.

- Может скорую вызвать? - продолжал Грант.

Саймон взглянул на собственное отражение в зеркальце над умывальником. Правая скула и небольшая часть лба немного покраснели, а в остальном он был в полном порядке.

- Нет, не надо, спасибо. Бывало и хуже.

Работа санитаром в психиатрической клинике - тяжелое испытание как для разума, так и для тела. А если ты трудишься в отделении для преступников, то еще и постоянная опасность для здоровья.

- Ладно, хорошо, - после недолгой паузы снова заговорил Грант, - приводи себя в порядок и, если что, можешь взять отгул на сегодня. А я пока схожу к Гамильтону и доложу обо всем. Нужно что-то решать с этим буйным.

Саймон рефлекторно кивнул, будто в уборной кроме него был еще кто-то, кто мог бы увидеть этот кивок, и продолжил разглядывать покрасневшую щеку.

За все время работы с психами сегодняшняя переделка оказалась самой безобидной. Всего один стакан горячего чая в лицо. Ни удар стулом в спину, ни нападение с острым обломком зубной щетки, ни даже скучный тычок локтем в глаз. Всего лишь стакан горячего чая.

Конечно, Грант, как человек новый, наверняка подумал, что бедняга санитар останется без глаза, ну или по крайней мере покроется ужасными волдырями, и, естественно, запаниковал. Саймон же был привычен к постоянным посягательствам на его здоровье со стороны больных и знал, что в больнице, в целях безопасности, не выдают настолько горячий чай.

Выйдя из уборной, Саймон тут же наткнулся на Риту, симпатичную медсестричку, кормившую шизиков лекарствами по два раза на дню, в обед и перед сном.

Рита Босси была дочкой итальянских иммигрантов и обладала теми двумя качествами, которые всегда выбивали Саймона из колеи: длинные, как сама жизнь, ноги и аккуратный бюст третьего размера, кокетливо натягивающий больничный халат.

- Ты как? - спросила она, и потянулась к его лицу.

- Все хорошо, - ответил он и неловко увернулся от ее руки, - к вечеру и следа не останется.

Саймон хотел, чтобы эта молочно-белая элегантная ручка прикоснулась к нему, более того, он хотел этого так сильно, что отпрянул не зря, ведь если бы он позволил ей это наивное проявление женской нежности, то ему бы пришлось потом битый час бороться с оттопыривающей штаны эрекцией.

Саймон был тайно влюблен в Риту, но, несмотря на то, что присмотр за сбрендившими преступниками требует от человека немалой храбрости, он никак не мог перебороть этот парадоксальный страх внутри себя и пригласить ее на свидание.

- Что сказал Грант? - спросила она.

- Предложил взять отгул на сегодня.

- И ты возьмешь?

- Нет, конечно, - Саймон никогда не брал отгулы, если можно было этого избежать. Он прекрасно знал себя и свою лень, с которой он боролся ежедневно, ежечасно и ежесекундно. Каждый раз, когда он позволял себе хоть немного расслабиться, он тут же терял любую мотивацию заниматься чем-либо, и выйти из подобного вегетативного состояния требовало внушительных усилий, - Да и с чего бы мне? Подумаешь, чай...вот если бы кислота...

- Ой не выдумывай, - Рита широко улыбнулась и сердце Саймона сжалось в груди, - откуда у нас взяться кислоте?

- Неоткуда конечно, это я так, к примеру.

Неловкая пауза.

- Ладно, - она завела за ухо, выбившуюся из плотно завязанного хвоста, прядь, - тогда приводи себя в порядок, ты нам нужен.

После этих слов она развернулась и зашагала по своим медсестринским делам.

Вот и сейчас, Саймон молча провожал ее взглядом и ничего не мог с собой поделать. Он изо всех сил пытался открыть свой непослушный рот, окликнуть ее и сказать: "Эй, Рита, не хочешь после смены сходить куда-нибудь?" Он знал порядок звуков и интонаций, которые были необходимы, но просто не мог их издать.

Саймон смотрел как его заветная мечта удаляется, соблазнительно вихляя бедрами, и не предпринимал никаких попыток изменить что-либо.

***

Джеральд Пирс, убийца собственной дочери и по совместительству пациент психиатрической больницы Бриджуотер в штате Пенсильвания, во время утреннего приема пищи испытал один из сильнейших приступов за все время своего пребывания в этом исправительном учреждении.

Обычный, даже можно сказать рутинный прием пищи превратился в полный бардак, когда Джеральд, схватив со своего подноса бумажный стаканчик с чаем завопил во все горло: "С этим чаем что-то не так!" и выплеснул его парящее содержимое прямо в лицо молодому санитару, стоявшему рядом.

Оливер Бун, сопалатник Джеральда, и по совместительству параноидальный шизофреник, воспринял его крик как сигнал, и приступил к исполнению плана побега, который они вместе разрабатывали вот уже на протяжении полугода.

Вскочив из-за стола, Бун, сломя голову бросился к выходу и тут-же был остановлен вторым санитаром, затем бережно уложен на пол и обколот внеочередной порцией транквилизатора.

К слову, ни о каком плане побега Джеральд не знал, а весь процесс составления данного несуществующего плана находился только в больном воображении Оливера.

При виде разыгравшейся драмы, несколько других заключенных вышли из шаткого состояния душевного равновесия, в котором они до этого находились, и принялись завывать, улюлюкать и выкрикивать различные ругательства в адрес медперсонала. Этот шум, в свою очередь, нарушил спокойствие еще большего количества больных и в ход пошла еда.

Доподлинно не известно, кто первым додумался использовать больничное пюре как боеприпас, но это и не важно, ведь псих, получивший заряд картофеля в щеку, решил ответить обидчику тем же, и столовая больницы Бриджуотер моментально превратилась в горячую точку.

Котлеты мелькали под потолком, словно гаубичные снаряды, безжалостно обрушиваясь на нездоровые головы заключенных. Комочки невкусного холодного пюре картечью разлетались во все стороны, налипая неприятной белесой массой на стены и одежду. А венцом психиатрического военного искусства оказалось желе. Попадая за шиворот, оно вызывало у поверженного непреодолимое чувство отвращения и стремительное желание сдаться на милость агрессору.

Многие пали в той битве, но генерал Пирс стоял до победного. Он продолжал повторять снова и снова, что с чаем что-то не так и бросался с кулаками на любого, кто пытался подойти к нему. Понадобилось четыре человека, чтобы его усмирить. Когда многочисленные уколы успокоительного наконец подействовали, мирно посапывающего, и пускающего слюну на воротник пижамы, Пирса оттащили в палату и, на всякий случай, привязали крепкими кожаными ремнями к кровати.

***

Когда Саймон вернулся в столовую, большую часть того безобразия, которое учинили разбушевавшиеся больные, уже убрали. Перевернутые столы и стулья стояли на своих местах, а более-менее адекватные заключенные, которые находились в лечебнице по своей воле или же до вынесения судом приговора, помогали медсестрам оттирать еду от поверхностей, на которых ей было не место.

- Видал, что этот Пирс устроил?

Саймон повернул голову и увидел Бритни, тот стоял у стены, одной рукой потирая лоб, а другой ковыряясь у себя в штанах.

- Нет, я в туалете был. А что здесь произошло?

- Бунт, - рот Бритни расплылся в жуткой беззубой улыбке, - Этот "чайный" мужик что-то с чем-то.

