Страстные сказки средневековья Глава 80-83
МОНАСТЫРЬ св. КЛАРЫ.
Жизнь в монастыре скучна, монотонна и однообразна. Молитвы, занятия, посты и послушания отнюдь не развлекали девушек, отданных на воспитание монахиням, и только ожидание счастливого будущего, когда за ними приедут родители с радостными новостями о предстоящей свадьбе, чуть-чуть оживляло их унылые будни.
Все воспитанницы спали в одном дортуаре, на отгороженных простынями друг от друга кроватях. Но в этом году для одной из них, а именно для Бланки дю Валль, все волшебным образом изменилось. Сначала, правда, пришла жуткая весть о смерти родителей, братьев и маленькой сестры, но умные монахини тут же смекнули, какая выгода сама шла к ним в руки, если удастся уговорить наследницу постричься в монахини! И сестры стали с ней предельно ласковы, всячески соблазняя прелестями монашеской жизни.
- Мужчины грубы, эгоистичны, заставляют своих жен делать всякие мерзости, а когда они отказываются, насмерть избивают бедняжек,- твердила сестра Бабетта - тучная низенькая старушка,- всячески третируют и оскорбляют их!
- Но отец никогда не бил маму!- попробовала робко возразить Бланка.
- О, несчастные женщины скрывают свои слезы,- убежденно прошамкала та,- зато у нас в монастыре благодать, любовь, тишина, покой!
Вряд ли тишиной и покоем можно соблазнить юную деву! Это как раз та жизнь, какую не желает прожить, мечтающая о любви и рыцарях резвушка. Но старые монахини давно уже забыли, как сладко волнуют кровь запахи весны, доносящиеся из монастырского сада.
- На кладбище то же тишина и покой,- после, когда они остались одни, заявила Бланке её подруга Мадлен,- а мужчины вовсе не звери и не чудовища! Глупости все это!
Послушницы обе были сиротами. И Мадлен так же монахини постоянно предлагали принять постриг. Хотя, конечно, у дочери простого рыцаря было далеко не такое приданое, как у дочери графа.
Между тем, Бланке неожиданно выделили отдельную келью.
- Привыкай, моя дорогая,- нежно поцеловала её мать-аббатиса,- к нашей жизни. Стены кельи можно украсить дорогими тебе вещами- ведь это твой дом. А когда ты вырастешь, то заменишь меня и сама станешь аббатисой. Хочешь?
Разумеется, Бланка хотела стать аббатисой. Как это здорово, всеми командовать и распоряжаться! Келья была просторная и светлая, и подружки даже попрыгали от радости, взявшись за руки, при виде такой красоты.
- Может, быть монахиней не так уж и плохо,- призадумалась тогда Бланка,- дома я все равно подчинялась бы мужу, и как знать, стала бы счастливой или нет? Здесь же все меня любят!
- Но мужчины, говорят, тоже любят женщин,- возразила Мадлен,- говорят, что это самое лучшее, что есть на свете!
- А ты откуда знаешь?
- Слышала,- уклончиво ответила подруга,- мне рассказывали об этом!
Девушки отстояли вечернюю мессу в задумчивости, а наутро к аббатисе примчался королевский гонец и поставил в известность, что для Бланки дю Валль король нашел жениха. И хотя ещё ничего окончательно не решено, он все-таки ставит достопочтимую мать-настоятельницу в известность, что предполагаемый супруг - гранд старинного каталонского рода граф Мигель де ла Верда. Жених вдовец, ему под сорок, но он здоров и полон сил, поэтому юная сирота не будет обделена в браке лаской, любовью и вниманием, а уж тем более, многочисленным потомством.
- Я знакома с графом де ла Верда,- постно поджала губы аббатиса,- это преданный нашей матери-церкви человек. Иметь такого в мужьях - великая честь!
Но голос настоятельницы прозвучал уныло - попробуй воспротивиться решению короля! Деньги и богатые земли теперь уплывали из казны монастыря в руки человека и без того состоятельного и могущественного. И где же справедливость?! Аббатиса уже строила планы возведения новой стены вокруг монастыря, строительства мыловарни и приюта для бездомных, и вот теперь все надежды обернулись прахом!
Сама же Бланка была скорее напугана, чем обрадована. Сорок лет! Это так много! Жених ей годился в деды.
- Пусть хоть такой, чем, вообще, никакого,- зато твердо заявила вездесущая Мадлен,- старик быстро отправится к праотцам, а ты останешься молодой и веселой вдовой с деньгами! Вот тогда и выберешь себе, какого пожелаешь красавца в мужья!
- Это грех!- призадумалась растерянная Бланка.
- Ясное дело, что грех, ну так что ж?! Вот состаримся, тогда и будем каяться, молиться и просить прощения! Что ещё делать никчемным старухам?
Прошло несколько дней.
За стенами монастыря уже вовсю бушевала весна, и ветер доносил даже до самых укромных келий её будоражащие кровь запахи. Бланка лежала без сна в темноте кельи, когда пришел он.
Чья-то рука нежно провела по скрытой глухой сорочкой груди. Девушка так испугалась, что мгновенно от ужаса онемела, не в силах выдавить из горла даже хрип, и только сердце настолько сильно билось, что чуть не выскочило из груди. Между тем этот кто-то вдруг крепко обнял её и завладел губами. Первый в жизни поцелуй потряс Бланку до глубины души - он был такой странный, такой волнующий! Стало сразу и страшно, и жарко, и томительно одновременно.
- Кто ты?- наконец прохрипела в волнении она.