- Да? - сам того не заметив переспросил Саймон. Он был полностью поглощен наблюдением за чисткой столовой и слушал безумного старика лишь в пол уха.

- Ага. Он думает, что у него в голове живут пришельцы, а все остальные думают, что нет. Просто умора.

- Здесь много кто и много чего думает, только это ровным счетом ничего не значит. Мысли сумасшедшего должны волновать только его лечащего врача.

- О, мысли ЭТОГО сумасшедшего должны волновать всех, - Бритни достал руку из штанов, понюхал ее, затем глупо хихикнул и продолжил чесать промежность.

- И с чего бы это? - Саймон вопросительно посмотрел на старика.

- А с того, что в этот раз прав он.

Бритни угораздило попасть в Бриджуотер из-за его непомерной любви к демонстрации своих половых органов ни в чем не повинным прохожим. Он с диким хохотом и спущенными до колен штанами выскакивал из подворотни на встречу ничего не подозревающим дамочкам, возвращающимся с покупками из супермаркета, и пугал их до чертиков.

Несколько жалоб в полицию привели к тому, что беззубый бродяга оказался сначала в обезьяннике, а затем и вовсе в зале суда. Личность его установить не удалось, единственным именем, на которое он реагировал было Бритни. Посчитав его невменяемым и опасным как для себя, так и для общества суд приговорил его к принудительному лечению.

Саймону Бритни всегда казался обманщиком, слишком уж легко под тонкой глазурью безумия в нем просматривался расчетливый хитрец, подсевший на шею честных налогоплательщиков, которые обеспечили ему крышу над головой, регулярное питание и бесплатные медицинские наркотики. Но была в его ненастоящем сумасшествии и положительная сторона. Общение с этим беззубым лепреконом Саймону доставляло какое-то извращенное, но при этом несравнимое ни с чем другим, удовольствие. За годы отчаянного бродяжничества с Бритни произошло множество странных историй и Саймон просто обожал их слушать. Он часто засиживался в общей палате допоздна, обсуждая со старикашкой очередную байку, и, незаметно для себя, сближаясь с ним.

- Ну не знаю, Брит, по-моему, в этот раз ты перегибаешь палку. Пришельцы в голове? Если тебе нужен укол, мог бы так сразу и сказать.

После слов Саймона хитрая улыбка тут-же слетела с беззубого рта старика, а его правая рука, постоянно что-то искавшая в штанах, снова показалась на свет. На какое-то мгновение глаза Бритни приобрели кристальную чистоту и осознанность, которой санитару ранее видеть еще не доводилось.

- Саймон Мэй, - вдруг сказал он на удивление серьезным и ровным тоном, - ты должен запомнить то, что я тебе сейчас скажу. Ты должен запомнить все и пообещать мне, что не забудешь.

- Брит, что с тобой? - в недоумении спросил санитар.

- Пообещай мне! - старик схватил Саймона за рукав больничного халата и притянул к себе.

- Ладно, ладно, - затараторил парень, - обещаю.

- В полночь, когда тьма станет нестерпимой, ты должен будешь оторвать от нее взгляд и посмотреть наверх. Вверху спасение. - Выдав это странное пророчество Бритни моментально вернулся в свое придурковатое состояние, а его рука вернулась в привычную теплоту промежности.

- А теперь можно дедушке укольчик? - снова хитро улыбаясь спросил он. Саймон озадаченно кивнул.

***

Саймон помогал бегуну Оливеру Буну добраться до своей палаты, а сам не мог выкинуть из головы слова Бритни. Сумасбродные истории старика, которые он с таким упоением слушал тягучими больничными вечерами, частенько удивляли его, удивляли в хорошем смысле этого слова. Например, как та, в которой этого старого, хитрого лепрекона двое каких-то незнакомцев совершенно бесплатно сводили в ресторан. У Саймона в голове просто не могла уложиться картина грязного и воняющего подворотней Бритни, сидящего в приличном, дорогом заведении, и спокойно уплетающего ужин, при этом отвратительно чавкая голыми деснами.

Но сказанное сегодня в столовой удивило Саймона куда больше чем любая слышанная до этого байка. Либо этот пройдоха тайком от всех изучал актерское мастерство и драматургию, либо... других вариантов у санитара не было, слишком уж реалистичным вышло пророчество.

Рано или поздно каждый, даже самый двинутый шизик выдает в пылу бреда такую фразу, от которой у здорового человека мурашки побегут по коже. Но тем не менее это все тот же бред, только по случайному стечению обстоятельств, набор слов исключительно подходит к ситуации, вот и все. С пророчеством Бритни все было иначе и Саймон чувствовал это вздыбившимися на затылке волосами.

"В полночь, когда тьма станет нестерпимой..." - он пытался вспомнить точные слова, - "... ты должен будешь оторвать от нее взгляд и посмотреть..." - Саймон бросил Буна на кровать, - "... и посмотреть наверх. Вверху спасение."

Он обернулся и тут же встретился взглядом с Джеральдом Пирсом, чайным парнем с пришельцами в голове, тот лежал на соседней койке с полуоткрытым ртом из уголка которого на подушку стекала тоненькая струйка слюны.

В первую секунду Саймону показалось, что эти безжизненные и пустые глаза смотрят прямо на него, они испытывают его на прочность, беззвучно шепча: "На этот раз прав Я", но отступив немного в сторону, он понял, что парня просто накачали слоновой дозой транквилизатора, и его веки во сне открылись сами собой.

Немного осмелев, Саймон подошел поближе и присел на корточки так, чтобы его лицо оказалось всего в нескольких сантиметрах от лица спящего заключенного.

- Не такой резвый теперь, да? - он ткнул его пальцем в бок, ожидая встретить обмякшее тело, и удивленно одернул руку. Только в прошлую смену днем Саймон видел Пирса в раздевалке душевой и тот был вполне здоровым тридцати пяти летним мужчиной с небольшим брюшком, но сейчас, вместо того самого брюшка палец санитара уперся в туго натянутую костями кожу.

- А? - Саймон аккуратно приподнял рубашку заключенного и увидел то, что ни коим образом не укладывалось в его картину мира. При своем росте в метр восемьдесят, Пирс еще вчера должен был весить килограммов девяносто, но сейчас же не дотягивал и до шестидесяти.

Саймон выпрямился и озадачено почесал голову. "Не может ведь человек так быстро похудеть? - подумал он, - Ведь не может? Или это я неправильно помню... Надо бы сообщить Гранту, пусть поднимет карту этого Пирса и посмотрит. Может он болячку какую подхватил заразную, или еще чего похуже."

Санитар развернулся и побрел к выходу из палаты, не замечая самого главного, основного симптома болезни Джеральда Пирса. Если бы сейчас Саймон хоть немного повернул голову, то увидел бы, как на один короткий, но отчетливый миг, зрачки заключенного увеличились до невероятных размеров, полностью скрывая под собой белки глаз, а луч утреннего солнца, проникавший в помещение через зарешеченное окно, невероятным образом изогнулся, жадно всасываемый этими зрачками.

Явление это длилось всего секунду, и санитар не смог увидеть его, зато это получилось у сопалатника Пирса. Бун отчетливо разглядел и черные глаза, и изогнувшийся свет, но его мозг был настолько увлечен борьбой с действием препаратов, что он просто не обратил никакого внимания на этот странный феномен.

***

После устранения последствий потасовки в столовой, больничный день продолжил свой привычный и размеренный ритм. В обед Рита выдала заключенным очередную порцию препаратов, а затем их вывели во двор, на прогулку, всех кроме двух утренних бунтовщиков, они, по приказу Гамильтона были заперты в своей палате на сутки, подальше от возможных раздражителей. С точки зрения врачебной практики, возможно, это было верным решением, но если бы главврач знал, к чему приведет эта вынужденная изоляция, то скорее всего принял бы совсем другое решение.

Так или иначе, примерно в два часа пополудни Джеральд Пирс пришел в себя.

- Эй! - позвал он храпевшего на соседней койке Буна, - Псссс! Эй!! Проснись!

В ответ на настойчивые выкрики храп прекратился, и Оливер нехотя заворочался.

- Бун, вставай! Помоги мне!

- А? Что? - Оливер потер ладонями лицо и, разлепив не хотевшие открываться глаза, посмотрел на Пирса, - Ты чего орешь? Дай поспать.

Больничное успокоительное - коварная штука, сначала оно подавляет твое ретивое сознание и погружает тебя в сон силой, но потом, когда его эффект немного ослабевает и ты уже в состоянии проснуться, тебе этого вовсе не хочется, ведь сон этот глубок и сладок.

- Помоги мне, Бун. Они ремень на груди сильно затянули, мешает дышать.

- Нифига, - отрезал Оливер, - Сам знаешь, я тебя сейчас отвяжу, они заметят это при первом же обходе и потом привяжут нас обоих.

- Да я не прошу меня развязывать, просто подойди и поправь его.

- Нет, - Бун демонстративно мотнул головой и отвернулся лицом к стене.

Но Пирс не унимался.

- Бун, мне больно дышать. Бун! Ты слышишь меня? Бун, я задыхаюсь! Бун! Бун! - он продолжал повторять снова и снова, пока терпение Оливера окончательно не лопнуло. Поняв, что поспать ему никто давать не собирается, он взвыл и уселся на краю кровати.

- Да затрахал ты меня уже! Что тебе нужно?!

- Ремень... - Пирс, глазами маленького ангелочка, посмотрел сначала на сопалатника, а затем на широкую ленту, прижимавшую его грудь к кровати.

- Я же сказал, что отвязывать не буду.

- Просто ослабь его. Совсем чуть-чуть, чтобы я мог дышать.

- И тогда ты заткнешься и дашь мне поспать? - Оливер подозревал, что поспать ему уже не удастся, но спросить стоило.

- Да, конечно, - закивал Пирс, - потом ты сможешь спать сколько захочешь, честно. Только подойди и поправь ремень.

- Ладно, - Бун встал и подошел к соседней койке, он всеми своими движениями выражал дикую неохоту делать то, что делает. Склонившись над связанным сопалатником, он протянул руки к его груди.

Джеральд Пирс ждал этого момента. С быстротой и ловкостью атакующей кобры, он выгнулся, раскрыл рот, а затем сомкнул челюсти на предплечье Буна.

- Ах ты... - Оливер рефлекторно попытался одернуть руку, но у него ничего не получилось, хватка Пирса была сильна, и он почувствовал, как зубы, прорываясь через кожу, входят в мясо, - Отпусти, мудак!

В ответ Пирс издал приглушенный рык и еще сильнее сжал челюсти.

Тогда, понимая, что словами вопрос решить не удастся, Бун засадил, жевавшему его, сопалатнику такую увесистую оплеуху, что треск от удара было слышно даже в коридоре.

- Ты чего, совсем двинулся, что ли? - ему удалось наконец высвободить руку и он с опаской отступил на шаг назад, - Какого хрена?

В ответ Пирс только широко улыбнулся, обнажив свои окровавленные зубы.

- Да ну тебя, - отмахнулся Бун, - видать тебе сегодня башку окончательно выключило, - он сел на свою кровать и посмотрел на руку, оценивая повреждения. Рана оказалась не такой глубокой, как он ожидал. Пирсу удалось прокусить кожу, но не более того. В тюрьме он получал увечья и похуже.

- Попросишь у меня еще что-нибудь... - Оливер, сам того не заметив, почесал свежую ранку и, улегшись, отвернулся к стене.

***

Вечером в мужском крыле психиатрической больницы Бриджуотер произошел неприятный инцидент. Неприятным он был как минимум для двух людей, санитара Саймона Мэя, совершавшего вечерний обход, и заключенного Бритни, чье тело тот обнаружил в туалете.

Ровно в десять часов по всей больнице выключается свет, все больные в этот момент должны находится в своих палатах. За соблюдением этого правила следили строго, ведь размеренный ритмичный распорядок дня положительно сказывался на психическом состоянии заключенных. Каждый раз, перед тем как свет выключат, два санитара совершали обход по всему крылу, чтобы убедиться, что все находятся на своих местах.

У Саймона был свой привычный маршрут, по которому он ходил вот уже четыре года. Сперва он проходил вдоль всех палат, но не заглядывал в них. Таким образом он давал заключенным понять, что скоро отбой, и пора в постель.

Далее Саймон шел по основному коридору, разделявшему все крыло надвое, через столовую с пунктом выдачи лекарств, затем мимо душевой, и заканчивал туалетами. Так он мог собрать всех, кто пытался спрятаться или забыл куда идти, в одну группку, а после, развести их по палатам, при этом сделав последний пересчет.

Этой ночью все привычные ритмы и маршруты были нарушены.

Бритни, беззубый чудной старикашка, любивший травить невероятные байки из своего бездомного прошлого, повесился в туалете на собственных штанах.

Первые пару секунд Саймон не мог понять, на что смотрит. В полумраке, подсвеченный лишь светом осенней луны, Бритни походил на какое-то приведение, зависшее в оконном проеме, но как только санитар щелкнул выключателем и лампы дневного света с тихим гудением зажглись, вся эта иллюзия тут же развеялась.

- Почему? - только и смог выдавить из себя Саймон.

По всей видимости старик, воспользовавшись подоконником как опорой, зацепил одну штанину за металлическую раму, к которой крепились оконные решетки, а из второй сделал петлю.

Прошло минут пять, не меньше, пока Саймон не понял, что просто стоит и пялится на труп. Он никак не мог поверить в то, что видит. Ему казалось, что старый лепрекон вот-вот расколется, хитро захихикает, как он обычно это делал, и скажет ему, что все это не по-настоящему, что это просто дурацкий розыгрыш. Но минуты шли, а старик и не думал оживать.

Смерти среди психически больных - дело частое и привычное, но от этого не менее печальное. Многие из тех, кто лишился жизни в западном крыле Бриджуотера оказывались в могиле по собственной инициативе. Некоторые умудрялись прятать свои лекарства во рту, а затем устраивали себе передозировку. Другие находили мало-мальски острый предмет и вскрывали себе вены. Но самодельная петля на шее оставалась самым популярным вариантом.

Аккуратно высвободив старика, Саймон положил его на холодный кафельный пол. Под таким углом старые лампы освещали труп гораздо лучше, и санитар заметил, что вся промежность Бритни была сильно расчесана, а от ранок по ногам расходились тонкие полоски мелких гнойничков.

В поисках источника инфекции Саймон стянул со старика трусы. Возле старых и сморщенных гениталий Бритни красовался воспалившийся след от укуса. Судя по форме зубов, кусал человек.

- Брит, ну как же так? - Саймон разочарованно вздохнул. В глубине души он всегда думал, что этот лепрекон качественно отличается от остальных психов, что он просто лукавит, притворяясь больным. Но, по всей видимости, химию не обманешь.