- Сон, просто сон о твоем женихе - доне Мигеле!- тяжелое дыхание неизвестного так обожгло ухо, что екнуло холодком где-то внизу живота.
- Я же чувствую тебя, значит, не сплю!
Но разум не слушался хозяйку, реагируя только на те ощущения, которые ей дарили властные руки, ласково скользящие по зажигающимся веселыми жгучими огоньками телу.
- Завтра ты проснешься и даже не вспомнишь обо мне, как не вспоминают о ветерке, обдувшем лицо на прогулке!
Его рука скользнула в святые святых её тела, и Бланка ахнула от стыда и растерянности. Но смятенное тело уже придавила горячая тяжесть мужчины...
- Кто ты?
- Твой жених, любовь моя! А теперь и вовсе муж!
И незнакомец исчез, оставив растерянную возлюбленную на испачканной кровью постели. Потрясенная Бланка не спала всю ночь, а утром помчалась к верной подруге.
- Ой,- воскликнула та, округлив глаза,- это действительно так сладко, как говорят?
- Больно,- неловко поежилась девушка, но желая быть объективной, все-таки добавила, - не знаю, как сказать..., но в этом что-то есть!
- Что?
- Как-то необычно горячо! Мне трудно объяснить...
- Он не сказал, когда опять придет?
- Нет,- озадаченно покачала головой Бланка,- все случилось так неожиданно, и мне страшно даже возвратиться в келью, как будто он до сих пор там!
- Хочешь, я побуду с тобой в эту ночь! - предложила верная подруга,- при мне дон Мигель не осмелится делать с тобой такие вещи!
Но тот осмелился. Мало того, обнаружив, что Бланка в келье не одна, грубо и властно уложил её товарку на лопатки, и проделал в ней тоже, что и с предполагаемой невестой.
Шокированная Бланка сначала оторопела, но услышав болезненный вскрик извивающейся под насильником подруги, громко закричала:
- Сатана! Сатана! Помогите!
Но пока в их келью сбежались одевающиеся на ходу всполошенные монахини, мужчина словно растворился среди стен обители.
Сквозь толпу в ужасе воющих подопечных протолкалась всполошившаяся мать-аббатиса.
- Что случилось?
Но и так было ясно, что произошло нечто страшное и непонятное. Трясущаяся в ознобе Мадлен пыталась спрятать ладонями кровавое пятно на рубахе, красноречиво расположенное в таком месте, что целомудренные сестры стыдливо потупились.
- Как ты здесь оказалась? - возмутилась настоятельница. - Что это с тобой?
Но перепуганные девушки только рыдали и тряслись.
У аббатисы предчувствием больших неприятностей сжалось сердце.
- Идите,- спровадила она монахинь по своим местам,- оставьте нас одних!
Ей понадобилось немало усилий, чтобы добиться от девушек признания в том, что произошло. И когда настоятельница все-таки добилась правды, то схватилась за сердце. Такого скандала в её обители не было со дня основания. Как ни была она религиозна, все равно не поверила в то, что в келье безобразничал сам сатана, впрочем, вторая версия Бланки так же не вызвала энтузиазма.
- Дон Мигель де ла Верда, - недоверчиво осведомилась она,- но..., зачем?
Девушки только зашмыгали носами в ответ, да и что они могли сказать, глупые обесчещенные овечки?
Аббатиса немного подумала.
- Может, все ещё обойдется? - со слабой надеждой пробормотала она себе под нос, и грозно приказала воспитанницам. - Молчите и никому ни слова о произошедшем!
Увы, молчание помогло мало. Что-то случилось со здоровьем Бланки. Её тошнило по утрам от любой пищи, кружилась голова, и она свалилась в обморок во время длительной праздничной обедни.
Может, на недомогания Мадлен и внимания бы не обратили, но нездоровье Бланки переполошило весь монастырь.
- Что с тобой, дочь моя? - испугалась аббатиса, вглядевшись в зеленое от дурноты лицо любимой воспитанницы, и быстро созвала консилиум из сведущих в медицине сестер.
Те долго думали и гадали, пока одна из них мать Сюзанна, ещё не старая женщина с нервным смешком не заметила:
- Если бы это не звучало так невероятно, то я бы решила, что девушка согрешила с мужчиной! Похоже на беременность!
Всё, откладывать выяснение отношений с богохульником графом, стало невозможным.
Аббатиса сначала написала письмо его величеству, а после и сама собралась в Париж. Нужно было попытаться спасти доброе имя хотя бы одной послушницы, да и распутник де ла Верда должен был позаботиться о второй, пострадавшей от него девушке.
ПРОЩЕНИЕ.
Пока неизвестный галантно проказничал в монастыре св. Клары, гораздо севернее, где ещё стояли ледяные лужи на дорогах и снег лежал на полях, по направлению к Реймсу медленно двигалась странная процессия.
Ко всему привыкшие, но уже охрипшие и измотанные бездорожьем и усталостью монахини едва гнусили псалмы. Двое худющих мужчин с отросшими бородами и волосами, и в рубахах, болтающихся на костлявых плечах, шли бодро. Они тащили толстые свечи с таким озлобленным остервенением, словно это были палицы, которыми им предстояло вскоре сражаться. И это необычное шествие возглавляла настолько изможденная женщина, что от неё, казалось, остались одни темно-синие огромные глаза. Но все они двигались довольно быстро, кто во что горазд бормоча зачастую разные псалмы, и с неожиданным энтузиазмом посматривали на окружающий мир.
После страшного холода начала пути, паломникам теперешние невзгоды представлялись сущей безделицей. Подумаешь, слякоть, разбитая дорога и надсаженное горло, главное, что солнышко светило так ярко, что было иногда даже жарко.