Каждому санитару в больнице Бриджуотер известно, что некоторые лекарства из местного рациона могут вызывать у больных повышенную тягу к противоположенному полу, а у женщин от них иногда даже начинается лактация. Именно поэтому, во избежание всяческих "неурядиц" блоки в больнице разделены на мужские и женские.

Скорее всего, Бритни тоже стал жертвой этого побочного эффекта и ему захотелось приключений на его беззубую голову. Пообещав какому-то из местных бедолаг лишнюю таблетку или сигарету, он заманил его в укромный уголок и... но психи они и в Африке психи, никогда не знаешь, какая сумасбродная мысль придет такому в голову. Возможно, паренек понял, как низко пал, или просто взбесился, потому, что мозги его устроены именно так, это совсем не важно. А важно то, что вместо оговоренной услуги, псих просто укусил Бритни (ему еще повезло, что хозяйство не отгрыз). С гигиеной у заключенных всегда были проблемы и вот вам, здравствуйте, заражение, да еще и в таком интересном месте.

Саймон отвязал штаны старика от металлической рамы на окне, и прикрыл ими тело, а затем вернулся в коридор, чтобы закончить вечерний обход. О произошедшем он расскажет после. Бритни уже все равно, он о себе позаботился, а всем остальным придется разгребать последствия. Если шизики узнают, что сегодня кто-то из них окочурился, то шума будет на всю ночь.

***

Санитары переговаривались между собой, бродя по коридорам, пересчитывая людей и жутко раздражая своей возней Оливера Буна. Единственным его желанием сейчас было хорошенько выспаться, но, казалось, весь мир ополчился против него и ни в коем разе не собирался позволить ему этого сделать.

Рана на его руке чесалась похуже любого комариного укуса и зуд этот постепенно пробирался наверх, к шее. Все звуки усилились, а каждый шорох отдавался нестерпимым грохотом в голове. В добавок ко всему прочему, Оливер дико потел. Одеяло и матрац промокли и перестали греть еще днем, заставляя Буна содрогаться от холода последние пару часов.

Тем временем, с телом, лежавшего на соседней койке, Джеральда Пирса происходили еще более неприятные метаморфозы. Полностью лишившись жировых тканей, он стал походить на каким-то чудом оживший скелет, кости которого держались на своих местах только благодаря полупрозрачной коже, обтягивавшей их. Его глаза впали глубоко в череп, и, казалось, утонули в глазницах. Лицо заострилось, вытянулось и своим выражением стало напоминать картину "Крик" Эдварда Мунка.

Внутренности чайного парня тоже менялись. Почки, печень, желудок, вся требуха, обычно наполняющая человеческую брюшину, превратилась в однородную, кашеобразную массу, из которой формировались новые, незнакомые науке органы.

Подобно гусенице, замурованной в коконе, связанный ремнями, Джеральд Пирс превращался во что-то новое, совершенно отличное от своего первоначального устройства, существо, сильное, быстрое, крепкое и готовое убивать.

Отвернувшись к стене, Оливер не замечал, как всего в полутора метрах за его спиной созревает идеальный хищник. В этот момент весь мир перестал представлять для него какой-либо интерес, его больше волновала собственная рука и то, что с ней творилось.

Маленькие желтоватые прыщики тонкими ниточками расползались от ранки, оставленной Пирсом ранее. Ведомые кровотоком, они струились вдоль кровеносных сосудов и невообразимым образом складывались в узоры из колец и линий по всему телу. Ему казалось, что каждый из этих гнойничков имеет свой разум, что они все говорят с ним, нашептывают ему разные ужасные вещи, пытаясь сломить его и без того сломленный разум.

"Подчинись, перестань сопротивляться - тараторили они, перебивая друг друга, - будь покорным, и мы будем благосклонны"

Голоса давили Буна, наседали на него своей упорностью, подтачивали хрупкий фундамент его воли пока он наконец не рухнул, вместе с домом, который поддерживал, вместе с тем, что Оливер называл своим Я.

***

Проводя последний пересчет Саймон думал вовсе не о работе. Заглядывая в палаты, он каждый раз надеялся увидеть там сдерживающего смех Бритни.

"Повелся? - сказал бы он, а затем добавил, - Да не переживай ты так, это просто глупая шутка."

Но это лишь слабая попытка отрицать действительность и Саймон не собирался долго ей поддаваться, ведь он прекрасно знал, что холодное тело Бритни сейчас лежит на таком же холодном кафельном полу туалета, а все эти фантазии про неудачный розыгрыш - верный путь от санитара к пациенту.

- Мэй, ты в порядке? - спросил Дэнни, потому, что заметил потерянный взгляд Саймона.

- А? - вздрогнул тот, - Да, все нормально. Ты мне после обхода не поможешь? Там в туалете нужно кое-что убрать.

Саймон мало знал об этом парне, их смены никогда раньше не пересекались. Обычный, ничем не примечательный тип, мимо такого пройдешь на улице и даже лицо не запомнишь, а доверять Бритни какому-то незнакомцу он не очень хотел, но выбора особого не было. Сам он труп до морга не дотащит.

- Понял, - ответил Дэнни, затем подошел поближе и полушепотом уточнил, - надеюсь ничего серьезного?

- Надейся, - мрачно улыбнулся Саймон.

- Да заткнетесь вы наконец или нет?! - пронесся по коридору истошный крик Буна. Санитары удивленно переглянулись, - Дайте мне наконец поспать! Я просто хочу немного поспать!

На последних словах голос кричавшего сорвался в крутое пике и резко перешел на истеричный визг.

- Сам заткнись, - послышалось из общей палаты напротив, - а не то я тебя заткну!

Санитары снова переглянулись, теперь в их взглядах читалась уверенность. Хоть они и не были знакомы друг с другом, но оба уже попадали в подобную ситуацию и знали, что если сейчас же не успокоить впавшего в истерику, то конфликт будет нарастать по экспоненте и ночка выдастся не из легких.

- Не надо кричать, - спокойным голосом сказал Саймон, первым зайдя в палату к Буну, - ты же сам прекрасно знаешь... - второй раз за этот вечер он замер, пытаясь осознать увиденное.

Оливер сидел на краю своей кровати, на промокшем до нитки матраце и шатался вперед-назад, при этом непрерывно скребя ногтями по предплечью правой руки. Его лицо было напряжено, а глаза бешено вращались в орбитах.

Но Саймона удивило вовсе не это, нет, такое поведение как-раз очень подходило Бриджуотерскому обитателю. Санитара удивило то, что Бун в палате находился один.

- Эй! Где Пирс? - Саймон осмотрел ремни, которыми Джеральд был привязан к кроватной раме. Подозрение о том, что взбесившийся Бун сам отвязал своего дружка, отпали тут-же, потому как лямки на краях ремней были вырваны с корнем, - Где Пирс, я спрашиваю?

Оливер что-то невнятно промычал, он был не в состоянии ответить, его разум переживал последние секунды своего существования.

- Так, ладно, я понял, - Саймон на всякий случай заглянул под кровать, но там, естественно никого не оказалось (это было бы слишком просто), затем он повернулся ко второму санитару, - присмотри за этим, а я - в сестринскую, подниму тревогу.

Дэнни взволнованно кивнул, ему еще не приходилось участвовать в поимке беглеца, и вся ситуация казалась парню сущим кошмаром. Ему думалось, что каким-то образом прорвавшись через два высоких забора из колючей проволоки и пост вооруженной охраны, заключенный вырвался из лечебницы, и теперь представляет опасность как для себя, так и для окружающих, но пока, единственным человеком, которому грозила опасность был сам Дэнни.

Саймон бежал по больничному коридору, не видя ничего вокруг. Взволнованные психи (что уже само по себе не очень хорошо) выглядывали из маленьких лючков в дверях своих палат и с большим интересом наблюдали как, санитар, тяжело дыша, проносится мимо. Некоторые из этих любопытных непрерывно чесались.

Психиатрическую лечебницу Бриждуотер незаметно поглощала эпидемия неизвестной болезни, грозившая уничтожить все человечество, но знал об этом лишь маленький беззубый лепрекон Бритни, бездыханно лежавший на полу в туалете.

- Саймон, что случилось? - Рита, спокойно читавшая какой-то девичий глянцевый журнал, увидела, буквально впрыгнувшего в сестринскую, санитара и вскочила с места.

- Жми тревогу, - выпалил он, подбегая к телефону.

Без лишних вопросов Рита послушно нажала на скрытую под столом кнопку и по всей больнице тут же завыли серены.

- Алло, пост? - санитар тараторил так быстро, как только мог, сейчас время работало против него, - У нас побег... один... да... не знаю... порвал ремни... хорошо.

Саймон положил трубку и, наконец, посмотрел на Риту, она была напугана.

- Все будет хорошо, - постарался успокоить он ее, - мы его найдем и все будет хорошо. Охрана сказала, что все двери заблокированы. Даже если он успел выйти из здания, за периметр ему уж точно не выбраться.

- Кого хоть ловим? - вдруг спросила Рита и Саймон понял, что впопыхах не успел ничего ей рассказать.

- Чайного парня, - ответил он.

- Чайного парня? - медсестра с облегчением выдохнула, - Пирса, что ли?

- Его самого.

Всю серьезность с лица Риты как ветром сдуло и на ее место пришла дежурная обворожительная улыбка.

- Ну ты и драму тут развел. Этот Пирс, конечно, в последнее время совсем буйный стал, но вряд ли он смог убежать. Он же не спецагент какой-нибудь.

- Может и так, но ремни разорвать умудрился.

- Да его наверняка этот... с кем он там в палате, Бун? Его наверняка Бун развязал.

- Рита, я не говорил, что ремни развязали, я сказал, что они порваны.

- Ай, - она раздраженно махнула рукой, - ты просто преувеличиваешь. Сидит этот твой Пирс сейчас где-то в туалете и радуется, что сирены включили. Сам же знаешь, как они внимание любят.

- Кстати, на счет туалета, - Саймон тяжело вздохнул, - Бритни повесился.

- Что?! - эта новость ударила по настроению медсестры куда больше, - Когда?

- Вечером, точнее не скажу. Сам нашел его минут десять назад. Решил после обхода с ним разобраться. Подумал, так спокойней будет.

Рита хотела возразить, сказать, что такие вещи откладывать нельзя, но не успела, ее отвлек санитар Дэнни. Он с истошным криком "Помогите!" с разбегу влетел в толстое стекло, которое занимало большую часть одной из стен сестринской, а затем, оставляя за собой причудливый кровавый след, сполз на пол.

***

- Так, ладно, я понял, присмотри за этим, а я - в сестринскую, подниму тревогу.

Денни взволнованно кивнул и, как только Мэй выбежал из палаты, повернулся к Буну.

- Даже не вздумай рыпаться, - сказал он как можно жестче, чтобы этот чесоточный знал, что с ним шутки плохи и лучше сидеть тихонько, но трюк не возымел нужного эффекта.

- Почему вы просто не позволите мне немного поспать? - почти прошипел Оливер сквозь крепко сцепленные зубы.

- Не надо было помогать своему дружку бежать, тогда спал бы в свое удовольствие, - ответил Дэнни, не подозревая, что пациент разговаривает вовсе не с ним.

Инфекция, которую Бун подхватил от "чайного парня" уже практически полностью захватила весь его организм. Маленькие желтые гнойнички покрывали большую часть кожных покровов Оливера и каждый из них невыносимо чесался, а голоса, которыми на перебой тараторили эти отвратительные нарывы, постепенно складывались в один большой хор, диктовавший свою темную волю. УБЕЙ! УБЕЙ! УБЕЙ!

Не выдержав давления, сознание Оливера, наконец, сдалось, отдавая контроль над телом новым хозяевам и, когда по пустым коридорам Бриджуотера пронесся первый раскат сирены, включенной молодой медсестрой Ритой Босси, Бун с нечеловеческим то ли криком, то ли шипением, или же и тем и другим одновременно, накинулся на санитара.

Запрыгнув на ошарашенного Дэнни, Оливер вцепился зубами ему в шею. Хруст, который услышал санитар, когда челюсти взбесившегося шизофреника сомкнулись на его ключице, моментально привел его в панику. Испуганно вытаращив глаза, он изо всех сил колошматил руками по голове Буна. К слову, самому Буну на этот факт было абсолютно наплевать, ведь отныне его череп не принимал абсолютно никакого участия в жизни тела. Волдыри, плотно покрывшие кожу заключенного, были лишь фасадом, под которым инфекция скрывала обособленные нервные центры, миниатюрные мозги. Они поработили сознание человека, в чьем теле поселились, подмяли его под себя, и теперь представляли собой конгломерат примитивных паразитических разумов, управлявших хозяином, целью которых было выживание любой ценой.

Испуганный Дэнни (и его можно понять) в панике принялся метаться по палате одновременно с этим неловко отбиваясь от висевшего на нем Буна, и все это под оглушительный аккомпанемент сирены. Он чувствовал, как заключенный все глубже и глубже вгрызается в его мышцу, как теплая струйка крови стекает под рубашкой сначала вдоль лопатки, потом по позвоночнику и прямо в трусы, но растерянность и страх заклинили все шестерни в его голове, не давая вспомнить все то, что ему вдалбливали на инструктажах по личной безопасности.

Санитар метался от одного угла палаты к другому пока, наконец, не споткнулся о ножку кровати и не упал. При падении Дэнни попытался изогнуться так, чтобы оказаться сверху, быть придавленным этим бешенным психом - самое последнее что ему сейчас было нужно. С горем пополам ему это все же удалось, но, когда сцепившаяся парочка коснулась пола, послышался громкий щелчок, и тело Буна на мгновение обмякло, а челюсти расцепились, высвобождая жертву.

Дэнни быстро откатился вбок, затем встал на ноги и, переводя дыхание, уставился на не двигавшегося заключенного. Он ждал второго раунда, но на этот раз был готов к бою, ведь во время падения он наконец вспомнил про шокер и теперь крепко сжимал его в руке.

Оливер медленно перекатился на живот, потом приподнялся на локтях и встал на колени. Щелчком, который услышал Дэнни, когда они вместе грохнулись на пол, был звук перелома. Шейные позвонки заключенного под весом санитара не выдержав лопнули, и теперь голова Буна безжизненно болталась, удерживаемая на плечах лишь кожей.

Встав на ноги и выпрямившись, Оливер, или вернее сказать, колония паразитов им управлявшая, попыталась поддержать свой череп руками, но тот непослушно откинулся назад и безжизненным взглядом впился в пространство за спиной.