Немного в стороне, позади кающихся, брезгливо переставлял копыта по непролазной грязи конь де ла Верды. Сам же граф с обреченной покорностью судьбе уже осознал, что суд Божий свершился и, увы, не в его пользу! Эта худая, как щепка женщина, с ороговевшими мозолями на разбитых ногах, с обветренной и полопавшейся кожей, со спутанным колтуном непонятного цвета волос, вскоре займет место его супруги.
Видимо, там наверху решили сурово наказать его за какие-то грехи, и он теперь навек связан с этой неприятнейший особой. Мало того, что Стефания была блудницей, но за время крестного хода по церквям и монастырям стала похожа на жуткое пугало, полностью лишившись своей уникальной красоты. Зато прелюбодейка ни разу даже не чихнула за время пути! Что и говорить, прекрасный способ избавиться от изменщицы посоветовал ему епископ! В результате этого испытания она обрела железное здоровье. А в ноги скоро можно будет безболезненно забивать подковы!
Но дон Мигель все-таки не терял надежды, отправив эстафету Людовику, в которой пояснял, что личные дела его несколько запутанны и он нижайше просит отсрочить их встречу. Кто знает, как ещё могут повернуться события? А вдруг Стефания упадет от простой усталости и недоедания? Дону Мигелю играло на руку, что шел великий пост, и жена была лишена нормального питания. Сон далеко не восстанавливал её сил, и она страшно исхудала. Вместе с упрямой супругой таяли прямо на глазах и её два упрямых земляка. Но в отличие от графа тех согревала мысль, что до Реймса оставалось не больше двух недель пути.
Начало апреля и Пасху паломничество встретило в монастыре в герцогстве Бар - оставалось несколько миль до границ Франции. А там и до Реймса рукой подать!
Если в начале пути их отряд мучил холод, то теперь стала доставать жара. Весеннее яркое солнце быстро обожгло кожу графини, та стала багровой и тут же полопалась. Теперь уже взволнованный Гачек мазал её на привалах другой мазью, умоляя дона Мигеля разрешить жене обрезать длинные волосы.
Но тот находил горькое злорадство в лицезрении того пугала, в которое превратилась его красотка - супруга, и не желал ни в чем идти ей навстречу. Чем страшнее становилась Стефания, тем ему приятнее было на неё смотреть.
- Пусть все остается, как есть!
- Если у донны появятся вши от всей этой грязи,- раздраженно вспылил Гачек,- то пострадаем все! И даже графское звание вшей не смутит, они прыгнут и на вас! И как знать, какие болезни начнутся в отряде! Так и до чумы недалеко!
- Наличие длинных волос говорит каждому встречному, что перед ним знатная дама,- не согласился отрезать локоны граф,- но если опасность грозит не только этой блуднице, но и ни в чем неповинным людям, то разрешаю волосы мыть и вычесывать.
Стефка от радости чуть разума не лишилась, услышав об этом. Купаться ей строго настрого запрещали, только разрешали промывать раны на ногах.
Все тело зудело и чесалось неимоверно, особенно с наступлением жары, когда рубаха колтуном вставала от пота, а уж про многострадальные волосы и говорить не приходилось. Теперь же появилась возможность помыть их, а где волосы, там и тело!
Полночи она выдирала гребнем комки свалявшихся волос, сто раз, наверное, расчесала чистые кудри и была вознаграждена тем, что утреннее солнце позолотило локоны чистым и сверкающим блеском расплавленного золота.
Это прекрасное, вьющееся руно тут же бросилось в глаза и графу. Впервые с того вечера, как он увидел её с чужим ребенком на руках, в оледеневшем и озлобленном сердце, что-то встрепенулось, оттаяло, и нахлынули болезненные и дорогие ему воспоминания о золотистых косах в руках Генриха на приеме в захудалом Брно. Тогда у Стефании ещё был в женихах отчаянный молодой человек, который его чуть не убил на поединке.
Как же давно это было! Кажется, прошла целая жизнь! Чистый непорочный ангел превратился в грязную потаскуху. Дону Мигелю стало жаль потерянной любви знатного испанского гранда к юной девочке из моравской глубинки. Почему все так вышло? Где они оба ошиблись?
Может, Господь, не приняв Стефанию, дает им ещё один шанс все исправить?
В тот вечер, оказавшись на постоялом дворе, дон Мигель зашел к супруге и застал её с наслаждением расчесывающей волосы. Стефка все никак не могла вдоволь насладиться этим обычным для всех остальных делом. Её ставшие огромными на исхудалом лице синие глаза удовлетворенно мерцали от этой немудрящей радости.
Граф мрачно хмыкнул. Действительно, человеку для счастья нужно очень мало! Сначала отнять самые незатейливые удовольствия, а потом вернуть обратно.
При виде мужа Стефка настороженно сжалась в комок. Она боялась его и ненавидела. Дон Мигель знал об этом, но разве его чувства к ней были теплее?
- Середина апреля, - скупо высказался он,- близок конец нашего пути. Реймс уже недалеко и пора подумать о том, как вы будете жить дальше!
Графиня исподлобья глянула на супруга, прикусив в нерешительности губу.
- Вы уже выбрали монастырь, где я буду дожидаться развода?
- Нет, - удивился озадаченный граф,- ни о каком монастыре и речи не было с самого начала. Вы будете жить со мной!
Супруг не переставал её озадачивать!
- Зачем?- робко осведомилась Стефания,- в монастыре ведь удобнее!
- Для чего удобнее?
- Для получения развода!
Развод?! Да как бы ни так! Не для того он затеял всю эту эпопею, чтобы ей потом было проще грешить!