От такой необычной и в то же время отвратительной картины у Дэнни отвисла челюсть, но капля здравомыслия, оставшаяся на задворках сознания не дала ему снова запаниковать. Перехватив поудобнее шокер, он одним коротким движением упер его в живот заключенному и нажал на кнопку. 2000 вольт молнией пронеслись по телу Буна, но не вызвали практически никакой реакции. На такой поворот событий Дэнни уж никак не рассчитывал, а потому решил, что сам он положение исправить уже не сможет, и пора звать на помощь. Осторожно обойдя замершего Оливера, санитар спешно покинул палату и, забрызгивая полы собственной кровью, побежал к сестринской.

***

- О, Господи! - Рита вздрогнула от неожиданности, когда Дэнни влетел в стекло прямо перед ее лицом.

- Что за черт? - Саймон вопросительно посмотрел на медсестру, а затем выскочил в коридор на помощь сотруднику.

Дэнни лежал на полу, возле загородки, отделявшей сестринскую от зала, в котором психи днем собирали паззлы или играли в шашки. Его глаза были закрыты, а вся рубашка перепачкана кровью.

Саймон приложил два пальца к шее санитара и без труда нащупал пульс, значит парень всего лишь в обмороке.

- Эй, - Мэй похлопал ладошкой Дэнни по щеке, - очнись.

Тот медленно открыл глаза и сфокусировал взгляд на происходящем.

- Давай, вот так, молодец. Ты как? Что случилось?

Судя по быстро меняющемуся выражению лица, Дэнни отчаянно пытался вспомнить, что происходило с ним последние десять минут, но затем его глаза резко округлились и он дрожащей рукой показал куда-то назад. Саймон обернулся чтобы посмотреть, что могло так сильно напугать работника исправительного учреждения для психически больных, и увидел оживший кадр из дешевого фильма ужасов про зомби.

Оливер Бун медленно брел по коридору. Словно слепой, потерявший свою трость, он одной рукой опирался о стену, а другой непрерывно шарил перед собой. Его голова неестественно запрокинулась назад и свисала вдоль лопаток на слегка вытянувшейся шее.

При виде такой странной картины, психи, наблюдавшие за происходящим через окошки в дверях палат, разбушевались еще больше. Подобно зверям, чующим надвигающийся лесной пожар, они колотили кулаками в сетки на окнах, в тщетных попытках вырваться из своих клеток. Но было уже слишком поздно. Странная инфекция, поразившая Бриджуотер, быстро приспосабливалась к условиям человеческого организма и каждый новый зараженный преображался быстрее предыдущего. Один за другим, чесоточные пациенты сдавали позиции под напором разумных волдырей, и впадали в ярость, набрасываясь на первого, кто попадался под руку, кусаясь, царапаясь и всячески пытаясь разнести заразу.

- Ни хрена себе, - Саймон медленно выпрямился во весь рост и завороженно наблюдал за тем, как Бун, нащупывая дорогу, медленно, но уверенно продвигался вдоль больничного коридора, - Дэнни, я всего на минуту тебя оставил, что ты натворил?

Дэнни не ответил. Он уползал на четвереньках куда подальше от творившегося кошмара, при этом громко ругаясь на испанском и изредка почесывая укус на ключице.

- Ясно, - Саймон постучал по стеклу и показал жестом Рите, чтобы она помогла ему, - значит будем разбираться сами.

- Ой, - медсестра пискнула, увидев покалеченного Буна.

- Оливер, ты как? - Мэй подошел к шаркавшему "зомби" и взял его за руку. В ответ Бун издал странный хрип и с силой сжал ладонь санитара, - Не волнуйся, мы тебя починим, будешь как новенький.

Саймон не верил ни единому своему слову. По правде говоря, он вообще сомневался, что такое можно исправить и не понимал, как бедолага еще дышит.

Рита, не решавшаяся приблизится к Буну, обошла его, чтобы посмотреть, что случилось с его головой и тут же пожалела о своем решении. Как только она попала в поле зрения пустых и злобных глаз Оливера, его рот принялся открываться и закрываться с невероятной скоростью, при этом громко клацая зубами.

- По-моему, с ним что-то не так, Саймон, - Рита отступила еще дальше и почти уперлась спиной в дверь одной из палат, - он весь в волдырях и...

Она не успела договорить. Внезапно сирена, завывавшая все это время, умолкла, а затем во всей больнице погас свет.

Теперь, когда коридоры Бриджуотера наполнила тишина, Саймон отчетливо услышал приглушенные крики и стоны заключенных, доносившиеся из всех палат одновременно. Инфекция меняла их, превращая в безумных зомби, и изменения эти были крайне болезненными.

- Что это, Саймон? - медсестра замерла, вслушиваясь, - почему они так кричат?

- Давай потом узнаем, - огрызнулся Саймон. Сейчас всякие крики волновали его меньше всего потому, что он был увлечен борьбой с практически обезглавленным Буном.

- Отпусти меня, слышишь? Я просто хочу помочь, - на слова Оливер никак не реагировал, - Ладно, сам напросился.

Держа одну руку Буна, и ловко уворачиваясь от второй, Саймон снял с пояса шокер и ткнул им заключенному в плечо. Мэй вообще был против использования таких болезненных мер. Он считал, что это как минимум не честно, ведь за частую те, кого бьют током не в себе и не понимают, что творят, но, когда сам оказываешься в подобной ситуации времени на размышления о морали не остается.

Раздался треск электрической дуги, и санитар почувствовал, как тело Буна напряглось, затем его хватка ослабла, и он с тихим хлопком свалился на пол.

- Так-то! - Мэй поправил свою рубашку и осмотрелся, ища в темноте больничного коридора Риту. Ему было интересно, чем она занималась, пока его тут пытаются придушить.

Задачка оказалась не из легких, единственным источником света была луна, освещавшая зал для игр, до которого было не меньше десяти метров, и в придачу глаза, еще не привыкшие к темноте, то и дело выхватывали из черноты какие-то разноцветные пятна.

- Рита, - почему-то шепотом позвал он, в темноте так и тянет говорить шепотом, - Рита, ты где?

- Тихо, - прошептала в ответ она, откуда-то справа, - слышишь?

Саймон прислушался.

- Они замолчали.

И правда, только сейчас, когда Босси ткнула его носом в очевидное, он заметил, что неистовые вопли заключенных прекратились, и теперь в пустынном коридоре Бриджуотера было не только темно, но и чертовски тихо.

- Что происходит, Сай? - голос медсестры предательски подрагивал.

- Не знаю.

- Давай пойдем в сестринскую и вызовем охрану, - предложила она.

- Света нет, как мы вызовем то? - возразил он.

- Тогда давай просто пойдем в сестринскую, - Рита уже начала всхлипывать и шмыгать носом, - мне страшно, Сай.

- Ладно, а с Буном что делать будем?

- Да черт с ним, пускай бродит, давай просто уйдем отсюда.

Саймон задумался, с одной стороны не очень хорошо вот так бросать пускай и буйного, но все же искалеченного и нуждающегося в помощи больного, но с другой - она назвала его Сай, а перед этим милым сокращением он никогда не мог устоять.

Это был очень сложный выбор между профессионализмом и желанием устроить свою личную жизнь, и Саймон еще долго мог бы сомневаться, в какую сторону клонить весы, но решение приняли за него.

Рык неимоверной громкости, словно цунами прокатился по стенам Бриджуотера, заставляя их содрогнуться. Казалось, у этого грома нет источника, он был одновременно везде, он был внутри головы, внутри тела и весь мир вибрировал ему в такт.

- Сестринская, так сестринская, - выпалил Саймон и быстро зашагал по коридору. Рита уверенно нагнала его, на ходу вытирая растекшуюся по щекам тушь.

Испуганная парочка преодолела расстояние отделявшее их от привычной безопасности толстого и крепкого стекла за считанные секунды. Забежав в сестринскую, Рита вздохнула спокойнее, а Саймон быстро закрыл дверь на замок.

- И что будем делать теперь? - спросил Мэй.

- Не знаю, - ответила Босси, - у тебя мобильный с собой?

- Нет, я его в шкафчике с одеждой оставил, как положено. А у тебя?

- Та же история.

Окна игрового зала находились прямо напротив стеклянной перегородки и в сестринской было довольно светло. Саймон отыскал небольшой стул со спинкой и, на всякий случай, подпер им дверную ручку.

- Значит будем сидеть здесь и ждать, пока охрана со всем разберется. У них есть газовые баллончики, пистолеты и все такое. Что бы здесь не творилось, думаю они справятся.

- Надеюсь, - Рита снова шмыгнула носом и села. Мэй сел рядом, неловко приобнял ее, и она тут же прижалась к нему.

"Ну вот, - улыбнувшись про себя, подумал Саймон, - теперь точно придется прятать эрекцию"

***

Время шло, а ситуация не улучшалась, даже скорее наоборот. Иногда откуда-то доносились приглушенные хлопки, похожие на выстрелы, и крики, сменявшиеся этим жутким, пробирающим до костей рыком, но потом снова наступала давящая тишина. Даже заключенные, запертые в своих палатах, не издавали никаких шумов. Казалось, они притаились и ждут чего-то, некой отмашки, сигнала к действию.

Саймон полулежал, подперев рукой щеку и наблюдал как тикает секундная стрелка на больших круглых часах в зале. Прошло уже два часа с тех пор как они с Ритой заперлись в сестринской и время близилось к полуночи, а надежда на то, что их спасут бравые ребята в синей форме охраны, неумолимо таяла.

- Может мне сходить и посмотреть, что там? - наконец не выдержав утомительного бездействия, спросил Мэй.

- Нет, не уходи, - тут же выпалила Рита, от одной мысли остаться самой в темноте у нее снова намокли глаза.

Это был эгоистичный ответ, но тем не менее он только что спас жизнь молодому санитару, ведь спустя всего секунду после, по Бриджуотеру снова прокатился оглушительный рык, отличающийся от предыдущих, клокочущий и прерывистый. Это был тот самый сигнал к действию, которого так ждали зараженные. Они ответили на призыв истошным воем, отдаленно напоминавшим вой стаи диких собак. Даже Оливер Бун, слепо бродивший по коридору, захрипел своей переломленной гортанью, стараясь попасть в ноту, выдаваемую этим дьявольским хором.

Далее события развивались с невероятной скоростью. Вырывая с корнем сетку, закрывавшую одно из окон, в игровой зал ввалилось нечто, очень отдаленно напоминавшее Джеральда Пирса. Существо своими пропорциями походило на странную смесь паука с человеком, а его тонкая и сухая кожа просвечивалась заходящей луной, давая наблюдателю возможность рассмотреть сквозь нее все тошнотворные и не похожие на человеческие, внутренности.

Мэй среагировал быстро. Схватив за рукав Риту, он оттащил ее в самый дальний и темный угол сестринской, и усадил на пол.

Замерев на мгновение, существо принюхалось, а затем бросилось в направлении воя, издаваемого заключенными. Проносясь по больничному коридору, будто ураган, оно с немыслимой легкостью срывало металлические двери палат с петель, освобождая свою личную армию преданных "зомби" из заточения.

Пользуясь шумихой, устроенной изменившимся Пирсом, Саймон слегка подвинул шкафчик с документами, так, чтобы тот хоть немного перекрывал обзор их угла сестринской из зала.

- Так нас не должны заметить, - прошептал он. Рита не ответила, ее глаза были пусты, грудная клетка содрогалась, а по щекам непрерывно текли слезы.

Тем временем, раскурочив последнюю дверь, существо собрало вокруг себя всех зараженных, и в сопровождении свиты вальяжно прошагало мимо стеклянной перегородки.

- Ни звука, - просипел на грани слышимости Саймон, - похоже, они нас не видят, - он прижал медсестру к себе как можно сильнее и затаил дыхание.

Заключенные, выстроившись в неровную колонну, покорно шли, ведомые своим уродливым лидером, злобно озираясь по сторонам и изредка в нетерпении щелкая зубами. Замыкал все это фантасмагорическое шествие Оливер Бун, он то и дело пытался нащупать руками свою голову, но никак не мог дотянутся до нее. Поле очередной неудачной попытки ухватить себя за ухо, он разочарованно ударил кулаком о стеклянную перегородку, и испуганная до чертиков Рита нехотя пискнула. Маленькая армия "зомби" тут же остановилась как вкопанная, ожидая нового приказа.

Существо, ранее бывшее Джеральдом Пирсом, замерло в раздумьях, затем недовольно зашипело и побрело дальше, в направлении женского крыла больницы, а зараженные, повинуясь воле своего хозяина, начали медленно обступать стекло со всех сторон. Они толпились перед ним, толкая друг друга и, казалось, разговаривая между собой, хотя со стороны это больше походило на фырканье и гавканье, нежели на полноценную речь.

Саймон, зажимая ладонью рот паникующей медсестры, настороженно наблюдал за тем как заключенные (хотя сейчас это название мало им подходило) ощупывали и обнюхивали стеклянный барьер. Видимо по какой-то причине они не могли видеть сквозь стекло, или не воспринимали его прозрачность.

- Кажется, они нас не видят, - как можно тише прошептал Саймон, в попытке успокоить Риту, и понял, что совершил роковую ошибку.

Болезнь, лишившая этих людей возможности смотреть сквозь стекло, оказалось, вовсе не ухудшила их слух, а скорее даже наоборот. Они все, как один замерли, отреагировав на шепот санитара, и осознав, что источник звука, который им было приказано найти, находится по ту сторону странной стены. Сперва они неуверенно постукивали по листу закаленного стекла, а затем, прикинув прочность материала, начали все сильнее и сильнее колотить по нему, пытаясь прорваться внутрь.

Шум града ударов, наполнил небольшое помещение сестринской. Прижавшись друг к другу как можно крепче, медсестра и санитар ждали неизбежного. Рита, уже не сдерживаясь, рыдала, а Саймон отчаянно искал выход из сложившейся бредовой ситуации. Он пытался прикинуть, скольких он сможет уложить шокером, пока не сядет батарея, после этого ему придется использовать подручные средства, если, конечно, оставшиеся на ногах заключенные дадут ему такую возможность. Но эти мысли были лишь попыткой заглушить одну, самую громкую и отчетливую: "Из этой переделки нам уже не выбраться".

"Но с другой стороны, - подумал Саймон, - можно даже в этой кромешной тьме можно найти положительные стороны. Надеюсь, на той стороне меня встретит Бритни, и я смогу снова послушать его дурацкие истории..."

- Стоп, - вдруг произнес он вслух, напрягшись всем телом, - Бритни... кромешная тьма...

Саймон собрал в кучу последние крохи своего самообладания, чтобы вспомнить, пророчество, которое утром выдал старый лепрекон.