- Я никогда не собирался с вами разводиться,- решил разом покончить с её надеждами дон Мигель,- церковь не считает супружескую измену уважительной причиной для развода! А раз так, то не считаю и я. Вы выдержали покаяние, очистили страданиями и постом свое тело, пора подумать о том, для чего мы вступили когда-то в брак! Вы так и не родили мне до сих пор наследника!
Шокированная этой речью Стефания отказывалась понимать своего чудного супруга. О чем он толкует, этот бессовестный и жестокий человек, хладнокровно обрекший её на смерть? Если бы не Карел и преданный Гачек давно бы она уже покоилась, на каком-нибудь из деревенских кладбищ, которых так много было на их бесконечно тяжелом пути.
- Вы, наверное, шутите?- неприязненно осведомилась она.
- Мне, донна, не до шуток!- резко оборвал её граф, мрачно глядя на жену своими черными глазами.
Когда до Стефки в полной мере дошло что он ей предлагает, у неё началась истерика.
- Вы что же, всерьез считаете, что после всего этого, мы сможем так просто наладить наши отношения? Вы в своем уме?!
- Далеко не просто впустить в свою постель женщину, и не думать, сколько ещё мужских призраков, помимо тебя лежат в кровати! Но вы не погибли в результате испытания, значит, я не вдовец, и другого выхода у меня нет!
С этими словами граф покинул комнату, расплакавшейся от отчаяния жены. Он бы и сам заплакал, если бы в этом был хоть какой-нибудь толк. Конечно, было бы гораздо лучше для всех, если бы Стефания умерла. Но, увы, Господь ясно показал ему свою волю, поэтому глупо и недостойно роптать, приходится подчиниться!
Реймс встретил их проливным дождем, но паломники не обратили даже внимания на такую мелочь, ведь это был конец невероятно тяжелого пути. С радостью, в последний раз стащили путники, осточертевшие им грязные рубахи, и тут же отправились в баню, чтобы привести себя в надлежащий дворянам вид.
Стефка тоже с наслаждением терлась и мылась в ушате на постоялом дворе. Но каковы были её радость и удивление, когда дверь распахнулась, и какая-то толстая бабища в одежде служанки ворвалась в её комнату. Она, рыдая и причитая, кинулась перед ней на колени, целуя ноги и крича по-немецки:
- Госпожа, моя госпожа! Нашлась! Есть Бог на небе! А мы с Мадлен только приехали, за нами послал его светлость. Уж так спешили, так спешили и все равно опоздали! Я привезла вам платья, белье, башмаки!
Время поработало над немкой, прибавив ей добрых три пуда веса, но, тем не менее, это была она.
- Хельга!- заплакала от радости Стефания, целуя голову в чистейшем накрахмаленном чепце. - Как там вы все? Как Катрин, Тибо, твой малыш?
- Все живы и здоровы! Но, Пресвятая дева, на кого это вы похожи? Кожа шелушится, обветрела и обгорела, а от тела остались только кожа и кости! Вас что, в сушильне томили?
- Почти что,- горько улыбнулась Стефка, с любовью глядя на свою преданную служанку,- как ты живешь, Хельга? Граф тебя не обижает?
- Несчастный человек,- неожиданно сочувствующе вздохнула та,- уж сколько он вас искал, переходил от надежды к отчаянию и обратно. Страшно было смотреть. А у нас сейчас всем заправляет донна Терезия.
- Кто такая?- настороженно поинтересовалась графиня.
- Испанка, жена мессира Гачека. У них тоже маленький сыночек,- охотно пояснила служанка,- она из лекаря веревки вьет! Настоящая фурия! Впрочем, вы сами увидите, она здесь!
Стефа удивилась - за все время пути Славек ни разу не проговорился о своей жене.
Встреча двух женщин произошла вечером за ужином. Донна Тереза была молода, почти девочка, но, несмотря на юный возраст, держалась чопорно и надменно. Ей уже рассказали о роли мужа в паломничестве провинившейся перед мужем графини, и было видно, что ей не терпится остаться с ним наедине, чтобы устроить головомойку. Гачек виновато и робко поглядывал на свою суровую половину.
Карел же неожиданно изъявил желание проводить супругов до Парижа. Дон Мигель понял, что Збирайда хочет удостовериться, что между ними наладились отношения.
На следующее утро кавалькада графа де ла Верды поспешила в Париж, следом в повозке с многострадальными сундуками госпожи тряслись Хельга и Мадлен. Теперь на всех привалах, жена Тибо смазывала графиню мазями, натирала ароматическими маслами, отпаривала ей ноги в молоке, накладывала на лицо сметану, в общем, делала все, чтобы госпожа восстановила свою прежнюю красоту. Немка же насильно пичкала её жирной пищей, сокрушенно стеная по поводу худобы. Супруг же вел себя спокойно и почти не замечал жену, что-то по обыкновению обсуждая с Гачеком.
И вот, наконец-то, Париж! Стефка даже прослезилась при виде знакомых улиц. Сразу же вспомнились и мэтр Метье, и беспутный Вийон, и девицы Мами. Как это было давно!
- О нем ничего неизвестно,- охотно ответил Гачек на её расспросы о поэте,- Вийона за беспутство в очередной раз выслали из города, и он исчез! Жив ли, мертв, никто не знает! А мэтр Метье жив и здоров, по-прежнему все такой же добряк. Лечит всех, кто к нему обращается, не зависимо от того, есть ли у тех деньги или нет. Быть ему канонизированным после смерти!
У графини приятно и тепло сжалось сердце при воспоминании об этом чудесном человеке. Все-таки, этот мир не самое плохое место, если в нем проживают люди, подобные мэтру Метье.
На улице Ферр, в доме, снимаемом графом, их с нетерпением ждали.
- Вот нашлась у нас пропажа,- тот час заплясал вокруг мало изменившийся за эти годы Тибо,- истончилась, будто пряжа! Похудела донна - жуть, так ей мужа не вернуть. Вот наест она бока, будет графу дорога!
- Остынь, дурак! - отмахнулась от надоеды Хельга.- Без твоих прибауток тошно!
- Чтоб бабенку затошнило, нужно взять мужское шило, и вонзить его в местечко, о котором ни словечка вам не скажет дурачок, хоть сажайте под замок!
- Тьфу! - только и смогла, что громко сплюнуть немка.
А вот соскучившаяся по безобразнику Стефания только ласково дернула шута за рог колпака.
- Умолкни, Тибо! У дона Мигеля всегда было плохо с чувством юмора!
Карлик как-то странно покосился на госпожу.
- Граф, конечно не Бог, но не так уж и плох!
Но графине было не до сентенций своего шута, поэтому она только отмахнулась от уродца и занялась своими делами.
Вечером все семейство собралось за поздним ужином. Не сказать, чтобы шел какой-то увлекательный разговор, но все осознавали, что так долго длившаяся разлука, наконец-то, закончилась и теперь жизнь всей семьи должна пойти по-другому. Светловолосая женщина, сидящая за столом напротив графа должна в неё внести какие-то изменения, но вот вопрос - какие?
Готовя госпожу ко сну, Хельга сообщила, что сейчас придет муж. Графиня нервно вздрогнула - она все-таки рассчитывала, что это произойдет попозже, не так быстро!
- Да всё будет нормально,- по-своему поняла её волнение служанка,- он же мужчина, а не демон какой!
Так-то оно так, но...
Мигель даже не сделал никаких попыток внести в их отношения хоть какую-то нотку тепла. Жену ждали суровые объятия, в которых чувственности было не больше, чем в стоянии за молитвой.
- Я доволен вами, донна,- тихо сказал он сразу же после окончания соития, встав с постели, - скромность и целомудренность желательны в постели между супругами. Особенно в нашем случае!
Стефка даже не повернула головы к супругу, только по слуху определив, что он покинул комнату. Слезы текли по её щекам.
- Всё уладится,- запричитала сочувственно Хельга. - Он просто отвык от вас! Вот увидите!
Но Стефка ничего не ответила на уверения служанки. Зарывшись в подушку лицом, она сотрясалась в безудержных и безутешных рыданиях.
БЕСЧЕСТЬЕ.
За завтраком Стефка сидела вместе с надутой мрачной Терезой и Карелом.
Граф же с Гачеком спозаранку устремились в аббатство Виктория. За ними ни свет, ни заря прибыл гонец от Людовика.
Графиня заглянула в детскую, на кухню, составила с Хельгой список необходимых для дома вещей. Но воспоминания о прошедшей ночи не давали женщине сосредоточиться на каких-нибудь делах, и все валилось из рук при мысли, что вскоре вернется супруг и все повторится сначала.
Они не ждали дона Мигеля раньше, чем дня через четыре, но неожиданно, спустя лишь двое суток вернулся взволнованный Гачек.
- Мадам,- заявил он с порога,- у нас крупные неприятности - ваш муж арестован!
Графине, в последствие было стыдно за свою первую реакцию на это тревожное известие. Она обрадовалась. Ведь это означало, что теперь супруг надолго покинул её спальню!
Но потом Стефания все-таки взяла себя в руки.
- Что произошло?
- Толком не знаю, - волновался секретарь, - я с бумагами оставался в приемной, а король уединился с графом. Но они очень часто разговаривают наедине, этим никого не удивишь! И вдруг я вижу, как его светлость из кабинета выводит стража. Единственное, он успел попросить, чтобы я срочно выехал в Трир и попросил епископа Трирского прибыть во Францию.
Стефка немного подумала. Как жена она должна была что-то предпринять в этом случае?!
- Мне пойти к королю?
- Пробиться к его величеству без протекции не так-то просто!
Графиня порылась в памяти - Вийон и девицы Мами вряд ли могли оказать ей протекцию, а вот...
- Я знакома с кардиналом Бурбонским!
Гачек заметно обрадовался.
- Это идеальная фигура для такого рода дел!
Дворец кардинала находился не так далеко от их дома, нужно было только миновать мост из Нового города в Сите. В этот предобеденный час на улице было полно народу, поэтому пробираться пришлось крайне медленно, и, тем не менее, когда носилки с женщинами добрались до цели, выяснилось, что его преосвященство ещё не садился за стол.
Стефка тяжело вздохнула - придется дожидаться конца обеда, но все-таки попросила доложить прелату, что встречи с ним просит графиня де ла Верда. Каково же было её удивление, когда в приемную, где сидели ещё с десяток посетителей, вышел взволнованный кардинал собственной персоной.
- Ни за что не поверю, пока сам не увижу,- выговаривал он идущему следом викарию,- этого не может быть, если только граф вновь не женился!
Его преосвященство быстро пробежался взглядом по посетителям, и его взгляд остановился на женщине. Стефка откинула вуаль, улыбнулась и низко присела перед прелатом.
- Она!- поднял тот руки к небу. - Силы Господни, дитя мое! Я ведь сам отслужил по вас панихиду! И вот вы здесь, живы и здоровы, в этой грязной приемной! Пошлите быстрее отсюда, я вас накормлю обедом, потому что, спешу заметить, вам все-таки надо есть побольше. Так и до чахотки не далеко!