- В полночь, когда тьма станет нестерпимой, - Саймон окинул взглядом буквально облепленное человеческими телами стекло, - ты должен будешь оторвать от нее взгляд и посмотреть наверх, - он задрал голову и увидел темное пятно на стене, почти под самым потолком, - Вверху спасение.

Саймон встал, выпрямился и присмотрелся как следует. Темным пятном оказалась решетка вентиляции, в которую, судя по ее размерам, мог пролезть взрослый человек.

- Ай да Бритни, старый ты сукин сын! - радостно воскликнул санитар, - Рита, смотри, мы можем свалить отсюда.

Пока шмыгающая носом медсестра приходила в себя, Саймон перетащил шкафчик с документами поближе к противоположенной стене, забрался на него сверху и потянул за решетку, она с легкостью открылась.

- Вперед, - он показал жестом Рите, что она полезет первой.

- Туда? - с ноткой сомнения спросила она, - Я не пролезу.

- Пролезешь, не сомневайся. Давай, я подсажу.

- Нет, Сай, я не смогу. Я боюсь тесноты. Мне даже в лифтах не по себе.

- У тебя выбора то особо и нету, - санитар махнул в сторону озверевшей толпы, пытавшейся прорваться внутрь, - или ты хочешь остаться с ними? Тогда я полез сам.

Рита, до смерти боясь оказаться одной посреди этого кошмара, подумала, что теснота вентиляционной трубы не такой уж и плохой вариант, и подала руку Саймону. Он ловко подхватил ее и подсадил, помогая достать до решетки. Рита схватилась за нее, подтянулась и ушла в стену по пояс.

- Ну как? - крикнул Саймон.

- Тут поворот, Сай, мне кажется, я не смогу, - голос медсестры искажался жестяной трубой, приобретая металлические нотки.

- Еще как сможешь, - подбодрил ее Мэй, - просто продолжай ползти.

Закаленное стекло, отделявшее сестринскую от игрового зала, стойко держало многочисленные удары зараженных, пока один из них не пришелся аккурат в невидимую линию внутреннего напряжения. Внешний слой тут же покрылся множеством мелких трещинок, но остался на месте, удерживаемый тонкой пленкой полиэтилена.

По усилившимся вибрациям странной стены, зараженные догадались, что ей осталось стоять совсем не долго, а потому ликующе завыли и продолжили колотить с удвоенной силой, раздирая руки осколками в кровь.

- Быстрее, - Саймон настороженно смотрел как треснувший барьер шатается под натиском толпы, - они скоро прорвутся.

Рита, в свою очередь, настороженно смотрела на изгиб узкой вентиляционной трубы, и думала, что она ни за что в жизни не сможет там протиснуться, но давление было сильно высоко. Она не хотела корить себя всю оставшуюся жизнь (даже если это будет всего пол часа) за то, что по ее вине, из-за ее нерешительности и трусости погибнет человек, тем более Саймон. Настроившись на положительный лад, она медленно выдохнула и поползла вперед.

Саймон поочередно поглядывал то на хрустящее, измазанное в крови стекло, то на постепенно исчезающие в трубе ноги Риты. Он нервничал. Слишком уж медленно она продвигалась вперед. И тут произошло то, чего он боялся больше всего.

- Я застряла, - в голосе Риты читалось отчаяние.

- Попробуй выдохнуть, - крикнул в ответ Саймон.

- Никак, Сай, я застряла. Совсем! Не могу пошевелиться!

Второй слой стекла тоже треснул и зараженные начали выдавливать, ничем более не поддерживаемый, полиэтилен из рамы.

Времени на составление нового плана не оставалось и Мэй понял, что спасение в пророчестве Бритни предназначалось вовсе не ему.

- Рита, - крикнул он, снимая с пояса шокер, - подтяни ноги!

- Зачем? - удивилась она.

- Просто сделай как я прошу.

Медсестра послушно подтянула ноги и Саймон тут-же захлопнул решетку вентиляции так, чтобы со стороны казалось, будто в ней никого нет.

- И еще одно, - он собрался с духом и наконец спросил, - давай сходим куда-нибудь, когда все закончится?

Ответа он не услышал. Полиэтиленовая пленка, бурно рассыпая вокруг себя стеклянную крошку, ввалилась в сестринскую вместе с толпой зараженных.

Рита поняла, что происходит, слишком поздно. Лежа в абсолютной темноте, зажатая жестью вентиляционной трубы, она сдерживала слезы и прислушивалась, в надежде снова услышать запыхавшийся голос Саймона, который скажет: "Все кончилось, сейчас я тебя вытащу", но из сестринской доносились лишь отрывистый треск шокера и приглушенные звуки борьбы.

***

Рита пришла в себя, не понимая где находится. Все ее тело ныло, а сдавленная грудная клетка не давала свободно дышать.

Немного поворочав ногами, чтобы хоть как-то разогнать застоявшуюся кровь, медсестра попыталась восстановить события прошлого вечера. Она вспомнила Буна с отвисшей головой, заключенных, в одночасье превратившихся в обезумевших дикарей и Саймона, пожертвовавшего собой ради ее спасения, а еще она вспомнила злосчастную трубу, в которой она застряла и провела в беспамятстве... Рита поймала себя на том, что не может сказать не то, что приблизительное время, но и день ли сейчас вообще.

Из тьмы раздумий и сожалений ее выдернули странные звуки, доносившиеся, похоже, из коридора. Они напоминали хлопки пистолетных выстрелов, хотя она не могла сказать наверняка, не так уж много выстрелов ей довелось слышать за свою жизнь.

Звуки приближались.

- Эй! Помогите! - закричала изо всех сил Рита, - кто-нибудь, я наверху, в вентиляции!

Хоть она и не была уверена, что это не вчерашние одичавшие психи, но сил сидеть в трубе у нее уже не оставалось, и она была готова принять неизбежное, лишь бы перед этим в последний раз снова вдохнуть полной грудью.

Хлопки прекратились.

- Я здесь! - повторила она, - наверху, в трубе!

Через минуту тишины, тянувшуюся целую вечность, она отчетливо услышала хруст битого стекла. Кто-то зашел в сестринскую. Сердце Риты забилось с удвоенной частотой.

- Помогите? - уже не так уверенно и громко.

Еще пара шагов по стеклу и скрип открываемой решетки вентиляции.

Из-за изгиба трубы медсестра не могла посмотреть назад и сжавшись, словно испуганная улитка, приготовилась к худшему. Но вместо злобного шипения, темноту трубы пронзил вполне человеческий, мужской голос.

- Ты чего тут делаешь? - спросил он.

- Прячусь, - неуверенно ответила она.

- А, понятно, - хмыкнул он, - Ну и как?

- Не очень.

- Вижу. Застряла?

- Да.

- Тогда, на счет три выдыхай. Раз! Два!

Рита почувствовала, как ее схватили за ноги и резко выдохнула.

Вылетев из трубы, словно пробка из бутылки, медсестра тут же очутилась в крепких объятьях, не давших ей упасть. Первые пару секунд она ничего не могла разглядеть, солнечный свет бил в глаза, но постепенно сквозь желтое сияние проявлялся силуэт рослого мужчины в грязной форме Нью-Йоркского полицейского.

- Тебя как звать? - спросил он.

- Рита, - ответила она, щурясь, - Рита Босси.

- А я Генри Букер, - он улыбнулся и аккуратно поставил ее на пол, - приятно познакомиться. Мы тут с моим другом порядок наводим, не поможешь?

Ничего не понимая, медсестра растерянно кивнула.