Графиня с улыбкой подошла к его протянутой руке, поцеловала перстень, следом за ней приложилась к святыне и сопровождающая её в поездке Тереза. Женщины проследовали за пурпурной мантией в обеденную залу, где слуги установили ещё два прибора.
Стол его преосвященства поражал изобилием и изысканностью - рагу из оленя, колбасы из мяса каплуна, жареные бараньи ножки с шафраном, мясо кабана со сливами и изюмом, жареная крольчатина и зайчатина, мясо домашней птицы. Далее к столу подали пироги и десерт. Десерт состоял из фиников и яблок, а также пирожных. В конце застолья вновь подали мясные блюда, приправленные большим количеством пряностей: перцем, толченым мускатным орехом, имбирем и гвоздикой.
Сам же кардинал не только много и с аппетитом ел, но и восхищенным взором посматривал на гостью.
- Как вам мой повар?
- Великолепен,- вполне искренне похвалила Стефка, пробуя нашпигованную салом пулярку, - он виртуоз в своем деле!
Обед продолжался не менее полутора часов, пока не убрали пряности, и только тогда кардинал выказал свою осведомленность делами гостьи:
- Я знаю, что привело вас сюда, дочь моя! Но, увы, я не в курсе, почему был арестован ваш муж, и сам об этом узнал прямо перед вашим приходом!
- Вы не знаете, но ведь есть люди, которые знают,- обмакнула сухие глаза краешком платка, притворившаяся расстроенной Стефа,- что могло случиться?
Кардинал заинтересованно глянул на молодую женщину. От него не ускользнуло, что её тревога о благополучии мужа несколько фальшива, и теперь он задавал себе вопрос - зачем эта женщина демонстрирует обеспокоенность там, где её нет.
- Я думаю, - наконец осторожно высказался он,- что только его величество знает ответ на этот вопрос. У них с графом, знаете ли, очень сложные отношения! Ваш муж уже не первый раз оказался в тюрьме, поэтому вы зря тревожитесь - он сам в состоянии о себе побеспокоиться!
В общем-то, графиня была с ним согласна.
- Спасибо за утешение, ваше преосвященство, вы пролили бальзам на мои душевные раны и все же.... Я только слабая женщина, у меня нет такой стойкости и мужества, как у мужчин, поэтому я бы вас попросила походатайствовать за меня перед его величеством. Может, он снизойдет до встречи со мной?
- Не знаю даже что вам сказать, мадам! Наш король - человек занятой, поэтому обещать я ничего не могу, но постараюсь поговорить с ним на эту тему.
- Вы меня очень успокоили вашим участием! - признательно склонила голову Стефания.
Разговаривать непринужденно под инквизиторским взглядом Терезы было очень трудно и кардиналу, поэтому он смерил презрительным взглядом окаменевшее лицо испанки и поспешил закончить аудиенцию.
- Мне жаль, что приходится с вами расстаться, мадам,- виновато развел он руками,- но, к сожалению, мне уже пора. Жак, проводи дам!
Графиня покинула кардинала со спокойной совестью. Она сделала все, что могла. А не получится у прелата добиться для неё аудиенции у короля, так что ж! В чем её можно обвинить? Придется дорогому мужу посидеть в тюрьме! Это ещё надо выяснить, что приятнее - брести в ледяную стужу по дороге в одной насквозь продуваемой рубашке или сидеть в заточении?!
Дома её ждал только взволнованный брат. Гачек уже ускакал в сопровождении отряда в Трир.
- Я собирался завтра тронуться в путь домой, но не могу оставить вас в такой сложной ситуации,- взволнованно заявил Карел,- что же могло произойти? Именно в тот момент, когда вы, наконец-то, оказались вместе после стольких злоключений и невзгод!
- Не знаю,- вздохнула Стефания,- возможно, что на днях я получу ответ на этот вопрос!
- На днях?- недоверчиво хмыкнул брат. - Сразу видно, что ты далека от придворных порядков и не знаешь, что такое королевский двор. Хорошо хотя бы через месяц попасть на прием к королю. Людовик всегда занят!
Стефка только небрежно пожала плечами. Все эти занятия - сущая ерунда! Мужчины только прикрываются делами государственной важности, чтобы создать видимость бурной деятельности в глазах у зависящих от них людей, но они всегда найдут минутку (и не одну!) для встречи с хорошенькой женщиной. Если её помнил кардинал, то вряд ли забыл и король.
И действительно, через день, к удивлению домочадцев, в дом прибыл королевский скороход с приглашением для графини де ла Верда посетить аббатство Виктория.
Карел был изумлен.
- Удивительно,- с подозрением посмотрел он на сестру,- как быстро перед тобой распахиваются обычно крепко запертые двери!
Стефка только улыбнулась в ответ. Должен же быть хоть какой-то прок от её красоты!
В путь они устремились вдвоем, решив оставить Терезу дома, хотя та и встретила это решение с откровенным недовольством.
В темной приемной королевского кабинета Стефка с Карелом оказались ближе к вечеру, и долго сидели на жесткой лавке в ожидании аудиенции.
За окном сгущались поздние летние сумерки, когда за ними пришел слуга. Пришлось просителям идти в неизвестном направлении, пока не открылась незаметная дверь в стене, и они оказались в небольшой келье. Стефка шагнула вовнутрь, а вот Карела задержали и велели подождать за дверью. У открытого настежь окна в монастырский сад стояли двое мужчин - один в пурпурной шелковой мантии, а другой в простом черном шерстяном костюме, который более приличествовал, какому-нибудь ремесленнику, чем властительной особе.
Графиня низко поклонилась, разметав вокруг волны подола синего шелкового платья.
- Она! Это она!- изумленно произнес король. - Таких синих глаз я больше ни у кого не видел. Чудны дела твои, Господи! Мадам, вы живы? Но как это могло случиться?
Стефания с достоинством и неторопливо дала объяснения:
- На монастырь, ваше величество, напали разбойники! Пока они все жгли и мародерствовали, я попыталась скрыться, но...,- Стефка скромно опустила глаза и почти шепотом добавила, - мне не удалось! Пожалуйста, больше меня ни о чем не спрашивайте!
- Разумеется, мадам, вы можете опустить из рассказа оскорбляющие вашу стыдливость подробности,- согласился Людовик,- итак понятно, что происходит с женщиной, когда она попадает в руки озверелого сброда. Но как вам удалось спастись?
- Не знаю…, я вырывалась и кричала, и один из них, чтобы я не царапалась, сильно ударил меня по голове, и больше ничего не помню! Очнулась на какой-то дороге, и, наверное, от пережитого, память покинула меня. Было очень холодно и голодно, и мой ребенок погиб! К счастью, добрые матери-монахини пригрели меня в своей обители Тела Господня, что находится в Трире. Долгое время меня мучили головные боли, и никто даже не знал, выживу ли я? Но с полгода назад мое состояние улучшилось, и Господь прояснил мою память. Мать-настоятельница написала супругу, и вот я здесь.
- М-да,- сухо усмехнулся король,- удивительная история! Впрочем, чего только не бывает на свете?
С этими словами он отошел от окна и поманил её к столу.
- Кардинал передал вашу просьбу сообщить о судьбе графа и причинах его ареста, - Людовик размотал перед её носом свиток бумаги, - и надо сказать, что в свете вашего рассказа все выглядит ещё чудовищнее, чем вначале.
Стефка с любопытством глянула на исписанный мелким подчерком лист. Интересно, что это? Когда дело касается такого изувера, как её супруг, можно ожидать чего угодно. И все-таки?
- Чем же провинился мой господин, ваше величество?
Король о чем-то напряженно раздумывал.
- Вам известно имя мадемуазель Бланки дю Валль?
Стефка удивилась. Ладно, пусть она ничего не знает о женщинах мужа, но чтобы чего-то о господине не знали Тибо или Хельга? Такого не может быть! Так же не может быть, чтобы они знали и не проболтались ей об этом в первую же минуту встречи.
- Мне ни о чем не говорит это имя!
- Оно и понятно!- елейно вздохнул кардинал.
Вздохнул и король:
- Мадемуазель Бланка - круглая сирота графского рода с великолепным приданным. Её руку, не зная, что вы живы, я предложил вашему супругу! Граф не ответил ни "да", ни "нет", сказав, что ему надо подумать.
У Стефки яростно полыхнули глаза. Она, наконец, поняла, зачем её мужу понадобилась смерть супруги. Развод - дело долгое, а невеста не могла ждать! Негодяй, мерзавец, скаред, подлец...
- Ну-ну,- успокаивающе похлопал её по руке король,- дон Мигель ведь не знал, что вы живы! Именно в ту встречу, он попросил у меня разрешения съездить в Трир, причем ясно указал, что едет по семейным делам. Всё это понятно, если бы ни маленькое обстоятельство!
Король и кардинал быстро переглянулись, и последний взял на себя труд объяснить недоумевающей женщине суть запутанной истории.
- Узнав о том, что вы живы, де ла Верда зачем-то кинулся в монастырь св. Клары! Тайком, под покровом ночи проникнув в обитель, он обесчестил свою несостоявшуюся невесту, да ещё и надругался над её подругой. И теперь мадемуазель Бланка беременна.
Что? Стефка ошеломленно взглянула на мужчин. Чушь какая-то! Неужели хоть кто-то может поверить, что её набожный супруг способен на подобное святотатство?
- Это невозможно! - твердо заявила она.
- Очень похвально, что вы защищаете своего господина, дочь моя, но часто жены последними узнают о поведении своих супругов. А ваш муж никогда не отличался целомудрием.
И это ей говорил кардинал, под взглядом которого она даже сейчас чувствовала себя раздетой?! Есть ли вообще границы лицемерия у этого клира прелатов?
- Одно дело соблазнить на адюльтер даму, которая сама напрашивается на это,- резко возразила графиня,- другое - изнасиловать двух послушниц, когда одна из них, ещё вдобавок, сирота под покровительством самого короля. Мой муж не безумец!
Людовик с видимым сочувствием развел руками.
- Я понимаю ваш гнев и недоумение, но поймите и вы нас, - вздохнул он,- мать настоятельница написала письмо с чудовищными обвинениями в адрес вашего супруга, и что нам надлежало в таком случае делать?
- Провести расследование, ваше величество, - вынуждена была согласиться Стефания, - но почему вы не допускаете, что эти девицы оклеветали моего супруга, чтобы сокрыть свои неблаговидные дела?
- Всё может быть,- пожал плечами Людовик,- аббатису можно понять, она когтями и зубами защищает своих воспитанниц! Это ведь несмываемый позор на репутации монастыря! Может, там никакого насилия и не было, но наставница, естественно, требует заключения брака между графом и мадемуазель дю Валль. А дон Мигель категорически отказывается пойти на это, и теперь понятно - почему!
- А что мой муж говорит о самом инциденте?
- Он все отрицает, причем довольно резко! Аббатиса же заявила, что воспитанницы упорно твердят, что это был именно граф. Пришлось пригласить сюда и настоятельницу с обесчещенными девицами, и дона Мигеля! Предупреждаю, если они все-таки опознают вашего супруга, то я вынужден буду приговорить его к смерти сразу же за несколько преступлений - святотатство, оскорбление короля, растление двух благородных девиц. Хватит на то, чтобы дважды отрубить голову, благо она у него одна. Теперь вы понимаете, почему я арестовал графа?
- Понимаю,- согласно кивнула головой Стефка, решительно изгоняя из головы греховные мысли о том, как будет прекрасна жизнь, если она станет вдовствующей графиней,- но вы мне сказали в начале встречи, что после вашего разговора с графом о предполагаемом браке, он сразу же отправился в Трир? Когда это было?
- В двадцатых числах февраля! Точнее не помню.
- А когда обесчестили девиц?
- В середине марта. Два месяца назад.
Тайная надежда растаяла, как дым, и Стефка сурово призвала себя к порядку. Долг есть долг!
- Ваше величество, мой муж никак не мог этого сделать, потому что начиная с конца февраля мы с ним не расставались даже на день вплоть до ареста графа!
Король недоверчиво посмотрел на собеседницу.
- У меня есть масса свидетелей этого факта,- волнуясь, Стефка заговорила быстро,- дело в том, что я решила возблагодарить Бога за столь счастливый поворот в моей судьбе! Епископ Трирский благословил меня пройти крестным ходом по всем церквям и монастырям от Трира до Реймса, и я в окружении монахинь двинулась пешком в путь. Это была очень длинная и тяжелая дорога под снегом и дождем, но мы, беспрестанно славя Бога, одолели её почти за два месяца. И все это время мой супруг был рядом! Он не шел с монахинями, но ни разу, больше, чем на несколько минут, я не теряла дона Мигеля из виду. Его присутствие придавало мне сил выдержать тяготы дороги!
Выдавая эту чудовищную ложь, женщина чуть покраснела, но присутствующие мужчины не нашли в её рассказе ничего удивительного.
- Какая прекрасная мысль - отблагодарить Спасителя за то, что он так долго хранил вас друг для друга,- прочувственно заметил кардинал,- кому же принадлежала идея? Епископу Трирскому?
- Да, монсеньор, - постно опустила глаза взбешенная этим лицемерием Стефания,- но нам с мужем она пришлась по душе.
Короля же, между тем, волновали другие проблемы.
- Вы говорите, этому факту есть множество свидетелей?
- Да, ваше величество! Мы останавливались во многих селениях, монастырях, храмах, и везде общались с людьми! Наше паломничество поддержали также и достойные сестры-монахини из Трира!
Как же она сейчас жалела, что не в одиночестве шагала под ледяным дождем. Пусть бы она погибла, но тогда бы и дона Мигеля в конце пути ждал топор палача! Кровожадные мысли перебило унылое кряхтение короля. Только тут до озадаченной женщины дошло, что тот почему-то не рад её оправданиям. Людовику-то чем досадил её супруг? Или граф относится к тем каверзным людям, которые, как занозы впиваются в любую пятку?
- Это в корне меняет дело,- тяжело вздохнул Людовик,- но почему ваш муж сам не оправдался таким способом?
- Кто знает мысли и дела мужчин, - развела руками Стефания,- но, тем не менее, он послал своего человека за епископом Трирским! И думаю, что вскоре почтенный прелат будет здесь!
Воцарилось молчание.
- Что я ещё могу сделать для вас, мадам? - наконец, угрюмо спросил явно недовольный король.
- Прикажите освободить моего мужа из-под стражи, ваше величество! - робко попросила унылая Стефка, внутренне умоляя короля отказать.
Но Людовик что-то шепнул прелату, и тот, торопливо шурша пурпурным облачением, удалился из комнаты. Стефка обреченно поняла, что, кажется, король решил пойти навстречу её просьбе. А кто сказал, что выполнять свой долг всегда легко и радостно?
Де ла Верда очевидно содержался неподалеку, потому что не прошло и получаса, как его привели. Выглядел граф достаточно неплохо для узника. Правда, к бархату камзола кое-где пристали соломинки, да помялось кружево на вороте рубашки, но, не смотря на некоторую небрежность в одежде, держался дон Мигель с невозмутимым достоинством. Он почтительно поклонился королю, благоговейно поцеловал кардинальский перстень, и, надменно приподняв брови, посмотрел на жену.
- Мадам?
- Ваша жена, дорогой граф, сумела добиться аудиенции и уговорила меня освободить вас из-под стражи до судебного разбирательства,- охотно пояснил ему король,- вам повезло с супругой! Графиня почти сумела убедить меня в вашей невиновности. Такая красота и такая преданность мужу необыкновенна в наш век повседневного падения нравов! Вы просто счастливчик!
Желваки заходили на щеках графа, когда он исподлобья взглянул на Людовика. Ему, и не без основания, послышалась издевка в устах суверенна.
- Я могу вернуться домой?
- До окончания разбирательства! Вам запрещается выходить из дома, а вы, мадам, будете приняты при дворе моей дражайшей королевы Шарлоты. Вас известят о времени и дате аудиенции позднее. С этим вас и оставляю..., на дворе ночь, а у нас с его преосвященством ещё куча дел!
С этими словами его величество покинул своих гостей, следом двинулась и пурпурная ряса кардинала Бурбонского. Граф мрачно проводил их взглядом и тут же повернул разъяренное лицо к жене.
- Итак, мадам,- буквально прошипел он от злости,- что вы себе позволяете? Кто вам дал разрешение вмешиваться в мои дела? Какого черта вам не сидится дома?
